Жуков. Философия права (текст распознан)

науки ставит под сомнение открываемые ей закономерности обще­ ственной жизни: «Закономерности социальной науки не “откры­ ваются” ею в природе или в социальной действительности, но они методологически привносятся сюда социологическим разумом, они суть основоположения социологического познания. И слова Канта, что наш разум есть законодатель природы, сам влагает в нее ее за­ кономерность, справедливые относительно науки вообще, с особен­ ной очевидностью подтверждаются на примере социальной науки; чрез ее a priori набрасывается на социальную жизнь сеть механиз­ ма, неизменности и единообразия, и она приобретает в познании лишь то, что может быть поймано в эту сеть. Но нельзя же самую сеть принимать за улов и торжествующе потрясать ею как науч­ ным открытием или завоеванием науки, между тем как она в дей­ ствительности есть только орудие, метод, а не итог или результат. Поэтому социальный детерминизм не есть вывод социальной на­ уки, но ее методическая предпосылка, обусловливающая самое ее существование»*. По сути, продолжает Булгаков свою аргумента­ цию, социология строится на фикции, на умозрительном предпо­ ложении, которое позволяет обобщать эмпирический материал, но сама действительность во всей свое полноте ускользает от науки. Невозможно исходить из неверного предположения «о неиндиви­ дуальном индивидуального, типичности и закономерности того, что не может быть таковым»**. Стремление социологии, заключает он, на основе открытых ею закономерностей объяснять прошлое и предсказывать будущее делает ее похожей на иудейскую апокалиптику: в обоих случаях за так называемыми закономерностями стоит вера, а не опора на факты***.

Примером позитивистской и марксистской фикции является, по Булгакову, теория прогресса. Представители данных направле­ ний, сами того не осознавая, подвели под, казалось бы, опытную, эмпирически обоснованную доктрину метафизические основания. «Согласно основной идее теории прогресса, - пишет Булгаков, - в чем бы ни состояло содержание этого последнего, будущее, на­ ступающее с естественной необходимостью и подлежащее зако­ ну причинности, является вместе с тем и идеалом деятельности, т.е. долженствованием, нравственным приказом, обращенным к воле. Мы наталкиваемся здесь на основную антитезу сознания, на противоположность между бытием и долженствованием, и тре­

* Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 1.

С. 250.

**Там же. С. 253.

***См.: Булгаков С.Н. Апокалиптика и социализм (Религиозно-фило

софские параллели) // Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 384, 385.

80

буется не много слов, чтобы показать, что опытная паука не в си­ лах справиться с этой антитезой»*. Иначе говоря, в основание теории прогресса кладется не детерминизм, а телеология, будущее обосновывается не прошлым, а идеалом будущего, не закон при­ чинности объясняет будущее, а идея долженствования. По сути, говорит Булгаков, мы здесь имеем дело с априорной установкой, родственной по своей природе метафизике и религии. Фактически позитивистская и марксистская теория прогресса оборачивается теодицеей, так как «ставит себе целью раскрытие высшего разума, который является одновременно и трансцендентен, и имманентен истории, раскрытие плана истории, ее цели, движения к этой цели и форме движения»**.

Социальная наука (социология), как правило, исходит из той ло­ гики, что люди, являясь частью природы, включены в детерминист­ ские связи, что даже свобода человека предопределена эмпириче­ скими условиями его жизни. Однако Булгаков, например, смотрит па проблему свободы и необходимости иначе. Рационалистическая традиция, полагает он, сложившаяся под влиянием математики и естествознания, привела к механистическому мировоззрению, превращающему мир в безжизненный механизм. Ключевой компо­ нент механического мировоззрения - детерминизм, вытекающий из законов ньютоновской механики. Мир здесь рассматривается как исчерпывающий и неизменный перечень элементов, находящихся между собой в причинно-следственной зависимости и исключаю­ щий рождение принципиально нового. Отсюда претензии науки на открытие законов и предвидение будущего. Предлагаемые позити­ визмом и марксизмом законы заставляют усомниться в существова­ нии социологии: «Метод абстракции и логического изолирования, сознательного упрощения и стилизации социальной действитель­ ности характеризует образ действий социальных наук. Все социаль­ ные науки специальны, - не специальных наук вообще нет, и, в част­ ности, не специальная, но общая социальная наука - “социология”, есть более мечта, нежели действительность, или же в качестве нее выдаются разные полунаучные подделки и суррогаты»***. «Жи­ вое целое социальной жизни не ложится под скальпель научного анализа, так же точно как и живая природа ускользает от пауки, а потому всякое притязание со стороны социальной науки исчер­ пать социальную жизнь до глубины ее, научно предустановить ее течение, ее ’’творческую эволюцию”, должно быть отвергнуто как

* Булгаков С.Н. Основные проблемы теории прогресса // Проблемы идеализма. Сб. статей С. 270.

