Раздел 4: договоры и третьи государства

Статья 34 ОБЩЕЕ ПРАВИЛО, КАСАЮЩЕЕСЯ ТРЕТЬИХ ГОСУДАРСТВ Договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия.

1. В соответствии с определением п. 1 "h" ст. 2 третье государство — это государство, которое не является участником данного международного договора. Государство перестает быть третьим, если становится участником договора. Поскольку, как уже отмечалось в комментарии к ст. 2, участником международного договора является только то государство, которое выразило согласие на обязательность для него договора и для которого договор вступил в силу и находится в силе, то третьим государством будет и такое, которое принимало участие в разработке текста договора, но в конечном счете не выразило своего согласия с ним, и даже такое, которое выразило с ним свое согласие, но для которого договор еще не вступил в силу или утратил ее. Иначе говоря, третье государство — всегда государство, которое не оформило окончательно своего участия во вступившем в силу международном договоре или вышло из него¹⁶⁴1.

Таким образом, могут быть различные разновидности третьих государств с точки зрения степени их отношения к данному международному договору: государства, которые не имеют никакого отношения к договору; государства, участвовавшие в переговорах по договору; договаривающиеся государства и т.п.¹⁶⁵2. Было бы неправильным считать, что эти различия не влекут за собой никаких юридических последствий в правовом положении третьих государств в отношении международного договора. Так, участвовавшие в переговорах государства имеют право подписать и ратифицировать договор, в то время как совершенно посторонние государства имеют право только присоединиться к нему (если договор открыт для присоединения, а не для подписания). Ряд обязанностей по отношению к договаривающимся государствам, не ставшим еще участниками многостороннего договора, имеет депозитарий этого договора: посылка им заверенных копий договора, информирование о документах и исправлениях к нему, уведомлениях и сообщениях, относящихся к договору, и т.д. (см. комментарий к ст.ст. 77—79). Так, договаривающиеся государства вправе знать о том, когда число подписей, ратификационных грамот или документов о принятии, утверждении или присоединении, необходимое для вступления договора в силу, было получено или депонировано, и депозитарий обязан их информировать об этом, хотя они и будут еще третьими государствами в отношении этого договора. То же самое они вправе знать о случаях денонсации или выхода из договора. Многосторонний договор может быть прекращен в любое время с согласия всех его участников, но "по консультации с прочими договаривающимися государствами" (см. ст. 54).

2. Иногда возникает вопрос, не являются ли новые независимые государства, образовавшиеся на месте прежних колоний, третьими государствами в отношении договоров, заключенных от их имени колониальными держава ми-метрополиями. На самом деле в этом случае речь идет не о проблеме третьих государств, а о правопреемстве государств в отношении международных договоров. Новое государство является не третьим государством по отношению к таким договорам, а государством- правопреемником. Его правовое положение, права и обязанности регулируются не Венской конвенцией 1969 года о праве международных договоров, а Венской конвенцией 1978 года о правопреемстве государств в отношении международных договоров¹⁶⁶3.

3. Несмотря на различия, существующие в правовом положении не участвующих в договоре государств, между ними есть общее в главном, что и позволяет называть их третьими государствами: для них договор не имеет обязывающей юридической силы. В данном случае не важны причины этого: то ли государство вообще не принимало участия в заключении данного договора, или только не ратифицировало его, или договор, не собрав нужное число подписей либо ратификаций, не вступил еще в силу. Независимо от этого он не порождает прав и обязанностей для такого государства.

Общее правило гласит: договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия. Оно и зафиксировано в ст. 34. Это правило, известное как принцип pacta tertiis nec nocent nec prosunt, является общепризнанным принципом международного права¹⁶⁷. Оно непосредственно вытекает из принципа уважения суверенитета государств, сущности международного права и международного договора, в основе которых лежит добровольное соглашение суверенных субъектов, прежде всего суверенных государств. Поэтому международный договор обязывает только его участников. В противном случае открывался бы широкий простор для навязывания воли одних государств другим, что противоречит самому существу международного права как права координационного, межгосударственного.

