!Корпоративное право 2023-2024 / Бойко_диссертация_опублик

221

г.677 и активно используемого российскими судами в настоящее время. С принятием Закона № 99-ФЗ данный способ защиты получил свое законодательное закрепление в п. 3 ст. 65.2 ГК РФ678, однако само словосочетание «восстановление корпоративного контроля» в данной норме не используется.

Восстановление корпоративного контроля является способом защиты, призванным бороться с неправомерным лишением участника хозяйственного общества доли в уставном капитале, осложненным последующей манипуляцией с уставным капиталом общества, совершаемой для того, чтобы создать ситуацию отсутствия тождества между прежним уставным капиталом и новым уставным капиталом, а следовательно, отсутствия тождества между утраченной долей и какой-либо из новых долей, в результате чего возникают препятствия для возврата неправомерно утраченной доли679.

Как точно отметил С.В. Сарбаш, этот способ защиты корпоративных прав как бы вбирает в себя все другие способы защиты, широко применяемые на практике: виндикацию и признание права собственности, признание сделки недействительной и реституцию, защиту нарушенного преимущественного права покупки, признание недействительными различных корпоративных актов (решения собрания участников юридического лица, решения совета директоров, одобрения крупной сделки и сделки с заинтересованностью), признание недействительными корпоративных записей в системе Единого государственного реестра юридических лиц, признание недействительными реорганизации и учредительных документов и т.д. Таким образом, применение такого способа, как восстановление корпоративного контроля, стремится к достижению цели

677См. постановления Президиума ВАС РФ от 3 июня 2008 г. № 1176/08 по делу № А14-14857/2004-571/21

иот 10 июня 2008 г. № 5539/08 по делу № А40-11837/06-138-91.

678Если иное не установлено ГК РФ, участник коммерческой корпорации, утративший помимо своей воли

врезультате неправомерных действий других участников или третьих лиц права участия в ней, вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли. Суд может отказать в возвращении доли участия, если это приведет к несправедливому лишению иных лиц их прав участия или повлечет крайне негативные социальные и другие публично значимые последствия. В этом случае лицу, утратившему помимо своей воли права участия в корпорации, лицами, виновными в утрате доли участия, выплачивается справедливая компенсация, определяемая судом.

679Сарбаш С.В. Указ. соч. С. 74–79. О восстановлении корпоративного контроля см. также: Хохлов В.А. Указ.соч. С. 9–14; Маковская А.А. Восстановление корпоративного контроля в системе способов защиты корпоративных прав // Вестник ВАС РФ. 2009. № 1. С. 119–121.

222

(возврате утраченной возможности влиять на принятие корпоративных решений)

наиболее прямым, коротким путем, в обход многостадийного, последовательного применения совокупности других способов защиты680. Е.А. Суханов также указывает на комплексный характер данного способа защиты, а также на то, что он является частным случаем восстановления положения, существовавшего до нарушения права (ст. 12 ГК РФ)681.

В связи с этим данный способ защиты вбирает в себя и все те проблемы,

которые существуют применительно к соответствующим отдельным способам защиты, в том числе уже рассмотренным выше. В частности, корпоративный контроль не может быть восстановлен, если доля не была утрачена участником в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц, т.е.

такие действия должны нарушать конкретную норму законодательства или устава общества, а не просто интересы миноритарных участников. Таким образом,

данный способ защиты может использоваться в ситуации притеснения миноритарных участников непубличного общества со стороны его контролирующего участника только в том случае, если миноритарные участники лишаются владения долями или акциями в уставном капитале общества в результате не просто недобросовестных, а противозаконных действий контролирующего участника.

Однако, как уже было показано на примере российского и зарубежного опыта, притеснение миноритариев далеко не всегда выражается в нарушении конкретной нормы закона или устава, а может ущемлять их законные интересы в связи с несправедливым перераспределением экономических благ в пользу контролирующего участника общества.

680 Там же.

681 Суханов Е.А. Комментарий к ст. 651–653 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ) // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. № 3. С. 120–121.

