Единство экономического пространства

Единство экономического пространства

Единство экономического пространства не относится к числу ясных правовых понятий, очевидно только, что оно выражает стремление народа видеть территорию России как своеобразный общий рынок с едиными правилами. В п. «ж» ст. 71 Конституция выражает эту мысль достаточно определенно, когда говорит о том, что в ведении Российской Федерации находится «установление правовых основ единого рынка», другие пункты этой статьи говорят о праве Федерации регулировать финансы, валюту, кредиты, таможню, основы ценовой политики и др. Все эти правомочия федеральной власти естественно для такого исторически сложившегося комплекса, каким является экономика России. В тоже время ясных обязанностей регионов соблюдать единые правила «экономического пространства», как и установления соотношения экономической компетенции Федерации и субъектов, в действующих правовых актах пока нет. Следовательно, конкретное содержание этого понятия будет зависеть от законодательства Федерации и ее субъектов. Положение ч. 1 ст. 8 Конституции таким образом, что его можно принимать и как согласие на международную экономическую интеграцию, хотя в этом случае свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств потребует специальных актов – как внутренних, так и международно-правовых. Близким по содержанию является положение ч. 1 ст. 74 «о свободном перемещении товаров, услуг и финансовых средств», означающее, что их движение не должно наталкиваться на таможенные барьеры, ограничиваться введением каких-либо пропусков или разрешений на ввоз и вывоз, других препятствий. По существу, речь идет о свободной торговли и банковской деятельности, без чего не мыслима экономическая интеграция. Указ Президента от 23 декабря 1991 г. устанавливает правовые гарантии единства экономического пространства. Согласно этому Указу любые акты органов власти и решения должностных лиц, ограничивающие движение товаров, работ и услуг на внутреннем рынке страны, признаются не действительными. Поддержка государством конкуренции – лучший способ содействия рыночной экономике. Конкуренция – самый надежный механизм координации индивидуальных действий без принуждения и вмешательства со стороны властей. Она тем эффективнее, чем меньше этого вмешательства и разного рода монополизма, особенно государственного. Конкуренция помогает выявить весь потенциал человеческой энергии и инициативы, на первый взгляд кажется, что она оттесняет государство от экономики, но на самом деле – требует от него поддержки и внимания, ибо ей постоянно угрожает монополизация. С помощью конкуренции решаются проблемы инвестиций и экономического роста. Крупнейший западный экономист Ф.А. Хайек справедливо отмечал: «Кроме распределения продуктов с помощью рыночной конкуренции, мы не знаем никакого иного способа информировать индивидов о том, куда каждый из них должен направить свои усилия, чтобы его вклад в создание совокупного продукта оказался максимальным»1. Конкуренция, следовательно, есть, самый надежный механизм рыночной  экономики, увязывающий производство и человека в единую систему саморазвивающейся экономики.

ПРИНЦИП СВОБОДНОГО ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ТОВАРОВ ПО ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 

Единый рынок не терпит каких-либо внутренних границ и барьеров. Поэтому ст. 8 Конституции РФ и п. 3 ст. 1 ГК устанавливают, что товары, услуги и финансовые средства свободно перемещаются на всей территории Российской Федерации. В соответствии с указанным принципом, субъекты Российской Федерации и другие лица не вправе устанавливать какие-либо местные правила, препятствующие свободному перемещению товаров, услуг и финансовых средств в едином экономическом пространстве Российской Федерации. На всей территории Российской Федерации должны быть одни и те же "правила игры" при осуществлении предпринимательской или иной деятельности, реализуемой в рамках гражданских правоотношений. На территории Российской Федерации не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств. Так, не допускается издание актов или совершение действий, устанавливающих запреты на продажу (покупку, обмен, приобретение) товаров из одного региона Российской Федерации, республики, края, области, района, города в другой.  Ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом только в том случае, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.  Имеется еще одна, совершенно особая, теоретическая и практическая задача коммерческого права - правовое содействие становлению российского товарного рынка. Не построив рынок, не создав необходимые основные звенья рыночной системы, нечего пытаться регулировать рыночные отношения. Формирование структуры и инфраструктуры товарного рынка, налаживание устойчивых торгово-хозяйственных связей имеют решающее значение для преодоления нынешнего затяжного кризиса, для нормального развития экономики. От успешного решения этих задач, без преувеличения, зависит будущее страны. Названные проблемы с необходимостью должны включаться в предмет науки коммерческого права и сферу регулирования торгового законодательства.

СВОБОДНОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ТОВАРОВ, УСЛУГ И ФИНАНСОВЫХ СРЕДСТВ — конституционный принцип экономической основы конституционного строя России, предполагающий снятие всех ограничений на пути перемещения товаров и финансовых средств на всей территории РФ. Гарантиями данного принципа являются: закрепленный в Конституции РФ запрет на установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств; введение единых правил лицензирования видов предпринимательской деятельности, единых государственных стандартов правового регулирования порядка создания и деятельности предприятий, единых стандартов сертификации товаров и услуг. Действие этих гарантий призвано обеспечить свободу торговли и банковской деятельности, создать механизмы, блокирующие местный экономический сепаратизм.

. Отличие данного принципа от других прежде всего в том, что необходимость развития конкуренции может рассматриваться как публичная цель, оправдывающая различные по степени интенсивности ограничения предпринимательской деятельности. Поскольку публичные, конституционно-значимые цели исчерпывающим образом закреплены в ч. 3 ст. 55 Конституции России, возникает вопрос, к какой из перечисленных в ней целей можно отнести поддержку конкуренции. Выбирая из таких целей, как защита основ конституционного строя, нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства, можно остановиться на такой цели, как защита основ конституционного строя, поскольку среди конституционных принципов, составляющих основы конституционного строя, значится и такой принцип, как поддержка конкуренции (ст. 8, ч. 1). В предложенном Конституционному совещанию “президентском” проекте Конституции РФ принцип поддержки конкуренции не был предусмотрен, равно как и в проекте конституционной комиссии. Работая в качестве эксперта и участника Конституционного совещания, автор настоящей работы внес предложение включить в состав конституционных принципов в качестве основы экономического строя принцип защиты конкуренции. Это предложение было поддержано как Конституционным совещанием, так и конституционным законодателем *(251). Конкуренция как основа рыночной экономики создает механизм, который заставляет работать цены на рынке, зависящие от соотношения спроса и предложения. Конкуренции противостоит монополия, когда число продавцов становится столь малым, что каждый продавец в состоянии оказывать влияние через регулирование предложения товаров на их цену.

Государство с целью поддержания рыночных механизмов должно контролировать монополии. Поэтому в Конституции РФ делается акцент на недопустимости использования свободы экономической деятельности для монополизации и недобросовестной конкуренции. 2. Основной закон различает два понятия: добросовестную конкуренцию и недобросовестную конкуренцию. В ч. 1 ст. 8, в которой гарантируется поддержка конкуренции в Российской Федерации, речь, безусловно, идет о добросовестной конкуренции. В ч. 2 ст. 34, напротив, установлено, что “не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию”. В п. “ж” ст. 71 к ведению Российской Федерации отнесено “установление правовых основ единого рынка”. Опираясь на положение о едином экономическом пространстве (ст. 8), можно утверждать, что и законодательство о конкуренции, и антимонопольное законодательство относятся к ведению Российской Федерации.

кономическая свобода – понятие весьма широкое и по этой причине мы не будем рассматривать его во всем объеме и полноте, а остановимся только на «свободе» коммерческих банков устанавливать процентную ставку по депозитам для физических лиц, ибо в настоящее время банковское сообщество испытывает определенное давление по этой части со стороны регулятора – Банка России.

Прежде всего, замечу, что автору прекрасно известно содержание части 4 статьи 4 федерального закона № 174-ФЗ от 13 октября 2008 года «О внесении изменений в статью 11 федерального закона "О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации" и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации», согласно которому со дня вступления в силу названного Федерального закона и до 31 декабря 2009 года включительно в случае неисполнения в установленный Банком России срок предписаний Банка России об устранении нарушений, выявленных в деятельности кредитной организации, а также в случае, если эти нарушения или совершаемые кредитной организацией банковские операции или сделки создали реальную угрозу интересам ее кредиторов (вкладчиков), Банк России вправе ввести ограничения на величину процентной ставки, которую кредитная организация определяет в договорах банковского вклада, заключаемых (пролонгируемых) в период действия ограничения, в виде максимального значения процентной ставки (но не ниже двух третей ставки рефинансирования Банка России по банковским вкладам в рублях и не ниже ставки ЛИБОР по банковским вкладам в иностранной валюте на дату введения ограничения), на срок до одного года. В целях настоящего положения в расчет процентной ставки наряду с процентами включаются любые непроцентные платежи, которые кредитная организация выплачивает вкладчикам – физическим лицам.