Современная доктрина и практика тоже признают принцип нераспространения международного договора на третьи, т.е. на не участвующие в нем, государства. Можно указать на известные работы российских юристов, прежде всего Г.И. Тункина, В.М. Шуршалова, И.И. Лукашука, М.А. Коробовой, зарубежных юристов М. Ляхса, П. Гуггенхейма, Ч. Хайда, Г. Даама, Л. Оппенгейма, Д. Макнейера, Ш. Руссо и др. Нигерийский международник Т. Элайес пишет, что "эта норма является одним из оплотов независимости и равенства государств"¹⁶⁸. Подтверждение тому содержится во многих решениях международных судов. Так, в деле о свободных зонах Верхней Савойи и районе Же Постоянная Палата международного правосудия в 1932 году отметила, что "статья 435 Версальского договора необязательна для Швейцарии, которая не является стороной по договору, за исключением той части, в которой эта страна признала ее"¹⁶⁹3. По делу об интересах Германии в Польской Верхней Силезии Постоянная Палата подчеркнула: "Договоры создают права только между государствами, которые являются сторонами по нему; в случае сомнения никакие права не могут быть выведены из него в пользу третьих государств"¹⁷⁰4.

Новым подтверждением этого принципа является решение Международного Суда ООН 1969 года по делу о делимитации шельфа Северного моря в споре между ФРГ, Данией и Нидерландами. К моменту возникновения спора все они подписали в Женеве в 1958 году Конвенцию о континентальном шельфе, но Дания и Голландия ратифицировали ее, а ФРГ — нет, т.е. она оставалась в отношении данной Конвенции третьим государством. Ввиду этого Международный Суд счел невозможным применить к ФРГ нормы Конвенции о делимитации в качестве договорно-обязательных, в частности, на том основании, что ФРГ, не ратифицировав данную Конвенцию, не связана юридически предписаниями ее ст. 6, п. 2, который предусматривает принцип равного отстояния при делимитации шельфа¹⁷¹5.

4. Раньше иногда ссылались на п. 6 ст. 2 Устава ООН как на якобы налагающий на нечленов ООН юридические обязанности. Однако в п. 6 ст. 2 говорится лишь, что Организация Объединенных Наций обеспечивает, чтобы государства, которые не являются ее членами, действовали в соответствии с принципами Устава ООН. То есть обязательства здесь возлагаются на ООН и ее членов, а не на третьи государства. Такое толкование п. 6 дано Г.И. Тункиным, а за рубежом А. Фердроссом, и оно представляется убедительным¹⁷²1.

Права и обязанности не могут возникать из международного договора для третьего государства без его на то согласия, но они могут возникнуть для него, если такое согласие было им свободно выражено. Это положение имеется во всех статьях Венской конвенции, посвященных действию договоров в отношении третьих государств (ст.ст. 34—38). Его нельзя считать ослаблением рассматриваемого принципа, как иногда утверждают¹⁷³2. Государство суверенно. Никто не может заставить его участвовать в договоре, но никто не может запретить ему выражать свое согласие с ним, участвовать в нем, если договор представляет всеобщий интерес. Это тоже часть суверенитета государства.

5. Обязательность международных договоров для третьих, не участвующих в них государств иногда выводят из того, что тот или иной договор соответствует общепризнанным нормам международного права (А.Л. Колодкин)¹⁷⁴3 или что он содержит такие общепризнанные нормы (И.Н. Карпенко)¹⁷⁵4. Это едва ли верно.

Прежде всего соответствие какого-либо предписания правовой норме, пусть даже общеобязательной, не делает его обязательным. Многие моральные международные предписания, относящиеся, например, к нераспространению ядерного оружия, к разоружению, полностью соответствуют основным принципам современного международного права, но это одно не делает их международно-правовыми нормами.

