из электронной библиотеки / 315821887925267.pdf

Для каждой культуры самопознание должно начинаться с традиционной культуры, что позволило бы, с одной стороны, противостоять экспансии одной культуры по отношению к другой, с другой – способствовать взаимодействию и продуктивности диалога. Каждая «культура строится вокруг определенного «каркаса», составными которого являются мировоззренческие универсалии. В строго философском смысле универсалии – суть общие термины (имена, понятия) в отличие от единичных терминов»1, которые, как общее, присутствуют в каждой культуре. Универсалии – лишнее свидетельство наличия единых «законов» развития культуры через «фазу» мифа и фольклорного периода, когда вырабатываются смысложизненные ценности и общефольклорные явления2 как исторически первые универсалии человеческой культуры, что в своем фундаментальном исследовании «Золотая ветвь» блестяще доказал Дж. Фрэзер. Но это же общее находится во взаимосвязи с особенным каждой отдельной культуры, представляя их единство как момент всякого отдельного, что и составляет ее специфику. Поэтому «универсалии культуры реализуются не только в формах понятийномыслительного постижения объектов, но и в других формах духовного и практического освоения человеком мира»3 – «обыденном» языке, в феноменах нравственного сознания, в художественно-образном или ином освоении мира и т.д. В философской рефлексии над универсалиями народной культуры речь должна идти о выявлении и осмыслении категориальных оснований культуры.

Идеологи современного глобального проекта рассматривают исторический процесс как естественное развитие совокупного социального организма – человечества, – направленное на достижение его предельной целостности. Одна беда, антиномичность4 исторического процесса превращает этот процесс в сложное противоборство разнонаправленных тенденций – это, с одной стороны, «линейность» – непрерывность – развития человеческой истории, знаменующая интеграцию отдельных этнических культур в «единую мировую цивилизацию», с другой – цикличность развития и замкнутость, локальность культур различных культурно-исторических типов, ведущая к перманентной «дезинтеграции» единой мировой истории и культуры.

Однако антиномичность предполагает и существование некоего «баланса» между этими тенденциями, что означает обязательное присутствие на любом этапе истории как интеграционных, так и дезинтеграционных процессов, которые в разные исторические периоды попеременно превалируют друг над другом. Доминирование альтернативных – интеграционных и дезинтеграционных – тенденций носит, таким образом, циклический характер. В ретроспективе процесс естественной «глобализации» приобретает форму ее определенных «типов», в число которых можно включить родовую, племенную, этническую, имперскую, монархическую, колониальную, национальную и

1Степин В.С. Мировоззренческие универсалии как основания культуры // Универсалии восточных культур. – М., 2001. – С. 6.

2Впервые о наличии феномена т.н. «бродячих сюжетов», известных в современной фольклористике как «общефольклорные явления», заговорили в кругу исследователей фольклора, принадлежащих к миграционной школе еще в XIX веке. В 60-х годах ХХ столетия в рамках современной антропологической школы фольклористики, к которой принадлежал Дж. Фрэзер, на широкой базе современного и исторического мифологического и фольклорного материала было показано, что в основании каждой культуры лежит универсальная мифологическая система, так как мифологический и фольклорный периоды

–это своего рода «универсальная» фаза, через которую в своем развитии проходит каждая культура. Именно в этот период и вырабатываются универсальные компоненты мировоззрения – представления о пространстве и времени, модели мироздания, социума и поведения, изо- и антропоморфизм в восприятии действительности и т.д., как бы сводящие разные культуры к «единому знаменателю».

3См.: Степин В.С. Мировоззренческие универсалии как основания культуры // Универсалии восточных культур. – М., 2001. – С. 26.

4Антиномия (греч.) – противоречивость между двумя утверждениями, которые взаимоисключают друг друга, но одинаково убедительно доказываются логически. (См.: Философская энциклопедия. – М.,

2001).

21

интернациональную глобализацию5. На фоне «естественной глобализации», дезинтегрирующими факторами, в разное время, выступали формирование локальных культур и цивилизаций, цикличность их развития и гибели, религиозный и этнический сепаратизм, этноцентризм, а в настоящее время могут стать «общечеловеческие» ценности, против навязывания которых выступают как исламский и православнославянский мир, так и ведущие страны Западной Европы. Отдельно следует отметить, что в ходе исторического процесса и мировые религии сыграли противоречивую роль: «интеграционную» – в части определения и формирования духовно-нравственных ценностей – констант-универсалий, правда, направленных «внутрь» самих себя, в плане же выработки конфессиональных особенностей культур – «дезинтеграционную». Именно по этой причине, культура как относительно открытая система объединяет, а религия как относительно закрытая система (культура в культуре) – разъединяет6. Во многом по этой причине, в мировом историческом процессе дезинтеграционные тенденции преобладали над интеграционными.

