2 курс / Нормальная физиология / Физиологические_основы_жизнедеятельности_человека_в_экстремальных

носятся человеком очень болезненно и при нарушении адаптивности систем могут вызывать декомпенсацию отдельных физиологических функций. Основные физиологические и биохимические процессы организма закономерно изменяются во времени, обусловливая в известной степени и сезонные ритмы, которые модулируют циркадианные ритмы, обеспечивающие координацию гомеостатических систем (Степанова С. И., 1986, Туркменов М. Т., 1983).

В структуре сезонных проявлений годовой ритмичности физиологических функций имеются периоды «биологической весны» и «биологической осени», соответствующие по календарю поздней весне и поздней осени. Именно в это время в организме человека происходит перестроечная десинхронизация физиологических функций, и система координационных отношений последовательности биологических процессов находится в наиболее уязвимом состоянии.

Следовательно, данные о сезонности, ритмичности развития декомпрессионной болезни у водолазов представляют не только научный, но и практический интерес. Эти данные могут быть использованы при составлении рациональных графиков подводных работ в течение года, учитывающих также и индивидуальную предрасположенность к декомпрессионной болезни.

При анализе характера сезонной ритмичности частоты случаев декомпрессионной болезни водолазов выяснилось, что частота данной патологии

взависимости от времени года колеблется от средней величины в широких пределах. Наибольшее число случаев заболевания отмечено в январе (5,9%), а наименьшее в апреле – 0,7%. При рассмотрении годовой динамики становится заметным период, на который приходится максимум заболеваемости (в интервале декабрь-март). К апрелю частота заболеваемости падает и на относительно низких значениях держится до ноября.

Поскольку отмечается годовая вариабельность частоты декомпрессионной болезни, то, по-видимому, смена годовых сезонов должна также влиять и на длительность скрытого периода заболевания. Исследование показало, что с октября по март длительность бессимптомного периода после декомпрессии составила 5,33±0,32 часа, а с апреля по сентябрь – 3,42±0,27 часа. Увеличение латентного периода декомпрессионной болезни в осенне-зимний период и укорочение его в весенне-летний может быть связано с сезонной ритмикой деятельности физиологических систем. Снижение активности вегетативных функций и метаболизма

восенне-зимний сезон года наряду с усилением тормозных процессов

вцентральной нервной системе, отмеченных в условиях среднегорья

ку проведение экспериментальных исследований подобного рода из-за гуманных соображений невозможно. Однако необходимость отбора лиц для работы в сложных и чрезвычайно ответственных условиях (операторы энергетических систем, летчики, авиадиспетчеры и т. д.), формирование малочисленных экипажей для продолжительной работы в условиях социальной изоляции и сенсорной депривации (космонавты, моряки, полярники) требуют разработки научно обоснованных методов отбора, в которых оценка внешних и внутренних условий деятельности выступает на первый план. Эти данные могут быть получены только в специальных экспериментальных или природных условиях.

Проведение подобных исследовании диктуется также необходимостью выяснения причин гибели людей, оказавшихся в условиях автономного существования в экстремальных природных условиях, и разработки практических рекомендаций по повышению выживаемости (Волович В. Г., 1983).

Ответы на некоторые вопросы были получены в реальных условиях трех антарктических экспедиций (Василевский И. Н., Сороко С. И., Богословский М. М., 1978; Сороко С. И., 1984; Хараланов Св., Томасян Г., 1984; 1986, Добрева-Кондова П., Хараланов Св., 1987; Huralanov Sv., Sadiansku Т., 1985). В данной работе приводятся результаты психологических исследований, полученных в морских экспедициях в рамках долгосрочной международной научной программы «Хаброс» и «Одиссей» с моделированием кораблекрушений.

Экспериментальное моделирование кораблекрушения состояло в одиночном или групповом пребывании добровольцев па штатном надувном спасательном плоту в течение 3–5 суток в открытом море с запасом пищи и воды, соответствующих стандартному обеспечению спасательного плота. Продолжительность эксперимента и все его условия (имитация аварий, возможность досрочного прекращения при возникновении истинных аварий плота и штормовой погоде, болезни и т. д.) участникам эксперимента были неизвестны.

