1. Предмет социального познания и его специфика

Математическое, естественнонаучное, социально-гуманитарное, техническое знания являются «ветвями одного дерева» - науки как целого.

Все науки в силу их единства имеют много общего: все они опираются на факты, на основе фактов осуществляют первичные обобщения, стремятся «добраться» до законов и причин изучаемых явлений, строят идеализированные объекты, выдвигают многообразные гипотезы, стремятся превратить гипотезы в теории, либо отвергнуть гипотезы.

Социальное знание – это знание об обществе. Познание признается социальным, если оно:

- осуществляется при явном или неявном участии или присутствии других субъектов;

- является объективным по содержанию, поскольку выступает как опыт многих поколений познающих субъектов;

- интерсубъективно по способу трансляции. Другими словами, всегда предполагает определенный адресат, внешне данную совокупность Других, а также исторически сформировавшиеся способы и средства «познавательного общения».

- имеет культурно-исторические истоки своего генезиса;

- это знание ценностно по своему предназначению;

Предмет социально-гуманитарных наук – общество, история, культура, личность. Генрих Риккерт писал: «Объекты, с которыми имеют дело исторические (и другие гуманитарные) науки, должны быть, в противоположность объектам естествознания, подведены под понятие «культуры». (Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб., 1997. С. 260). Тем самым, предмет гуманитарного познания – не объект природы, а совокупность субъектов. Здесь происходит встреча не субъекта с объектом, а встреча субъекта с субъектом (общение, коммуникация). Тут люди – и авторы, и исполнители своей собственной драмы, которую они же и познают. От присутствия субъекта в предмете социального познания «отделаться» и даже отвлечься нельзя. Поэтому главная задача этой формы познания – понять чужое «Я» не в качестве некоего объекта, а как другого субъекта, как субъективно-деятельное начало.

Включенность в предмет социального познания придает этому предмету – «культурно-значимой индивидуальной действительности» (Вебер) – исключительную сложность. Здесь тесно переплетаются и взаимодействуют материальное и идеальное, стихийное и сознательное, эмоциональное и рациональное, рациональное и иррациональное. Здесь бушуют страсти и интересы, ставятся и реализуются цели и идеалы.

Обратимся к мнению синергетиков: «В особых состояниях неустойчивости социальной среды действия каждого отдельного человека могут влиять на макросоциальные процессы. Отсюда вытекает необхлдимость осознания каждым человеком огромного груза ответственности за судьбу всей социальной системы, всего общества». (Князева Е.И., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировоззрение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии, 1992. № 12. С. 5).

Поскольку история и другие науки о культуре в существе своем имеют дело преимущественно с духовными процессами, то Виндельбанд называл их «науками о духе». Если природа понимается Риккертом как «замкнутое в себе, подчиненное чисто имманентным законам, бытие», то культура создана человеком.

Историческое развитие порождает культурные ценности. Культурные ценности делают возможной историю и другие гуманитарные науки как науку. Науки о культуре, как и естествознание, есть продукт культуры, а потому они возникают «лишь благодаря историческому развитию культуры».

По Риккерту, все области человеческой деятельности подходят не под понятие «дух», а под понятие исторически развивающейся культуры. Главный руководящий принцип познания культурных объектов и процессов – принцип теоретического отнесения к ценностям.

В самом широком смысле предмет социально-гуманитарного познания – сфера человеческой деятельности в многообразных её формах. Иначе, предметом социально-гуманитарного познания выступает социальная реальность, которая, в отличие от реальности природной, не существует вне человеческой деятельности: можно сказать, что социальная реальность конституируется человеческой деятельностью.

Если природа существенно не изменяется, то её познание развивается достаточно быстро. Сроки развития социальной реальности сравнимы со сроками развития теории. Вот почему особую значимость в социальном познании приобретает принцип историзма – рассмотрение явлений как процессов, в их возникновении, развитии и преобразовании.

Гегель справедливо отмечал, что существуют две основных формы объективного процесса: природа и целесообразная деятельность людей. Природа является предметом естествознания. Целесообразная деятельность людей, «мир человека» - есть единство объективного (социальных законов) и субъективного (индивидуальные интересы, цели, намерения).

Как подчеркивал М.М. Бахтин, «гуманитарные науки – науки о человеке в его специфике, а не о безгласной вещи и естественном явлении». (Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основаниям гуманитарных наук. СПб., 2000. С. 304).