Сравнивая локальные культуры, можно говорить о наличии в каждой из них сходных «общечеловеческих»/глобальных – смысложизненных, духовно-нравственных – ценностей-универсалий. Основные противоречия между культурами возникали не по причине «культурной несовместимости», а от «меры осуществления» ценностейуниверсалий в каждой культуре с учетом национальных, этнических и конфессиональных особенностей, тем более если учесть, что большинство национальных культур, и европейские здесь не исключение, формировались не как изначально целостные, а как государства регионов. Несмотря на культурное многообразие, обусловленное социоприродными и историческими процессами формирования локальных культур, их способность к генерированию культурных универсалий, может быть предпосылкой для реальных интеграционных процессов в развитии мировой, глобальной, культуры, но исключительно на естественно-эволюционной основе.

На этих же основаниях можно полагать, что каждая этническая и национальная культура имеет в качестве своей составляющей как общее –глобальное (мировоззренческие универсалии и духовно-нравственные ценности – язык, социальный и религиозный опыт), так и особенное – региональное (местные традиции, трудовой и жизненный уклад), которые существуют в единстве, как моменты отдельного, составляющего ее специфику. Их можно рассматривать через призму взаимодействия макро- и микрокультурного уровней национальной культуры, определяющего этнокультурную специфику нации. Поэтому в этническом и национальном самосознании именно сохранение этнокультурной специфики и осмысливается как условие преодоления конечности культуры. По этой же причине, сохранение народных традиций, а шире – народной культуры определяющих ментальность народа7 и его национальный характер, становится первостепенной задачей в переходные периоды: если менталитет8 исторически обусловлен, то в историческом измерении культуры традиция – механизм сохранения преемственности культуры – выступает как универсальный регулятор жизни и деятельности совокупного социума.

В то время как менталитет – составная ментальности, не будучи системой ценностей, является «инструментом» их выстраивания и упорядочения, а также

5См. подробнее: Глобализация как процесс. Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир». – М., 2001.

6Не случайно, даже в рамках «внешне единой» культуры нации («план выражения»), внутренние – этнический и религиозный – компоненты ее структуры («план содержания») способны дезинтегрировать общество по национально-этническому и религиозному признаку.

7Присущие социальной, этнической или иной группе ценностные «приоритеты» в отношении к действительности.

8Относительно целостная совокупность представлений, верований, ценностных ориентаций, создающая картину мира и скрепляющая единство культуры и традиций нации.

22

формирования национальной картины мира и ментальных установок9, – традиция представляет собой «способ бытия и воспроизводства … социального и культурного наследия, фиксирующий устойчивость и преемственность опыта поколений, времен и эпох»10. Даже в современных условиях традиция как средоточие коллективного культурно-исторического опыта по-прежнему остается важнейшим средством социализации, инкультурации и интеграции, чем гарантирует преемственность форм духовной деятельности и культуротворчества, она определяет «язык» культурного диалога между поколениями и т.д. Таким образом, традиция как «выражение» инстинкта самосохранения этнических и национальных культур, путем актуализации традиционной нормы – перманентного «перетолкования» с учетом требования времени ее ценностного содержания, заключенного в неизменной вербально-текстовой форме – в каждый конкретно-исторический период способствует поддержанию и сохранению культурноисторической (и цивилизационной) идентичности социума.

Существующая угроза унификации культур на уровне «общечеловеческих» ценностей и нивелирования этнической самобытности заставляет рассмотреть и народную художественную культуру с точки зрения соотношения общего – глобального и особенного – регионального, но не в широком – «геополитическом» – значении, «охватывающем» группу стран, а в узком – «культурологическом», означающем этническое и культурное единство в рамках одной территории. С этой точки зрения, понятие «регион» может быть представлено как пространство, необходимое и достаточное для осуществления и воспроизводства регионального «инварианта» общеэтнической культуры. Поэтому, при рассмотрении соотношения глобального и регионального в рамках народной художественной культуры логично выделить такие их «признаки»: общий менталитет и этническая культура, единые социальные и культурные связи, единство исторического процесса, единство территории как глобальное, с одной стороны,

иособые региональные формы хозяйствования и образа жизни, фольклорную специфику

ит.д., обусловленные природно-климатическими условиями как региональную специфику

– с другой.

