логика и методология

Версия 5. считать не по времени и месту появления, а по содержанию знания, т.е. ввести деление на преднауку и науку.

Мифологическое мышление. Прежде чем рассматривать их подробнее, посмотрим на донаучную картину мира. Напомним уже известный из философии факт: самое первое объяснение явлений окружающего мира во всех первобытных обществах было мифологическим = за каждое явление отвечает соответствующий персонаж (фея, нимфа, великий предок, бог и т.п.), т.е. природа движется антропоморфными силами. Почему это так7

Человек встречается с неизвестным, непонятным, требующим какой-то реакции, ответного действия. В таких случаях, если индивидуальное мышление не может помочь, человек обращается к опыту общества, целиком доверяя ему, отбрасывая критические доводы. Его реакции эмоционально окрашены, он ощущает свою принадлежность соответствующей социальной общности, свою солидарность с ней. Эти «коллективные, или социальные, представления» (Ле- ви-Брюль) складываются нередко в некоторую целостную картину. Их сила — в авторитете источника этих знаний — людей, старших по возрасту, более опытных, прошедших огни и воды, повидавших жизнь, да и просто в проверенном многократно жизнью опыте предшествующих поколений. Эмоциональная окраска, ритуальность ослабляют или снимают критичность к странностям, нелогичности этих представлений.

Нельзя сказать, что для отдельного человека социальные представления совершенно фантастичны, оторваны от реальности. Это не так. Просто они представляют из себя знания, получаемые не самим субъектом в ходе его непосредственного взаимодействия с действительностью, а получаемые через других людей, через социум, а значит критерии их правильности и адекватности лежат вне его индивидуального опыта, эти знания получены и оценены кем-то другим, в другое время и в другом месте. Нужно просто поверить.

В таких случаях человек ориентируется на 2 момента – «все говорят» и «помогает», т.е.:

˗положительные утверждения старших, более опытных;

˗соответствие конкретного результата своему образу окружающего мира. Примеры:

так поступают ученики, решая свои школьные задачи. Их часто не смуща-

ют получающиеся в качестве результата «2,7 землекопа» в тех случаях, если они не сомневались в ходе своих рассуждений (соответствие их образу) или в ответе оказывалась та же цифра (мнение знающих, опытных);

практически любой героический эпос несет в себе массу противоречий, что не снимает его значимости для данного народа;

большинство потребителей, пользуясь современной техникой, приборами, не понимает, почему и как возникают те или иные эффекты (при управлении автомобилем, телевизором, стиральной машиной и т. п.). А имеющиеся у них объяснения весьма далеки от подлинной картины (или их нет). По сути, все эти ручки и кнопки, а также действия с ними в какой-то степени выступают как магические. По-видимому, с дальнейшим прогрессом науки и техники, специализации и разделением функций в обществе эта тенденция должна усиливаться.

3

Эту проблему мы подробно обсудим в конце курса, когда будем говорить о математизации и компьютеризации общества.

В первобытных цивилизациях картина мира была антропоморфной - почему? Потому что мифологическое мышление переносит на свои построения то, что доступно наблюдению: в этом его антропоморфность, уподобленность (часто неадекватная) предметному миру (или миру растений, людей, животных

— наблюдаемому и познанному) с мистической окраской.

Рис. 1. В некоторых местах России очень долго держался строгий запрет на рубку вообще всех старых деревьев. По отношению к «лесным старцам» действовал закон мифологического мышления: старший – значит, главный, значит, почитаемый, значит, священный

Все это вовсе не означает, что первобытные люди были практически беспомощными и жили только в мире фантазий. По Леви-Брюлю, первобытное мышление неоднородно и включает в себя 2 компонента:

содной стороны, мышление в ходе действования, которое отличается реалистичностью и обеспечивает великолепную адаптированность его носителям. «Первобытные люди весьма часто дают доказательства своей поразительной ловкости и искусности в организации своих охотничьих и рыболовных предприятий, они очень часто обнаруживают дар изобретательности и поразительного мастерства в своих произведениях искусства...» [3, с.8]. Этот компонент

—практическое мышление;

сдругой стороны, оно включает в себя мифологическое мышление — мышление, направленное на объяснение явлений мира (и, следовательно, не требующее сиюминутной проверки практикой), но функционирующее в сферах дефицита знаний, почти полной невозможности проверить его построения. Для

4

него характерны мистичность, нечувствительность к логике, к противоречию, непроницаемость для опыта. «Оно совершенно иначе ориентировано, — подчеркивает Л. Леви-Брюль. — ... первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум»

[3 , с. 8].

С чем же связана нечувствительность мифологического мышления к противоречиям?

Мифологическое мышление как ранняя форма современного мышления подобно мышлению ребенка: и то, и другое функционируют в условиях дефицита знаний. Мыслительный процесс начинается с проблемной ситуации, с непонимания, с препятствия. Если в памяти нет подходящих решений, то нужно выдвигать гипотезы. Гипотеза — это всегда шаг в неизвестное, это в какой-то степени преодоление уже сложившихся знаний и представлений. Гипотеза, конечно же, может быть и не адекватной, не соответствующей реальности. Поэтому так важна на этом этапе некритичность мышления, нечувствительность к многим противоречиям.

