Моим родителям Валентине Кирилловне и Олегу Петровичу Тюменцевым

1

Автор признателен Н.Д. Барабанову, В.М. Воробьеву, М.М. Загорулько, О.В. Иншакову, О.В. Кузнецову, Э. Л¸фстранд, С.П. Лопушанской, П.А. Медведеву, М. Перри, В.И. Свиридоновой, Н.А. Тупиковой за помощь в работе над книгой. Особая благодарность моему дорогому учителю

Р.Г.Скрынникову.

2

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ПРОБЛЕМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РОССИИ ХХ В. ПРИ ВОЛГОГРАДСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

И.О. Тюменцев

СМУТА В РОССИИ В НАЧАЛЕ XVII СТОЛЕТИЯ:

ДВИЖЕНИЕ ЛЖЕДМИТРИЯ II

Волгоград 1999

3

ÁÁÊ 63.3(2)45 Ò98

Редакционная коллегия:

д-р ист. наук, проф. Р.Г. Скрынников (отв. редактор); канд. ист. наук, доц. Н.Д. Барабанов;

д-р экон. наук, проф. М.М. Загорулько; д-р экон. наук, проф. О.В. Иншаков;

канд. ист. наук О.Ю. Редькина (отв. секретарь)

Рецензент

д-р ист. наук А.П. Павлов (Санкт-Петербургский филиал Института Российской истории РАН)

Исследование выполнено при финансовой поддержке Волгоградского государственного университета и Российского гуманитарного научного фонда

(грант РГНФ ¹ 98-02-02300)

Тюменцев И.О.

Т98 Смута в России в начале XVII ст.: движение Лжедмитрия II. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999. — 600 с.

ISBN 5-85534-239-5

Монография посвящена изучению движения Лжедмитрия II, ставшего главным явлением кульминационного периода Смуты в России в начале XVII ст. Исследование основано на вновь открытых документах и перепрочтении уже известных.

Предназначено исследователям, преподавателям, аспирантам, студентам, учащимся высших и средних учебных заведений, краеведам, всем интересующимся отечественной историей.

ISBN 5-85534-239-5

©И.О. Тюменцев, 1999

©Издательство Волгоградского государственного университета, 1999

4

ПРЕДИСЛОВИЕ

Объединение земель вокруг Москвы, свержение ордынского ига круто изменили жизнь русского народа. Страна, казалось, пробудилась от тяжелого сна. Бурный подъем ощущался во всех сферах жизни. Крестьяне распахивали некогда заброшенные и осваивали новые земли. Расширилось вотчинное и поместное хозяйство. Оживились ремесло, промыслы и торговля. Стали многолюдными города и села. Монархия, опираясь на поддержку дворян, ограничила могущество аристократии и выступила с претензиями на абсолютную власть. Реформы 50-х годов ХVI в. создали систему приказного управления и укрепили вооруженные силы. На юге и востоке русские войска присоединили к России Нижнее и Среднее Поволжье, продвинулись за Урал. На западе Русское государство вступило в борьбу с Речью Посполитой за наследие Киевской Руси и со Швецией за выход к Балтийскому морю. Были достигнуты зна- чительные успехи в развитии русской культуры.

Во второй половине ХVI в. тяготы многолетних войн привели к перенапряжению сил народа и затормозили развитие страны. Попытка царя Ивана Грозного при помощи массового террора сокрушить могущество аристократии и добиться абсолютной власти ввергла страну в глубокий кризис. Неурожай и голод 1567—1570 гг. поставили русский народ на край гибели. Борис Годунов, пришедший к власти при помощи хитроумных дворцовых интриг, пошел на значительные уступки боярам и дворянам в надежде объединить широкие слои землевладельцев вокруг трона. Прямым следствием этой политики явилось закрепощение крестьян, что способствовало нарастанию еще более опасных антагонизмов в России. Новый курс московского руководства позволил лишь на время стабилизировать обстановку в стране. Неурожай и голод 1601—1603 гг. разом перечеркнули все усилия Бориса Годунова и его окружения по преодолению наследия Грозного. Кризисные явления прошлого, усиленные новыми противоречиями, привели в начале XVII ст. к первой в истории России гражданской войне, которая стоила русскому народу многих жертв, лишений и утрат и оказала значительное влияние на его историческую судьбу. Современники метко назвали это время «Смутным», а все проис-

5

шедшее — «Смутой», написав яркие учительные сочинения, предостерегавшие потомков от повторения грехов и ошибок предков.