Предмет социально-гуманитарных наук (общество, история, культура, личность), пояснял М.М. Бахтин, не может быть дан как прямой и непосредственный объект естествознания, а только в знаковом выражении, реализации в текстах разного рода – и для самого исследователя, и для других. Тем самым, гуманитарное знание – это знание о чисто экзистенциальных ценностях, это – целостный континуум субъективной реальности, составляющий достояние и внутреннее богатство индивида, который творит, сохраняет и распространяет культурные ценности. Иначе, предмет гуманитарных наук, по Бахтину, - «выразительное и говорящее бытие». Это означает, что критерием научности в области этих наук является «не точность познания, а глубина проникновения. Здесь познание направлено на индивидуальное. Это область открытий, откровений, узнаваний, сообщения». Здесь важно не только умение познания, но и умение выразить себя. Здесь всегда нужно помнить «о различии между людьми как объектами объяснения и людьми как моральными субъектами». Люди часто «ускользают» от объективного объяснения.

Науки об обществе отличаются друг от друга не только тем, какую область социальной жизни они изучают, но и типом знания, которое в них представлено. Социальное знание не имеет строго фиксированной локализации, не связано с наличием какой-то одной науки об обществе. Оно может составлять содержание отдельной науки, в другой же науке существовать в виде её отдельных элементов. Сферой социального познания является и массовое сознание.

Трудности возникают, как только мы пытаемся определить критерий, пользуясь которым можно вычленить систему знаний, относящуюся к области социального. Конечно, к социальному относится знание об обществе, людям, их деятельности, культуре. Но это далеко не снимает всех вопросов.

Известные трудности возникают, в частности, в связи с усилением интегративной тенденции в развитии науки. Возьмем, например, социальную экологию. Экология изучает состояние природы в связи с воздействием на неё человека. Эта наука не только определяет наличное состояние природной среды, но и выявляет пути её сохранения в условиях усиливающегося воздействия на неё человека, а также пути восстановления разрушенных природных факторов. Поэтому вполне естественно в данном случае говорить о наличии в структуре экологического знания как естественнонаучных, так и социальных компонентов знаний.

Качественно новая особенность интегративной тенденции состоит в том, что усиливается взаимопроникновение методов естественных и социальных наук. В одном случае это выражается в том, что понятия социальных наук, их методы проникают в уже оформившиеся науки (например, в биологию), придавая им во многом новый характер. В другом – в том, что возникают и развиваются науки, которые с самого начала своего существования являются сплавом естественнонаучного и социального знания. Такова, социальная экология. Сюда же следует отнести технические науки, особенно те их современные разделы, (например, системотехнику, эргономику), которые изучают не просто техническую систему, а систему «человек-машина».

Особо отметим, что наука в лице образующих её естественных, гуманитарных, технических наук, а также математики и логики в каком-то вполне определенном смысле едина, под чем разумеется наличие универсальных критериев, требований, которым она удовлетворяет. Сюда относятся такие нормативы, как причинно-следственная типологизация и концептуализация явлений, соблюдение формально-логических канонов мышления, опытная адаптированность знания, теоретико-методологический монизм, воспроизводимость, рациональная обоснованность.

Данные критерии образуют понятие «мира науки» как устойчивой парадигмы; выходя за пределы содержательных и методических членений знания, они охватывают и пронизывают весь исторический процесс развития и функционирования науки в целом, что конституирует науку как особый тип духовного производства. В то же время нельзя недооценивать очевидного факта полиморфности науки, того, что все эти типы знаний входят в науку на правах относительно автономных отраслей.

Рассмотрим типы социального знания. В первую очередь, это социально-философское знание. В отличие от естествознания в самом объекте обществознания дан субъект. К. Маркс отмечал, что при познании социальных процессов «нужно постоянно иметь в виду, что как в действительности, так и в голове субъект… есть нечто данное…». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 46. Ч.1.С. 43). Поэтому перед социальной наукой наряду с необходимостью изучения объективных процессов встает специфическая, только ей присущая задача объяснения субъективного мира людей, общественного сознания. Данное обстоятельство является причиной выделения ещё двух типов социального знания: социально-экономического и социально-гуманитарного.

