3.4. Свобода и справедливость: их содержание и взаимосвязь как проблема отечественной философии

2.3.4.1. В чем заключается своеобразие постановки проблемы свободы представителями русской философии по сравнению с философами первого и второго модулей?

В древней философии проблема свободы ставится как вторичная по сравнению с такими проблемами как проблемы добра и зла, справедливости и несправедливости, благоразумия и непредусмотрительности, страдания и удовольствия, жестокости и человеколюбия и т.д. Свобода здесь не обязательный атрибут человеческого бытия, а скорее стечение обстоятельств, счастливый случай, благосклонность богов.

В средневековой философии свобода становится неотъемлемым атрибутом Бога и существования созданного им человека. Сущность, обретаемая в процессе земного бытия, не обязательно свободна. В ее становлении и однократном, уникальном бытии участвует бесконечное множество обстоятельств, которые делают путь человеческой свободы тернистым, проблематичным и непредсказуемым и только Божественное провидение становится источником светлой надежды на спасение, обретение свободы в вечной жизни потустороннего мира.

В философии Нового времени содержание категории свободы формируется под влиянием многих культурно-исторических факторов, главными из которых являются частный капитал, атомизирующий общество индивидуальных интересов и механистическая наука с ее основополагающими представлениями о мире: идеей его бесконечности и неисчерпаемости, атомарной структурности, обратимости фундаментальных процессов и управляемости природных и социальных событий.

Предельная идеализация, сведение сложного к простым составляющим в этом мировоззрении ведёт к представлению о личности, как атоме общества подобного любому другому. Идея равенства, именно в этом механистическом значении, доминирует в индустриальной цивилизации и правовой демократии

Религиозные, нравственные и эстетические ценности средневековой культуры упрощаются, рационализируются, сужается круг решений, находящихся во власти индивида, и, в конечном счете, рушатся границы индивидуальной свободы.

Философы Просвещения выражают озабоченность, а классическая философия начинает бить тревогу по поводу тотального порабощения человека плодами индустриальной цивилизации и научной рационализации, дегуманизации человеческих отношений и обесцениванию абсолютных ценностей. Обретение могущества через знание и технологии не сделало человека более свободным. Наука, требуя от человека абсолютной ответственности, строгого подчинения авторитету закона, социального и нравственного конформизма стала угрозой для многих других видов свободы.

Русская философия приступила к интенсивной разработке антропоцентрического мировоззрения с середины 19 века, т.е. примерно на половину тысячелетия позднее западноевропейской. В нашей философии нашло выражение общественное стремление к прогрессу, последним результатам мировой цивилизации, к социализму и одновременно осознание пустоты, бездуховности, жестокости и уродства их результатов, порабощающих человека, отчуждающих его от природы, общества и от самого себя.

Учение о свободе, которым пронизаны все проблемы русской философии, стало оригинальным ответом на вопросы поставленные западной философией. В нем отразились нравственно-практическая ориентация отечественной философии, ее социальная устремленность, православные культурные традиции, архитипические корни российского этноса.

В русской религиозной философии проблема свободы исследуется во взаимосвязи с фундаментальными идеями соборности и метафизики бытия. В России человек никогда не был атомизирован ни экономически, ни политически, ни интеллектуально, ни религиозно. Поэтому постановка проблемы свободы как проблемы частного лица, гражданина, индивида, характерная для западной философии, в общественном сознании не была актуальной. Понятие соборности, ставило проблему единства индивидуальной и коллективной свободы, т.е. как проблему личностную.

В православии принцип единства во множестве как раз и сочетает свободу и единство. Единое существует не в ущерб, а на пользу всех, сохраняет и усиливает каждый элемент, помогая постижению ими полноты и совершенства своего бытия.

В.С.Соловьёв заменяет термин соборности термином всеединства. Свобода в его философии предстает не как спекулятивная свобода в немецкой классической философии, а как целостность универсальности мысли, силы действия и полноты жизни.

Учение о бытии, подводящее основание под понятие соборности, включает свободу в качестве главного атрибута человеческого бытия. Мир создается Богом не только разумно, но и священно, он согрет и связан любовью. Поэтому обителью свободы для русской религиозной философии является не разум, а любовь.

Один из ее последних представителей Н.А.Бердяев в своей работе "Опыт эсхатологической метафизики" пишет, что Бог сотворил мир не только для самопознания и самоутверждения, но и по причине желания ответной любви. Свобода, коренящаяся в любви, оказывается первичнее самого Бога. Бог всесилен над бытием, но не над свободой.