Мы сейчас не будем обсуждать возможность пролонгации до 31 декабря 2010 года права Банка России ограничивать величину процентной ставки в договорах банковского вклада – эта информация муссируется средствами массовой информации.

Интересно другое – уж если законодатель так заботится об интересах кредиторов (вкладчиков) банка, то почему он не предоставил Банку России право ограничивать процентную ставку по договорам банковского вклада навечно, а не только на срок до 31 декабря 2009 года включительно?

Складывается впечатление, что, если законодатель предусматривает данную меру как временную, то, по всей видимости, он и сам понимает, что указанная правовая норма отдает «волюнтаризмом» и носит далеко не рыночный характер.

К тому же, если вспомнить времена десятилетней давности – автор имеет в виду кризис 1998 года и последующие один-два года, – то мы увидим, что, например, в феврале 2000 года ставка рефинансирования, установленная Банком России, была 45%. Соответственно и проценты по банковским вкладам значительно превышали нынешние пресловутые 17-18%, на которые так ополчился Банк России. И ведь что удивительно – банковская система-то в целом выжила, (если не считать несколько «непотопляемых авианосцев» в виде олигархических банков, типа СБС-АГРО, Инкомбанка и иже с ними),  несмотря на высокие ставки процентов по депозитам, которые существовали в начале века. И никто не говорил, что раз банки привлекают депозиты под такие проценты, значит, они не собираются возвращать их вкладчикам.

Интересную информацию для обсуждения данной проблемы мы находим в небезызвестном письме Центрального банка Российской Федерации (ЦБ РФ) от 29 июля 2009 года № 93-Т « О работе с банками, устанавливающими процентные ставки по депозитам физических лиц на уровне выше рыночных». В данном письме констатируется тот факт, что анализ информации об уровне процентных ставок по вкладам физических лиц свидетельствует о росте уровня указанных ставок, вызванном повышением интереса кредитных организаций к вкладам населения как к источнику ресурсов. В то же время руководство ЦБ РФ сетует на то, что территориальными учреждениями Банка России

- не изучаются причины, обусловившие их повышение,

- не анализируется динамика объемов привлеченных средств во вклады по отдельным продуктам,

- не устанавливаются реальные источники и достаточность процентной маржи для обеспечения доходности банков.

В связи с этим возникает вопрос, как можно, не изучив экономическую обоснованность привлечения банками денежных средств под повышенные процентные ставки, достаточность процентной маржи для обеспечения доходной деятельности банка, уровень ликвидности банка с точки зрения обеспечения выполнения обязательств, а также не оценив реальность формирования доходов банков в форме процентов по ссудам и иным активам, приносящим доход, устраивать гонения на повышенные процентные ставки по депозитам?

Скептическое отношение вызывает и методическая рекомендация по определению среднерыночной ставки, как превышающей на два процентных пункта среднюю по 10 крупнейшим банкам величину максимальных ставок в рублях, которые кредитные организации выплачивают вкладчикам - физическим лицам. Можно ли сравнивать десять крупнейших российских банков, имеющих доступ к средствам государственной поддержки, к более дешевым иностранным кредитам и рядовые российские банки, которые не имеют доступа к подобным источникам?

Озабоченность и законодателя, и Банка России интересами вкладчиков достаточно понятна, но почему проблему надо решать, попирая основные принципы и нормы гражданского оборота?

Для читателя, не искушенного в юридических вопросах, поясним, что в гражданском праве один из основных принципов – это принцип свободы договора, который провозглашается в статье 421 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ):

Юридическая безопасность частных собственников и предпринимателей непосредственно обеспечивается с помощью конституционных принципов признания и защиты равным образом разных форм собственности (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ) и неприкосновенности частной собственности (ст. 35 Конституции РФ). Социально-экономическая ценность указанных принципов состоит в том, что их реальное действие исключает возможность произвольного изъятия имущества, передела собственности и в силу этого выступает в качестве важнейшего инвестиционного стимула. Правовое значение конституционных принципов регулирования собственности проявляется в том, что они предопределяют содержание отраслевых правовых принципов и, в частности, гражданско-правового принципа неприкосновенности собственности (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Данный принцип имеет фундаментальное значение для функционирования имущественного оборота, участники которого выступают как независимые товаровладельцы *(227). В соответствии с принципом признания и защиты равным образом разных форм собственности государство должно создавать условия для развития разнообразных форм собственности и обеспечивать их равную защиту. Аналогичные положения содержатся в конституциях большинства стран Центральной и Восточной Европы, а также стран Содружества Независимых Государств. Это обстоятельство позволяет объяснить смысл рассматриваемого конституционного принципа прежде всего в исторической ретроспективе. Данная новелла российского конституционного права должна исключить монопольное положение государственной собственности, обеспечить простор для развития прежде всего частной собственности и тем самым коренным образом изменить экономическую основу общественного строя. Если вспомнить, что прежняя социалистическая Конституция начиналась с раздела, закрепляющего основы общественного строя, в котором вслед за главой о политической системе следовала глава об экономической системе, основу которой составляла социалистическая собственность на средства производства в форме государственной и колхозно-кооперативной собственности, то закрепление в основах конституционного строя России рассматриваемого принципа является свидетельством деидеологизации российской Конституции. Конституционный принцип идеологического плюрализма, недопустимость установления какой-либо идеологии в качестве государственной или обязательной (ч. 1 и 2 ст. 13) проявляется в конституционном праве путем деидеологизации самой Конституции.