И даже если международный договор содержит общепризнанные нормы международного права, это еще не означает его обязательность для всех государств. Необходимо отличать обязательность норм, содержащихся в международном договоре, от обязательности самого международного договора как такового в целом. Обе обязательности могут не совпадать не только во времени, но и в пространстве.

Норма, содержащаяся в международном договоре, может быть общепризнанной, т.е. обязательной для всех государств, но ее обязательная сила может иметь своим источником не данный международный договор, а другой или другие договоры или даже обычаи. Иначе говоря, обязательность этой нормы не будет зависеть отданного международного договора, хотя он ее и содержит, она будет вытекать из других источников международного права — договоров или обычаев.

В данном случае может создаться впечатление, что международный договор, содержащий общепризнанные нормы международного права, является обязательным для всех государств, в том числе и в нем не участвующих. Но это только внешнее впечатление. На самом деле международный договор в целом как таковой не приобретает и здесь обязательной силы для третьих государств, поскольку они не являются его участниками. Рассматривая этот вопрос, необходимо иметь в виду еще и следующее. Почти во всяком международном договоре есть различного рода нормы, естественно, не все они могут быть общепризнанными. В международном договоре формулируются и нормы, которые составляют конкретное содержание именно данного договора, и такие нормы часто занимают большое место в нем, он является источником как раз этих международно-правовых норм. Понятно, если в нем не участвуют какие-либо государства, то такие договорные нормы, как новые и необщепризнанные, не могут быть обязательными для неучаствующих государств.

Например, в комментируемой Конвенции содержится много общепризнанных норм международного права, таких, которые утверждают недействительность международных договоров, противоречащих императивным нормам, например заключенных под влиянием силы, норм, определяющих порядок заключения, соблюдения, толкования и прекращения договоров и др. Вот почему многие государства, не будучи участниками Венской конвенции 1969 года, ссылаются на нее как на доказательство действующих норм современного международного права договоров и ссылались на нее задолго до того, как она вступила в силу в январе 1980 года. И во всех этих случаях государства ссылались и ссылаются на нее не как на международный договор, имеющий для них обязательную силу вследствие ратификации или присоединения, а как на акт, содержащий

общепризнанные принципы и нормы международного права, имеющие и обычный характер. Однако наряду с общепризнанными нормами Венская конвенция содержит нормы, не являющиеся таковыми. К ним относятся, например, нормы, определяющие процедуру признания международных договоров недействительными, их прекращения, нормы, ограничивающие право участия государств в этой Конвенции и в других общих многосторонних договорах, некоторые положения, относящиеся к основаниям недействительности и прекращения договоров, делимости положений договора.

Неодинаковые в плане всеобщего признания положения можно найти и в других общих многосторонних договорах, например в Венской конвенции о консульских сношениях 1963 года. Если государства не выразили своего согласия быть связанными этими договорами, то они как таковые необязательны для них. Если же считать, что благодаря содержащимся в таких договорах общепризнанным нормам и принципам международного права рассматриваемые договоры в целом являются обязательными для всех государств независимо от того, подписали они или ратифицировали их или нет, то это означало бы распространение на неучаствующие государства всех норм и положений указанных договоров, в том числе тех норм, которые они не признают и из-за которых, собственно, и не желают становиться участниками того или иного договора. Такой подход оправдывал бы навязывание государствам против их воли и желания договорных норм, с которыми они не согласны. Но это противоречит суверенитету государств и сущности международного права, основанного на добровольном и равноправном соглашении всех государств, самой его природе, из которой вытекает и принцип нераспространения действия международного договора на не участвующие в нем государства.

6. Принцип нераспространения международных договоров на третьи государства имеет еще один важный аспект: объектом международного договора не могут быть права и интересы третьих государств.