Любовь и свобода выше знания и силы. Бытие, в основании которого лежит любовь и свобода, называется культурой, а бытие, построенное на силе и знании, - цивилизацией. В этом смысле проблема свободы предстает как тема о божественном космосе и космическом преображении, о божественном в человеке и его творческом призвании, историческом предназначении человека соборного, личностного.

Следует иметь в виду, что религиозная философия в России долгое время либо вообще отвергалась по мотивам умственного мракобесия, либо замалчивалась. В общественном сознании господствовали идеи позитивизма и материализма.

Здесь проблема свободы ставилась в рамках европейского рационализма, а после установления советской власти эти рамки сужаются до философии марксизма. Тем не менее, нравственно-практическая ориентация отечественной культуры оставила свой неповторимый след на постановку и решение проблемы свободы нерелигиозной философией. Уже первые представители демократической, народнической философии высказывают своё несогласие с гегелевским пониманием свободы индивидуального человека.

Для Гегеля свободным является только богочеловечество, но не человек. Человек лишь малая часть истории абсолютного духа. Мотивы человеческой истории лежат вне пределов индивидуального сознания, поэтому индивидуальная свобода и нравственность - несущественные моменты для всемирно-исторического процесса. Индивид превращен Гегелем в простое орудие хитрого мирового разума.

Именно за это сведение человеческой личности к роли навоза, благодаря которому растут прекрасные цветы царства осуществленной свободы, критикуют Гегеля Белинский и Герцен, Бакунин и Лавров. Человек является творцом всего прекрасного, доброго и святого, что есть в мире. Вся культура - дело разумных рук человека, плод его воображения и изобретательного духа. Личность, ее судьба священны и неприкосновенны. Её целостность и свобода не могут быть принесены в жертву бездушным законам природы, общества, науки.

М.А.Бакунин, основываясь на аксиоме Декарта: "Если я сомневаюсь - я свободен" и принципе Канта об абсолютной автономии воли, согласно которому быть свободным, значит повиноваться только тому закону, который человек устанавливает сам над собой, выводит доказательство отсутствия Бога. "Если есть Бог - я не свободен. Но я свободен. Значит Бога нет".

В общественном сознании радикальной части российского общества этот силлогизм получил истолкование призыва к освобождению от лицемерной христианской морали с ее культом любви к ближнему. В моду входит образ нигилиста - борца за справедливость и свободу народа, обличителя общественных пороков, сторонника самоотверженной работы по рациональному устройству мира.

К началу XX века образ нигилиста дополняется чертами ницшеанского сверхчеловека, возлюбившего не ближнего, конкретного человека, а дальнее: человечество, прогресс, независимость души, волю к власти, жертвующего собой ради этих идеалов. Создается образ революционера-буревестника, который сделал сознательный и окончательный выбор пути борьбы за счастье народа, бескорыстного религиозного служения интересам общего дела.

В соединении этого образа с научной теорией социалистической революции и социалистического строительства российские марксисты видели главную цель советской власти. Строительство социализма и коммунизма рассматривалась как освободительная миссия российского пролетариата всемирно-исторического масштаба, как пионерный проект построения царства свободы.

Таким образом, как для религиозных, так и для светских философских течений свобода рассматривается как общее, соборное дело, в котором отдельный человек обретает условия и возможность для свободного проявления своей индивидуальности.

Второй общей особенностью отечественной философии является масштабность постановки проблемы свободы. Дело свободы - не менее чем святое дело, божественное /боговоплощение, свободная теократия, антрополатрия и теодицея/; дело космическое /победа над смертью, воскрешение предков, освоение ближнего и дальнего космоса/; дело всемирно-историческое /строительство царства Духа, царства свободы, коммунизма/.

2.3.4.2. В философии II модуля прогресс свободы органически и однозначно связан с успехами в научном познании и технологическом использовании его результатов. Как обстояло дело с этим в истории русской философии?

В истории русской философии существуют течения, которые: разделяют указанную выше позицию полностью /философия позитивизма, философия космизма и материалистическая философия/; частично /социологические, религиозно-либеральные, народнические/ и отрицающие эту позицию /философия интуитивизма, символизма, религиозная философия экзистенциалистского и персоналистского толка/.

Сторонники частичного признания освободительной роли науки в историческом процессе не сомневаются в отношении освобождения человека от рабского подчинения природе, от подавления человеческой личности внешним материальным, природным началом.