«Разрыв» народной художественной культуры на региональном уровне, неравномерность развития отдельных регионов, обусловленная природноклиматическими и социальными условиями и, как следствие, формами деятельности, дает возможность говорить о дифференциации художественных особенностей, региональной специфике фольклорной культуры – вербального и изобразительного фольклора, где общее/глобальное выступает как «объединяющий», общекультурный, интегрирующий фактор.

Здесь большой интерес вызывает региональный компонент как культурообразующий в народной художественной культуре.

Русская национальная культура традиционно вырабатывала как ценности, имеющие статус общезначимых, глобальных, корнями уходящих в космизм – «вселенскость» мировосприятия носителей народной культуры, так и ценности, отражавшие ее локальные особенности, так как исторически Россия формировалась как государство регионов. Неравномерность их развития была обусловлена влиянием как внешних, так и внутренних факторов. Принадлежа к единому культурному пространству, каждый отдельно взятый регион был уникальным по своим культурным особенностям, что лучше всего можно увидеть на примере народного художественного творчества, в частности – вербального и изобразительного фольклора.

Вэтой связи современные исследователи все чаще говорят о фольклоре как о «синтетической культуре, одновременно нерасчленимой по существу и членимой на составляющие элементы ради эффективности исследования, [когда] становится все более

9Общей духовной направленности.

10См.: Философская энциклопедия. – М., 2001.

23

очевидным, что региональная специфика дает себя знать по-своему в вербальном и музыкальном начале, в акциональных элементах (танец, пантомима, игра и др.), в непосредственном функционировании, где все составляющие встречаются, обнаруживая свою сущность и взаимные связи»11.

То, в каком соотношении находится особое/региональное с общим/общеэтническим/глобальным, является одним из основных вопросов теории и истории народной художественной культуры. Отвечая на него, нельзя прибегать к аналогиям, применимым к общенациональной культуре и языку, выступающим как эталоны, где «работают» материализованные «тексты» культуры и различные функциональные привязки, так как, в отличие от них, в фольклорной культуре отношений «центр-периферия» не существует. Взаимодействие зон/регионов развития, скажем, эпического, песенного жанров или, напротив, бедных фольклором – это отношения равных, несоподчиненных субъектов.

Поэтому общефольклорное/общеэтническое возникает путем вычленения из региональных традиций обобщений/универсалий, интегрирующих эти традиции в единое целое. Масштабы их распространенности при этом не имеют значения. Фольклорная культура, таким образом, выступает как общеэтническая «постольку, поскольку ее содержание, ее язык, состав, принципы функционирования характеризуются наличием универсалий, общих для регионов… Именно на уровне универсалий, с одной стороны, и отношений между традициями – с другой, фольклорная культура может рассматриваться как выражающая исторически сложившиеся особенности этноса, общие черты его жизни, истории, быта, менталитета»12. Иными словами, региональный компонент выступает в фольклорной культуре не как результат расщепления общефольклорного/общеэтнического, а как фактор обобщения вариаций региональных традиций. В свою очередь, и «современная этнография отвергает традиционные представления, согласно которым этнические традиции формировались как нечто единое уже в глубокой древности, а локальные традиции, известные по описаниям ХIХ в. или по более ранним документам, представляют собою результат [их] позднейшего варьирования … В реальной истории народной культуры процесс развивался, видимо, преимущественно в обратном направлении. Этническая традиция, тем более до периода урбанизации, существовала как вариационное множество местных традиций, сближающих и вырабатывающих общие черты в ходе своего развития и в процессе этнокультурной консолидации»13. Общефольклорное/общеэтническое, таким образом, не являясь источником фольклорной культуры, по сути, выводит региональный компонент на культурообразующий уровень, так как фольклорная культура этноса – это синтез «текстов», семантики, образности и языка фольклора, сосредоточенных на локальном уровне и объединенных ценностно-мировоззренческими универсалиями.

