никифоров_природа философии_2001

Глава 3

знание становится только научным знанием — обоснованным с помощью опыта знанием фактов и законов. Вера отступает в область религии. Наряду с ней у нас сегодня есть обыденное знание, опирающееся на повседневную практическую деятельность, и научное знание, обоснованное экспериментом и логикой. Философию же приходится считать мнением, но не в античном, а в современном смысле этого слова — как выражение индивидуальных оценок и отношений к миру.

Все мы согласны, что мнение субъективно, что у каждого человека свое мнение и каждый имеет право на собственное мнение. Мы согласны, что мнения нельзя оценивать с точки зрения истинности или ложности. И это справедливо также для философии как разновидности мнения. Мы говорим не о знании, а именно о мнении Платона, Аквината или Вольтера по тому или иному философскому вопросу. Философия как мировоззрение есть мнение философа о мире и о себе.

К сожалению, мне не попадалось работ с анализом понятия «мнение» и с выделением разновидностей мнений. Однако очевидно, что мнения бывают разных типов. Скажем, вы считаете Ван Гога великим художником — это ваше мнение. А кому-то он представляется «маляром негодным» — это его мнение. В подобных случаях нелепо спрашивать, а как же «на самом деле» — велик Ван Гог или бездарен? Наши мнения в данном случае выражают наше отношение к живописи Ван Гога, наши субъективные оценки его творчества, и хотя эти оценки могут быть диаметрально противоположными, тем не менее нельзя сказать, что одна из них истинна, а другая — ложна, ибо здесь нет никакого «на самом деле». В сфере мнений закон противоречия не действует. Многие мнения именно таковы, и они входят в состав философских систем.

Однако мы называем мнениями также наши субъективные представления о вещах и положениях дел. Не оценка, не отношение, не вкус выражаются в таких мнениях, а скорее мои представления, предположения о реальности, которые я не могу проверить и обосновать. «Мне кажется, что этот самолет не взлетит», — говорит опытный авиаконструктор, едва взглянув на новую модель самолета. «Я думаю, этот пациент тяжело болен», — говорит опытный врач еще до всяких исследований и анализов. «Из этого ребенка вый-

54

Глава 4

шаемая свободно под влиянием внутреннего интереса над новой для автора темой или проблемой, результат которой выражает взгляды, идеи, вкусы автора, которая, наконец, доставляет удовольствие.

Вторичная же работа побуждается не внутренним личным интересом, а внешними обстоятельствами. Действительно, часто мы пишем не потому, что нам интересно было размышлять над некоторой проблемой или овладевать новой для нас темой, не потому, что в душе выросло непреодолимое желание высказаться, а потому, что это требуется, скажем, планом, что подвернулся грант и есть надежда на получение гонорара, что нужно защитить диссертацию и необходимы какие-то публикации. Ясно, что такая работа над известной или неинтересной для нас темой не может доставить большого удовольствия и чаще всего оказывается утомительным, скучным занятием — «работой» в неприятном смысле этого слова. Ясно также, что возможности творческого самовыражения здесь сильно ограничены как необходимостью сообразоваться с внешними требованиями, так и внутренним отвращением, скукой, да самовыражение и не является целью такой работы.

Для субъекта важна и ценна именно первичная работа, ибо только она открывает возможность для проявления и развития его творческих сил, только она позволяет ему выразить собственное мировоззрение и посредством этого — мировоззрение людей своего времени и определенной социальной группы. Вторичная же работа — это ремесло, повторение пройденного, средство получения материальных благ. Следует заметить, правда, что общественная оценка вторичной работы иногда может быть выше, нежели оценка первичной работы. Например, вы затратили много сил, вкусили «восторг и слезы вдохновенья», написали статью, а ее не заметили, не прочли или не поняли. А вторичная работа, в который раз излагающая идеи, набившие у вас оскомину, вдруг привлекает внимание философского сообщества и получает высокую оценку. Еще чаще встречается ситуация, когда статья начинающего автора, которую он писал со всем пылом молодой души, оказывается в глазах сообщества значительно ниже, чем вторичная статья поднаторевшего в своем ремесле профессионала, сколоченная им за несколько дней.

58

Некоторые особенности философского исследования

И это естественно, ибо общественная оценка философской работы определяется не только ее внутренними достоинствами, но и умонастроениями философского сообщества, господствующими вкусами и модой. Так, например, в период господства схоластики в средневековой Европе ценилась «ученость» — знание текстов и их обильное цитирование, самостоятельность мысли вызывала подозрение и встречала пренебрежительное отношение. Это был период господства вторичных работ. К сожалению, аналогичная ситуация существовала и в нашей стране в течение 70 лет: уважением пользовались толстые труды, цитирующие, пересказывающие, комментирующие работы классиков марксизма или результаты науки, идеи зарубежных философов и т.п. Только такие труды создавали философу имя, обеспечивали профессиональную карьеру и доставляли уважение философского сообщества. Попытки высказать что-то оригинальное рассматривались, в лучшем случае, как легкомыслие.

Легко заметить, что различие между первичной и вторичной работой в значительной мере субъективно: первичное для меня может быть вторичным для другого, если он уже исследовал эти ходы мысли. Данное различие, кроме того, не является достаточно четким: в любой статье могут соединяться элементы как первичной, так и вторичной работы. Работа, начатая как вторичная, постепенно может вызвать искренний интерес и превратиться в первичную. Ситуации подобного рода часто встречаются в искусстве. Наконец, это различие почти ничего не говорит об общественной значимости работы: первичная для меня работа вполне может оказаться тривиальной пустышкой для философского сообщества. Зачем же в таком случае нам нужно это туманное различие? С одной стороны, чтобы указать на засоренность нашей философской литературы ремесленными поделками, изготовление и чтение которых ничего не дает ни уму, ни сердцу как автора, так и читателя. С другой стороны, можно утверждать: только первичная, творческая работа вносит реальный вклад в развитие философии, ибо только такая работа может оказаться новаторской не для одного только автора, но и для философии в целом. У вторичной работы такой возможности заведомо нет.

59