30. Воронов Ирон

- Вам плацкарт или купе, уважаемый? Раздобревшая женщина кличет по имени. - Да мне подальше давайте, пожалуйста. Хоть купе, хоть плацкарт, хоть на крыше. И единственная мысль в голове: Мы. Теперь. Живем. В одном. Городе. Вдруг накрыла так, что стало тесно в себе... Чьи-то ботинки висели на проводе. Вот билет в руках нервно комкаю, От собственной дурости сердце колотится. Вон к тому парню никто не приехал, А он по перрону с букетом все носится.  Хватит. Слова наконец-таки кончились. От чего-то мне так подумалось. Проводницы приветливо скорчились, А Небо осуждающе хмурилось. И нет больше сил на раздумия, Так как поезд сейчас уже тронется.  Наверное, глупо вот так убегать, Когда за тобой никто не гонится...

31. Воронов Ирон

Как много бы я отдал, чтобы спать так же безмятежно, как спишь ты.  Больше всего я люблю заспанное утро за то, что когда моя ледяная рука ложится на твой плоский живот, ты чуть вздрагиваешь и облизываешь губы.  Пол часа назад, шлепая голыми пятками по полу, сделав круг почета вокруг холодильника, я застыл возле окна и не мог поверить, что туман добрался до восьмого этажа. Окно - припавший пылью экран телевизора. Темное стекло, от еще не сошедшей полностью ночи, и чуть припорошенный пылью седеющей туман.  Я возвращаюсь к тебе. Мое место уже занято твоим вытянутым телом. Сопишь, спрятав лицо в моей подушке. Ищешь там меня, я знаю. Я тоже так делаю, когда ты не видишь.  Ты, наверное, не помнишь. Может быть, этот момент тебе показался типичным и совсем не важным в наших сумбурных отношениях, но именно это воспоминание по сей день помогает мне выкарабкиваться с каждого дерьма, в которое я добровольно влипаю.  Как-то мы стояли на эскалаторе, я рассматривал проплывающих вверх людей, а ты смотрела только на меня. А потом так внезапно, как молния зимой, сверкнула словами: Как прекрасно. И это было адресовано мне. Мне! У меня руки от волнения задрожали. Понимаешь, просто мне никто никогда не говорил "как прекрасно" просто так. Особенно, когда тебя медленно несет под землю, в водовороты повторяющихся событий, а день только начинает быть.  Я понял. Я все понял. Понял, что уже никуда не денусь и что мне никуда не хочется деваться. Что человек, стоящий ступенькой ниже, сказавший только что "как прекрасно" просто так, мне ни капли не нужен, но жизненно необходим. Господи, какой счастливый я был тогда! Настолько счастливый, что шел и спотыкался, а ты держала меня за руку и куда-то неслась, неслась, неслась. Как будто мы опаздывали. А ведь до этого даже не спешили.  Ты так тихо дышишь, что мне становится не по себе.  Я бегу обратно на кухню, открываю окно, набираю в ладони воздуха и бережно несу его тебе. Выплескиваю прямо на лицо.  У тебя ресницы дрожат. Вот-вот я увижу эти глаза и наконец скажу... Как прекрасно.

32. Фаина Георгиевна Раневская

Несчастной я стала в шесть лет. Гувернантка повела в приезжий «зверинец». В маленькой комнате в клетке сидела худая лисица с человечьими глазами. Рядом на столе стояло корыто, в нем плавали два крошечных дельфина. Вошли пьяные, шумные оборванцы и стали тыкать в дельфиний глаз, из которого брызнула кровь. Сейчас мне 76 лет. Все 70 лет я этим мучаюсь.

33. Фаина Георгиевна Раневская

«Почему?» – вскрикнула мама. Я бегу в дом, через спущенные жалюзи в спальне полоска света, она блестит золотом, мама уронила голову на ручку кресла, она плачет…Я пугаюсь и тоже плачу. На коленях матери газета: «…вчера в Баденвейлере скончался А. П. Чехов». В газете – фотография человека с добрым лицом. Бегу искать книгу А. П. Чехова. Мне попалась «Скучная история». Я схватила книгу, побежала в сад, прочитала всю. Закрыла книжку. И на этом кончилось мое детство.  Я поняла все об одиночестве человека.

34. Не поможет  Давай попробуем просто жить?  Кота кормить, дышать, поливать кактус.  Ты будешь меня хоть немного любить,  Я для этого выберу самый удачный ракурс.  Из-за тебя иногда даже с кровати не встать,  Меня твоей леностью с головой накрывает.  Ты слушаешь, думаешь, начинаешь зевать.  Тут правда одна — эта боль вдохновляет.  Давай я смажу скрипящую дверь?  А ты смажь свое скрипящее сердце.  Давай поменяем на диване постель?  Я тут кофе пролил... Принеси полотенце. Воронов Ирон

35. Надо посуду вымыть, а тянет разбить. Это отчаянье, Господи, а не лень. Как это трудно, Господи, - век любить. Каждое утро, Господи, каждый день. Был сквозь окно замерзшее виден рай, тусклым моченым яблоком манила зима. Как я тогда просила: "Господи, дай!" - На, - отвечал, - только будешь нести сама. Я перестала курить недавно Неплохо вроде бы держусь Но сигареты по привычке Я покупаю и курю. следы помады не на мужском воротнике,  а крепкой сигарете. волосы, цвета меди спадают, едва прикрывая глаза. глаза - океаны глаза - потоп где же ной? помни, мы в ответе за каждую  грустную леди, курящую одну за одной.