Часто фольклорную специфику одного региона можно выявить лишь при сравнении с фольклорной культурой других регионов. И здесь следует особо отметить наличие в отдельных регионах явления вторичной региональности, вызванной как миграционными процессами на поздних этапах истории в самом регионе, так и в ходе исторического «передела» территорий при образовании новых. Дифференциация же фольклорной культуры – вербального и изобразительного фольклора – регионов, избежавших «синдрома» вторичной региональности, по мнению разных исследователей, определяется многими внешними и внутренними взаимообусловленными факторами.

Помимо исторических условий формирования регионов – этническая обособленность одних, межэтнические влияния в других, характер миграционных процессов и пр., – на жанровую и художественную специфику фольклора активно влияли такие факторы, как природно-климатические и обусловленные ними хозяйственно-

11Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. – СПб., 2003. – С. 162.

12Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. – СПб., 2003. – С. 162.

13Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. – Л.,1986. – С. 118.

24

бытовые, собственно, определявшие как экономические и этнические, так и социокультурные параметры региона. Так как именно форма труда – земледелие либо промыслы (охота, рыбная ловля, ремесло), – обусловленная климатическими особенностями региона, непосредственно определяла формы быта и художественной деятельности носителей фольклорной культуры, жанровую и иную специфику вербального фольклора, что можно увидеть из материалов исследователей народной культуры как ХIХ, так и ХХ вв.

В процессе исторической динамики, таким образом, по мнению В.Е. Гусева, формируются субэтнические типы «народной художественной культуры на территории расселения русского народа» – северорусский (Новгородская, Архангельская, Петербургская, Вологодская, Ярославская губернии) и южнорусский (Тульская, Липецкая, Тамбовская, Воронежская, Курская, Орловская, Белгородская, Брянская, Пензенская, Калужская и большая часть Рязанской области). Однако между этими зонами – как синтез двух предыдущих – находилась переходная – среднерусская, ставшая центром русской государственности, русской нации и культуры, куда входили Московская и Владимирская губернии, а также южные районы Калужской, Рязанской и Пензенской областей.

На русском Севере, где традиционно занимались охотой, промыслом крупных морских животных, добычей рыбы в вербальной культуре преобладала фольклорная проза

иречетативно-песенные жанры (героический эпос, сказка, историческая песня, духовные стихи), хороводные и лирические песни, близкие к стилю эпической напевности, хороводы с замедленным движением. Здесь дольше, чем в других регионах сохранялась традиция святочного ряженья и игрищ, народная драма, старинные музыкальные инструменты – гусли, пастушечьи трубы, а в народном декоративно-прикладном творчестве преобладала резьба по кости и дереву, кружевоплетение, изготовление изделий из кожи и меха, производство деревянной посуды. В церковной архитектуре доминировал традиционный для этих мест стиль «клетецких» церквей. В общем, северорусский тип народного «деревянного зодчества отличается строгим монументальным стилем … и наибольшей сохранностью традиций древнерусского зодчества. Для этого типа характерно богатство сложных архитектурных деталей (крылья, балконы на рубленых

фронтонах, галереи … кровля, украшенная скульптурными резными изображениями) … изобретательные украшения плосковыемчатой и накладной резьбой»14.

Северорусский тип народного костюма также имел свои особенности – «женский костюм с сарафаном, колорит – сдержанный, сочетание красного и белого цветов, геометрический орнамент, отличающийся монументальностью (независимо от размера),

трехчастная композиция вышивок, головной убор (кокошник) часто украшался речным жемчугом» 15. Только «мужской костюм повсеместно включал косоворотку, чем отличался от белорусского и украинского».

Устройство быта северорусского региона значительно отличалось от быта земледельческих регионов средней полосы, которые образовались «в процессе смешения

ивзаимодействия элементов северорусского и южнорусского типов с неравномерным преобладанием признаков одного из них в разных видах народного искусства»16. В среднерусской полосе, в фольклорной практике преобладала, помимо обрядовой, песенномузыкальная традиция, включавшая хоровое многоголосное пение и женскую песенную лирику. Декоративно-прикладное творчество сосредоточивалось на производстве глиняных и деревянных изделий, обильно украшенных резьбой и росписью, а также ткачестве и вышивке.

В женском костюме преобладал орнамент с женскими фигурами, общей интенсивностью колорита, но с доминированием красного цвета. В мужском костюме

14 Гусев В.Е. Русская народная художественная культура (теоретические очерки). – СПб., 1993. – С.

74.

15Там же.

16Там же.