загрузка...

Конечно же, значение данного принципа не сводится к одному “историческому” аспекту. Из него вытекают важные обязанности государства, возлагаемые на него в силу принятия Конституции. Государство должно разрабатывать экономическую политику, воплощать ее в законодательстве исходя из недопустимости создания неоправданных преимуществ для каких-либо организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. В сфере уголовного законодательства рассматриваемый конституционный принцип нашел проявление в единой уголовно-правовой охране всех форм собственности, заменив ранее существовавшую в прежнем уголовном законодательстве повышенную охрану государственной собственности. 2. Под прямым воздействием конституционного принципа признания и защиты равным образом разных форм собственности находится система правовых норм, оределяющих участие Российской Федерации, субъектов РФ и муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством (гл. 5 ГК РФ), а также административно-правовые по своей природе отношения, связанные с предоставлением государственных субсидий неэффективным предприятиям. И само государство (и муниципалитеты), и государственные унитарные предприятия являются участниками имущественного оборота. Как правильно отмечает Е.А. Суханов, “имущественный оборот в рыночном хозяйстве требует принципиального равенства прав товаровладельцев как собственников имущества. Иначе говоря, возможности по отчуждению и приобретению (присвоению) вещей должны быть одинаковыми для всех товаровладельцев. В противном случае единого, нормального оборота не получится. Поэтому становится необходимым принцип равенства всех форм собственности, под которым в действительности понимается равенство возможностей, предоставляемых различным субъектам присвоения” *(228).

Рассматриваемый конституционный принцип призван корректировать отношения между органами власти и бизнесом. Содержание этого принципа налагает на власть, на государство дополнительные ограничения. Власть должна быть равноудалена от различных предпринимательских структур и сообществ, в противном случае возникают недопустимые модели взаимоотношений власти и бизнеса, чреватые конфликтом интересов, недобросовестной конкуренцией, неравной защитой различных организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. Нарушением принципа равной защиты являются случаи использования административных рычагов с целью создания льготных условий для ведения предпринимательской деятельности аффилированными с государственной властью бизнесструктурами. Особое внимание необходимо обратить на корректировку отношений между государством и государственными неэффективными предприятиями. По мнению Е.Г. Ясина. С.В. Алексашенко, Е.Е. Гавриленкова и А.В. Дворковича, в российской экономике сохраняются унаследованные от советской системы структурные деформации в экономике. Около 40% российских предприятий убыточны и отягощены колоссальными долгами *(229). В связи с закреплением принципа равной защиты должны быть разработаны новые правовые модели взаимоотношений государства с неэффективными предприятиями, нередко паразитирующими за счет предприятий реального рыночного сектора. Возможно, для этого необходима разработка и принятие Закона о государственном субсидировании, направленного на пресечение случаев скрытого субсидирования. В процессуальном законодательстве следует предусмотреть такие новые юридические гарантии конституционного принципа признания и защиты равным образом разных форм собственности, как “иски конкурентов”, предъявляемые в тех случаях, когда какому-то предприятию предоставлена государственная субсидия, а не получившие ее потенциальные реципиенты в судебном порядке требуют проверки обоснованности и законности оказанной помощи.