223

* * *

Таким образом, следует признать, что способы защиты, доступные миноритарным участникам российских непубличных обществ на данный момент,

не позволяют обеспечить эффективную защиту их прав и законных интересов.

Это объясняется главным образом тем, что такие способы защиты носят общий характер и не нацелены на решение проблемы притеснения миноритариев в контексте непубличного общества.

В рассмотренных зарубежных правопорядках, напротив, применяются способы защиты, специально разработанные для наиболее эффективного решения проблемы притеснения миноритариев в непубличном обществе. Основными способами защиты при этом являются выкуп акций (доли) миноритария по его требованию, а также взыскание убытков с мажоритарного участника в пользу миноритарного участника. В случае необоснованного злонамеренного удержания прибыли в обществе также возможно потребовать ее принудительного распределения между участниками.

224

ГЛАВА 4. КОНЦЕПЦИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ РОССИЙСКОГО КОРПОРАТИВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ПРАВ И

ИНТЕРЕСОВ МИНОРИТАРНЫХ УЧАСТНИКОВ НЕПУБЛИЧНОГО ОБЩЕСТВА

§ 1. Введение института притеснения миноритарных участников непубличного общества

Как было аргументировано выше, рассмотренные способы защиты,

доступные миноритарным участникам российских непубличных обществ, не позволяют обеспечить эффективную защиту таких участников в ситуации нарушения их прав, а в особенности их законных интересов, главным из которых является интерес в справедливом и пропорциональном распределении доходов от деятельности общества.

При этом анализ зарубежного опыта наглядно продемонстрировал, что права и интересы миноритарных участников непубличных компаний за рубежом получают специальную защиту на уровне закона и судебной практики, причем для этого, как правило, функционирует специальный институт: в США – институт защиты от притеснения (oppression remedy), в Великобритании – институт несправедливого ущемления интересов участников компании (unfair prejudice).

Однако при заимстовании тех или иных концепций из иностранного права их,

безусловно, необходимо адаптировать к особенностям российского права. То, что эффективно работает в зарубежных правопорядках, может оказаться совершенно неработоcпособным в российский правовых условиях, если заимстовать выработанные там механизмы в чистом виде.

Пожалуй, самым главным отличием системы общего права, основанного на прецедентах, от российского правопорядка является чрезвычайно сильная роль судов в формировании и развитии права. Именно поэтому появление доктрины притеснения миноритаритариев со стороны мажоритариев было во многом

225

результатом толкования судами довольно общих и абстрактных формулировок закона, которые лишь заложили фундамент для дальнейшего правотворчества судов. Такое доверие к судам объясняет появление и существование на протяжении многих десятков лет гибких правовых конструкций, основанных на принципах добросовестности и справедливости, которые наделяют зарубежные суды широкими дискреционными полномочиями при защите миноритариев от притеснения со стороны контролируюих участников. Если в системе общего права те или иные концепции рождались естественным образом из конкретных судебных дел, в которых суд посчитал несправедливым формальное следование букве закона, обосновав это теоретическими и политико-правовыми соображениями, то в российском правопорядке развитие права идет сверху, т.е.

пока не будут приняты соответствующий закон или разъяснение высшего суда,

обязательное для нижестоящих судов, они не будут корректировать привычную линию поведения и задумываться об эффективности того или иного способа защиты. В связи с этим далее нами будут высказаны концептуальные предложения, которые целесообразно было бы имплементировать в российское корпоративное законодательство или отразить в разъяснении Верховного Суда РФ.

Несмотря на возрастающую роль судебной практики в российском праве,

сохраняется довольно формальный подход судов к разрешению споров, в том числе и тех, которые затрагивают права и законные интересы миноритариев.

Приведенные примеры из российской судебной практики наглядно демонстрируют эту проблему. Российские суды пока не готовы к наделению их слишком широкими дискреционными полномочиями по толкованию закона и вынесению решения на основе приниципов права. Только высшие судебные инстанции в некоторых случаях могут себе позволить отступить от общей тенденции, принимая решения на основе политики права и руководствуясь принципами справедливости и добросоветстности. Однако, к сожалению,

примеры подобных дел пока единичны.