В последующие столетия русские люди неизменно проявляли живой интерес к событиям Смутного времени и любую переживаемую «переломную» или «кризисную» пору неизменно сравнивали с событиями того времени и по аналогии часто называли «новой Смутой». Так было в годы петровских преобразований, во время захвата французами Москвы в 1812 г., в революционную пору начала XX в., так происходит и сейчас, когда Россия вступила в полосу глубокого кризиса и резкого обострения социальных антагонизмов. Обращаясь к своей истории, к своим корням, россияне пытались и пытаются избежать надвигающиеся беды, найти силы и пути к лучшей жизни. Именно поэтому исследования по истории Смуты неизменно являются актуальной задачей отечественной исторической науки.

События начала XVII в. изучены крайне неравномерно, с разной степенью глубины. Наибольшей популярностью у историков пользовались сюжеты, связанные с царствованиями Бориса Годунова (1598—1605 гг.), Лжедмитрия I (1605—1606 гг.), восстанием И.И. Болотникова (1606—1607 гг.), а также движением земских ополчений (1611—1612 гг.), тогда как кульминационный тушинский период Смуты (1607—1610 гг.), основное содержание которого составляло движение Лжедмитрия II и борьба против него правительственных сил, остаются недостаточно разработанными. В литературе эта тема изучалась в основном в общих работах по истории России, международных отношений, исследованиях, посвященных Смуте в целом. Из специальных работ имеется лишь одна монография, несколько популярных брошюр и около десятка специальных статей1. По этой причине мы избрали предметом своего исследования движение Лжедмитрия II в 1607—1610 гг. с целью прояснить его роль в событиях того времени и Смуты в целом.

Движение Лжедмитрия II и его роль в событиях Смуты неоднозначно оценивались в литературе. В XVIII — первой половине XIX в. в отечественной историографии господствовало представление, что движение Лжедмитрия II в 1607—1610 гг. являлось частью стихийного народного бунта, «безумного и бес-

6

пощадного», который произошел из-за вмешательства внешних врагов, заславших в страну самозванцев2. Во второй половине XIX в., не без влияния работ польских историков3, возобладал взгляд на Смуту как на конфликт, порожденный внутренними причинами. Историки пришли к выводу, что Лжедмитрий II был ничтожной личностью — игрушкой в руках выдвинувших его и собравшихся под его знаменами «противуобщественных сил»4. В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов пришли к заключе- нию, что Смута являлась социальным конфликтом, вызванным глубоким экономическим кризисом конца XVI — начала XVII в. и неравномерным распределением в обществе государственных повинностей. Историки полагали, что разные социальные слои русского общества вступали в Смуту не сразу, а постепенно. Сначала вспыхнула политическая борьба в верхах, вследствие пресечения династии. Затем, после «келейного» возведения на трон кучкой аристократов «боярского царя» Василия Шуйского против него выступило «среднее боярство», «столичное дворянство и приказные дельцы». Они возродили призрак самозванца, во имя которого поднялось провинциальное дворянство, а за ними — податное население и казаки. Движение, знаменем которого был Тушинский вор, согласно предложенной исследователями схеме, хотя и было полурусскимполупольским, стало апогеем социальной борьбы — восстанием «общественного низа против высших классов». Иноземцы, служившие Лжедмитрию II, были наемниками, но действовали с тайного одобрения польского правительства. Смута, по мнению В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова, разрушила государственный строй, но не национальное и религиозное единство русского народа. Иноземцы и казаки постепенно «вразумили» все слои русского общества, и они были вынуждены объединиться для своей защиты. В.О. Ключевский считал, что это произошло после смерти Лжедмитрия II в 1611 г. С.Ф. Платонов пришел к заключению, что перерастание социальной борьбы в национально-освободительную произошло раньше, еще в 1608—1610 гг. В результате Смуты, по его мнению, в выигрыше оказались средние общественные слои, а в проигрыше

— верх, старое боярство, и низ — казачество5.

Советские историки поначалу были убеждены, что в на- чале XVII в. в стране имела место «казачья или крестьянская

7

революция», аналогичная «Великой крестьянской войне» в Германии. Они видели в Лжедмитрии II «вождя социальных низов», который выступил с программой «общественного переворота». Народное движение против приверженцев самозванца в Замосковье и Поморье они оценивали как контрреволюционное6. В 30—40-е годы XX в. страдавшие схематизмом и модернизацией ранние марксистские трактовки Смуты сменила проникнутая сталинскими идеями концепция И.И. Смирнова. Выполнив капитальное исследование, историк пришел к выводу, что восстание И.И. Болотникова было первой крестьянской войной, основными движущими силами которой являлись крестьяне, холопы, казаки и мелкие служилые люди по прибору. Движения Лжедмитрия I и Лжедмитрия II историк вслед за многими коллегами рассматривал как «скрытую иностранную интервенцию» Речи Посполитой против России7. В результате Смута перестала рассматриваться как единый комплекс событий, а сам термин был отвергнут как «буржуазный».

