3.5. Возмездность сделок цессии

Документы о сделках цессии (соглашения об уступке права требования) очень часто не содержат указаний на наличие и характер встречного удовлетворения, что характерно для абстрактных сделок. Соглашение, определяющее основание уступки, как правило, существует, но оформляется самостоятельно.

На практике такое оформление сделок уступки нередко необоснованно воспринимается как обстоятельство, достаточное для вывода о квалификации отношений между цедентом и цессионарием как договора дарения. Поскольку дарение между коммерческими организациями запрещено законом (п. 4 ст. 575 ГК РФ), суды при рассмотрении требований, заявленных цессионариями к должникам, признавали такие сделки цессии недействительными.

Анализируя складывающуюся практику арбитражных судов, О. Свириденко делает вывод, что при рассмотрении вопросов, связанных с признанием возмездности договора уступки права (требования), суды идут по пути признания необходимости наличия данного признака в договорах цессии. При этом основной акцент при принятии судебного акта делается на то, что при отсутствии признака возмездности в договоре он признается договором дарения, что влечет его ничтожность <*>. Эти данные подтверждают и другие авторы. Так, Н.В. Федоренко приводит позицию одного из окружных судов, высказавшего при рассмотрении конкретного дела мнение, что в силу отсутствия прямого указания на возмездность в самом тексте договора он противоречит требованиям ст. 575 ГК РФ <**>. Примеры такого подхода весьма многочисленны.

--------------------------------

<*> См.: Свириденко О. Перемена лица в обязательстве // Российская юстиция. 1999. N 9. С. 41.

<**> См.: Федоренко Н.В. Цессия: проблемы судебной практики // Арбитражная практика. 2001. Спецвып. С. 54.

Есть ли основания квалифицировать как договор дарения всякую сделку уступки права требования, в которой отсутствует указание на встречное предоставление?

В ряде публикаций и некоторых судебных решениях нередко приводятся такие доводы, как отсутствие в гл. 24 ГК РФ прямого указания на наличие признака возмездности уступки права и запрета безвозмездности цессии, на отсутствие в законодательстве обязательного требования заключения цессии на условиях возмездности <*>. С приведенными положениями нельзя не согласиться, если речь идет о собственно распорядительных сделках уступки требования. Положение меняется, если мы рассматриваем соглашения, лежащие в основании сделок по передаче права.

--------------------------------

<*> См.: Свириденко О. Перемена лица в обязательстве. С. 41.

Предметом договора дарения в соответствии с п. 1 ст. 572 ГК РФ могут являться и действия дарителя по безвозмездной передаче одаряемому имущественного права к третьему лицу. Под безвозмездностью передачи понимается отсутствие какой-либо причинной обусловленности такой передачи. Возмездность может состоять в передаче цессионарием или принятии на себя обязательства передать деньги, вещи, права требования или иные имущественные права, в оказании услуг и производстве работ, в освобождении им цедента от долга и т.д.

Причина передачи права может определяться характером взаимоотношений сторон. Например, в договоре комиссии комиссионер в случае неисполнения третьим лицом сделки, заключенной с ним, обязан немедленно сообщить об этом комитенту и по требованию комитента передать ему права по такой сделке с соблюдением правил об уступке требования (п. 2 ст. 993 ГК РФ). Комитент, конечно же, ничего не передает взамен, но означает ли это безвозмездность уступки? В данном случае сам характер отношений между комитентом и комиссионером определяет причину передачи права - комиссионер не облагодетельствует комитента, а выполняет обязательство перед ним, передавая те права, реализация которых, собственно, и представляет экономический интерес комитента.

Возмездность вытекает и из отношений сторон по иным сделкам и обязательствам. Так, право может быть передано цедентом цессионарию во исполнение обязательства цедента перед третьим лицом по указанию последнего.

Безвозмездный характер отношений в условиях товарно-денежного оборота представляет собой исключение, а не правило. "Дарственный характер предоставления не предполагается, а должен быть положительно доказан" <*>. На исключительный характер безвозмездных отношений в гражданском праве указывал и А.Л. Маковский <**>.

--------------------------------

<*> Новицкий И.Б. Обязательства из договоров: Коммент. к ст. ст. 130 - 140 и 144 - 146 Гражданского кодекса. М., 1924. С. 40.

<**> См.: Маковский А.Л. Дарение (глава 32) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2: Текст. Комментарии. Алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 313.