Примером может служить сновидческое мышление, когда, по В. С. Ротенбергу, рефлексия, второй и третий планы в сознании вовсе отключаются. У субъекта нет осознания себя спящим: нет осознания, что образы сновидений галлюцинаторны, нет дискриминации между сновидениями и реальностью. Человек не сознает себя видящим сновидение, он не критичен к содержанию сновидений. Но выделение себя как субъекта — личности сохранено, сохранен образ «Я». Благодаря этому все происходящее в сновидении имеет глубокий личностный смысл. Сновидческое мышление направлено не на отражение реальности, не на открытие нового или поиск разрешения реальных задач. Задача сновидений заключается в преодолении отказа от поиска, в восстановлении поисковой активности. А для этого не нужно, чтобы поиск во время сновидения оценивался критически.

То же самое характерно для детского мышления. Известна неприхотливость, нетребовательность детской фантазии: дети могут из всего сделать все. При этом детское воображение отличает относительная самостоятельность, независимость от деятельности рассудка. Ребенок не видит противоречий в своих рассуждениях, хотя они столь «очевидны» взрослому. Например, ребенок считает, что видит ту же самую улитку, которая попадалась ему некоторое время назад в другом месте. Так и носитель мифологического мышления у ЛевиБрюля «допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах».

Но когда человек взрослеет, то критика рассудка начинает все более сдерживать порывы фантазии. «Обе эти интеллектуальные формы стоят теперь друг перед другом как соперничающие силы,» — говорил Рибо. У взрослого человека они вступают во взаимодействие, образуя единую, трудно расчленимую

5

функцию. Воображение начинает «работать» на рассудок, подчиняется ему, контролируется им.

Ивот человек уже вырос в данной культурной среде. Мифологическое мышление у взрослого человека уже располагает переданными от старших построениями, правильно (с их точки зрения) изображающими и объясняющими реальный мир. Фаза соперничества разума и фантазии осталась в детском возрасте, уже образовалась «единая, трудно расчленимая функция». С одной стороны, у наблюдаемых фактов нет противоречия с мистической картиной мира.

Сдругой стороны, в сфере реального практического взаимодействия с миром не выявляется фактов, противоречащих этой общей картине мира.

В результате объективно существующие многочисленные неизвестности, неясности, выражающиеся в противоречиях, не замечаются. Для выявления этих фактов было бы необходимо как-то расширить, изменить формы и способы этого практического взаимодействия, а также стремиться распространить мифологию, призванную объяснить мировоззренческие проблемы, на сферу простых практических действий.

Итолько для некоторых людей, у которых сохранилась тяга и способность к индивидуальному мышлению, эти противоречия видны. Именно индивидуальное мышление человека открывает новое, создает научные теории, а также строит представления о мире, которые затем, возможно, становятся социальными.

Таким образом, мифологическое мышление – это один из видов мышления, отличающийся направленностью на объяснение окружающего мира (а не на решение конкретных практических задач), нечувствительностью к противоречиям и мистичностью.

Мифологическое мышление является ранней, зачаточной формой теоретического мышления. Основной инструмент его реализации – метафора.

Метафора – сознательный перенос названия одного представления в другую сферу – на другое представление, подобное какой-либо чертой первому или предполагающее какие-либо косвенные с ним «аналогии». Пример: Разве красота не совершала Данииловых чудес укрощения зверей...? [Лесков, 1991, с.

206].

Метафора направляет взгляд и организует его: в предмете, который так описывается, выступает на первый план и может быть увидено то, что его роднит с предметом-источником метафоры. Пример: Авось звуки музыки укротят Африкана Семеныча. Орфей укрощал же диких зверей [Тургенев, 1975, с. 47].

6

В то же время сегодня в сферу действия мифологического мышления мы можем отнести и новые явления — из сферы пропаганды, рекламы, из политической психологии, когда мышление опирается не на реальные факты, а на создаваемые и распространяемые мифы о тех или иных товарах или политических деятелях.

Феномен античной науки. Некоторые ученые считают, что именно в Античном мире, т.е. в древнегреческой цивилизации, сформировались первые образцы теоретической науки. А именно – на месте мифа появилась философия. Что же конкретно произошло:

˗всеобщая рационализация мышления, т.е. освобождение от метафоричности = переход от мышления в чувственных образах к интеллекту, оперирующему понятиями;

˗олицетворение уступает место абстракции; конкретно, на место множества человекообразных богов в основу всего ставится единое «естество» — вечная и многообразная природа

˗зарождается «логос» = «разумное слово» о природе вещей. Появляются пер-

вые «фисиологи», или натурфилософы, с их учением о первоэлементах мира (вода, огонь, земля, воздух).