Международный договор не должен и не может посягать на права и интересы третьих государств, лишать их неотъемлемых прав или ущемлять эти права либо каким-то образом наносить им урон. Участники договора не могут посредством его заключения отменять или изменять права третьих государств, зафиксированные в других международных договорах, участниками которых эти третьи государства являются.

Договор, нарушающий права и законные интересы третьих государств, недействителен (см. комментарий к ст. 53).

В связи с этим особое значение имеет правильное решение вопроса об частниках переговоров и конференций по разработке международных договоров. Нужно считать абсолютно правильной точку зрения, согласно которой заинтересованное государство должно быть приглашено на конференцию, вырабатывающую договор, если объект международного договора затрагивают его законные права и интересы. Это в значительной мере решило бы проблему действия международных договоров в отношении третьих государств.

7. От вопроса об обязательности международного договора в отношении третьих государств следует отличать вопрос об уважении третьими государствами договоров других государств. Речь идет, конечно, о действительных с точки зрения международного права договорах. Сам факт существования действительного международного договора создает для неучаствующих государств обязанность уважать такой договор и созданный им объективный режим. Это касается прежде всего режима отдельных частей территорий. Например, если два государства заключили договор о границах, то все другие государства должны с ним считаться, уважать его. То же самое относится к договорам о демилитаризации и нейтрализации территорий, создании безъядерных зон. Так, хотя в Договоре об Антарктике 1959 года участниками является ограниченное число государств, все другие государства должны уважать установленный Договором режим демилитаризации и нейтрализации этого ледового континента. То же самое относится к Конвенции ООН по морскому праву 1982 года.

Когда страны Африки на Конференции глав государств и правительств ОАЕ в Аддис-Абебе в 1963 году выступили с призывом к другим государствам уважать решения о признании Африки безъядерной зоной, правительство СССР заявило следующее. Оно "считает, что если африканские государства в развитие известных резолюций ООН о признании Африки безъядерной зоной заключат соглашение, запрещающее использовать африканские территории, территориальные воды и воздушное пространство для хранения, испытаний, перевозки и запуска ядерного оружия, а африканские порты — для постоянных или временных стоянок судов с ядерным оружием, то все ядерные державы должны будут уважать такое соглашение и взять на себя определенные обязательства. Со своей стороны Советский Союз готов дать необходимые гарантии, что в случае каких-либо военных осложнений Африка будет рассматриваться как континент, находящийся вне сферы применения ядерного оружия, если, разумеется, такие гарантии будут одновременно даны Соединенными Штатами Америки и другими ядерными державами"¹⁷⁶1.

Иногда уважение закона или международного договора отождествляется с его соблюдением¹⁷⁷1. Однако эти понятия нетождественны. А.А. Рубанов тонко заметил, что если уважение государством нормы права есть ее соблюдение, то оно особого рода, субъектом которого является носитель государственного суверенитета. Этим уважение нормы отличается от ее соблюдения другими субъектами¹⁷⁸2. Применительно к данной проблеме уважение международного договора существенно отличается от соблюдения его участниками. Последние должны не только уважать заключенный ими договор, но и добросовестно и неукоснительно его выполнять. Иначе говоря, принцип pacta sunt servanda распространяется только на участников международного договора, в то время как обязанность уважать международные договоры касается всех государств независимо от участия в них тех или иных государств. И она вытекает для неучаствующих государств не из самих этих договоров, а из основных принципов международного права, которые стоят на защите основных прав государств. Вот почему здесь речь идет не о распространении обязательной силы международного договора на третьи государства или о каких-то исключениях из принципа pacta tertiis пес nocent пес prosunt, а об обязанности каждого государства уважать международные договоры других государств и ситуации и последствия, которые ими созданы.