Исходя из этого, действующий ГК устанавливает презумпцию возмездности в случаях, когда возникают сомнения, является ли соответствующее отношение дарением или носит возмездный характер. На основании п. 2 ст. 572 ГК РФ соглашение, не предусматривающее встречное предоставление цеденту со стороны цессионария, может быть признано договором дарения в том случае, если оно содержит ясно выраженное намерение цедента совершить безвозмездную передачу соответствующего права.

Необходимо также учитывать и положения п. 3 ст. 423 ГК РФ, устанавливающие презумпцию возмездности всякого гражданско-правового договора: договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. В связи с этим не вызывает сомнений в обоснованности позиция М.И. Брагинского, полагающего, что соглашение об уступке права, которое не содержит указания на встречное предоставление цессионария, следует оценивать как дарение "лишь в тех случаях, когда в его тексте положительно решен вопрос о безвозмездности передачи дара либо когда заинтересованным лицом будет доказано отсутствие какой-либо причинной обусловленности безвозмездной уступки права" <*>. Такого же мнения придерживается и В.В. Почуйкин <**>, полагающий, что до тех пор, пока не доказано обратное, существует презумпция возмездности цессии.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о передаче имущества" (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2002 (издание 4-е, стереотипное).

<*> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 2. С. 346.

<**> См.: Почуйкин В.В. Соглашение об уступке права требования в спорах, рассматриваемых арбитражными судами. С. 52.

Данная позиция в целом была воспринята и в практике арбитражных судов последнего времени. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в одном из своих постановлений, в частности, указал, что "в силу п. 2 ст. 572 ГК РФ обязательным признаком договора дарения должно служить вытекающее из соглашения о цессии очевидное намерение передать право в качестве дара" <*>.

--------------------------------

<*> Постановление Президиума ВАС РФ от 5 июня 2001 г. N 8303/00.

Встречающиеся в литературе попытки обосновать иной подход вряд ли можно назвать удачными. Так, О. Ломидзе считает недопустимым при отсутствии в соглашении о цессии информации о ее основании предполагать продажу либо дарение. Поэтому, "если стороны соглашения о цессии не смогут по запросу суда предоставить доказательства, подтверждающие причинную обусловленность уступки права, соглашение о цессии следует квалифицировать как дарение" <*>.

--------------------------------

<*> Ломидзе О.Г. Отчуждение обязательственного права по сделке: проблемы теории и практики // Арбитражная практика. 2001. Спецвып. С. 19 - 20.

Разделим высказанные О. Ломидзе положения, поскольку в них затрагивается не только вопрос презумпции возмездности или безвозмездности договора, лежащего в основе передачи права, но и проблемы необходимости доказывания "причин" или целей передачи права, а также распределения бремени доказывания наличия или отсутствия основания сделки цессии.

Очевидно, что в вопросе о презумпциях рассматриваемое мнение прямо противоречит подходу, закрепленному в законе. Выводить отношения по поводу передачи прав из-под действия данной презумпции, так как "права не являются товаром", нет никаких оснований. Но, даже если согласиться с посылкой О. Ломидзе, действие п. 3 ст. 423 ГК РФ будет распространяться на соглашения об отчуждении права, так как его действие не ограничено только отношениями по поводу товаров. Отметим также, что данный автор противопоставляет дарение только купле-продаже, в то время как возмездность не сводится лишь к получению денежной платы.

Та логика, которой руководствовался законодатель, устанавливая необходимость доказывания безвозмездности, позволяет сделать и еще один вывод - при передаче права посредством совершения сделки цессии наличие основания передачи должно предполагаться, так как в гражданском обороте беспричинная передача имущества, передача, не преследующая каких-либо целей (например, ошибочная), крайне редка. Доказывать заинтересованное лицо должно отсутствие основания передачи, а не его наличие.

Именно таким путем в последние годы идет и арбитражно-судебная практика. Так, отказывая в удовлетворении кассационной жалобы, в которой ответчик (должник) ссылался на ничтожность договора цессии как безвозмездной сделки, кассационная инстанция указала, что он не представил никаких доказательств, подтверждающих это утверждение: "Довод заявителя относительно безвозмездности соглашения об уступке требования отклоняется. В соответствии с п. 3 ст. 423 ГК РФ договор предполагается возмездным. Сторона, ссылающаяся на безвозмездность договора, должна доказать это обстоятельство. Поскольку заявитель жалобы каких-либо доказательств безвозмездности договора уступки суду первой инстанции не представлял, довод о безвозмездности договора не может служить основанием для отмены решения" <*>.