Эти типы социального знания – философский, экономической, гуманитарный – дополняют друг друга в рамках даже одной науки. Примером такого соединения является историческая наука. История дает описание социальных событий во всей их специфике и индивидуальности, духовной неповторимости, но вместе с тем опирается на объективные закономерности, прежде всего экономические. История – наука всеобщая, и она изучает не отдельные стороны общественной жизни, а общество в целом, единство его экономической, социально-политической и духовной жизни. В этом аспекте историческая наука весьма тесно смыкается с философским знанием.

Там, где представитель обществознания – историк, юрист, философ – апеллирует к социально-политическим сущностям (факты, законы), он выступает преимущественно как обществовед. Там, где он апеллирует к «миру человека» (мотивационные, ценностно-смысловые параметры), он выступает, прежде всего, как гуманитарий. Учет общественно-закономерного в исторической теории делает её объективной; учет индивидуально-личностного делает её человеческой. Как видно, обществоведческое и гуманитарное взаимопроникаемы: без закономерного (общего) история выродилась бы в субъективизм; без личностного (особенного) она стала бы вульгаризованной в духе экономизма. В принципе, любая вещь может стать гуманитарной в случае сопряжения с ней человеческих ценностей, свойств, качеств. Тем самым, предмет гуманитарного знания образует вещь самонетождественная, превосходящая свои физические, пространственно-временные пределы. Вещь потому нее равна себе самой, что наделена человеческим смыслом. Скажем: «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, как таковая не гуманитарный, а материальный объект. Она перестает быть материальным и становится гуманитарным объектом тогда, когда воспроизводит или порождает в нас человеческие возможности, которых в нас не было до контакта с ней. Сюда относятся возможности видения, понимания и т.д. «чего-то в мире и в себе, а не в самой этой картине: картина в этом смысле не изобразительна, а конструктивна». (Мамардашвили М.К. Наука и культура // Методологические вопросы историко-научных исследований. М., 1982. С. 147). Таким образом, понятие предмета гуманитарного знания задается, исходя из представления «мира человека», который, проецируясь на вещи, делает их сопричастными человеческому.

Социально-экономическое знание приближается по своему типу к знанию естественнонаучному. Оно предполагает такое описание социальных процессов, при котором внимание сосредотачивается на объективном начале общества, объективных закономерностях и детерминантах. Именно поэтому в экономическом исследовании находят эффективное применение естественнонаучные и математические методы познания.

Вместе с тем, обращенность социально-экономического знания к объективному началу не исключает необходимости воспроизведения субъективного. Вне деятельности исторических субъектов невозможны никакие общественные закономерности, в том числе и экономические. Поскольку развитие общества выступает в качестве естественноисторического процесса, то его исследование в рамках экономической науки в первую очередь опирается на закономерности развития материального производства. Однако, без учета значимости субъективного фактора научное объяснение экономических явлений невозможно.

Социальная наука, исходя из материального начала, объясняет сущности сознания, выясняет его роль в жизни и развитии общества. С решением этой задачи связан гуманитарный тип социального знания. Здесь изучаются отношения и формы деятельности духовного, идеального плана. Гуманитарное знание отображает мотивационно-смысловые, ценностные факторы и целевые зависимости, которые являются ключом к открытию субъективного мира человека. Предмет гуманитарного знания – человечески значимый и значащий материал, личностные измерения объектов, их «судьбоносность». Вещь, следовательно, берется не в форме объекта, а субъективно, что и позволяет выделять в ней специфически человеческие значения и предназначения, квалифицировать её как гуманитарный объект.

Естествознание стремится к объективному раскрытию мира, к рассмотрению природы самой по себе, вне нас. Обществознание обязано исследовать человека и как объекта и как субъекта исторического процесса. Мать относится к своему чаду по-преимуществу как субъекту, а потому возникает образ Марии, а отец относится к своему ребенку по-преимуществу как к объекту. В полной семье происходит полновесное воспитание. М.М. Бахтин подчеркивал: «Гуманитарные науки, науки о человеке и его специфике, а не о безгласной вещи и естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы потенциальный). Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, то это уже не гуманитарная наука (анатомия и физиология человека и др.)». (Бахтин М.М. Проблемы текста // Вопросы литературы. 1976. № 10. С. 128).

Сведение познания к естествознанию ведет к игнорированию ценностного освоения действительности и преувеличению гносеологического опыта естествознания. Против универсализации гносеологии, или «натурализма» выступила Баденская школа неокантианства, В. Виндельбанд и Г. Риккерт. «… Там, где действительность отождествляется с природой, для истории нет места», - утверждает Г. Риккерт. (Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб., 1913. С. 12).