Именно в этом смысле высказалось наше правительство в отношении Конвенции по морскому праву 1982 года: "Устанавливаемый конвенцией правопорядок в отношении режима морских пространств касается всех государств, и ни одно государство, включая США, не может и не должно этого игнорировать"¹⁷⁹3. В том же смысле СССР высказался в связи с вступлением в силу договора о нераспространении ядерного оружия: "Теперь с вступлением договора в силу обязательства об отказе от распространения ядерного оружия становятся одной из важнейших норм международного права. И те государства, которые не являются участниками договора, не могут не считаться с этой международно-правовой нормой. На них тоже лежит ответственность в том, будет ли установлен предел распространению ядерного оружия, в чем заинтересовано все человечество"¹⁸⁰4. Понятно, что обязанность третьих государств уважать договоры других государств относится, как уже отмечалось, только к действительным, правомерным международным договорам. Если международный договор не обладает законной силой, то тем более он не имеет такого значения и для третьих государств, и не только для тех, права которых затронуты недействительным договором, но и для всех других государств¹⁸¹5 (см. комментарий к ст. 69).

Таким образом, ст. 34 не отрицает, что международные договоры могут оказывать определенное влияние на третьи государства, в них не участвующие. Но это уже другой вопрос, который она не затрагивает. Чтобы избежать здесь неправильных толкований, прежний заголовок статьи "Общее правило, ограничивающее действие договоров их участниками" и начало статьи — говор применяется только между участниками" были заменены в Комиссии международного права и на Венской конференции и включены в Конвенцию в существующих формулировках (см. также комментарий к ст. 36).

Статья 35

ДОГОВОРЫ, ПРЕДУСМАТРИВАЮЩИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

ДЛЯ ТРЕТЬИХ ГОСУДАРСТВ

Обязательство для третьего государства возникает из положения договора,

если участники этого договора имеют намерение сделать это положение средством

создания обязательства и если третье государство определенно принимает на себя в

письменной форме это обязательство.

Признавая общее правило, изложенное в ст. 34, выражением суверенного равенства и независимости государств, настоящая статья также подтверждает, что согласие государства необходимо во всех случаях, когда оно желает быть обязанным по международному договору, участником которого является.

В соответствии с комментируемой статьей третье государство может стать связанным обязательствами по договору лишь при выполнении двух условий: во-первых, участники договора должны были иметь намерение сделать положение договора обязательным для неучаствующего в нем государства и, во-вторых, если такое государство определенно приняло (согласилось принять) на себя такое обязательство. При этом необходима письменная форма согласия. Здесь есть полное единодушие среди юристов. Комиссия международного права признала, что в том случае, когда указанные условия выполняются, по существу, возникает второе, дополнительное, соглашение между участниками договора, с одной стороны, и третьим государством — с другой, и что правовой основой обязательств последнего является не сам договор, а дополнительное соглашение к нему¹⁸²1. Однако даже если подходить вопросу таким образом, мы имеем случаи, когда положение договора обязательно для третьего государства, которое не является и не становится участником этого договора. Так, территориальное применение международного договора необязательно связано с участием в нем (см. комментарий к ст. 29).

3. При обсуждении ст. 35 многие юристы настаивали на том, чтобы выделить одно важное исключение, когда не требуется согласия третьего государства для распространения на него обязательств по договору, а именно обязательств, которые налагаются международным договором на государство-агрессор, виновное в ведении агрессивной войны. Например, оглашения о Германии, заключенные союзными державами во время и после второй мировой войны, налагали важные обязательства на оба государства-правопреемника, которые существовали на территории Германии. То же самое можно сказать о Японии, на которую Ялтинские и Потсдамские соглашения возложили как на государство, совершившее агрессию, ряд важных обязательств, хотя Япония в этих соглашениях не участвовала. В обоих случаях основой обязательств является международно-правовая ответственность государства-агрессора.

В результате дискуссии, которая имела место в Комиссии международного права и на Венской конференции, было признано, что случай государства-агрессора выходит за пределы принципов, изложенных в ст.ст. 34 и 35. Было решено включить в Конвенцию специальную статью, содержащую общую оговорку в отношении любого обязательства в связи с договором, которое возникает для государства-агрессора в результате мер, принятых в соответствии с Уставом ООН (см. комментарий к ст. 75).