Однако наука не может освободить человека от его собственной природы, суть которой они видят в свойстве его души: не останавливаться ни перед какими границами, не удовлетворяться никаким данным содержанием жизни извне, не ценить того, что не ею самою добыто, стремиться к абсолютной полноте и совершенству жизни. Это дело, по мнению В.С.Соловьева, не науки. Это дело философии, которую он определяет как вечный поиск духовной свободы, как осуществление во внешней природе, - объекте научного знания, этого вечного, свободного человеческого начала.

Соединяя материальное и божественное через синтез науки и религии, философия придаёт миру форму свободной человечности. На этих условиях и признаётся историческая миссия науки и технологий в прогрессе свободы.

Отрицание положительного значения научного знания в его нынешнем значении для прогресса свободы в указанных философских течениях основано на понимании противоречивого характера прогресса в целом и научного знания, особенно его технологических приложений, в частности.

Первое противоречие состоит в том, что свобода есть, прежде всего, способность человека отрицать, не подчиняться голосу чувства и голосу разума. Научное знание по своей сути утверждающее, как само бытие. В этом смысле, считает Н.А.Бердяев, свобода предшествует бытию. Они несовместимы. Свобода должна быть первичнее Бога и бытия. Только в этом случае человек не сможет и не будет иметь права перекладывать на них, в том числе и на науку, ответственность за творимое им зло. Но наука претендует на объективное представительство бытия, на обоснование его безусловной первичности.

Второе противоречие тоже касается сущностного определения свободы. Свобода это возможность выбора. Выбор возможен лишь в ситуации неопределенности. Научное знание исключает неопределенность и в этом смысле уничтожает свободу. Чем более точными и конкретными знаниями мы располагаем, тем менее свободными являются наши действия.

Свобода, утверждает П.А.Флоренский, это полнота и целостность. Научная точность и конкретность достигается за счет точечного расщепления реальности и идеального воспроизведения объектов в предельно упрощенных чистых формах. В технологиях расщепление деятельности происходит под давлением прогрессирующей специализации, захватывающее не только материальную, но и духовную деятельность. Содержание науки чужой специальности давно стало недоступным не только просто культурному человеку, но и специалисту-соседу.

Если понимать культуру как язык, объединяющий человечество и как среду, в которой взращивается и питается личность, то нетрудно себе представить будущее культуры, в которую вливается мощным и всевозрастающим потоком продукция научно-технологической цивилизации. Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, В.В.Розанов, Н.К.Рерих, С.Н.Булгаков и др. отечественные философы предупреждают нас о нарастающем вале отчуждения человеческой личности, порабощаемой и опустошаемой цивилизацией, построенной человеком, вооруженным наукой и технологией. К чести даже этой части представителей отечественной философии, они никогда не были пессимистами и агностиками в отношении перспективы человека.

Свобода, как неиссякаемый источник энергии жизни, спасала и спасет его от окончательного порабощения. Свобода, отмечал Флоренский, побеждает не силой многопудовых снарядов, а иронической улыбкой, обращенностью глаз более зорких в противоположную от наличной культуры сторону горизонта.

Приходит время и она тихо, но внятно и бесповоротно говорит простые слова "не надо" и вся сложная система обездушенной цивилизации начнет разваливаться, как развалилась магия и астрология, схоластика и сциентистские системы. Жизнь пробивает новое русло, которое пройдет помимо того, что ещё совсем недавно считалось величайшими вершинами цивилизации. Поиск новых горизонтов и возможных направлений свободной жизни был и остается важнейшей темой отечественной философии.

2.3.4.3. Какое отношение имеет проблема свободы к концепции неотчуждаемых прав человека и гражданина? Как и кем, эта проблема формулируется в отечественной философии?

Проблема неотчуждаемых прав человека и гражданина является ключевой для мировоззренческого, политического и юридического оформления свободы. В отечественной философии она рассматривается во всех этих аспектах с акцентом на нравственно-мировоззренческий, т.е. исходной была проблема свободы и независимости души, защита и воспитание моральных идеалов, как священного личного достояния человека.

То, что больше всего возмущало А.Н.Радищева, декабристов, демократов-народников, либералов, социал-демократов при оценке самодержавия, так это его тлетворное влияние на души людей, превращение подданных не только в юридических, но и нравственных рабов.

Из теоретической в практическую эта проблема была поставлена лишь в 1906 году накануне созыва первой Государственной Думы. Суть практической постановки состояла в решении вопроса о юридических принципах конституционного устройства российского государства.