В течение эксперимента добровольцы подвергались воздействию следующих экстремальных факторов: гипокинезии, морской болезни, голоду, жажде, переохлаждению и переутомлению. При одиночном пребывании па плоту дополнительное влияние оказывала социальная и сенсорная депривация, а при групповом пребывании – нехватка места и психологическая несовместимость в группе.

Для изучения психических реакций использовали следующие методики; взаимное наблюдение и самонаблюдение, дневники, анкеты н

вопросники (стандартизированные и полустандартизированные), прослушивание разговоров на плоту скрытыми микрофонами и запись части из них на магнитофон, личностные вопросники (MMPI, Гисен-тест, тест Айзенка), проективные методы исследования (тесты Розенцвейга, ТАТ) самооценочные вопросники тревожности и депрессивности Цунга, тесты для исследования внимания и психической работоспособности (корректурные пробы Бурдона, Платонова, таблицы Шульте, а также психофизиологические методики). Анализировались индивидуальные и групповые реакции при ложной тревоге, разговоры, записанные через скрытый микрофон. Использовали социометрические методы исследования. Беседы после эксперимента проводили с каждым участником отдельно по предварительно стандартизированным вопросам. Несколько другие методики использовали в экспериментах с одиночным пребыванием на спасательном плоту, где основная информация получена главным образом из двух источников – дневника испытуемого и его подробного ретроспективного отчета после эксперимента.

Эксперимент при групповом пребывании включал группы из 5–6 лиц, при этом одна из групп была смешанной (мужчины и женщины). Состав групп специально не подбирался, так что в одном случае складывалась психологическая совместимость, а в другом возникала психологическая несовместимость между членами группы.

Комплексный анализ полученных результатов отдельных экспериментов позволил выявить основные закономерности, происходящие в психической сфере человека, оказавшегося в ситуации, максимально приближенной к экстремальным условиям кораблекрушения. Исследования показали, что одиночное пребывание на спасательном плоту крайне неблагоприятно отражается на психике человека даже в условиях контролируемого эксперимента. Одиночка, оказавшийся на плоту после «кораблекрушения», уже в первые 24 ч впадает в состояние полной опустошенности, апатии и безволия, которые создают реальную опасность для жизни, так как он перестает принимать меры для своего спасения. Так, например, в нашем эксперименте испытуемые с полным безразличием относились к постановке на якорь плота во время бури, хотя им было известно, что отрыв якоря угрожает жизни, так как ветер относит плот в море, затрудняет спасательные операции.

Вобщей динамике психического статуса, развивающегося у человека

входе одиночного пребывания на спасательном плоту, можно выделить несколько фаз, отличающихся как по глубине, так и по направленности психопатологических нарушений. Так, в первые три часа отмечаются

явления, характеризуемые фазой тревоги. Очень быстро развивается неопределенное чувство страха, нарушается ясность сознания вплоть до полного затемнения. Периодически появляются иллюзорные и галлюцинационные переживания (шум города, человеческие голоса и др.). В дальнейшем появляется некоторая тенденция к улучшению психического состояния. На 4–5-е сутки наступает фаза истощения (Селье Г., 1989). Адаптационные резервы исчерпываются и силы кончаются. Исчезают и последние остатки мотивации, наступает полная апатия. В этот период только очень сильный эмоциональный раздражитель в состоянии вызвать ответную реакцию, но она очень кратковременна с последующим сильным нервно-психическим срывом. Период восстановления довольно продолжительный. Это свидетельствует о том, что истощение психофизиологических возможностей человека и жизнедеятельность поддерживалась за счет запасов «глубокой адаптационной энергии». Эти нарушения имеют преимущественно психогенную природу, так как они могут быть вызваны чисто психогенно (при просмотре отснятого телефильма) даже через 20 дней после протекания эксперимента.