25

использовался пояс и геометрический орнамент. При сооружении культовых зданий – церквей, монастырей – традиционным было строительство шатровых храмов. Крестьянский дом представлял собой рубленый пятистенок с надворными постройками. Фасады домов были украшены орнаментом – плоской трехгранновыемчатой, либо желобочной резьбой с изображениями обереговых знаков. В более поздний период характерными «персонажами» в резьбе были русалки, львы, голуби собаки17. При этом особое внимание уделялось украшению окна «светелки», наличников «красного» окна и лобовой доски.

Вюжных районах доминировали изделия из глины, которая активно использовалась как в строительстве жилищ, так и в гончарном производстве, традиционными были соломоплетение, роспись цветными глинами и пр. Глинобитные, реже кирпичные постройки отличались сравнительно бедным художественным оформлением – фасады, обмазанные глиной, могли быть расписаны цветными глинами, а кирпичные постройки – украшены простым, незатейливым орнаментом. Для женского костюма этого региона характерен комплекс с поневой, узорные вышивки, разнообразные нашивки, широкое применение цветного бисера, в орнаменте преобладали изображения животных. В мужском костюме вместо пояса использовался кушак, типичной была вышивка крестом с преобладанием геометрического орнамента. В качестве фольклорной особенности этого региона можно назвать, кроме обрядового и песенно-музыкального жанра, песенно-хореографический – песни с движением, народный танец с динамичными формами хореографии, а также мужская песенная лирика с развитым многоголосьем. В качестве музыкальных инструментов традиционно использовались кугиклы, двойные жалейки и дуды.

При всем многообразии региональных особенностей – их культурной полифонии – единство семантики, художественно-образные универсалии и формы их выражения, язык как способ отражения миропонимания, ценностей и картины мира носителей фольклорной культуры становятся объединяющим фактором принадлежности к единой этнической культуре, определившей, на более поздних этапах истории, специфику национальной.

Врегионах, где в ранние исторические периоды имели место активные миграционные процессы в формировании фольклорной культуры – вербального и изобразительного фольклора – немаловажную роль играет этническая преемственность и поддержание более древних традиций регионов. В случаях миграций групп, неоднородных в этническом отношении, как это было, например, на Белгородчине, имеет место привнесение аутентичных элементов культур родственных этносов. В этом регионе

вмиграционных процессах сошлись культуры украинского, русского, а по данным некоторых исследователей и белорусского народов18. Это «способствовало смешению и

взаимопроникновению … культур, что особенно заметно в устройстве крестьянского дома, в традициях кухни, диалекте, музыкальном фольклоре, обрядах и праздниках»19.

Интересно, что в регионах, где в ходе исторического «передела» территорий шло образование новых регионов, в местах бывших пограничных поселений, где миграция осуществлялась в поздние исторические периоды – т. н. вторичная регионализация – народная художественная культура преимущественно сохраняет свои аутентичные особенности, т.е. – не смешивается. Существование бок о бок, например, украинских и русских поселений не ведет к смешению их культур ни на уровне языка, ни на уровне быта, ни на уровне обрядности, что составляет «индивидуальную» специфику этих регионов и наблюдается, например, в некоторых частях Белгородской области.

Таким образом, культурное многообразие, обусловленное историческими процессами формирования локальных культур, их способность к генерированию культурных универсалий, на формально-логическом уровне, может быть предпосылкой

17См.: Гусев В.Е. Русская народная художественная культура (теоретические очерки). – СПб., 1993.

18См.: Жиров М.С. Народная художественная культура Белгородчины. – Белгород, 2000.

19Там же. – С. 27.

26

для интеграционных процессов в развитии мировой, глобальной, культуры как естественно-эволюционных. В русской народной художественной культуре региональное, сохраняя свое своеобразие, не исключало моментов «глобализации» как гармонизирующего фактора, «увязывающего» общее и особенное в феномен русской национальной культуры

Тема 2. Основные этапы формирования культуры края. Исторические условия формирования Белгородского региона в Киевский и Московский периоды

ее бытования

Нельзя не согласиться с мнением М.С. Жирова, одного из ведущих исследователей народной художественной культуры региона, что она является «….основой всего древа культуры, ее наиболее древней и монолитной частью, т.к. она – результат творчества всего народа» (С 8). В такой трактовке закономерно утверждение ученого о том, что отношение к народной художественной культуре ни как к низшей форме культурного развития народа, а как к определенному исторически обусловленному типу культуры со своими формами и механизмами. На протяжении своего развития, имея значительные потери по истечению столетий, она сохранила многие свои традиции, поддерживаемые верой, менталитетом, «архетипом коллективного бессознательного», справедливо называемого «душой народа» (С 10).