Если естественнонаучное мышление ориентировано на общее у различных предметов, на их повторяемость, то особенность гуманитарных наук в их интересе к индивидуальности, к тому, что делает данный предмет незаменимым, особенным. Гуманитарные науки идут путем индивидуализации, а естественные путем генерализации: они рассматривают действительность с точки зрения общего, повторяющегося, свойственного множествам объектов. Для естественника исследуемые объекты выступают как представители родового понятия, «которые всегда могут быть заменены другими экземплярами того же понятия». (Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908. С. 19). Если мы будем исследовать общество в рамках естественнонаучной методологии, то придем к социологии. «Там, где естествознание видит свою цель в изучении индивидуальных объектов, оно превращается в историографию». (Антипов Г.А. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск, 1987. С. 122).

Интерес гуманитарного поиска направлен не на натуралистические свойства вещи, а на те её специфические свойства, которые позволяют вещь считать объектом не природы, но культуры: эти свойства вещь обретает в процессе её очеловечивания, гуманизации, в ходе её мысленно-духовного освоения и преобразования. Последнее придает вещи идеальную, ценностно-смысловую форму. Смысловая детерминация, ценностная причинность – это те познавательные приемы, которые отличают поиск гуманитария. Гуманитарий берет вещь, действительность в круге целей, намерений, побуждения, ориентаций человека, т.е. берет их как события человеческой жизни, как нечто соразмерное и соизмеримое с сугубо человеческим.

Вспомним горьковское: «море смеялось». Может ли море смеяться как объективное, натуралистическое явление? Ответ очевиден: смех моря – человеческий смысл-образ, в этом своем значении передающий состояние «мира человека» (при восприятии моря) и, значит, обладающий гуманитарностью.

Логично согласиться с утверждением, что все науки можно различить по объекту их исследования. Либо это объекты природы, т.е. действительности, утратившей связь с ценностями, либо явления культуры, т.е. действительности, отнесенной к ценностям. Историография как раз и изучает значимые с точки зрения общества события и явления.

Ни естествознания, ни обществознание не могут дать обобщенного и всеобщего представления о мире, хотя все общественные и естественные науки вносят свой вклад в формирование единой картины мира. Чтобы знание об отдельных сферах бытия стало элементом всеобщего мировоззрения, оно должно быть философски осмыслено и обобщено.

Философия представляет собой категориальный синтез совокупности знаний о мире как едином целом, включающем в себя их оценку. Важнейшим признаком философского знания является ценностно-критический подход к анализу действительности. Философия способствует рассмотрению научного познания в плане более широкой социально-мировоззренческой перспективы. Она обеспечивает тот общекультурный фон, на котором производится мировоззренческая, социальная, этическая оценка научных достижений. Философия как «живая душа культуры» (Маркс) выполняет функцию самосознания науки.

Деятельность как объект социального познания.

Развитие естествознания в большей мере определяется материально-производственной деятельностью, в то время как познание социальное, в большей степени – практикой по преобразованию самого общества, но изменению общественных отношений. Но практика не только обусловливает социальное познание, а сама является его объектом. Естественнонаучное знание представляет отражение природы в процессе её практического освоения. Социальное познание воспроизводит общественные явления, то, что создано человеком в процессе общественно-исторической деятельности, а тем самым и саму деятельность.

В данном случае уместно вспомнить положение К. Маркса: «История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.2. С. 102). Иными словами, общество представляет собой исторический процесс человеческой деятельности. Прежний недостаток в рассмотрении деятельности состоял в абстрактном рассмотрении деятельности как категории, характеризующей активность субъекта вообще. Деятельность можно рассматривать как целесообразное материально-практическое, преобразующее воздействие субъекта объект. В ходе деятельности изменяется как внешний объект, так и воздействующий на него субъект.

Понимание практической деятельности как субъект-объектного взаимодействия, ведущего к изменению окружающего мира и саморазвитию субъекта, осуществляемого в системе определенных условий, позволяет обосновать её объективность. Объективность деятельности предполагает её понимание как саморазвивающегося естественноисторического процесса. Деятельность имеет своим результатом сформировавшуюся вещно-предметную среду, развивающиеся новые формы деятельности, общественные институты, организации, созданные предшествующими поколениями. «Врастание» нового поколения в социальную жизнь осуществляется по мере овладения им объективно сформировавшихся социально—культурных форм и ценностей, материализованных в явлениях вещно-предметной среды, орудиях труда, языке. И поскольку такое удвоение осуществляется ещё при жизни поколения людей, сходящих со сцены, поскольку механизм социального наследования включает в себя не просто взаимодействие человека с социальной средой, но и общение с представителями поколения, эту среду создавшего.