При групповом пребывании на спасательном плоту дезадаптационные расстройства развиваются гораздо медленнее, слабо выражены и зависят от степени психологической совместимости группы. Наши исследования показали, что комфортная группа (с хорошей психологической совместимостью) в состоянии преодолеть значительные экстремальные воздействия. При наличии лиц с акцентуированной структурой личности или индивидов с взаимной несовместимостью, межличностные отношения обостряются и адаптация группы к экстремальным условиям затрудняется. Оказалось, что степень дезадаптации в условиях группы является более легкой по сравнению с одиночным пребыванием на плоту, о чем свидетельствует большая стрессогенность фактора полной социальной изоляции по сравнению с психологической несовместимостью. При групповом пребывании социальные контакты удлиняют фазу «сопротивления» и в рамках пятидневного эксперимента фаза истощения наступает только у отдельных лиц с низкой психической устойчивостью. Исследования показали, что психофизиологические функции после групповой изоляции восстанавливаются быстрее, а само восстановление по своему уровню иногда даже превосходит исходное. При групповом пребывании также отмечаются отдельные психопатологические реакции (например, немотивированный страх закрытого пространства, невротические реакции и т. д.), однако они слабо выражены и не достигают степени психотических проявлений (иллюзий, галлюцина-

ций и пр.) и проявляются только у лиц с индивидуальной предрасположенностью к неврастеническому реагированию.

Определенную динамику в условиях нашего эксперимента претерпевала и психическая работоспособность. Во время пребывания на плоту ее уровень постепенно падал до нуля (т. е. до появления полной прострации и безволия), но после выхода на берег быстро восстанавливался до уровня выше исходного. Эта обобщенная модель относится в различной степени к отдельным лицам и к различным условиям, при которых проводился эксперимент. Наиболее быстро и в больших пределах падает психическая работоспособность при одиночном пребывании на плоту. В группах с психологической несовместимостью во время пребывания па плоту психическая работоспособность также снижается сравнительно быстро, но этот спад происходит все же медленнее и менее выражен, чем при одиночном плавании. В комфортной группе энергетический спад может вообще не достигать нулевого уровня в течение эксперимента. В период реабилитации психическая работоспособность быстро восстанавливается на уровень значительно более высокий не только по сравнению с фоновыми значениями, но и со среднестатистической нормой.

Аналогичная динамика установлена и при изучении индивидуальной реактивности. У лиц с лабильной психикой, астенизированными или психастеническими чертами личности спад психической работоспособности во время пребывания на плоту является более выраженным по сравнению с уровнем группы. У гиперстенических и тренированных лиц устойчивость высока и даже при неблагоприятных условиях психические изменения у них не доходят до психического срыва в течение всего эксперимента.

Следует отметить, что в патогенез нарушении психической работоспособности тесно вплетены психические симптомы морской болезни – вялость, опустошенность, апатия, безволие, стремление к одиночеству, внутреннее напряжение и т. д. В ходе наших экспериментов морская болезнь возникла у всех испытуемых уже во время первых суток и продолжалась в течение 1–2 суток даже при относительно спокойном море. Выраженность отдельных ее симптомов зависела от индивидуальной чувствительности и наличия тренированности.

Во время моделирования кораблекрушения характерную динамику претерпевает и агрессивность. Постепенно повышается раздражительность, растет внутреннее напряжение, агрессивная заряженность, готовность к гневу, склонность к реакциям протеста. Агрессия может быть направлена на других членов группы, а также и на оставшихся на берегу

участников научной программы или на сам эксперимент. При определенной личностной структуре повышенная агрессия проявляется через аутоагрессию в форме чрезмерных самообвинений. Наблюдения показали, что нарастающая агрессивность у отдельных испытуемых находит выражение в постепенно учащающихся межличностных конфликтах. Интересно отметить, что в смешанной группе мужчин и женщин конфликты на плоту существовали в скрытой форме, разрядка агрессивности происходила после возвращения на берег.

Вгомогенных группах (только мужчины) агрессивность проявлялась непосредственно, ограничиваясь словесным выражением недовольства и внешней раздражительностью и быстро исчерпывалась, если группа была комфортной.

Вгруппах с психологической несовместимостью дело доходило до межличностных конфликтов, которые нарушали групповую адаптацию

ипроявлялись в виде психической реактивности отдельных ее членов. Нарушалась общая сплоченность и синхронность действий группы, терялась адекватность ответных реакций, развивалась усталость.