Среди факторов, влияющих на зарождение и формирование народной художественной культуры Белгородчины более всего выделяются особенности административно-хозяйственного и политического освоения края, его природноклиматические условия и этнический состав населения. Целостная этнографическая картина Белгородского края обозначена как «южнорусская» и включает ее главные зоны: Белгородско-Воронежскую, Белгородско-Курскую и Белгородско-Оскольскую. Общность природно-климатических, социально-бытовых и хозяйственных особенностей бытования вместе с тем сложили в каждой зоне своеобразные черты, характеризующие самобытные явления жизни. Огромное значение в выявлении различных свойств проявления местных традиций имеют фундаментальные исследования и работы собирателей, ученых прошлого и текущего столетий: А.В. Рудневой, А.А. Банина, К.В. Квитки, Ю Н. Шмелева, А.С. Кошелева, В.М. Щурова и др. По мнению Б.Н.Путилина: «Традиционная культура…всегда региональна и локальна. ее естественная, нормальная жизнь повязана с жизнью определенного, ограниченного теми или иными рамками коллектива, включена в его деятельность, необходима ему и регулируется характерными для него социальнобытовыми нормами. Поскольку этнический коллектив занимает определенное исторически сложившееся пространство, обладающее своими географическими, природными и иными характеристиками, то его традиционная культура региональна как в историко-социальном, так и в пространственном отношении». (Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. – СПб.: Наука. 1994. – С.144). Ряд ученых в качестве центра традиционной культуры в докапиталистическую эпоху выделяют общину, в которой сконцентрирована общественная жизнь коллектива. По мнению А.И. Арнольдова «…социокультурная структура деревенской России была традиционно устойчивой». Семья, сохраняющая все признаки патриархальности «…выполняла все основные культурные функции: она была производственной ячейкой, члены семьи мами производили для себя все, что необходимо для жизнеобеспечения; во многом она заменяла школу; в семье профессия и мировоззрения передавались по традиции; она была ядром социальной организации и контроля, ибо представляла собой общнось, находящуюся под контролем общественного мнения окружающих; жизнедеятельность ее членов регулировалась обыденным правом (нормы, обычаи); наконец она обеспечивала социально установленные формы досуга…» (Арнольдов А.И. Введение в культурологию.

– М., 1993. – С. 244).

27

В.М. Щуров выделяет внешние моменты, позволяющие дифференцировать русский фольклор по региональным признакам: различие в природном окружении, различия в хозяйственно-бытовом укладе и различные исторические обстоятельства, влияющие на формирование региональных особенностей всей художественной культуры. Как утверждает М.С. Жиров «..региональный подход ведет в богатую область вариативности элементов народной художественной культуры, разветвленности традиций, множественности исторических типов выражения, а вместе с этим – в сферу этнической истории в ее конкретике, сложности и загадочности».

Вразвитии культуры любого региона основополагающим фактором является заселение определенным этносом, одним или несколькими. Главную роль в колонизации Белгородчины сыграли восточные славяне-русичи. Исследования ученых выявили, что западную часть Белгородской области еще в 8 веке до н.э. заселяли племена скифов. Которых считают предками славян. Их основным занятием было земледелие, выплавка железа, постройка укрепленных поселений (остатки крепости в Борисовке). Северо-восток области заселяли племена «воронежских скифов» о чем свидетельствуют раскопки у села Вербное Алексеевского района (золотые нашивки на одежде, посуда). Юго-восток заселяли племена сорматов (савроматов) о чем свидетельствуют раскопки близ села Веселое Красногвардейского района. Еще в летописях античных авторов есть сведения об этих свободолюбивых племенах. Наши предки называли себя русами, русколанами. А свою страну – Рукосколанью. Историк Страбон больше всего писал о русколанах, распространивших свои поселения от Танаиса (так называли в древности Северский Донец и нижнюю часть Дона до Днепра - Борисфена - древнегреческое название Днепра). М.С. Жиров, ссылаясь на работы Ю.Н. Шмелева пишет, что администритивной единицей

уруссов был род, состоящий из двухсот деревень по сто очагов каждая. Демократическое собрание старейшин, называемое «вече», представляло весь род. Вече избирало на один год князя, который должен был считаться с решениями вече. Князья всех родов избирали великого князя. Он лично принимал все решения и был предводителем над войском. По имени одного из них – князя Рос – стало называться все племя (руссами или росами).