Статья 36

ДОГОВОРЫ, ПРЕДУСМАТРИВАЮЩИЕ ПРАВА

ДЛЯ ТРЕТЬИХ ГОСУДАРСТВ

Право для третьего государства возникает из положения договора, если участники этого договора имеют намерение посредством этого положения предоставить такое право либо третьему государству, либо группе государств, к которой оно принадлежит, либо всем государствам и если третье государство соглашается с этим. Его согласие будет предполагаться до тех пор, пока не будет иметься доказательств противного, если договором не предусматривается иное.

Государство, пользующееся правом на основании пункта 1, выполняет условия пользования этим правом, предусмотренные договором или установленные в соответствии с договором.

1. Эта статья определяет условия, при которых государство может пользоваться правами по международному договору, в котором оно не является участником. Этот вопрос не так однозначен, как в отношении обязательств, предусмотренных предыдущей статьей. Дело в том, что участники договора не в состоянии навязать права третьему государству, поскольку в силу своего суверенитета оно всегда от них может отказаться. Вопрос, таким образом, ограничивается лишь тем, требуется ли для создания указанных прав согласие третьего государства или они возникают из самого международного договора без согласия этого третьего государства.

По комментируемому вопросу в Комиссии международного права и на Венской конференции были высказаны две точки зрения: 1) договор может создавать права для третьего государства без его согласия; 2) права, как и обязанности, могут вытекать из договора для третьего государства только с согласия этого государства. В конце концов восторжествовала вторая точка зрения. Однако в отношении прав было сделано некоторое послабление: в то время как в отношении обязательств Конвенция требует выражения ясного согласия третьего государства в письменной форме, в отношении прав согласие презюмируется, т.е. согласие предполагается до тех пор, пока не появятся доказательства противного, а именно, что государство отказывается от предоставляемых договором прав¹⁸³.

Договоры иногда предусматривают определенные права, которыми третьи государства по своему желанию могут воспользоваться. Так, открытые оговоры предоставляют третьим государствам право присоединиться к ним. В некоторых случаях договор предоставляет третьим государствам возможность пользоваться правами, которые вытекают из него, без того, чтобы стать го участником. Например, Устав ООН предоставляет нечленам ООН право участвовать в обсуждении споров, которые их затрагивают (ст. 32), представлять такие споры на рассмотрение Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности (ст. 35) и др. Конвенция о режиме судоходства на Дунае 1948 года предоставляет право всем государствам осуществлять торговую навигацию по Дунаю на основе равенства (ст. 1). Число таких примеров можно увеличить¹⁸⁴1. 2. Следует подчеркнуть, что формулировка ст. 36 о том, что из положений международного договора права для третьих государств возникают только в том случае, если его участники имели это в виду, не относится к применению оговорки о наибольшем благоприятствовании. Вопрос о наибольшем благоприятствовании — самостоятельный вопрос¹⁸⁵2. Вот почему комиссия международного права, разрабатывая статьи о третьих государствах, пришла к заключению, что данные статьи не должны толковаться как затрагивающие в какой-либо степени права государств, пользующихся режимом наибольшего благоприятствования. Председатель Венской конвенции сделал специальное заявление об этом при голосовании ст. 36, и оно, не встретив возражений со стороны участников Конференции, было принято ею единодушно.

В п. 1 указывается, что право может возникнуть для государства из положений договора, в котором оно не является участником, при двух условиях. Во-первых, участники договора должны иметь намерение предоставить право либо определенному государству, о котором идет речь, либо группе государств, к которой оно принадлежит. Наличие намерения предоставить право — решающий фактор, поскольку право в отличие от выгоды может возникнуть из положений договора лишь в том случае, если его участники этого желали. Вторым условием является согласие государства, которому такое право предоставляется. Согласие, как было сказано, пред полагается, если с его стороны не последовало возражений.