--------------------------------

<*> Постановление ФАС Московского округа от 22.06.2000 N КГ-А40/2390-00.

В другом случае кассационная инстанция указала, что при вынесении обжалуемых судебных актов арбитражными судами не было учтено, что в силу п. 2 ст. 572 ГК РФ обязательным признаком договора дарения должно служить вытекающее из соглашения о цессии очевидное намерение передать право в качестве дара.

Однако договор цессии такого намерения не содержал. Более того, договором предусматривалось, что в счет уступаемого требования цессионарий перечисляет цеденту с рублевого корсчета соответствующую сумму, т.е. самим договором предусмотрена его возмездность. При таких основаниях у судов не имелось правовых оснований для признания договора цессии безвозмездной сделкой дарения, а в связи с этим и ничтожной сделкой <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление ФАС Московского округа от 19.11.2001 N КГ-А40/6646-01; аналогичная позиция выражена в Постановлениях ФАС Северо-Западного округа от 22.10.1998 N А56-18214/97; от 05.04.2001 N А26-2375/01-10/96, ФАС Центрального округа от 26.10.2001 N 14-1878-01/74-1 и др.

В некоторых случаях суды при оценке соглашений о цессии квалифицировали отношения сторон как договор дарения в ситуациях, когда стороны предусмотрели в договоре встречное обязательство, но оно не соответствует действительной стоимости отчуждаемого имущества. Н.В. Федоренко приводит в качестве примера дело, при рассмотрении которого кассационная инстанция указала, что дарение может происходить не только в форме безвозмездной передачи имущества, но и путем продажи имущества (имущественного права) по явно заниженной цене. В этом случае по действительной цене оплачивается только часть имущества, а остальная часть, по существу, передается безвозмездно <*>.

--------------------------------

<*> См.: Федоренко Н.В. Цессия: проблемы судебной практики. С. 54.

Вряд ли можно согласиться с подобным подходом, поскольку существо договора определяется сторонами своей волей и в своем интересе. Если стороны строили свои отношения как возмездные, то оценка встречного предоставления для определения вида договора по общему правилу не имеет значения. Вмешательство суда в частные отношения сторон нельзя признать допустимым.

Изложенная выше позиция заставляет вспомнить римский закон (Lex Anastasiana), согласно которому цессионарий, приобретший право за эквивалент, сравнительно меньший с обязательством должника, мог требовать от должника только то, что сам уплатил за уступленное ему право. Еще в конце XIX в. Д.И. Мейер указывал, что этот римский закон пригоден для несовершенного экономического быта, в котором уступка права по обязательству встречается не как обычный хозяйственный оборот, а как явление более или менее исключительное для быта. "Но в современном быту уступка права по обязательству составляет явление нормальное, - пишет он, - и не крайность есть обычное основание уступки права, а потребность в обороте капитала составляет ее основание". Ограничение, подобное установленному римским законом, "стеснило бы движение претензии. Но чем меньше свободы в движении права по обязательству, тем меньше желающих приобрести его и тем тяжелее положение тех, которые желают уступить свое право, тем значительнее потеря их при уступке.

Разница между ценностью уступаемого права и суммой платежа за него не является несправедливым обогащением цессионария. Это "справедливое вознаграждение за преждевременное удовлетворение по обязательству и определяется современным положением экономического быта" <*>.

--------------------------------

<*> Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. С. 119.

Однако при наличии соответствующих фактических обстоятельств можно представить ситуацию, когда якобы возмездный договор имеет целью прикрыть дарение. В этом случае "явный" договор ничтожен как притворная сделка (ст. 170 ГК РФ). Определенное значение стоимость встречного предоставления будет иметь и при оценке действительности совершенных сделок в рамках законодательства о банкротстве.

Невозможно найти теоретическое обоснование и для практики признания недействительными сделок уступки, содержащих указание на встречное предоставление в связи с неисполнением приобретателем права своих обязанностей по договору, например уклонение от передачи денег в оплату переданного права требования. Правовой эффект (действительность) договора не зависит от факта его исполнения сторонами. Если в отношениях по купле-продаже вещи никому не придет в голову признавать договор недействительным на том основании, что вещь не оплачена покупателем, то почему такой подход считается допустимым в отношениях, предметом которых является право требования?