Исследования отдельных периодов и сюжетов Смуты, проведенные в 50—60-х годах XX в., показали, что события 1607— 1610 гг. нельзя сводить к «скрытой интервенции» и освободительному движению русского народа. В войне правительственных сил и приверженцев Лжедмитрия II явно просматривались социальные черты8. Обнаружились новые факты, свидетельствующие, что правящие круги Речи Посполитой не были причастны к авантюре Лжедмитрия II и что об их вмешательстве в русские дела нельзя говорить ранее появления в стане самозванца Я. Сапеги9. В ходе бурной дискуссии по проблемам истории крестьянских войн А.А. Зимин предложил рассматривать Смуту как крестьянскую войну, которая началась в 1603 г., достигла кульминации в 1606—1607 гг. и после длительного спада завершилась в 1614—1618 гг.10

Дискуссия о крестьянских войнах помогла вернуться к рассмотрению Смуты как единого комплекса событий и актуализировала широкий спектр теоретических и практических проблем. Накопленный к 80—90-м гг. XX в. фактический материал обнаружил парадокс: в источниках содержалось очень мало данных об участии крестьян в повстанческом движении, зато имелся обширный материал о выступлениях дворян, казаков и беглых холопов. Р.Г. Скрынников и А.Л. Станиславский независимо друг

8

от друга пришли к заключению, что Смута являлась гражданской, а не крестьянской войной. Утверждение крепостничества в России в конце XVI в., по мнению историков, обострило кризис землевладения, который толкнул разоряющуюся служилую мелкоту, а отнюдь не крестьян на вооруженную борьбу с правительственными силами под знаменами самозванцев. Повстанцы, считают исследователи, не ставили перед собой цели «ниспровержения феодального строя», а добивались продолжения поместной реформы, проводимой в конце XV—XVI вв. «прирожденными» московскими государями11. Зарубежные историки Э. Кинанн, Ч. Даннинг, М. Перри и В.И. Ульяновский поддержали Р.Г. Скрынникова и А.Л. Станиславского в их критике концепции первой крестьянской войны в России и пошли дальше, отказавшись от оценок Смуты как социального конфликта. Предпосылки Смуты, по их мнению, следует искать в общеевропейском кризисе конца XVI—XVII вв., а при- чины — не в социальной, а в политической и культурно-исто- рической плоскостях12. Нетрудно заметить, что новые теории разрабатывались в основном на материалах ранних и заключи- тельных этапов Смуты. Они нуждаются во всесторонней проверке на материалах кульминационного тушинского периода, который в течение последних тридцати лет оставался вне поля зрения исследователей.

За более чем триста лет научного изучения событий Смуты 1607—1610 гг. историки создали обширную и весьма репрезентативную источниковую базу, которая состоит из материалов различного происхождения: правительственных, тушинских, иностранных и разных видов актов, документов делопроизводства государственных учреждений, летописей, хроник, мемуаров, дневников, писем и т. д. Ее удалось существенно расширить за счет привлечения неизвестных тушинских и польских источников. Наиболее исследованными в источниковом плане являются материалы, вышедшие из правительственного лагеря, сочинения иностранцев, тогда как тушинские источники нуждаются в дополнительном изучении, чему посвящена первая глава исследования.

Анализируя события 1607—1610 гг., историки обычно использовали в качестве основных источников русские повести, сказания, летописи, хронографы, с помощью которых крити-

9

чески осмысливали показания иностранцев. Сохранившиеся документальные материалы привлекались в основном для уточ- нений и «иллюстраций» данных летописцев и мемуаристов. В процессе разысканий в библиотеках и архивах исследователи выявили несколько документальных комплексов 1607—1610 гг., что открывает возможность применить иной подход к изуче- нию событий того времени. Необходимо, проанализировав немногие сохранившиеся документальные комплексы, взаимопроверить содержащиеся в них данные о событиях Смуты и с их помощью перепрочесть нарративные источники. Такой подход, по нашему мнению, позволяет восстановить в общих чертах объективную картину событий 1607—1610 гг. в России и внести существенные коррективы в сложившиеся представления о движении Лжедмитрия II.

Примечания

1Шепелев И.С. Освободительна2 и классова2 борьба в Русском государстве в 1608—1610 гг. П2тигорск, 1957; Есипов Г.В. Тушинский вор. М., 1893; Рождественский С.В. Царь Василий Иванович Шуйский

ибо2ре // Историческое обозрение. СПб., 1892; Шереметев С. Тушинцы // Летопись Историко-родословного общества в Москве. М., 1907. Вып. 3; Агинский Б. Царь Василий Шуйский и Тушинский вор: Попул2рный очерк. СПб., 1913; Катаев И. Тушино // Смутное врем2. М., 1913; Смирнов И.И. К характеристике политики Лжедмитри2 II по кресть2нскому вопросу // Вопросы социальноэкономической истории и источниковедени2 периода феодализма в России. М., 1961 и др.