Первым среди них стал вопрос - нужна ли, наряду с конституционным закреплением норм, регулирующих государственное устройство, особая декларация прав человека торжественно провозглашающая общие принципы политического правосознания, лежащих в основе конституционного и демократического строя?

Социал-демократическая партия во главе с Лениным, в своей программе открыто заявляла о необходимости замены царского самодержавия самодержавием народа, считая излишней декларацию прав.

Партия народной свободы /кадеты/, идеологами которой были философы С.Л.Франк и П.Б.Струве, выступала за конституционную и парламентскую монархию и обязательное предварительное провозглашение декларации прав. В чем суть принципиального различия этих позиций?

Ленин, имея базовое юридическое образование, прекрасно усвоил господствовавшую на юридическом факультете Петербургского университета точку зрения на природу права, согласно которой все право есть продукт государственной власти. Оно истекает из нее и заимствует юридическую силу из её санкции. Всякое право есть продукт государственной власти, зависит от власти и подчинено ей. Правовое государство отличается от деспотического только тем, что само себя ограничивает рядом постоянных норм, которые оно в своих интересах берется соблюдать. Но и то и другое остается неограниченным властелином в сфере права и в любое время может отменить или изменить наложенные на себя ограничения.

От такого абсолютистского толкования государства проистекает идея самодержавной власти, которая раскрывает двери любому произволу и деспотизму. От них не спасет никакая конституция и никакая, пусть даже самая демократическая и либеральная форма власти.

Суверен может признать за благо неприкосновенность личности, свободу мысли и совести, а завтра признать эти права неудобными и опасными и отнять их. Этим сувереном может быть абсолютный монарх, монарх в парламенте, национальное собрание, съезд советов и т.д. Различие лишь в субъекте власти, но не в её характере. Самодержавную власть можно перенести с монарха на народное представительство, разделить ее между ветвями власти, но, кто бы ею ни владел, она остается самодержавной. Поэтому Ленин и называл любое государство орудием, инструментом диктатуры.

С.Л. Франк в статье "Проект декларации прав" защищает другую точку зрения. В ее основе лежит тезис нетождественности права и закона. Закон закрепляет только часть права, притом не всегда самую существенную. Основу права образуют нормы отношений между людьми, которые опираются на общественное правосознание, уклад жизни, по которым люди живут, независимо от того, занесены они в собрание законов или нет.

Речь идет о тех простых, ясных и известных всем с детства нормах человеческих отношений, по которым люди живут от века в век; которые они соблюдают без всяких правовых и юридических предписаний и которые не могут быть отменены никакими статьями закона, потому что живут они в душах людей.

В политической жизни тоже существуют такие нормы. Они играют очень важную консолидирующую и воспитательную роль, особенно тогда, когда общество меняет уклады политической жизни.

Декларации прав человека и гражданина формулируют основные принципы новой политической жизни, которые представляются как морально-правовые, неотчуждаемые, имеющие значение вечных и ненарушимых норм при любых политических режимах и формах власти. Декларации неотчуждаемых прав человека и гражданина провозглашают и одновременно устанавливают нормы отношений между государственной властью и правами личности, отграничивают законные права власти от прав личности, на которые власть государства не распространяется.

Защищать эти неотчуждаемые права человека и гражданина - обязанность самих граждан. Нет жертвы, которая была бы великой для этого, поскольку они есть священное личное достояние человека. Ни царское самодержавие, ни советская власть, пришедшая на его смену, не приняли декларацию прав человека, сохранив тем самым право безраздельного господства над народом России.

2.3.4.4. Почему в произведениях философов третьего модуля либеральной ориентации проблема свободы замыкается, прежде всего, на личности, в то время как демократически ориентированные философы разрабатывают вопросы общественных свобод?

Чтобы предметно ответить на этот вопрос надо вспомнить философские истоки либерализма, берущие начало в философии Канта, который был избран в конце XVII века в Петербургскую академию наук.

Бытие, по Канту, иррационально, и только субъект вносит в него смысл и порядок. Достигается это через оформление хаотического многообразия с помощью категорий рассудка, в итоге появляется научное знание; если же это упорядочивание достигается с помощью регулятивных идей разума, т.е. ценностей, то возникает мир культуры. Отсюда вытекает противопоставление мира необходимости, мира научного знания, миру человеческой свободы, ценностей культуры, творческой деятельности.

Исходя из этого противопоставления русские либералы /П.Б.Струве, С.Л.Франк, Н.А.Бердяев и др./, обосновывают идеи личностного, свободного и ответственного бытия человека, как главных условий демократического и свободного общественного развития.

