Творческое задание 7

Творческое задание:

1. Сделать сопоставительный анализ стихотворений Сапфо «Богу равным кажется мне по счастью…» и Катулла «Тот в моих глазах божеству подобен…» по следующей схеме: Какова тема стихотворений; Каков адресат, опишите его; Каков лирический герой (от лица которого ведется повествование); Как описывается любовное чувство, с помощью каких средств; Каков смысловой итог стихотворений Сапфо и Катулла, в чем разница финалов?

2. Провести сопоставительный анализ стихотворений «На смерть воробья Лесбии» Катулла и «На смерть попугая Коринны» Овидия по следующей схеме : Какова тема стихотворений? Какую роль играет образ птицы в обоих текстах, в чем разница? Как передаются в стихотворениях традиции погребального плача, какими средствами? К кому обращается автор? С какой целью?

В чем принципиальная разница в смысловой нагрузке стихотворений? С помощью каких средств Овидий пародирует стихотворение Катулла?

Сапфо «Богу равным кажется мне по счастью…»

 Богу равным кажется мне по счастью

Человек, который так близко-близко

Пред тобой сидит, твой звучащий нежно

Слушает голос И прелестный смех. У меня при этом

Перестало сразу бы сердце биться:

Лишь тебя увижу, уж я не в силах

Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя, глаза, в ушах же —

Звон непрерывный.

По́том жарким я обливаюсь, дрожью

Члены все охвачены, зеленее

Становлюсь травы, и вот-вот как будто

С жизнью прощусь я.

Но терпи, терпи: чересчур далёко

Все зашло…

Катулл «Тот в моих глазах божеству подобен…»

Тот в моих глазах божеству подобен,  Тот – дерзну сказать – превосходит бога, Кто сидит с тобой и спокойно смотрит, Как ты смеешься; Я же – горе мне! – я не в силах слышать Этот сладкий смех: глохну и немею; Стоит мне тебя, Лесбия, увидеть – Разум теряю И, ни жив ни мертв, чувствую, как пламя Лижет мне гортань; ничего не слышу – Так звенит в ушах; ничего не вижу – Так бьется сердце. До чего, Катулл, праздность-то доводит! От нее весь вред, от нее все беды! Знаешь, сколько царств и царей счастливых Праздность сгубила?

1)- Темой обоих произведений является любовная лирика и оба стихотворения представляют собой обращение к объекту чувств, в случае Катулла- это обращение к т.н. “Лесбии”, под псевдонимом которой фигурировала знатная римлянка Клодия Пу́льхра Те́рция, известная, в частности, из обвинительных речей Цицерона. Сапфо же обращается к своей лесбосской(т.е. девушке с острова Лесбос) возлюбленной, которую, очевидно, ревнует к мужчине, и имени которой мы уже никогда не узнаем. Выбранный Катуллом псевдоним — женское имя, предполагавшее литературные и эротические коннотации, связанные с островом Лесбос, родиной весьма почитаемой автором поэтессы Сапфо. Традиция использовать вымышленное имя возлюбленной вместо настоящего была достаточно распространена. «Это был поэтический этикет: вымышленными именами пользовались, во-первых, чтобы не сглазить, а во-вторых, чтобы не скомпрометировать воспеваемое лицо. И это была психологическая игра с самим собой: она подчеркивала, что поэзия и жизнь — вещи разные и что в стихах поэт пишет не столько о том, что с ним было, сколько о том, что он хотел бы, чтобы с ним было», указывает Михаил Гаспаров.

Считается, что данный псевдоним впервые употреблён поэтом в стихотворении, обращённом к возлюбленной, но при этом являвшемся одновременно переводом с греческого строк Сапфо к своей любовнице (см. ниже), то есть псевдоним был придуман под влиянием знаменитых стихов другой поэтессы. Никаких коннотаций, связанных с однополой любовью, для римского поэта этот псевдоним не нёс, никаких лесбийских аллюзий стихи к Лесбии не имеют, и никем из исследователей в последующие века они не подразумевались.

В случае Сапфо эта была просто очередная муза, настоящего имени которой мы не узнаем. В стихотворении Сапфо псевдоним “Лесбия” выполняет сразу 3 функции: маскирует настоящее имя возлюбленной поэтессы, указывает на то, что девушка родом с Лесбоса и подчеркивает красоту и женственность адресата.

«На смерть воробья Лесбии» Катулл

Лейте слезы, Венеры и Амуры, Лейте слезы, поклонники Венеры! Воробьишка моей подружки умер, А она пуще глаз его любила: Он такой был прелестный и веселый, Он всегда к ней выпархивал навстречу, Сладко-сладко клевал ее повсюду, Не слезая с нее ни на минуту, Пел ей нежно «пи-пи», смешил и тешил – А теперь он идет по той дороге, По которой, увы, нельзя вернуться, В край безмолвия, ужаса и мрака. Будьте прокляты, духи подземелья, Пожиратели юных и прекрасных! Вы похитили у меня такую Ненаглядную, милую пичужку! О жестокость судьбы! О бедный птенчик! Безутешно хозяюшка рыдает — У неё даже глазки покраснели.