В п. 2 устанавливается, что третье государство, пользующееся правом, должно выполнять условия пользования им, предусмотренные в самом договоре или установленные в соответствии с ним. Здесь имеются в виду всякого рода дополнительные документы, некоторые из них могут носить односторонний характер, например правила плавания по международной реке или в морском проливе, где государство — суверен данной территории может в силу своего суверенитета издать правила использования этого права. Такие правила, однако, должны соответствовать условиям основного договора и не должны изменять или тем более отменять права, предоставленные договором третьим государствам.

Статья 37

ОТМЕНА ИЛИ ИЗМЕНЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

ИЛИ ПРАВ ТРЕТЬИХ ГОСУДАРСТВ

Если для третьего государства возникает обязательство в соответствии со статьей 35, то это обязательство может быть отменено или изменено только с согласия участников договора и третьего государства, если только не установлено, что они условились об ином.

Если для третьего государства возникает право в соответствии со статьей 36, то это право не может быть отменено или изменено участниками, если установлено, что, согласно существовавшему намерению, это право не подлежало отмене или изменению без согласия этого третьего государства.

1. Комментируемая статья предусматривает такие отношения участников международного договора, когда возникшие из него в соответствии со ст.ст. 35 и 36 обязательства или права третьих государств могут быть изменены или отменены. Как к возникновению, так и к изменению и отмене обязательств и прав необходимо подходить по-разному. Дело в том, что инициатива об изменении или отмене таких обязательств чаще всего исходит от третьего государства, а не от участников договора, в то время как с правами дело обычно обстоит наоборот. Вот почему, учитывая, что именно третье государство обычно стремится освободиться от бремени договорных обязательств, эти обязательства не могут быть изменены или отменены без согласия установивших их участников договора. Вместе с тем было бы неправильным считать, что третье государство всегда a priori заинтересовано в отмене или изменении обязательств и потому испрашивать его согласие на это будет излишним. В международных отношениях ситуации бывают очень сложными и неоднозначными. Это побудило Комиссию международного права и Конференцию признать, что для изменения или отмены обязательств требуется согласие третьего государства, если только не было другой договоренности между ним и участниками договора.

Что касается прав, то здесь было признано, чтобы государства-участники не воздерживались от создания прав в пользу третьих государств, особенно в таких областях, как навигация по международным водным путям, и в то же время чтобы третьи государства не обладали правом вето, если участники международного договора решили отменить или изменить указанные права. Пункт 2 отражает компромисс по этому вопросу различных точек зрения, предусматривая, что права третьего государства не могут быть отменены или изменены без его на то согласия, но при условии, что таково было намерение государств, заключивших данный международный договор. Это намерение должно быть установлено, оно может вытекать или из условий и характера положений договора, создающего права для третьего государства, или из соглашения, достигнутого между участниками договора и третьим государством.

Данная статья не затрагивает отмены или изменения положений самого международного договора, а касается только обязательств и прав, которые вытекают из договора. Прекращение и изменение международных договоров регулируются другими статьями Венской конвенции, соответственно 54 и 41 (см. комментарий к ним).

Статья 38

НОРМЫ, СОДЕРЖАЩИЕСЯ В ДОГОВОРЕ, КОТОРЫЕ СТАНОВЯТСЯ

ОБЯЗАТЕЛЬНЫМИ ДЛЯ ТРЕТЬИХ ГОСУДАРСТВ В РЕЗУЛЬТАТЕ

ВОЗНИКНОВЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ОБЫЧАЯ

Статьи 34—37 никоим образом не препятствуют какой-либо норме,

содержащейся в договоре, стать обязательной для третьего государства в качестве

обычной нормы международного права, признаваемой как таковая.