Философское обоснование автономии субъекта в либерализме дополняется религиозным обоснованием автономии личности. Для этой цели наиболее подходящими аргументами были идеи радикального протестантизма - персонального участия Творца в индивидуальном бытии человека, наполненности повседневной жизни верующего присутствием Бога. Это обязывает человека относиться к труду, к отношениям с людьми, с миром как к богослужению, подвигу не ради абстрактной идеи, а ради любви к ближнему. Человек, вручая Богу свою жизнь и судьбу, выстраивает отношения с ним как интимно доверительные, не нуждающиеся в посредниках.

Протестантская модель отношения человека и Бога, по мнению либералов, наиболее подходит для гражданского общества. Она не облегчает человеческую совесть, а усиливает его ответственное отношение, прежде всего, за свои собственные поступки и действия.

Философские истоки социал-демократического течения в России берут начало из двух европейских духовных источников: рационализма эпохи Просвещения, с его идеями о перестройке жизни в соответствии с научными схемами разумного общественного устройства, обосновавшие и вдохновившие Великую Французскую революцию, и учения социалистов от Сен-Симона до Маркса и Конта с их идеями органичности исторического процесса. Из этих источников российские демократы создали множество социалистических теорий: от крестьянского, общинного социализма до научного коммунизма.

В их основе лежала идея полной рационализации общественной жизни, сплошной замены естественно сложившихся хозяйственных процессов и общественных отношении планомерным, рациональным сотрудничеством и соподчинением. Выполнить такую масштабную задачу мог только коллективный разум народа и его неиссякаемое творчество в практической деятельности, при условии полного поглощения свободы человеческой личности идеями народной свободы, освобождения труда, человечества и т.д.

Абсолютизация научного рационализма, замена личного и ответственного отношения идеей равенства и коллективной безответственности не могла не закончиться гибельным снижением производительности народного труда, о чем почти столетие назад предупреждали русские либералы.

Восстановление личной ответственности и личной годности в качестве мерила и основы общественных отношений, демократии и свободы сегодня столь же актуально, как и в начале XX века.

2.3.4.5. В чем заключается сущностная связь справедливости и свободы и своеобразие постановки этой проблемы в отечественной философии?

Развитая демократия немыслима без господства закона и законности, их нравственного авторитета основанного на справедливости. Закон и право фиксируют границы понимания обществом того, что может делать каждый человек. Гегель и определяет право, как степень самосознания свободы.

В самом основании справедливости лежит принцип воздаяния равным за равное. Этот принцип внутренне противоречив. Сторонами противоречия являются взаимоисключающие и предполагающие друг друга стремления - уравнять и воздать по заслугам. Справедливость и есть мера соответствия между деянием и воздаянием, правом и обязанностью, преступлением и наказанием, трудом и вознаграждением, заслугой и общественным признанием.

Принцип справедливости лежит в фундаменте нравственной оценки, практического отношения человека к миру и поскольку в русской философии это отношение является системообразующим, то в общественном сознании оно часто заменяло собой политическо-правовое отношение. Меры справедливости в народном укладе жизни складывались в форме обычаев, традиций, правил и норм, которые пользовались общественным признанием и авторитетом. Отказ или нарушение принципа справедливости считались тягчайшим грехом.

Альтернативой принципу справедливости является право сильного,открывающего путь к беззаконию и тирании. В отечественной философии тщательно исследуются эти пути. Ф.М.Достоевский, В. С.Соловьёв, Л.Н.Толстой, Вяч.Иванов и др. в своем творчестве подчеркивали мысль, что наиболее разрушительными причинами, ведущими к крушению нравственных основ общества, отказу от принципа справедливости, являются индивидуализм и беспринципный прагматизм. Они предупреждали об опасности трактовки природы права и нравственности в рамках классического рационализма, где обосновывается идея условного, договорного характера закона, права, нравственных норм. Такая трактовка логически приводит к идее силы, как источника права. Русские философы ищут источники и охранители закона, права и морали.

Представители религиозной философии связывают само бытие свободы и справедливости с бытием Бога, как источника и охранителя человеческих законов. Упование на абсолютно справедливого Творца, который создал всеправедный миропорядок, где добродетели и пороку будет, в конце концов, воздано по заслугам - главный постулат, на котором религиозная философия строит концепцию справедливости.