«На смерть попугая Коринны» Овидий

1 Днесь попугай-говорун, с Востока, из Индии родом, Умер... Идите толпой, птицы, его хоронить. В грудь, благочестья полны, пернатые, крыльями бейте, Щечки царапайте в кровь твердым кривым коготком! 5 Перья взъерошьте свои; как волосы, в горе их рвите; Сами пойте взамен траурной длинной трубы. Что, Филомела, пенять на злодейство фракийца-тирана? - Много уж лет утекло, жалобе смолкнуть пора. Лучше горюй и стенай о кончине столь редкостной птицы! 10 Пусть глубоко ты скорбишь, - это давнишняя скорбь. Все вы, которым дано по струям воздушным носиться, Плачьте! - и первая ты, горлинка: друг он тебе. Рядом вы прожили жизнь в неизменном взаимном согласье, Ваша осталась по гроб долгая верность крепка. 15 Чем молодой был фокидец Пилад для аргосца Ореста, Тем же была, попугай, горлинка в жизни твоей. Что твоя верность, увы? Что редкая перьев окраска, Голос, который умел всяческий звук перенять? То, что, едва подарен, ты моей госпоже полюбился? 20 Слава пернатых, и ты все-таки мертвый лежишь... Перьями крыльев затмить ты хрупкие мог изумруды, Клюва пунцового цвет желтый шафран оттенял. Не было птицы нигде, чтобы голосу так подражала. Как ты, слова говоря, славно картавить умел! 25 Завистью сгублен ты был, - ты ссор затевать не пытался. Был от природы болтлив, мир безмятежный любил... Вот перепелки - не то; постоянно друг с другом дерутся, - И потому, может быть, долог бывает их век. Сыт ты бывал пустяком. Порой из любви к разговорам, 30 Хоть изобилен был корм, не успевал поклевать. Был тебе нищей орех или мак, погружающий в дрему, Жажду привык утолять ты ключевою водой. Ястреб прожорливый жив, и кругами высоко парящий Коршун, и галка жива, что накликает дожди; 35 Да и ворона, чей вид нестерпим щитоносной Минерве, - Может она, говорят, девять столетий прожить. А попугай-говорун погиб, человеческой речи Отображение, дар крайних пределов земли. Жадные руки судьбы наилучшее часто уносят, 40 Худшее в мире всегда полностью жизнь проживет. Видел презренный Терсит погребальный костер Филакнйца; Пеплом стал Гектор-герой - братья остались в живых... Что вспоминать, как богов за тебя умоляла хозяйка В страхе? Неистовый Нот в море моленья унес... 45 День седьмой наступил, за собой не привел он восьмого, - Прялка пуста, и сучить нечего Парке твоей. Но не застыли слова в коченеющей птичьей гортани, Он, уже чувствуя смерть, молвил: "Коринна, прости!.." Под Елисейским холмом есть падубов темная роща; 50 Вечно на влажной земле там зелена мурава. Там добродетельных птиц - хоть верить и трудно! - обитель; Птицам зловещим туда вход, говорят, запрещен. Чистые лебеди там на широких пасутся просторах, Феникс, в мире один, там же, бессмертный, живет; 55 Там распускает свой хвост и пышная птица Юноны; Страстный целуется там голубь с голубкой своей. Принятый в общество их, попугай в тех рощах приютных Всех добродетельных птиц речью пленяет своей... А над костями его - небольшой бугорочек, по росту, 60 С маленьким камнем; на нем вырезан маленький стих: "Сколь был я дорог моей госпоже - по надгробию видно. Речью владел я людской, что недоступно для птиц".

2)-

Темой стихотворений, как может показаться на первый взгляд, является смерть пернатых домашних питомцев возлюбленной автора, но при детальном рассмотрении выясняется, что все не так просто. Вообще, в своем творчестве Катулл упоминает о воробье дважды: в NN 2 и NN 3. В первом он рассказывает об игре Лесбии с ее ручным воробушком, а во втором- о смерти птицы и грусти девушки. Я придерживаюсь альтернативной версии толкования этих стихотворений, в которой воробей является символом Афродиты, а следовательно- любви. Таким образом мы можем сделать вывод о том, что темой “воробьиных” стихов Катулла является любовная лирика и в первом из них обыгрывается игра с воробьем как игра с чувствами, а во втором- смерть воробья, как угасание любви.

В случае с Овидием главное место в стихотворении отводится не чувствам или любимой, а непосредственно попугаю и его похоронам. Среди других античных поэтов Овидий известен тем, что из каждого выделенного мотива он извлекает все, что возможно и невозможно, поражая читателя своей неистощимой изобретательностью. Каждая возникающая ассоциация разрабатывается им до предела, теряя под конец всякую связь с поводом, ее породившим. Вот элегия на смерть ручного попугая Коринны (II, 6): она написана по образцу знаменитого стихотворения Катулла на смерть воробушка Лесбии и полна такими же гиперболическими ламентациями. Но у Катулла это был маленький стишок в восемнадцать коротких строк, а у Овидия получилась элегия в шестьдесят два стиха; у Катулла две трети стихотворения посвящены возлюбленной поэта, которая забавлялась с воробушком, пока он был жив, и плакала над ним, когда он умер, у Овидия же хозяйка попугая упоминается лишь мимоходом, зато с красочными подробностями описывается погребальное шествие рыдающих птиц в начале стихотворения и птичий рай, уготованный почившему, в конце стихотворения. Исходя из вышеприведенного, делаем заключение, что темой данного стиха Овидия являтся смерть попугая и только она.

Похоронные традиции в стихотворении Катулла едва представлены и заключаются только в оплакивании воробья и проклятиях подземным духам, забравшим его. В произведении Овидия, благодаря его вниманию к деталям, тема пародирования погребальных плачей раскрыта почти полностью: птицы в горе расцарапывают себе лица, взъерошивают, как волосы, перья и пр. Затем идет долгое перечисление достоинств почившего попугая и сетование на судьбу, отнявшую его у Коринны.