1. Статья устанавливает еще один случай, кроме предусмотренного в ст. ст. 75 случая (касающегося государства-агрессора), когда нормы, содержащиеся в международном договоре, могут стать обязательными для третьих государств — возникновение международного обычая. В окончательной редакции ст. 38 предусмотрено, что договорная норма может стать обязательной для них "в качестве обычной нормы международного права, признаваемой как таковая". Причем делегация СССР на Конференции заявила, что эта обычная норма становится обязательной для третьего государства в том случае, если оно признает ее в качестве таковой¹⁸⁶1. Однако в данном случае было бы неправильным говорить, что сам договор имеет правовые последствия для третьих государств. Для них источником обязательной силы указанной нормы будет не международный договор, а международный обычай. Можно привести многочисленные примеры, когда договор, заключенный определенными государствами, устанавливает режим территорий, рек или морей, который впоследствии другие государства начинают считать общепризнанным и который становится обязательным в качестве международно-правового обычая. Это и Гаагские конвенции о правилах ведения войны 1899 и 1907 годов¹⁸⁷ 2, различные договоры о международных речных и морских путях и т.д. Как считает В.В. Голицын, есть все основания утверждать, что принципы Договора об Антарктике — об использовании Антарктики исключительно в мирных целях, о запрещении создания в этом районе военных баз и укреплений, проведении ядерных взрывов и военных маневров, испытаний любых видов оружия и ряд других — приобрели характер обычных норм и стали обязательными благодаря этому для всех государств¹⁸⁸3.

2. Расширение территориальной сферы действия и применения международного договора, распространение его на третьи государства посредством международно-правового обычая имеют особое значение, когда речь идет об общих многосторонних договорах¹⁸⁹4. Дело в том, что среди государств, не участвующих в таких договорах (а их объект представляет интерес для всех государств мира, всего международного сообщества), обычно есть государства, которые его приняли или подписали, если даже не ратифицировали впоследствии. И потому хотя такой договор необязателен для не ратифицировавших его государств, содержащиеся в нем нормы могут быть для них обязательными в качестве обычных норм общего международного права. Здесь происходит сложный процесс взаимодействия договорных и обычных норм международного права, в ходе которого государство может посредством своих действий выражать свое согласие с нормами международного договора, как бы молчаливо присоединиться к нему. Поскольку содержание этих норм уже четко сформулировано в общем многостороннем договоре, то для признания их обязательными в качестве обычных норм нет необходимости в таком элементе создания обычая, как многократность повторения единообразной практики государств. Но в любом случае роль международного обычая здесь будет, как отмечала М.А. Коробова, вспомогательной¹⁹⁰1. Главным же способом расширения территориальной сферы действия международного договора, распространения его на третьи государства являются договорные формы, т.е. явно выраженное согласие государства на обязательность для него договора путем подписания, ратификации, присоединения и т.п.

Как отмечалось в нашей литературе, в общем многостороннем договоре в принципе не должно быть третьих государств, ибо он решает наиболее важные вопросы, в урегулировании которых заинтересованы все государства¹⁹¹2. Однако, к сожалению, в действительности это не так. Есть целый ряд общих многосторонних договоров, в том числе по вопросам мира, международной безопасности и разоружения, в которых участвуют далеко не все государства. К ним относятся, как мы видели, договоры о нераспространении ядерного оружия, о запрещении испытаний ядерного оружия, конвенции о запрещении производства и уничтожении запасов химического и бактериологического оружия и др.

Некоторые юристы считают, что в отношении таких договоров, поскольку они имеют исключительно важное значение для сохранения мира и предотвращения войны, принцип нераспространения их на третьи государства не действует, и поэтому они должны считаться обязательными для всех государств, в том числе в них не участвующих¹⁹²3.

Однако подобный подход юридически едва ли может быть обоснован. На практике он может помешать широкому участию всех государств в указанных договорах. Само содержание этих договоров подразумевает, что для их эффективности крайне важно ясное, недвусмысленное присоединение к ним максимального числа государств.