Представители нерелигиозной философии не столь едины в своих взглядах на источники и гаранты права и морали, в том числе и принципа справедливости. Радищев и Пестель, Герцен и Белинский, Кропоткин и Михайловский ищут всеобщие основания нравственных требований в извечной природе человека, законах ее бытия, в общественном сознании, в общественной природе человеческой жизни и т.д. Несмотря на различие этих оснований, общим в понимании содержания справедливости является акцент на уравнивающую компоненту.

У анархистов этот акцент доведен до отождествления равенства и справедливости. Отсюда делается вывод, что общинный, артельный, ассоциативный, соборный, коллективный способ, уклад жизни является естественным источником свободы, равенства и справедливости.

Марксистская трактовка справедливости осуществляется с исторических и классовых позиций. Не только в разные исторические эпохи понятие справедливости меняет свое содержание, но оно различное и в сознании различных классов.

Нравственность, как и справедливость, взятая вне человеческого общества и истории, считал Ленин, не существует; это обман. В классовом обществе существовали и будут существовать параллельно разные свободы, справедливости и их нравственно-правовое оформление. Пока в человеческой жизни будет существовать борьба между богатством и нищетой, господством и угнетением, культурой и невежеством и в человеческой душе не прекратится соперничество между моральными системами их отражающими.

Ницшеанско-фрейдистская трактовка свободы и справедливости, популярная в России начала ХХ века, базируется на тезисе о примате воли к власти в нравственной мотивации человеческого поведения. Все формы поведения современного человека лишь маскируют "волю к власти". У слабых людей она проявляется - как любовь к свободе, у более сильных - как стремление к справедливости, а у самых сильных - как любовь к человечеству. Поэтому свобода, справедливость и равенство лишь идеологические фикции, разлагающие цельность человеческой природы.

Современная социалистическая мысль следует за призывом великого французского социалиста Жана Жореса: " Если в своем восстании против несправедливости и лжи социалисты на какой-то момент погасят все звезды на небе, я пойду за ними по темной дороге, потому что она ведет к справедливости, а справедливость - это божественная искра, которой достаточно, чтобы зажечь все солнца".

2.3.4.6. В общественном сознании, в силу ряда обстоятельств, сложился устойчивый стереотип в отношении анархизма, как сторонников безвластия и вседозволенности, как символа разрушения, ниспровержения основ и авторитетов. Есть ли основания для подобных обобщений?

Философия анархизма одно из духовных течений, в развитие которого наши философы внесли существенный вклад. Теоретиками русского анархизма являются М.А.Бакунин и П.А.Кропоткин.

Основная идея анархизма - идея единства законов природы и законов общества, которые рассматриваются как органическое продолжение первых. Дарвиновский закон "борьбы за существование" и тезис марксизма о роли классовой борьбы, как движущей силы истории, они дополняют законом социальной солидарности и свободы. Этот закон есть главный фактор прогрессивного развития не только в обществе, но и в живой природе, если понимать солидарность как форму более общего основополагающего отношения, свойственного всем высшим животным — инстинкта взаимопомощи. Из этого инстинкта впоследствии развились более сложные этические нормы, включая и основополагающие, к которым относятся общительность, справедливость, альтруизм и свобода.

Эти выводы базируются на огромном материале этнографических научных исследований, которые П.А.Кропоткин собирал на протяжении всей жизни. Они убедительно доказывали, что для поддержания нравственных норм человеческой жизни существование государственной бюрократической машины не является необходимостью. Существовавшие древние родовые союзы, сельские общины, средневековые цехи и вольные города управлялись без государства с помощью обычного права.

Государство, считал М.Бакунин, исторически необходимое зло. Развившись в централизованное, чиновничье-бюрократическое, освященное церковью, оно стало орудием порабощения привилегированным меньшинством большинства общества. Такое государство оказывает тлетворное влияние на все стороны жизни общества , прежде всего, на развитие личности, поскольку главное его занятие-истребление общественной свободы, а значит и нравственности. В рабских душах нет места для добродетели.

Гармоническое развитие личности возможно лишь в федерации свободных производственных общин, коммун, корпораций работающих на принципах самоорганизации и солидарности. Социалистическое общественное устройство жизни без государства - идеал анархистов. Социализм без свободы, - считал Бакунин, - рабство, а свобода без социализма - несправедливость.

Царское самодержавие и советская власть считали идеи анархизма и их сторонников своими первейшими врагами, поскольку связывали свое бытие с сильным, бюрократическим государством, за уничтожение которого боролись анархисты.

2.3.4.7. Почему проблема свободы органически связана с проблемой творчества? Кто из философов III модуля вносит наиболее заметный вклад в их разработку?