2Щербатов М.М. Истори2 Российска2 с древнейших времен.

СПб., 1791. Т. 7. Ч. 2. С. 147, 180—186, 205, 207, 238, 295—356 и др.;

Карамзин Н.М. Истори2 государства Российского. СПб. 1989. Т. XI.

С. 73—79, 92, 108—110, 114—116, 167—171; Т. XII. С. 1—20, 35—36, 43—130; Бутурлин Д. Истори2 Смутного времени начала XVII в.

СПб., 1841. Ч. 2. С. 116—201.

3Kognowicki K. Їycie J.P. Sapiehi // Їycie Sapiehуw. Wilno, 1791. T. 2. S. 150—158; Naruszewicz A. Їywot J.K. Chodkiewicza. Warszawa, 1805. T. 2. S. 248—255; Niemcewicz J.U. Dzieje panowania Zygmunta III. Warszawa, 1819. T. 2. S. 327—412.

4Соловьев С.М. Истори2 России с древнейших времен // Соч.:

10

В 18 кн. М., 1989. Кн. IV. Т. 8. С. 37—377, 379—380, 380, 393, 443— 447, 464—466, 470, 478, 508—527, 682—689; Костомаров Н.И. Смутное врем2 Московского государства в начале XVII столети2 // Собр. соч.

СПб., 1904. Кн. 2. С. 30, 327, 336, 339, 357, 525, 637—638.

5Ключевский В.О. Курс лекций по русской истории // Собр.

соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 3. С. 33—38,45—56; Платонов С.Ф. Очерки истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. СПб., 1995.

С. 291, 412, 430, 475—476.

6Покровский М.Н. Русска2 истори2 в самом сжатом очерке. М., 1920. С. 52, 66; Его же. Русска2 истори2 с древнейших времен. М.,

1923. С. 50—51.

7Смирнов И.И. Восстание И.И. Болотникова 1606—1607 гг. М.;Л., 1951. С. 493—513; Савич А.А. Борьба русского народа с польской интервенцией начала XVII в. М., 1939; Генкин Л.Б. Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в

начале XVII в. Ярославль, 1939. С. 76, 134; Шаскольский И.П. Шведска2 интервенци2 в Карелии в начале XVII в. Петрозаводск, 1950.

8Шепелев И.С. Указ. соч. С. 42, 207, 520—522; Долинин Н.П. Подмосковные полки («казацкие таборы») в национальноосвободительном движении 1611—1612 гг. Харьков, 1958.

9Maciczewski J. Polska a Moskwa 1603—1618. Opinie i stanowiska szlachty polskiej. Warschawa 1968; Флор2 Б.Н. Русско-польские отношени2 и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI — начале XVII в. М., 1978; Назаров В.Д., Флор2 Б.Н. Кресть2нское восстание под предводительством И.И. Болотникова

иРечь Посполита2 // Кресть2нские войны в России в XVI—XVII вв.: проблемы, поиски, решени2. М., 1974. С. 326—352.

10Зимин А.А. Вопросы истории кресть2нской войны в России в начале XVII в. // Вопросы истории (ВИ). 1958. № 3. С. 99; О некоторых спорных вопросах классовой борьбы в Русском государстве XVII века // ВИ. 1958 № 12. С. 204—208; Корецкий В.И. Формирование крепостного права и перва2 кресть2нска2 война в России. М. 1975.

11Скрынников Р.Г Социально-политическа2 борьба в Русском государстве в начале XVII ст. Л., 1985. С. 324—326; Его же. Спорные проблемы восстани2 Болотникова // Истори2 СССР. 1989. № 5. С. 92—110; Станиславский А.Л. Гражданска2 война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 242—248.

12Dunning Ch. Crisis, Conjucture, and the Causes of the Time of Troubles // Harvard Ukrainian studies Essays presented to Edward L. Keenan

11

on his sixteenth Birthday by his Colleaques and students. Cambridge, 1995. Vol. XIX. P. 97—98; Perrie M. Pretenders and popular monarchism in early modern Russia: the False the Time of Troubles. Cambridge, 1995; Dunning Ch. R.G. Skrynnikov, the Time of Troubles, and the «First Peasant War» in Rassia // Russian Review 50. № 1 (1991). P. 71—81; Idem. Cossaks and the Southern Frontier in the Time of Troubles // Russian History 19. № 1—4 (1992). P. 57—74; Уль2новский В.И. Российские самозванцы: Лжедмитрий I. Киев, 1993.

12