36. БАЛЛАДА О ЛЮБВИ — Я жить без тебя не могу,  Я с первого дня это понял... Как будто на полном скаку Коня вдруг над пропастью поднял. — И я без тебя не могу. Я столько ждала! И устала. Как будто на белом снегу  Гроза мою душу застала.  Сошлись, разминулись пути, Но он ей звонил отовсюду. И тихо просил: «Не грусти...» И тихое слышалось: «Буду...»  Однажды на полном скаку С коня он свалился на съемках... — Я жить без тебя не могу, —Она ему шепчет в потемках.  Он бредил... Но сила любви Вновь к жизни его возвращала. И смерть уступила: «Живи!» И все начиналось сначала. — Я жить без тебя не могу... — Он ей улыбался устало, — А помнишь на белом снегу Гроза тебя как-то застала?  Прилипли снежинки к виску. И капли росы на ресницах... Я жить без тебя не смогу,  И значит, ничто не случится.  Андрей Дементьев 1947

37. Сердце рваное  Сердце рваное  В слезы завернули.  Положили в глупости,  Взгляд лишь отвернули.  В облаках туманы,  Где–то самолеты.  Глупые обманы...  Взлеты и полеты.  Расставанья. Встречи.  Силуэты где–то…  Восковые свечи.  Ночь идет на лето.  Взгляды. Тени. Мысли...  Вечные страданья…  Лишние вопросы.  Жалкие признанья…  Миражи. Желанья.  Поиски и лица.  Первые свиданья  И парик девицы.  Сигареты. Кофе.  Чьи–то телефоны.  Смех чужой подруги -  Враг твой. Разговоры.  Верность и метели.  Милая старушка.  Раны от потери…  Мягкая игрушка.  Нитки для вязанья.  Книги. Антресоли.  Не тебе признанья…  Баночка фасоли.  Код от счета в банке.  Диск какой–то группы.  Бусы африканки.  В морге чьи–то трупы.  Записи поэта.  Руль чужой машины.  И бычки кадета…  Новенькие шины.  Низкая маршрутка.  Смех от анекдота.  Парень – проститутка.  Плоскинькая шутка.  Краски акварели.  Ножницы тупые.  Страшные потери  И друзья чужие.  Города и страны.  Письма незнакомым.  Давние обманы -  Чьи–то разговоры…  Мария Виардо  31.01.2006.

38. Только будь, пожалуйста, сильнее всех обид,  И будь крепче всех на свете обещаний,  Научись прощать, когда болит,  Свято верить научись через отчаяние.  Только будь, пожалуйста, сильнее горьких слез,  Будь, пожалуйста, сильнее всякой боли,  Если жизнь вдруг полетела под откос,  Ты поверь — придет тот день, и все отстроим.  Только будь, пожалуйста, сильнее всяких мук —  Ненависть не лечит боль утраты,  И сильнее будь ты всех разлук,  Всех, кто предал и любил когда-то.  Только будь, пожалуйста, сильнее всякой лжи,  Только будь, пожалуйста, сильнее всякой боли,  В жизни всякие, поверь, есть рубежи...  Только будь...такой как есть - сама собою.  Вова

39. Ты отчаянна, вероломна  И под вечер уже пьяна, Хочешь крикнуть ему — довольно, Посмотри — я тебе не нужна! Ну не лезь, не лезь ты в душу И былое не вороши! До тебя там уже порушили, Приглядись — там лишь боль души. А глаза-то горят все ярче, И ты вторишь все вновь и вновь —  Боже мой, ах, зачем ты, мальчик, Снова просишь поверить в любовь?  Вова

40. Иногда я думаю, что девушкам курить не стоит. А потом понимаю, что, если бы я был девушкой, то нервно курил бы, не останавливаясь.  Если бы я был девушкой, - обязательно был бы шлюхой с восемнадцати до двадцати одного. Я носил бы ажурные чулки, и не расстраивался, когда их порвут.  Умел бы готовить странные блюда типа лазаньи. Варил бы глинтвейн. Я бы много читал. Даже больше, наверное, чем сейчас. Но меньше задумывался.  Разбивал бы сердца, но потом - вырос бы, помудрел, и заранее стал выдавать сердценосцам клей. Не заботился бы о размере груди, а использовал ту, что есть, и по полной. Все бы смотрели.  Держал спину прямо, на глазах рисовал бы стрелки. Или вообще не красился.  Я бы больше любил людей, особенно маленьких.  Красил бы волосы в странные цвета и оттенки. Гулял по ночам в мини, на каблуках и с оружием.  Впрочем, в людных местах. И подолгу сидел в кафе. Ходил в филармонию и театры.  В постели я бы тоже был ничего. Не пытался бы побеждать мужчин. Во всяком случае, явно.  Был бы сдержанно ироничен и умел танцевать красиво.  Я был бы очень странной девушкой. Да. И если бы встретил себя, - ничего бы у нас не вышло.  Арчет

41.