Свобода и творчество являются атрибутами бытия человека. Они неразрывно связаны и не существуют друг без друга. От сущностного определения человека зависит напрямую понимание свободы и творчества, способа и специфики их взаимосвязи.

В отечественной философии сложилось два понимания этого вопроса классическое и современное. Классическое опирается на традицию европейской классической философии связанную с рационалистическим и психологическим пониманием свободы и творчества, т.е. через сопоставление категорий субъекта и объекта, необходимости и свободы, опредмечивания и распредмечивания, объективации и присвоения. Современное трактует эту проблему как вопрос бытия конкретного человека, переживания свободы как уникального личностного опыта во взаимосвязи, через отношение с предметным миром.

Комплексно она рассматривается Н.А.Бердяевым. Свобода - исходная категория его философии, она первичная по отношению и к Богу и к человеку.Их он понимает как уникально-личностное бытие, как творчество. Творчество, есть акт свободы порождающий новое. Оно утверждает ценность индивидуального и единичного, в нем призвание и назначение человека в мире. Человек не пассивный исполнитель законов миропорядка, он изобретатель, творец. Нравственной целью жизни должно быть творчество добра, бескорыстная любовь к божественному в жизни, творческая активность, как свободное героическое усилие, подвиг.

В творческом акте человек выходит из ограниченной эгоистической субъективности двумя путями. Первый путь Бердяев называет объективацией. Здесь творчество приспосабливается к условиям мира. С его помощью человек улучшает условия своей жизни. Второй путь он обозначает как экзистенциальное трансцендирование. На этом пути творчество прорывается в потенциальную действительность, в возможность, в бесконечность и глубину. Здесь человек осознает ограниченность объективации.

Этот путь творчества предостерегает от абсолютизаций, требует идти дальше, за горизонт достигнутого.Отсюда следует вывод - смысл творчества проявляется лишь в истории и ее итоге, а смысл истории раскрывается временем.

Время Бердяев делит на космическое, историческое и экзистенциальное. История живет в своем времени, которое есть единство космического и экзистенциального. В космическом времени человек предстает как часть мирового целого, природы. В экзистенциальном нет различия между прошлым и будущим, концом и началом, его темп зависит от напряженности переживаний, от страдания и радости, от творческих взлетов и падений.

История конечна, ее нельзя представлять как бесконечный прогресс, иначе каждое поколение будет средством для последующего. На протяжении жизни мы в каждый её миг расстаемся со старым миром и начинаем новый мир, который может и должен быть царством Духа, как единства свободы и творчества.

2.3.4.8. В чем философы третьего модуля видят основные причины и источники воинствующего деспотизма в России?

При внимательном взгляде на многоликую историю нашего отечества обнаруживается характерная черта, свойственная всем сторонам его жизни, политике, морали, экономике, религии и культуре в целом, - проникнутость началом борьбы и восприятие её как естественного состояния.

Этнографы объясняют эту особенность природными, географическими, геополитическими условиями и обстоятельствами, обязывающими россиян учиться совмещать труд созидательный и труд ратный, в совершенстве владеть плугом и мечем, серпом и копьем.

Отечественные философы ссылаются на то, что все бытие, включая человеческую жизнь, внутренне противоречиво, борьба созидательного и разрушительного начал - органические стороны человеческой деятельности как таковой. Однако в понимании того, какая из этих сторон является ведущей, определяющей, главной согласия не было, была, скорее всего, поляризация позиций. Абсолютизация начала борьбы, разрушения, войны легла в основу нигилистического, революционного морально-политического и философского течений, составивших левое крыло оппозиции самодержавной власти России.

Философские течения и их аналоги в литературе, искусстве, политике, науке, религии отстаивающие идеи созидания, продуктивной деятельности во имя мира, согласия, ненасилия составили либерально-консервативное, правое крыло этой оппозиции. Философское обоснование деспотизма состоит в установлении тех мировоззренческих и морально-правовых принципов, из которых вытекает право неограниченного господства человека над человеком, обязанность угнетаемого слепо повиноваться угнетателю.

Деспотизм, как философское понятие, устанавливающее факт неограниченного господства человека над человеком, охватывает все многообразие форм его проявления в сферах гражданской и государственной жизни, области личных и семейных отношений, в идеологии и политике. Первый анализ и философская критика теоретических принципов деспотизма современного типа были даны в начале XX века С.Л.Франком.