226

Именно поэтому заимствование таких абстрактных конструкций, как разумные ожидания участников непубличных обществ, несправедливое ущемление интересов миноритариев, залоупотребление контрольными полномочиями, с одновременным предоставлением судам полной свободы в наполнении данных конструкций конкретным содержанием является довольно спорным предложением применительно к российским правовым реалиям. Более того, сами зарубежные исследователи в области корпоративного права указывают на то, что их чрезвычайно гибкие теории, направленные на защиту интересов миноритариев, полностью основаны на судейском усмотрении и слишком неконкретны, чтобы обеспечить предсказуемость правового регулирования682.

В связи с этим при введении в российское право института притеснения миноритарных участников непубличного общества необходимо, помимо обозначения общего принципа, задуматься о закреплении неких критериев a priori

недобросовестных действий, которые будут служить ориентиром для суда при оценке поведения контролирующего участника непубличного общества как ущемляющего права или законные интересы миноритарного участника. Данные критерии могут быть сформулированы в виде примерного набора ситуаций, в

которых применительно к действиям (бездействию) мажоритарного участника или подконтрольных ему лиц устанавливалась бы презумпция недобросовестности по отношению к миноритариям и ущемления их интересов.

При этом мажоритарий сохранял бы за собой право опровергнуть данную презумпцию, доказав суду свою добросовесность, действие с разумной бизнес-

целью в экономических интересах общества в целом и всех его участников, в том числе миноритариев. В связи с постоянным развитием механизмов обхода закона перечень таких ситуаций не должен быть исчерпывающим, чтобы позволить суду в определенных случаях выходить за очерченные рамки, если этого потребуют цель правового регулирования и основополагающие принципы права. Полагаем,

что наиболее правильным было бы закрепить данные критерии на уровне

682 Miller S.K. Minority Shareholder Oppression in the Private Company in the European Community: A Comparative Analysis of the German, United Kingdom. P. 427.

227

разъяснения Верховного Суда РФ. Такое предложение не является абсолютно новым для российского права. К примеру, аналогичный подход был использован при конкретизации обязанностей членов органов управления общества действовать добросовестно и разумно в интересах общества в Постановлении №

62.

Для разработки подобных критериев притеснения в российском праве полагаем возможным и целесообразным использовать опыт, наработанный зарубежными судами при разрешении многочисленных дел о притеснении миноритарных участников в непубличных обществах. Однако, как уже было отмечено выше, решения английских и американских судов крайне сильно зависят от конкретных обстоятельств дела, что осложняет выработку универсальных критериев притеснения. То, что является притеснением в одной ситуации, не будет таковым в другой. Несмотря на указанную сложность, мы все же попытаемся сформулировать общую обязанность, которая должна быть возложена на участников непубличного общества, а также возможные ситуации притеснения для целей их имплементации в российское право.

На участников непубличного общества предлагается возложить обязаннность действовать добросовестно по отношению к остальным участникам такого общества, учитывать их интересы, а также не совершать действия (бездействие), ущемляющие права и (или) законные интересы остальных участников данного общества. Возложение такой обязанности на участников непубличного общества направлено главным образом на удержание мажоритарного участника от совершения своекорыстных действий в ущерб интересам миноритариев, однако в отдельных ситуациях позволит пресечь и возможные злоупотребления со стороны миноритариев.

Под притеснением предлагается понимать любое несправедливое ущемление прав и (или) интересов миноритарных участников непубличного общества, при котором мажоритарный участник действует недобросовестно по отношению к миноритариям.

228

Как следует их анализа зарубежного опыта, основными формами

притеснения миноритариев в непубличных обществах являются:

1)лишение миноритарных участников каких-либо доходов от вложенных инвестиций, выражающееся в основном в необъявлении дивидендов и (или)

диспропорциональном распределении прибыли между участниками общества, в том числе посредством выплаты контролирующему участнику существенно завышенного вознаграждения за осуществление управления обществом;

2)отстранение миноритария от участия в управлении обществом и (или)

занятия иной должности в обществе, когда он обоснованно рассчитывал на это исходя из изначальных договоренностей сторон;

3)совершение обществом сделок в интересах только мажоритарного участника общества и (или) в ущерб обществу либо миноритарному участнику, в том числе сделок по отчуждению активов общества в пользу организаций или физических лиц, фактически подконтрольных мажоритарному участнику;

4)уменьшение доли миноритарного участника посредством проведения различных корпоративных мероприятий (увеличения уставного капитала,

реорганизации и т.п.) или иное ограничение прав голоса миноритария.