Следует отметить, что в условиях экспериментального моделирования кораблекрушения агрессивность все же носит скрытый характер и редко сопровождается поведенческими проявлениями. Однако целенаправленные исследования обнаруживают завуалированные намерения к агрессивным действиям, достигающие желания физического уничтожения «противника».

Внекоторых случаях устанавливалось состояние скрытой декомпенсации психики. Чаще всею это отмечалось у формальных лидеров групп. Оказывается, что данный момент адаптации к экстремальным воздействиям нарушается своеобразным образом – наступает диссоциация между сознанием, как нужно действовать, и внешним поведением. Лидер знает, что нужно сделать, но не в состоянии это осуществить из-за неспособности овладеть своими поведенческими реакциями. Например, он понимает, что не следует кричать и ругать людей, но продолжает это делать, хотя в следующий момент искренне сожалеет об этом. Наблюдения показали, что в течение эксперимента такие лидеры достигают адекватной стратегии поведения за счет высокой психофизиологической «цены». После эксперимента они практически лишены сил и требуют длительной реабилитации.

Скрытая декомпенсация психики в наших экспериментах проявлялась довольно широко в смешанных группах из мужчин и женщин. Во время пребывания на плоту такая группа проявляла необычайно

высокую саморегуляцию. Обычно отсутствовали проявления апатии, безинициативности, безволия и опущенности. До последнего момента разговоры были оживленными и шутливыми. На первый взгляд, кажется, что смешанная группа лучше всего адаптируется к экстремальным воздействиям. Однако после возвращения на берег положение коренным образом менялось. Наступал неожиданный срыв, который сильнее всего проявлялся на уровне межличностных отношений. Во время неофициального общего обсуждения результатов эксперимента возникали острые конфликты между членами группы. Они были записаны скрытым микрофоном и впоследствии внимательно проанализированы. Были выявлены долго скрываемые враждебные отношения, которые возникли еще на плоту. В ходе развившихся конфликтов возникали взаимные упреки и обвинения в «сексуальных намерениях», которые были отвергнуты, что породило ненависть и желание отомстить. Интересно, что люди, которые перед экспериментом не были знакомы, а на плоту начинали вести себя как многолетние приятели, после проведения эксперимента вдруг неожиданно превращались в озлобленных «врагов». Дело доходило до физических расправ. Оказалось, что временная психическая адаптация на плоту, обеспечивавшая регуляцию спонтанных внутриличностных конфликтов, на самом деле привела к постепенному развитию скрытой нарастающей агрессивности, которая проявилась в полную силу после исчезновения всех сдерживающих факторов.

В смешанной группе была установлена и другая зависимость, относящаяся к тематике разговоров и направленности агрессии. Прослушивание разговоров на плоту скрытым микрофоном показало, что в данной ситуации доминировала тематика с сексуальной окраской, иногда переходящая границы приличия. Даже женщины активно подключались и поддерживали эту тематику. Агрессия также имела сексуальный оттенок. На плоту это проявлялось в виде ухаживания и тенденциозных намеков, а на берегу (после эксперимента) – в виде злой словесной и физической агрессии, неизменно направленной на представителя противоположного пола. Формировались и специфические межличностные взаимоотношения в группе: предпочтения, соперничество, группировки, центрирующиеся вокруг взаимоотношений между двумя полами.

Наши исследования подтвердили и известный факт, что в экстремальных условиях «маска спадает» и человек раскрывает свою истинную сущность (Altman Haythorn W. W., 1965; Человек …, 1971). Уже на второй день пребывания на плоту официальные отношения исчезали, тон становился фамильярным, а «исповеди» и откровения напоминали

юношескую откровенность и спонтанность. Естественно, степень раскованности напрямую связана со структурой характера отдельных лиц, но общая тенденция к преодолению дистанции и существующих барьеров была несомненной. В трудных морских условиях ярко раскрывались как положительные, так и отрицательные черты человека. Постепенно начинали проявляться скрытая невротичность и другие особенности характера. Имевшаяся и в нормальных условиях психопатия у одного из участников эксперимента на плоту обострилась и приняла гротескные очертания. Хорошей иллюстрацией падения моральных установок является сдача мочи на биохимические исследования на виду у всех участников, даже в смешанной группе.

