1896 Год

Вот и опять новый год. Что-то он даст? Прошлый год прожили хорошо, только приют материально не обеспечен, живет изо дня в день—что добрые люди принесут. Сметы на новый год не составила. «Ваш приют особый,—сказал мне казначей общества попечения о бедных детях и калеках,—ничего вам не надо, ничего не спрашиваете, все у вас есть, да и сколько детей у вас к будущему 1 января будет, не знаю!» Действительно, в трудную минуту всегда добрые люди помогут, да и немного нам надо, у меня только 5 девочек.

/ февраля. Знакомая кухарка рассказала, что на Песках живет девочка, совсем дурочка, на привязи, под столом. Я, конечно, поспешила поехать ее посмотреть.

Маленький, старый деревянный дом, грязный двор. Спрашиваю, где живут Павловы. Никто указать не мог, но когда я спросила «девочку на привязи», мне тотчас указали дверь. Спускаюсь в подвал. В кухне стирали, от пара я ничего разглядеть не могла, вдруг кто-то схватил меня за ногу. Предполагая, что это собака, я поспешила отодвинуться. «Не бойтесь, это она-то и есть, кого спрашиваете»—успокоили меня. Из-под стола раздавались какие-то странные звуки. Мальчик нагнулся и ударил кого-то. Громкий крик-плач. «Оставь дурак, нешто можно при попечительнице бить, еще неприятность выйдет». Я заглянула под стол. На четвереньках стояла девочка, волосы свесились на лицо. Она более напоминала какое-то животное, чем ребенка. Я хотела ее взять за руку, но она оскалила зубы. «Нешто можно ее трогать? Она кусается»,—предупредили меня.—«Покажите мне ее»,—попросила я. Но это оказалось затруднительно: веревка была так коротка, что Мотю ноль:»! было вывести из-под стола, а отвязать никак не могли—нпрочпо так у:к-л затянули. Разрезать веревку отказались: «Вы уйдете, а что мы с пей Ьудом

362

делать, убежит, ищи—неприятности опять с соседями пойдут». Вот точная запись моего знакомства с Мотей. Когда я сказала, что хочу Мотю взять и приют, все были рады, но мать по-деревенски завыла и стала складно причитать: «На кого ты меня оставишь, виновата я пред тобой, сиротинка моя несчастная» и т.д. «Ведь я мать ей, как же я ее чужим людям отдам? Уже коли я ее била, на привязи держала, что же чужие-то будут с ней делать? Нешто так, как мать родная бить будут или пожалеют? Она у меня не голодная». Пришлось долго уговаривать несчастную женщину. Порешили, что в воскресенье она придет с мужем «приют для дураков» посмотреть. Удивленная всем виденным и слышанным, я вышла из ворот, а на соседнем доме прочла «Фребелевские курсы». Рядом—дом с домом читали лекции о наилучшем воспитании детей...

6 феврали. Утром пришли родители Моти. Им все очень понравилось. Вечером привели Мотю. «Что матери родной, оставляю я ее тебе, побереги, посмотри, чтобы другие много не колотили». Со слезами уходила мать. Отец говорил иное: «Без розги, или веревки ничего с нею не поделаешь, потому она слов не понимает». Пока мы разговаривали, Мотя воспользовалась свободой, быстро поползла в другую комнату, опрокинула горшок с молоком и стала на полу лизать пролитое молоко, чем удивила детей и няню. Мытье ей не понравилось. Она кричала, энергично сопротивлялась и руками, и ногами^ и зубами. Трое взрослых едва могли с нею справиться. На стуле сидеть она не умеет—боится. После мытья она села под стол и пресмешно на всех посматривала. На новое платье внимания не обратила. Когда около нее на стул поставили ужин, все быстро переставила на пол, легла на живот, и стала есть языком, как животное. Когда мимо пробежал кот, она оставила еду и быстро поползла за ним. Уложить ее на постель оказалось невозможным, она сползла на пол, сетки испугалась, дико кричала. С матраца, положенного на пол, она сползла, свернулась клубочком и быстро уснула. Она не поняла, что находится среди чужих.