На основе перечисленных общих форм притеснения возможно предложить следующие ситуации, в которых должно презюмироваться, что права и законные интересы миноритарных участников непубличного общества ущемляются в результате недобросовестных действий мажоритарного участника такого общества:

прибыль непубличного хозяйственного общества при ее наличии не распределяется между участниками общества более двух финансовых лет подряд начиная с третьего года существования общества;

229

прибыль общества распределяется между участниками общества непропорционально их долям в уставном капитале общества при отсутствии единогласного одобрения этого всеми участниками общества;

в результате действий или решений, принятых мажоритарным участником или с его согласия либо по его указанию, объем прав, предоставляемых миноритарному участнику, или его доля в уставном капитале общества уменьшаются без согласия такого участника или без справедливой компенсации ее стоимости;

миноритарный участник отстраняется от должности в органе управления непубличным обществом или увольняется с позиции работника в непубличном обществе, если будет доказано, что такое отстранение или увольнение нарушает разумные ожидания миноритарного участника общества, которые у него были при создании общества или при приобретении доли (акций) в его уставном капитале; при этом такие ожидания необязательно должны быть закреплены в письменной форме и могут доказываться иным образом, в том числе свидетельскими показаниями;

обществом заключаются сделки или совершаются действия, прямо или косвенно причиняющие ущерб интересам миноритарного участника такого общества, в том числе влекущие уменьшение стоимости доли (акций)

миноритарного участника;

миноритарный участник ограничивается в праве голоса, предоставленном ему в силу закона или устава общества, без его предварительного согласия,

данного непосредственно до такого ограничения.

Мажоритарному участнику в любом случае должно быть предоставлено право опровергнуть презумпцию недобросовестности своих действий, доказав суду, например, то, что миноритарный участник фактически получает доход от участия в уставном капитале общества в иной форме, в частности в форме вознаграждения за занятие должности в органе управления, либо то, что ущерб,

230

причиненный интересам миноритарного участника, явился следствием обычного предпринимательского риска и действия экономических факторов, поэтому в равной степени коснулся и его как участника общества.

Участникам непубличного общества также должно быть предоставлено право предусмотреть в корпоративном договоре или договоре о создании общества иные правила ведения совместного бизнеса (к примеру, определенный режим распределения прибыли, отличный от установленного в законе), однако положение договора, полностью лишающее миноритарного участника права получать какие-либо доходы от участия в капитале непубличного хозяйственного общества или предоставляющее мажоритарному участнику безусловное право действовать с нарушением прав или законных интересов миноритарного участника, должно признаваться ничтожным.

Учитывая то, что большинство ситуаций притеснения могут быть квалифицированы в качестве злоупотребления правом, критики предлагаемого подхода могут возразить, что отсутствует необходимость во введении в

законодательство специального института притеснения, поскольку достаточно общей нормы о недопустимости злоупотребления правом (п. 1 ст. 10 ГК РФ).

Действительно, если бы данный институт функционировал в российском праве достаточно эффективно, то можно было бы использовать его в большинстве случаев притеснения миноритариев. Однако судебная практика показывает, что к институту злоупотребления правом суды, особенно суды первой инстанции,

прибегают крайне редко, т.е. фактически используют его в исключительных,

вопиющих случаях злоупотребления, в связи с чем рассчитывать на применение данной нормы во всех ситуациях притеснения миноритарных участников непубличных обществ не приходится. Более того, злоупотребление правом в рамках корпоративных отношений имеет свою специфику в связи с действием принципа большинства и a priori невыгодной позицией миноритария. По этой причине более эффективным представляется введение специального института, в

котором была бы отражена данная специфика.