Весьма интересными и неожиданными оказались субъективные переживания голода и жажды, выраженные относительно слабо. Прослушивание разговоров на плоту, ретроспективный отчет, дневники, полустандартизированные вопросники и беседы после окончания эксперимента показали, что действительно приходят мысли и желания об обильной еде и питье, частые разговоры на эту тему, сны с подобным содержанием, но все это воспринимается легко, с чувством юмора и не является источником фрустраций.

Гораздо более трудно психически переносились малоподвижность и постоянное покачивание плота. Тесное пространство, затрудненный отдых и сон также раздражали и утомляли. В условиях групповой психологической несовместимости это становилось самым частым поводом для конфликтов и агрессивных реакций.

Проблема роли переживаний страха в условиях кораблекрушения является наиболее спорной. Известна гипотеза французского врача и мореплавателя Алена Бомбара, согласно которой страх является основной причиной гибели спасшихся при кораблекрушениях людей при наличии еды и воды (Бомбар А., 1963). Наши исследования не установили интенсивных переживаний страха даже при стрессовых моментах (аварии, отрыв якоря, ложная тревога о предстоящей буре и т. д.). Например, все участники данных экспериментов указали на владевшее ими чувство безразличия, апатии, особенно после первого дня пребывания. С другой стороны, переживания страха без существенного повода отмечали в начале, а иногда и непосредственно перед экспериментом. В отдельных случаях возникали патологические реакции страха без видимых причин. Так, например, в одном случае дело дошло до проявлений клаустрофобии, которые могут быть объяснены только индивидуальной сверхреактивностью данного лица. Хотя основное отличие между экспе-

риментально смоделированным и действительным кораблекрушением заключается именно в степени реального опасения за жизнь, мы считаем, тем не менее, что, так называемый животный страх, может стать причиной гибели потерпевших кораблекрушение только в самом раннем периоде пребывания на спасательном плоту. Мы полагаем, что пережившие первые сутки рискуют в дальнейшем погибнуть от страха гораздо в меньшей степени, чем из-за наступления апатии и прекращения борьбы за выживаемость.

Таким образом, даже в условиях контролируемого эксперимента с нахождением людей в море на спасательных средствах, сдвиги в психической сфере напоминают реакции, возникающие в реальных условиях. Психические нарушения и их глубина определяются индивидуальнотипологическими особенностями нервной системы, исходным профилем личности.

Известно, что не все люди, оказавшиеся в чрезвычайной ситуации (кораблекрушение, аварии самолетов, стихийные бедствия и т. д.), способны сохранить высокий уровень самообладания и принимать правильные решения. Большая часть, 50–75% потерпевших, сразу же впадают в состояние своеобразного ошеломления, получившего в специальной литературе название «панической реакции» (Deaton J. E., 1981). В этом состоянии у людей наступает апатия, нежелание к действиям, безразличие, хотя внешне они выглядят довольно спокойными. У 12–25% лиц возникают истерические реакции, которые у одних проявляются в сильном возбуждении, беспорядочных действиях, у других – сильной заторможенности, порой до полной прострации. По данным известных специалистов в области выживаемости человека в экстремальных условиях (Tyhurst J. S., 1951; Tucker G. J., 1966), только 12–25% людей способны сохранить самообладание, быстро оценить обстановку и принять правильное решение. Следует, однако отметить, что спустя некоторое время, большая часть людей успокаивается, адаптируется к новой обстановке и оказывается способной действовать адекватно и целенаправленно (Волович В. Г., 1983), особенно в условиях, когда этими действиями начинает руководить неформальный лидер.

Наши исследования показали, что наиболее тяжело переносится одиночное пребывание на плоту, изменения в психической сфере в данном случае оказываются наибольшими. Однако, наука располагает сведениями, когда при высоком уровне мотивации и соответствующими морально-волевыми качествами, один человек без пищи и воды, питаясь только выловленной рыбой, способен пересечь океан на небольшой