3. Государство, формируя экономический порядок посредством принятия законов, должно постоянно иметь в виду рассматриваемый конституционный принцип, учитывая его системную связь с другими конституционными принципами. В совокупности с конституционным принципом равенства перед законом и судом (ч. 1 ст. 19) разные организационно-правовые формы предпринимательской деятельности, независимо от формы собственности, на базе которой они действуют, не могут получать предпочтения или, наоборот, подвергаться сегрегации в зависимости от происхождения, национальной или расовой принадлежности их учредителей. Наличие рассматриваемого принципа в его взаимосвязи с рядом других конституционных принципов исключает такую разновидность экономического порядка, который представляет собой централизованно управляемую экономику. Кроме того, этот принцип вводит для государства определенные ограничения степени интенсивности “дирижирования” частными предприятиями. Рассматриваемый принцип был положен в основу Постановления КС РФ от 22 ноября 2000 г. N 14-П *(230) по делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 5 Федерального закона “О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации” *(231) (в редакции от 22 октября 1998 г.) *(232). Согласно ч. 3 ст. 5 указанного Закона редакциям средств массовой информации, издательствам, информационным агентствам, телерадиовещательным компаниям передаются в хозяйственное ведение помещения, которыми они владеют либо пользуются в процессе своей производственно-хозяйственной деятельности.

В запросах Высшего Арбитражного Суда РФ и администрации Ульяновской области утверждалось, что эта норма, допуская возможность распоряжения имуществом, находящимся в частной, государственной или муниципальной собственности, без согласия собственника, нарушает конституционные положения о признании и равной защите всех форм собственности, о самостоятельности местного самоуправления, в том числе в вопросах владения, пользования и распоряжения муниципальной собственностью, т.е. не соответствует ст. 8 (ч. 2), 12, 35, 55, 130 и 132 Конституции РФ. В соответствии с Конституцией в Российской Федерации гарантируется свобода экономической деятельности, признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ч. 1 и 2 ст. 8); каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34); право частной собственности охраняется законом, каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения (ч. 1, 2 и 3 ст. 35); местное самоуправление самостоятельно в решении вопросов владения, пользования и распоряжения муниципальной собственностью (ч. 1 ст. 130); органы местного самоуправления самостоятельно управляют муниципальной собственностью (ч. 1 ст. 132); местное самоуправление гарантируется правом на судебную защиту, на компенсацию дополнительных расходов, возникших в результате решений, принятых органами государственной власти, запретом на ограничение прав местного самоуправления, установленных Конституцией РФ и федеральными законами (ст. 133).

В данных конституционных положениях по сути выражены общепризнанные принципы неприкосновенности и свободы собственности, а также свободы договора и равенства всех собственников как участников гражданского оборота, из которых проистекает свобода владения, пользования и распоряжения имуществом, включая возможность отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом. Поскольку ч. 3 ст. 4 Федерального закона “О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации” по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, допускала возможность передачи имущества без согласия собственника – субъекта РФ или муниципального образования в хозяйственное ведение перечисленным в этой норме организациям и предприятиям, она по существу означала ограничение права собственности субъектов РФ и муниципальных образований, в частности, права на ее признание и защиту наравне с иными формами собственности. Между тем согласно ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Из этого положения во взаимосвязи со ст. 8, 34, 130, 132 и 133 Конституции РФ о равной защите всех форм собственности следует, что не только право частной собственности, но и право собственности субъектов Федерации и муниципальных образований может быть ограничено лишь федеральным законом и лишь если это необходимо для защиты указанных конституционных ценностей, а также если такое ограничение является соразмерным, т.е. его характер соответствует тем конституционно защищаемым целям, ради которых оно вводится.

Не может рассматриваться как ограничение права собственности в смысле ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ передача помещений, находящихся в федеральной собственности, поскольку такая передача осуществляется Российской Федерацией как собственником данного имущества и поскольку она производится на основании федерального закона с соблюдением требований ст. 71 (п. “д”) и 76 (ч. 1) Конституции РФ. Передача же (хотя бы и во временное хозяйственное ведение) помещений, принадлежащих на праве собственности субъектам РФ и муниципальным образованиям, без их согласия, если она осуществляется без разумной компенсации, выходит за рамки требований ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ и корреспондирующих ей положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в редакции Протокола N 11, вступившего в силу 1 ноября 1998 г.) и, следовательно, не является адекватным средством для достижения цели, ради которой она установлена. Поскольку ч. 3 ст. 5 Федерального закона “О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации” по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, допускает возможность такой передачи без надлежащего возмещения, она несоразмерно ограничивает конституционные права и законные интересы субъектов права собственности – субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, ставит их в неравное положение с Российской Федерацией как собственником федерального имущества и нарушает баланс двух конституционных ценностей – права на информацию и права собственности – в ущерб последней.