Выделим два важнейших вида деятельности – деятельность материальную и идеальную, духовную. Развитие социальной системы обязательно включает в себя сознательный фактор, вне которого невозможна реализация объективных закономерностей. Сознательность не только предполагает, но и полагает свою противоположность – стихийность, выражающуюся в расхождении получаемого результата деятельности людей и тех идей, в соответствии с которыми результат планировался. Идеальное не просто сопровождает объективный социальный процесс. Идеальная деятельность делает возможным саму реализацию объективных закономерностей. В этом ещё одна особенность познания социальных явлений.

В естествознании сущность природных явлений раскрывается в анализе только материальных процессов и структур: природа сама по себе не содержит в себе идеального. В обществознании движение к сущности лежит на пути выявления сложного взаимодействия материального и идеального.

Далее, деятельность всегда осуществляется в системе определенных общественных отношений. Сформировавшиеся в ходе деятельности объективные отношения – непосредственная основа формирования практически всех непроизводственных форм общественных отношений, а также сферы духовной жизни общества.

Структура социального познания.

Исходный пункт знания об обществе – это изучение социальных фактов, наблюдение социальных процессов в конкретном опыте. В этом отношении социальное познание ничем не отличается от естественнонаучного. Все проблемы, касающиеся научного исследования вообще, относятся одновременно и к социальному познанию. Разница состоит в том, что в общественных науках, где человек «познает самого себя… истинным объектом его исследования постепенно становится нерасторжимое двуединство, образуемое человечеством, которое преобразует мир и преобразуется само в ходе этого процесса». (Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983. С. 319-320).Поэтому здесь возникает специфическая задача – совместить объективность с субъективностью переживаемого опыта.

Специфика наблюдения как одновременного постижения объекта извне и изнутри объясняется природой социального факта, существующего, по крайней мере, в двух измерениях: социально-историческом и субъективно-психологическом. В отличие от природных феноменов социальные факты воплощают собой единство материального и духовного, объективного и субъективного. Они несут на себе известную печать человеческих страстей, желаний и целей. «…Нет ни одного исторического факта, - писал Г.В. Плеханов, - которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания». (Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. В 5-ти т. М., 1956. Т. 2. С. 247-248).

Для позитивиста человек есть «голый естественнонаучный факт» (Гуссерль). «Что может сказать, - продолжает Гуссерль, - такая наука о смысле и бессмысленности, о человеке как субъекте собственной свободы? Чистая естественная наука ничего… это исключительно лишь констатация того, чем фактически является мир, физический и духовный. Но может ли мир и человеческое существование найти в науках свой истинный смысл, если науки полагают истинными лишь констатации подобного рода?». Ответ таков – необходимо рассматривать социальные факты не просто как «мир вещей», но, прежде всего как мир субъективных смыслов и человеческих ценностей. В таком случае, главное в научном методе анализа социальных явлений состоит в умении проникать в смысл фактов, в выявлении за частным и случайным видеть общее и необходимое, за внешностью событий видеть тенденцию, закономерный ход истории.

Социальные факты не лежат на поверхности общественной жизни, само их «конструирование» требует определенных мысленных усилий. В определенном смысле научный факт является «производным» от теории, которая как бы «конструирует» из разнородного эмпирического материала некоторую целостность, т.е. обобщенный факт. В этом смысле можно согласиться с историком Р. Виппером, который считал, что факты существуют для одного глаза и отсутствуют для другого. Фактическое знание имеет смысл лишь в связи с определенной теоретической концепцией, которая служит его обоснованием. Один и тот же фактический материал имеет большей частью совершенно разное социальное звучание в зависимости от применяемого категориального аппарата, от ценностной позиции познающего субъекта.

Эмпирическое исследование в системе социального познания не является чем-то независимым, чем-то таким, что впоследствии связывается с теорией внешним образом. Одни и те же абстракции, одни и те же ценности пронизывают весь процесс социального познания. С этой точки зрения эмпирическое исследование в реальном процессе познания необязательно генетически предшествует теоретическому, а последнее необязательно «надстраивается» над эмпирическим. Социальное исследование никогда не начинается с простого накопления данных, а предполагает некоторую теоретическую позицию. Наблюдения и любая обработка его данных являются средством решения определенной теоретической задачи, средством развития концептуального содержания через нахождения эмпирических «индикаторов» понятий, их связей и отношений. Функциональная зависимость эмпирии от теории является одной из характерных особенностей социального познания. Но это отнюдь не оправдывает подтасовки фактов под теорию.