В древней философии право деспотизма основывалось на идее естественного неравенства людей. В средневековье на признании Бога в качестве абсолютного неограниченного властелина. Его власть распространяется на избранных Им представителей на земле. Их власть есть часть, доля бесконечной власти Бога. Отсюда христианский тезис - любая власть от Бога.

Обоснование французскими просветителями идеи равенства людей и недопустимости деспотизма превратило его обоснование в философскую проблему. С тех пор общественное сознание допускало саму идею неограниченного господства лишь в смысле опеки, руководства судьбой человека и вообще людьми в их же собственных интересах.

Идея принуждения к добру слабых, недееспособных, допустимая в частных ситуациях, оказывается весьма приемлемой и рациональной в применении к обществу, поскольку здесь речь идет не о личном, а об общественном благе. Его достижение требует координации руководства, предусмотрительного расчета, в чем большинство людей чувствует себя беспомощными детьми, а поэтому охотно вверяют свою судьбу претендентам на роль будущих деспотов. Из идеала общего блага, из идеи прогресса, как постепенного восхождения к нему, проклевываются ростки деспотизма.

Для достижения общего блага требуется установление порядка и организованности. Стихия и анархия интересов, страстей, действий людей должна быть подчинена разумной воле человека, научно обоснованному плану действии подчинения сил природы и стихии общества. Наука, как высший цвет человеческого разума, становится главным фактором рационализации человеческой жизни. Подчинение разумной воле руководителей, управленческим структурам государства, желательно полное и беспрекословное, возводится в ранг нравственной добродетели и общекультурного идеала.

Эта логика рассуждения образует содержание социально-философских теорий просвещенного абсолютизма, революционного демократизма, позитивизма, свободной теократии, космизма, уравнительного, утопического и научного социализма и коммунизма. Зерна этих теорий ложились в духовную почву отечественного общественного сознания, для которого были присущи сознание отсталости от центров мировой культуры в политике, экономике, технике и одновременно страстное желание как можно быстрее заполучить плоды самых современных достижений человеческой цивилизации.

Российское государство во все времена было своеобразным заложником этой логики и пыталось совместить две взаимоисключающие цели: укрепление своего господства и модернизации общественной жизни. Так было во времена Ивана Грозного, Петра Великого, Александра Освободителя, таким было Советское государство. В промежутках между ними были периоды реставрации, застоя, восстановления порушенного в войнах и революциях, но никогда не было даже сколь-нибудь серьезных попыток покинуть дорогу ведущую к тотальному деспотизму. Лишь в конце XX века такой исторический случай для России представился.

Альтернативой философии деспотизма является философия либерализма

Идее научно-планомерной организации общественной жизни противопоставляется представление об обществе, как естественной саморегулируемой системе.Такая система складывается как результат хаотического, противоречивого столкновения стремлений и воззрений миллионов людей, не направляемых никакой внешней сознательной волей, кроме своей собственной. Координация действий достигается здесь за счет соблюдения универсальных правил поведения, складывающихся подобно языку, морали, рынку, моде не сознательно и не инстинктивно, а как правила практического опыта.

В таких системах востребован индивидуальный личностный опыт, а не только коллективно организованный. Именно эта востребованность делает саморегулируемые системы более эффективными, а сознательно организованные затратными, расточительными и само-разрушительными.

Условием успешного функционирования самоорганизующихся систем является свобода и творческая инициатива личности, а сознательно управляемых систем - порядок, исполнительность, подчинение, дисциплина.

Истоки деспотизма кроются в непреднамеренных возвышенных устремлениях самых достойных людей - достижения идеалов справедливости, равенства, материального благополучия и комфорта и т.д. Стоит поставить себе цель организовать жизнь общества по единому плану для достижения этих идеалов и предпринять активные действия в этом направлении, логика событий сама приведет общество к тотальному деспотизму.

Идеалы, о которых шла речь, это идеалы социализма, дорогие уму и сердцу россиянина. В сочетании с радикальными, революционными методами они образуют идеологический коктейль, который отбивает способность понимания того, что социализм не только система целей, но и система методов их достижения, включающая упразднение частного предпринимательства и личной инициативы, отмену частной собственности на средства производства, создание системы плановой экономики, где вместо хозяина дела сидит государственный чиновник и т.д.

Отечественная философия в праве гордиться тем, что именно её представители С.Л Франк, П.Б.Струве, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев и др. ещё в начале прошлого века первыми предупредили мировую общественность о теоретических истоках практически надвигающегося деспотизма. Предупреждение, которое, к сожалению, не было вовремя услышано на их родине.