В375 году н.э. закончилось их господство с приходом с востока гуннов, хотя сарматы были главной военно-политической силой на юге Восточной Европы. Гунны своим потоком захватили южные степи и увлекли за собой значительную часть сарматов на запад. События, когда русы, увлекаемые гуннами переселились к полянам Поднепровья, описаны подробно Иоакимом, первым русским летописцем, епископом Новгородским. Из летописи по Ипатскому списку стало известно, что поляне стали называться Русью. Ю.Н. Шмелев указывает: «Сначала нашествие готов, которое в 250 г. н.э. было роковым для распространения христианства в Русколани, жители которой бежали со среднего Дона под защиту Боспорского царства и где…образовали в Тавриде сурожскую Русь. Только донецкие сарматы (русколане)…уцелели от готского нашествия и через 120 лет, соединившись с войсками Аттилы в 350 г.н.э., двинулись с верховьев Северского Донца на Поднепровье, где осели на землях полян, которым дали свое непобедимое войско, своих князей, в том числе и князя Кия, и свое имя Русь, перенесли свою крепость на Днепр, в будущий Киев – «стол русек», в 430 году обнесен стенами и назван в честь князя Кия. Наш край стал составной частью Киевского государства, граница которого примерно совпала с южной границей лесостепи, то есть проходила в направлении Валуйки – Алексеевка – Воронеж.

К этому периоду, как пишет М.С. Жиров относятся и первые летописные сведения о Бел Граде и в том числе о том, что князь Владимир заложил «градъ Белъ», заселив его ратными людьми.

Таким образом, в начале нашей эры племена русичей-славян заселяли самую большую территорию в Европе – на западе от реки Везер до Северского донца, дона, верховьев Волги на востоке, на севере от Батики до Дуная на юге, часть их жили и за

28

Дунаем. Хотя имелись некоторые различия в их хозяйственной жизни, быту, обычаях, языкового барьера между племенами не существовало.

Славянские экспедиции института археологии АН СССР под руководством А.М. Обломского в 80-х годах ХХ века обнаружили на территории Белгородчины многочисленные поселения ранних славян и их предков. Некоторые селища (на территории Белгорода в районе Старого города) имели культурный слой в 1,5 м., в нижнем слое были предметы неолита. Это убедительное подтверждение заселения наших земель славянским этносов с древнейших времен.

В6-7 веках в крае славян начинается особая историческая веха, отмеченная борьбой с ордами кочевников и Хазарского каганата. С первой половины Х века кочевые орды печенегов, затем половцев оттеснили славян на север и северо-запад. Страшный удар в 8 веке нанести монголо-татары. Только в глухих местах, которых имелось немало, могли сохраниться небольшие селения. Однако и после разгрома татарские полчища продолжали совершать набеги, грабили и жгли поселения, уводили в полон мкжчин, женщин и детей. Так в ряде сел Алексеевского и Красногвардейском районах сохранились песни о вражье полоне:

Там татаре шли, Ох, там татаре шли, Они ковылу жгли.

…Кашу варили, да сваривши кашк, Семью дялили. – …Да досталася, Сестра брату, А теша зятю.

Ох, вот брат сястру Да на Русь отпустил, А зять тешу Уполон узял.

…И погнал он ие Голаю и босаю, По пожаришшу, По прокосишшу

В8-9 в. славяне-русичи оказались разделены на три части: северо-восточные попали под власть Золотой Орды, западные вошли в состав Русско-Литовского государства – Великого княжества Литовского, юго-западные подчинились Польскому королевству. Это способствовало формированию особенностей у славян в языке, обычаях,

вбыту, в развитии культуры в целом. В результате единая Русь была разделега на Великороссию, Белоруссию, Малороссию.