В социальных науках, как и в любой области научного познания, можно найти такие факты, которые инвариантны (постоянны) по отношению к любому объяснению. Так, историк должен знать, когда происходило то или иное событие и где оно совершалось. Интерпретации могут быть истинными или ошибочными, но факты остаются фактами. Инвариантность научного факта обусловлена его достоверностью. Только достоверные факты являются теми кирпичами, из которых строится здание науки.

Факты – фундамент социальных наук. Но это положение будет верным при следующих условиях. Если факты берутся в их связи, в их развитии. И если факты рассматриваются в связи с общей теорией вопроса. Именно теория дает возможность уловить типические социальные факты, устраняет субъективизм и произвол в понимании опытных фактов.

Творческое преобразование знания в данном процессе делает невозможным простое сведение теоретического к эмпирическому. Примером может служить позиция сторонника Венского кружка Ф. Кауфмана, который теоретические законы социально-исторических наук отождествляет с «правилами вывода от данных фактов к другим». Это принципиально неверно, ибо теоретическая деятельность связана с продуцированием новых знаний иного качества, иного измерения.

Если результатом эмпирического исследования в социальных науках является фактическое знание, то содержанием теоретического знания являются идеи. Та или иная социальная теория всегда характеризуется основной идеей, объединяющей разнообразное знание в целостное единство. Идея выводит далеко за пределы непосредственно данного.

Социальная теория – это форма доказательного и обоснованного знания об обществе, представляющего собой систему понятий, суждений и законов, объединенных общей идеей. Разработка метода приобретает особое значение в социальном познании. Здесь метод большей частью определяет содержательные возможности теоретического познания. Природа метода заключена в рефлексивной установке теоретического мышления по отношению к используемым познавательным средствам.

Критерий научности социального познания.

С точки зрения позитивизма критерий научности к сводится к наблюдаемости. Если для социального знания не может быть обеспечен базис наблюдения, тогда оно представляет метафизическую сущность. Все социальные законы, суждения и понятия, по мнению позитивистов, должны быть объяснены единичными фактами из поля наблюдения. Однако достичь объективности в социальном познании невозможно простым накоплением и констатацией единичных фактов. Научность, прежде всего, предполагает воспроизведение объекта в его историческом развитии как некоторой целостности. Собственно говоря, единичные факты представляют собой «реальность», лишь будучи интегрированными в систему. Социальное знание в его научной форме есть теоретическое знание. Поэтому успех научной работы в гуманитарных областях находится в прямой зависимости от степени теоретизации научного поиска.

Важным условием теоретизации знания является развитие специализированного языка, который открывает возможность конструирования и оперирования идеализированными моделями действительности. Следующий шаг на пути к теоретизации состоит в логической организации наличного знания, в приведении его к дедуктивной форме выражения. Логическое следование, обоснование одни положений с помощью других обеспечивают системность знания. Концептуальная система заслуживает названия теории, если она обладает большой «связностью». Именно системность и дедуктивность знания характеризуют теоретическую форму знания, его научность.

Дедуктивный метод отчетливо выражен в лингвистических теориях. Лингвистика первой среди гуманитарных наук реализовала методы логической формализации и добилась в этом направлении весомых результатов.

Другим важным условием теоретизации научного поиска является синтез знания, овладение общекультурными традициями.

Между общественными и естественными науками происходит постоянный обмен методами: так, общественные науки все больше используют экспериментальные и математические методы, естественные науки - системный подход. И те, и другие используют одни и те же критерии научности. Основные требования научного метода могут быть сведены к следующему: предметность, фактичность, идеализация, полнота описания, интерпретируемость, проверяемость, логическая строгость, достоверность.

Специфика гуманитарной мысли заключается в том, что это – диалог. Столкновение различных точек зрения в процессе общения с другими людьми, умение выносить свои идеи на критическое рассмотрение коллег и вновь возвращаться к анализу вопроса с учетом противоположных мнений – без всего этого трудно представить ход и структуру гуманитарного мышления. Существует суждение, что логика диалога во многом заменяет эксперимент в гуманитарных науках.

