10. В боярской Думе

(К части II, главе 2)

Февраль 1590 года. на дворе мороз, а в царских теремах жарко и даже душно. Сам царь Федор Иванович с боярами думу думает. Дело важное, государево, вдруг не решишь: на какогозверягосударю завтра охотой тешиться?

Не знает царь, кого и слушать: молодой графШереметев зовет в чисто поле за зайцами погоняться, другой мысль подает на Лосином острове лосей пострелять, а старый боярн Гаврила Иванович знай свое долбит:

- По охотнику и зверь. Не слушай их, государь, вели мужикам медведя поднять.

Заскучал государь от гомона боярского, закручинился да прогневался. Как стукнет жезлом по полу, аж свечи в палате восколебалися. Побледнели бояре - ох, грозен государь царьи великий князь Федор Иванович всея Руси.

- Раздумал я охотиться, других дел не переделаешь. Завтра пойду проверю, как там Барма с Постником поворачиваются, скоро ли храм Василия Блаженногодостроят, да заодно посмотрю, много ли Федору Коню в Белом городе работы осталось. А вы, бояре, ступайте с Богом по домам, пока я вас не изувечил. Да не забудьте - завтра опять Думу созываю, указ надо изготовить, чтобы крестьянишки, окроме как вЮрьев день, уходить от барина не смели.

Ошибки

1. Боярская Дума не решала мелких вопросов типа — на кого охотиться. Такое решали с ловчим.

2. До Петра в России не было графов.

3. Царь Федор отнюдь не был грозен.

4. Официально собор именовался “Собор Покрова, что на Рву”.

5. Этот собор был построен еще при Иване Грозном.

6. Указ о запрете уходить кроме Юрьева дня вошел еще в Судебник Ивана III в 1497 г. При Федоре был издан указ о запрете уходить когда бы то ни было.

11. Сон Гаврилы

(К части II, главе 3)

Это было в феврале 1675 года. Тяжко болен боярин Гаврила Иваныч. Рукой и даже ногой пошевелить не в состоянии. Доктор-немчин приходил, сунул под мышку стеклянную палочку,подержал, вынул, поцокал озабоченно языком и как бы про себя произнес: Тридцать восемь.

Чего тридцать восемь-то? — спросил Гаврила. Немчин не ответил. — Ты лечи меня, обезьяна заморская,— прошелестел боярин одними губами. И забылся. Странный сон посетил его. Будто снова он отрок-несмышленыш, а строгий дьяк учит его читать, буквы показывает: — Это Вэ, это Гэ, а это — Эр. Повторяй за мной. А Гаврила смотрит на учительскую розгу, и буквы расплываются перед глазами. И вот уже не буквы они — а бунтовщики. а он снова взрослый, сильный, только молодой еще, мчит на них во главе сотни конников. Еще немного — и настигнет он царских ослушников. А там, глядишь, государь за службу вернуюорденпожалует. Но казаки все расплываются, расплываются, тают. И Гаврила уже не на коне —в кресле в Думе боярской сидит. На нем красные сафьяновые сапожки, шитый золотомпарадный мундир. И другие бояре тоже рядом сидят. А государь гневается, ножками своими государевыми топает: всех изувечу, на дыбу, на плаху, на дальнее воеводство отправлю. Почто мово любимогосокола перекормили? Грустный теперь сидит, и перышки падают.

Ошибки

1. В 1675 г. еще не употреблялись стеклянные градусники

2. Обучение в российской школе велось буквосослагательным методом, при котором буквы именовались аз, буки, веди и т.д.

3. Первый российский орден — Андрея Первозванного — был введен лишь при Петре I.

4. Бояре в Думе сидели не на креслах, а на лавках

5. Вплоть до XVIII в. в России не существовало мундиров, а на заседания Думы бояре являлись в парадной одежде — шубах или ферязях.

6. Соколов бояре не кормили. Для этого имелись сокольники.