В6 в., в связи с падением Золотой Орды и усилением Российского государства, началось новое заселение южных окраин, включая земли нашего края. Переселенцы были из разных регионов тогдашней России, которые превносили свои обычаи, особенности своей культуры. Особенно в 7 веке возрос поток переселенцев их Малороссии (Правобережья Днепра), которых в официальных бумагах того времени именовали черкесами или заднепровскими казаками. Славяне-русичи Малороссии с конца 6 в. поднимали частые восстания, чтобы избавиться от польско-католического гнета. Правительство России разрешало повстанцам селиться в пределах России. Так возникли селения и отдельные города выходцев из Малороссии. Они получили землю на общинном праве, вооружение, денежное жалованье, разные льготы, но обязаны были нести военную службу по защите рубежей в составе гарнизонов Белгородской черты или в составе Большого Белгородского полка. До октябрьских событий 1917 г. славянское население России по национальному признаку делилось на великороссов, белорусов и малороссов. И только после провозглашения в 17 году Центральной Радой образования Украины как самостоятельного государства выходцев из Малороссии стали называть украинцами.

29

Однако еще в 7 в. жителей южной окраины называли украинцами (окраинцами). Это были украинские города и украинские жители.

Заселение Белгородчины шло с территории Великой, Белой и Малой Руси. Переселенцы являлись представителями разных сословий. Первыми жителями были казаки. Письменные источники указывают на их наличие в 15 в., но вероятно они жили в отдельных местах значительно раньше. Большую роль в хозяйственном освоении земель сыграло строительство трех городов-крепостей: Белгорода в 1593 г., Старого Оскола в 1596г. и Валуек в 1599г. да «на Семи город Куреск то же осени». У историков бытует ряд гипотез, связанных с происхождением имени города. «…историки-краеведы А.Н. Крупенков и Б.И. Осыков связывают название города с его месторасположением на Белой (меловой) горе….., точка зрения белгородского историка Ю.Н. Шмелева: «Во всех летописных источниках, а так же в планах и схемах со времен древней Руси и вплоть до конца 18 в. город-крепость на Северском Донце назывался по разному: Град Бел, Город Бел, Бела Город, Бел Город, Белаград, Бел Град, а место, где он основан – Белогородское городище, Белгородье, Белогория». «Заселяться южные окраины России стали благодаря вооружению восьмикилометровой засечной черты, получившей название Белгородской. Она включала в себя двадцать пять городов-крепостей, десять из которых находились на территории края: Хотмыжск -1640г., Карпов (1646 г.), Болховец 1646) г.), Белгород

(1596г.). Нежегольск (1654 г.), Короча (1638 г.), Яблонов (1637 г.), Новый Оскол (1647 г.),

Верхососенск (1647 г.), Усерд (1637 г.).

В18 в. стало преобладать крестьянское население – государственные и крепостные.

Вгородах жили мещане, купцы, интеллигенция. В итоге население Белгородчины представляло не только многие регионы великой России, но и многие социальные группы, имевшие свои особенности в сфере культуры, т.к. переселенцы из разных мест сохраняли свои особенности в области культуры.

Длительная борьба населения нашего края с многочисленными врагами - крымской и ногайскими ордами, турецкими полчищами, польско-литовскими захватчиками закаляли волю народа. Наши предки приобрели стойкость в преодолении трудностей, вырабатывали взаимовыручку, у них выковывался особый характер, они являлись и воинами и тружениками, осваивая благодатные земли, обильно политые потом и кровью. Не потому ли белгородцы, особенно сельские жители, так бережно сохранили драгоценные традиции своих предков.

Втечение долгих лет отбор культурных ценностей России производился по столичным образцам, а богатейшее провинциальное культурное наследие, основанное на образцах древнерусской культуры, оставалось малоизвестным. Провинциальная культура в России до сих пор не обладает должной ценностью на уровне государственной политики, не ощущают ценности собственной культуры и многие граждане, живущие вне столицы. В то же время, провинция, а не столица сохраняет специфические признаки идентификации того или иного этноса, является гарантом сохранения государственнонациональной специфики, запаса жизненных сил конкретного народа, и наконец, государственной безопасности.

По общему признанию ученых, современная культура цивилизованных стран, к

которым относится и Россия, переживает период полного разрушения (полной деиерархиезации), «лишь культуры аборигенов являют исследователю жесткие культурные образования» (Общие проблемы уцльтуры. Вып. 6. – М.: НИО Информкультура. – С. 3-4), они единственные, кто сегодня сохраняет «устойчивые структуры внутри себя); поэтому представители западной культурологи, чтобы изучить и понять «механизмы сохранения культуры как целостности» вынуждены обращаться к примитивным, «нецивилизованным культурам».

Одну из причин большего (чем в других областях Черноземного округа) внимание со стороны руководства Белгородчины можно увидеть в уникальности этого края. Современные белгородцы-горожане как ни в одном другом регионе России связаны с

30