20 марта. В «Петроградском листке» появилась заметка о приюте, вернее о «девочке на веревке». Многим захотелось на нее посмотреть. Эти дни двери приюта не закрывались. Если прошлогодняя статья появилась не во время, то эта—в самое время—перед праздником пасхи.

25 апреля. Хорошо мы пасху справили, ничего покупать не пришлось. Благодаря Моте всего много прислали. Одеты долго будут мои детки. Смотрю я на куски, а не на аршины бумазеи, ситца и на белье и даже как-то неловко делается, уж очень у меня всего много, у меня лежит, а другие нуждаются. Съедобным я с приютом калек поделилась, а о вещевых пожертвованиях колеблюсь: вдруг я детками разбогатею? Да и удобно ли будет, если жертвователи данный мне ситец или бумазею на других детках увидят?

13 июня. Сидела я с детками в саду и услыхала шум-крик. На дворе дворник держит мальчика лет 10, кругом жильцы—соседи. «Что ж в участок его предоставить, иль отпустить?!» «Как отпустить, он ко мне в квартиру забрался!»—кричит жилица нижней квартиры. Я подхожу и спрашиваю: «Что он украл?» «Котлету, хлеб схватил и бежать, еле его поймала»,—отвечает соседка. Настроение всех быстро меняется. Виновник происшествия странно безучастен. Я всматриваюсь в странное выражение его лица. Задают ему вопросы—он не отвечает. «Отпустите его»,—прошу я. Почувствовав свободу, он вдруг начал прыгать, вертеться, хохотать.—«Да он из ваших, берите его»,—решают все. Так появился у нас первый мальчик (о чем было дано знать в участок).

363

/ августа. Приступлено к ремонту большой квартиры. Как хорошо, просторно будет детям. А главное можно будет отделить полных идиотов и припадочных. Занятия тогда пойдут более правильно. Ах, занятия! Как они меня беспокоят. Так много хотелось бы дать детям, но познания мои так малы. Даже городские учительницы—опытные люди по преподаванию—мне нечего посоветовать не могут. Никакая методика не подходит к моим деткам—все слишком трудно! Игрушки быстро ломаются. Игры—дороги и мало их интересуют.

1 сентября. Мы переехали. В комнатах пусто. Мебели мало. Нашли, что заранее покупать непрактично, потому что неизвестно, какие дети прибудут— лежачие или бегающие, маленькие или большие. Очень трудно с беспокойными: не знаешь, куда побегут, что схватят, испортят.

5 сентября. Ездила в Эммануиловский приют, хотела посоветоваться о воспитании детей. Только день даром потеряла. Сказали: «Надо наказывать». Нет, никогда я не соглашусь с этим. Как можно наказывать больного ребенка? Неужели еще наказаниями я их буду мучить? Нет, никогда! Пусть хоть детство у них будет радостное. Светлым воспоминанием останется оно для тех—кого придется переводить в больницу для душевнобольных, где они до смерти будут лишены свободы.

31 декабря. Год прожили вполне благополучно и смету на будущий год составили. У нас 15 детей, 4 служащих (3 няни и кухарка). Особенно меня радует, что наконец удалось наладить медицинскую часть. Доктор Гизе почти ежедневно навещает приют, при тяжелых заболеванияхЧприезжает даже 2 раза в день, даже ночью. Летом его заменял д-р В. П. Осипов. Консультантом в приюте проф. В. М. Бехтерев—к нему возили более интересных детей. Доктора Б. В. Верховский, С. А. Раппопорт и Е. Ф. Фри­дман и д-р С. А. Тривус—тоже посещали приют. Надо еще наладить учебную часть—тогда будет совсем хорошо.