Таким образом, личностно-образная форма мифа заменяется беличностнопонятийной формой философии.. И если в мифологии действительность воображалась, в натурфилософии она начинает пониматься.

Посмотрим на этот процесс более детально.

1. Первые древнегреческие натурфилософы — философы, изучающие при-

роду, представители милетской школы: Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, а также Гераклит Эфесский — были также и учеными. Они занимались изучением астрономии, географии, геометрии, метеорологии. Фалес, например, предсказал солнечное затмение и первым объяснил природу лунного света, считая, что Луна отражает свой свет от Солнца. Доказывая простейшие геометрические теоремы, он вводил и использовал дедуктивный метод.

Рис. 3. Фалес Милетский

Логос натурфилософии имел своим содержанием поиск основ мироздания, причин и законов строения мира. Названные ими в качестве первоначал сущности были не просто физическими стихиями. Они несли в себе сферхфизический

8

смысл, так как выступали носителями мироединства. Сам термин «логос» трактовался многозначно: как всеобщий закон, основа мира, мировой разум и слово.

Натурфилософия привнесла собой вместо господствующего в мифологии образа «порождения» идею причинности. В рамках натурфилософии были выдвинуты два направления в объяснении мира: «Многое есть единое» и «Единое есть многое». С точки зрения первого, многообразный природный мир имел в основе некую единую субстанцию и строился из первичных элементов, первокирпичиков — атомов. С точки зрения второго, единый в своей целостности универсум порождал из себя на протяжении хода развития все многообразие природных явлений.

При этом, конечно, неизвестные действительные связи заменялись «идеальными фантастическими связями», а «недостающие факты — вымыслами». Аристотель отмечает, что его предшественники «фисиологи» устанавливали элементы и так называемые начала без логических обоснований.

2. Пифагорейцы связали философию с математикой, т.е. поставили вопрос о числовой структуре мироздания. Пифагор придавал числам магический смысл:

˗единое начало в непроявленном состоянии равно нулю.

˗когда оно воплощается, то создает проявленный полюс абсолюта, равный единице;

˗превращение единицы в двойку символизирует разделение единой реальности на материю и дух;

˗и т.д. Так возникает «гармония сфер», т.е. космос упорядочен и симметричен. Т.е. у Пифагора математика парадоксальным образом сочеталась с теологией, а

теология брала свое начало из математики.

Рис. 4. Пифагор Самосский (лат. Pythagoras) (прибл. 570 до н. э., Сидон или Самос - прим. 490 до н. э., Метапонт (Италия))

Идея гармонии, симметрии и упорядоченного космоса старались распространить на все устройство природы и даже общества. Платон превозносил общественное значение стройного здания математики. «Вот какое отношение имеет ма-

9

тематика к управлению государством: она воспитывает возвышенный строй души, научает душу отвращаться от хаотического и беспорядочного мира чувственного (становления) и приобщаться к миру вечного бытия, где царят порядок, гармония, симметрия».

Правда, античная наука столкнулась с феноменом несоизмеримости (они открыли иррациональные числа) и пыталась его освоить, но безуспешно. Поздние пифагорейцы стремились примирить идею несоизмеримости с принципами упорядоченной структуры космоса. Следующие отсюда выводы выходили далеко за пределы собственно математических построений, ибо доказывали, что есть вещи, не имеющие логоса и пропорции, говорящие от имени Иного.

3. Элеаты (Парменид, Зенон и др.) поставили вопрос о соотношении мышления и бытия. Основной тезис Парменида: «Одно и то же – мысль о предмете и предмет мысли». Небытие не существует, потому что оно немыслимо. Ибо сама мысль о небытии делает небытие бытием в качестве предмета мысли. Парменидовская постановка вопроса о тождестве мышления и бытия создала предпосылки для научного мышления.

Рис. 5. Апория «Ахиллес и черепаха»

Ученик Парменида Зенон доказывал единство бытия методом от противного, обращаясь к а п о р и я м (трудно разрешимым проблемам): «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стрела», «Стадион». Например, в «Дихотомии» утверждается, что движение не может начаться, потому что прежде, чем пройти весь путь, движущийся должен пройти половину. Чтобы дойти до половины, он должен пройти половину половины, и т.д.. Этим Зенон доказывает, что все движущееся и изменяющееся не может быть мыслимо без противоречия. Физический мир противоречив. Поэтому в многочисленных древних источниках утверждается, что он родоначальник диалектики.

Элеаты различали шесть видов движения: возникновение, уничтожение, изменение, увеличение, уменьшение, перемещение. Однако они еще не понимали, что движение – атрибут материи, т.е. что источник движения находится в самой материи, и вводили некий перводвигатель, являющийся источником первотолчка. Например, у Анаксагора это Нус, или Ум, который первоначально приводит все в круговое движение, а затем (уже по рациональным, механическим законам) происходит процесс формообразования. Заметим, что вслед за ними в течение последующего продолжительного периода развития философской мысли движение

10