«Точные науки, - пишет М.М. Бахтин, - это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Здесь только один субъект – познающий (созерцающий) и говорящий (высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Любой объект знания (в том числе человек) может быть воспринят и познан как вещь. Но субъект как таковой не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим». (Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 363). Вещь мы не спрашиваем, и она нам не отвечает.

Само человеческое бытие как объект познания никогда не совпадает с самим собой, одновременно существуя «в категориях ещё-не-бытия, в категориях цели и смысла». (Там же. С. 109). Именно категории смысла и ценности являются необходимой предпосылкой для понимания внутренней природы человеческого бытия, его духовных интенций.

Подлинное человеческое бытие – это жизнь в соответствии с идеалами и ценностями, осмысленное бытие. Человек не может жить и творить, не осмысливая бытие. Поэтому гуманитарное знание – это не только истолкование различных эмпирических проявлений человеческого бытия, но и выявление, и обоснование смысла существующего. Но этот смысл может быть раскрыт лишь исходя из ценностей. Ни один акт сознания, ни один феномен культуры не может быть понят вне соотнесения их с ценностями, смысловым единством человеческого бытия, вне контекста целостности. Поэтому метод отнесения к ценности, т.е. уяснение социально-практической значимости того или иного явления в рамках целого, занимает существенное место в структуре гуманитарного исследования. Создает предпосылки для формирования собственно гуманитарного мышления переход от факта к смыслу, от вещи к ценности, от отражения к пониманию. Человеческая жизнь протекает в ценностно-смысловой структуре, в ней осознает себя в качестве личности каждый действующий индивид.

Диалогичность гуманитарного знания является специфическим выражением процессуального характера истины. Постижение истины в гуманитарных науках оказывается опосредованным рядом гносеологических условий и требований. Здесь возникают, в частности, такие гносеологические ситуации, когда более корректным оказывается говорить о глубине понимания, чем об объективности знания.

Понимание есть постижение смысла того или иного явления, его места, его функции в системе целого. Понимание всегда сотворчество, ибо это истолкование объекта с точки зрения субъекта. Это сложный и неоднозначный процесс, совершающийся в глубинах человеческого сознания и требующий мобилизации всех интеллектуальных и эмоциональных способностей человека. Как правило, интерпретатор «вычитывает» в изучаемых культурных феноменах больший смысл, чем тот, который вложен автором. Каждая новая интерпретация несет с собой новый смысл. Понимание развивает смысловые возможности, которые остались нераскрытыми, неосознанными в рамках иной культуры. Оно приобщает их к новому времени, к новому контексту, обогащает их новыми моментами, конструирует новые смыслы. Дадим слово Д.С. Лихачёву: «Одной из важнейших свидетельств прогресса культуры – это развитие понимания культурных ценностей прошлого и культур других национальностей, умение их беречь, накапливать, воспринимать их эстетическую ценность. Вся история развития человеческой культуры есть история не только созидания новых, но и обнаружения старых культурных ценностей. И это развитие понимания других культур в известной мере сливается с историей гуманизма». (Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 353). Такова специфика гуманитарного знания как творческого диалога.

Возможность воздействовать на человека, изменять, целенаправлять, одухотворять, преображать моральные, правовые, идейные его измерения, способствуя его общему гуманитарному росту, - вот высшее мерило познавательных качеств гуманитарного знания. Поскольку наличие этих качеств есть результат адекватного освоения мира человека средствами «понимания», постольку глубина понимания оказывается центральным критерием научности гуманитарного знания.

В гуманитарных науках мы имеем дело с научной объективностью, которую невозможно ограничить однозначным соответствием знания действительности. Последнее необходимо дополнить критерием глубины понимания социально-культурных явлений, наиболее адекватно выражающим диалогическую сущность гуманитарного знания и представляющий собой один из высших критериев его научности. Здесь нас ждут новые проблемы: понимание процесса понимания и критериев его адекватности.

Любой социокультурный феномен содержит возможность различных интерпретаций в зависимости от развитости продуктивного воображения субъекта познания. Не ведет ли это к «культурному релятивизму», к относительности всех форм гуманитарного знания? Так Дж. Хьюз ставит вопрос: «Возможна ли социальная наука?».

Однако нет причин полагать, что все интерпретации обязаны своим происхождением только конструкциям воображения, что ни одна из них не дает адекватного понимания человеческой жизни.