17 Июня 2002 г

Почти в полном молчании, не считая коротких и внезапных диалогов, мы приехали туда, где была назначена встреча.

Это была небольшая вилла за городом, на другой части морского берега, где скалы уступают место песку. Местность была пустынной, а дом довольно изолированным. Мы проехали через высокие железные ворота, и я сосчитала машины, припаркованные на дорожке: их было шесть.

– Моя сладенькая, вот мы и приехали. – Флавио этой своей манерой злит меня до потери сознания… кто, блядь, он такой? Что это он себе позволяет: называет меня «сладенькая», «дорогая»,"малышка"… Я бы его задушила!

Нам открыла дверь женщина, примерно лет сорока, обаятельная и надушенная. Она меня измерила взглядом с головы до ног, взглянула на Флавио с одобряющим видом, он ей слегка улыбнулся.

Мы прошли по длинному коридору, на стенах были развешаны абстрактные картины. Когда мы вошли в зал, я почувствовала огромное смущение, потому что на меня были устремлены десятки взглядов: большинство присутствующих были мужчины, кто в галстуке, кто без, кто‑то с маской на лице, но в основном гости были без масок с открытыми лицами. Несколько женщин подошли ко мне и задали вопросы, на которые я ответила целой серией вранья, о чем накануне у нас была договоренность с Валерио.

Проф подошел ко мне и сказал:

– Не дождусь, когда начнется… Я хочу тебя лизать и быть в тебе всю ночь, потом смотреть, как ты это делаешь с другими.

Я сразу подумала об улыбке Клаудио: он никогда не пожелал бы увидеть меня в постели с кем‑нибудь.

Флавио принес мне бокал с крем‑виски, что мне напомнило кое‑что, произошедшее несколько месяцев назад… Я подошла к фортепьяно и вспомнила, каким образом совсем недавно я отвязалась от Роберто. Я ему пригрозила, что все расскажу его девушке, если он не перестанет мне названивать, и потом добавила, чтобы его дружки держали язык за зубами и помалкивали относительно меня. Это сработало, он больше не проявлялся!

В какой‑то момент ко мне подошел мужчина лет тридцати, у него была такая легкая походка, словно он летел; у него были круглые очки и огромные сине‑зеленые глаза, лицо в оспинках, но красивое.

Он пристально на меня посмотрел, а затем сказал:

– Чао, это о тебе столько говорили?

Я взглянула вопросительно и сказала:

– Зависит от того, кто тебе это говорил… А о чем, в частности, говорили?

– Ну… мы знаем, что ты очень молодая, я лично не верю, что тебе уже восемнадцать. Нe потому, что ты так не выглядишь, а потому, что я это чувствую… Короче, мне сказали, что ты уже много раз принимала участие в вечеринках, как сегодня, но только с одними мужчинами…

Я покраснела и захотела выяснить.

– Кто тебе это говорил? – спросила я.

– Ну… какая разница… слухи разные ходят… ты хорошенькая писюшка, да? – И он заулыбался.

Я попыталась сохранить спокойствие и находиться в игре, не испортив ничего.

– Мне никогда не нравились схемы. Я согласилась на это, потому что хотела…

Он на меня посмотрел, прекрасно сознавая, что я вру, и заявил:

– Да здравствуют схемы: есть люди, чьи схемы просты и понятны, а есть другие, сплошной каприз в стиле рококо…

– Тогда моя схема – нечто среднее, – сказала я, очарованная его ответом.

Подошел Валерио и сказал, чтобы я к нему присоединилась на диване.

Я кивнула тому мужчине, увильнув от прощания, потому что была уверена, что в середине вечеринки мы окажемся внутри друг друга.

На диване уже сидели молодой человек спортивного вида и две женщины, довольно вульгарные, с чрезмерным макияжем, обе с копной светлых волос оттенка платины.

Я и проф оказались в центре этого огромного дивана, он залез рукой мне под кофточку и стал гладить мою грудь, это меня привело в смущение и замешательство.

– Ну Валерио… неужели именно мы должны начинать?

– А почему бы и нет, ты не согласна? – спросил он, покусывая мочку моего уха.

– Я так не думаю… У нее на лице уже проштамповано желание, – сказал с амбицией спортивный парень.

– С чего это ты взял? – спросила я с вызовом.

Он не ответил, а только запустил руку мне под юбку между ляжками и стал с напором меня целовать. Я начала поддаваться, этот тупой напор меня все увлекал и увлекал за собой. Я приподнялась, чтобы дотянуться до него и поцеловать, проф воспользовался этим и стал поглаживать мою задницу сначала медленно и нежно, по затем его движения трансформировались, превратившись в решительные и горячие. Люди вокруг меня перестали существовать, даже если они были там и наблюдали за мной, в ожидании того, что один из мужчин по обе стороны от меня начнет в меня проникать.

Пока парень меня целовал, одна из двух женщин обхватила его грудь и стала целовать в затылок. В какой‑то момент Валерио поднял мою юбку, все стали любоваться моей задницей и моей половой щелью, выставленными напоказ на незнакомом диване среди незнакомых людей. Моя спина изогнулась наподобие арки, и я полностью предложилась ему, в то время как незнакомый парень впереди меня держал мои груди и сильно их сжимал.

– М‑м‑м, ты пахнешь, как молодой персик, – сказал какой‑то мужчина, подошедший меня понюхать, – ты гладкая и нежная, как свежий персик, только что вымытый. Молодой персик созреет, потеряет свой цвет, затем вкус, и, наконец, его кожица станет вялой и морщинистой. В самом конце он сгниет, и черви высосут из него всю мякоть.

Я выпучила глаза, лицо мое покраснело, я рывком обернулась к учителю и сказала:

– Пойдем отсюда, я не хочу.

Это случилось как раз в тот миг, когда мое тело начало полностью расслабляться…

Бедный Флавио, бедный спортивный парень, бедные все и бедная я.

Я поставила в тупик всех, и себя тоже; я со слезами на глазах побежала прочь по длинному коридору, открыла входную дверь и пошла к машине.

Стекла машины были полностью запотевшими от чрезмерной влажности, в которую были погружены и дом, и я.

По дороге домой не было произнесено ни слова. Перед самым подъездом я сказала:

– Ты все еще ничего не сказал о моем письме.

Долгие секунды молчания и затем лишь:

– Прощай, Лолита.