**Там же. С. 273.

***Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С. 248.

81

незаконное»*. Только софийная социология, по Булгакову, способ­ на правильно решить проблему свободы и необходимости. Несосто­ ятельность позитивизма и марксизма, рассуждает он, проявилась

втом, что человек рассматривается там как существо, включенное

вжесткую детерминистскую цепь событий, не имея возможности как-то повлиять на будущее. Идея свободы как познанной необ­ ходимости видится порочной ему тем, что не учитывает духовную природу личности, ее включенности в божественный миропоря­ док. Здесь обращается внимание на две вещи. Во-первых, человек как тварное существо обладает хотя и относительной, но свободой. Он самостоятелен в выборе жизненного пути: жить «по Богу» или «по дьяволу». Данный творческий потенциал играет существенную роль в борьбе с социальным злом и способен влиять на события. Человек, живущий по Богу, может идти против господствующих

вжизни общества, государства и права тенденций, чтобы только приблизить Царство Божие, и наличие здесь так называемой зако­ номерности - не основание ей подчиняться. «На Страшном Суде будет спрошено не о внешней среде, а о самоопределении нашем на основании свободы каждого из нас. Ибо закономерность не имеет для нас внешней необходимости; закон социологический являет­ ся итогом равнодействующей природы, но нет социологического закона, который бы нас принудил»**. Во-вторых, в Боге, полагает Булгаков, противостояние свободы и необходимости снимается, так как здесь свобода и необходимость совпадают. Сам тварный мир по­ строен по законам свободы, «в ткань мировой необходимости впле­ тены волокна свободы, и они разрушают ее цельность и непрерыв­ ность»***. Как тварный мир явился актом творчества Бога, так исто­ рия есть результат творчества человека. Человеческая история - это не детерминистский механизм, а всегда череда уникальных творче­ ских актов, совместное участие Бога и человека. Всякая человече­ ская деятельность есть творчество, своеобразный синтез свободы и необходимости. Таким образом, согласно логике Булгакова если социальные закономерности и есть, то они вписываются в общий замысел Божественного мироустройства и не могут быть раскрыты без познания этого замысла.

* Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С. 249.

**Булгаков С.Н. Христианская социология // Булгаков С.Н. Тру­ ды по социологии и теологии: В 2 т. Т. 2. Статьи и работы разных лет. 1902-1942. М„ 1997. С. 533.

***Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С. 216.

82

ГЛАВА 2

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА В СИСТЕМЕ НАУК

1. Природа социальной науки. 2. Догматическая юри­ спруденция. 3. Фундаментальная юридическая наука.

4.Философия права и философия. 5. Философия права

июридические науки. 6. Философия права и идеология

1. Природа социальной науки

Наука - один из способов познания мира. Уже в эпоху древ­ них цивилизаций возникают зачатки науки и научного познания, выражавшегося в стремлении установить объективные свойства окружающего мира. Это и есть главная черта научного познания - выявление объективных свойств изучаемых явлений. Чем точнее наука устанавливает свойства вещей, тем ценнее она для человека. Научное познание жизненно необходимо, так как благодаря досто­ верным сведениям о мире, добываемым наукой, люди существенно расширяют свои возможности в борьбе с природой и между собой за выживание. Есть две важнейшие предпосылки появления научно­ го познания: разум человека, способный и требующий изучать мир,

инеобходимость физического выживания человечества, стремле­ ние людей к комфорту и независимости от невзгод природы. Дан­ ные истины - азбучные, но о них часто забывают, когда начинают рассуждать о природе и назначении науки.

Обычно выделяют три вида наук: естественные, технические

исоциальные. Начиная с Аристотеля предпринимались и до на­ стоящего времени предпринимаются попытки дать классифика­ цию наук и научного знания. Классификация наук - дело отнюдь не формальное, поскольку за ней стоят принципиальные вопросы

оструктуре мироздания, его единстве или, напротив, хаосе. Если предположить, что мир един, тогда научные сведения должны скла­ дываться в одну непротиворечивую картину, а сами науки гармо­ нично дополнять друг друга. Если же такого единства в мироздании нет, если исходить из предположения, что бытие - это, например, параллельные миры, между собой никак не связанные или свя­ занные слабо, то научная классификация невозможна. Следует признать, что окончательного ответа о единстве мира нет сейчас

ине будет в обозримом будущем. В конечном счете все упирается в ограниченные возможности человеческого разума, в его неспо­ собность познать мир до конца. В этом смысле абсолютная истина вполне может рассматриваться как своего рода химера, в погоне за которой человек демонстрирует свое интеллектуальное бессилие.

83

Идея единства мира может существовать лишь в виде гипотезы, различные варианты которой были предложены идеалистами и ма­ териалистами разных мастей. Научное знание развивается по типу ядерного взрыва: одна решенная проблема рождает десятки и сотни новых проблем и так до бесконечности. В этом смысле установка на достижение абсолютной истины, эта, казалось бы, респектабель­ ная, имеющая высокую культурную ценность цель выглядит если не шарлатанством, то, как минимум, легкомыслием. Установка по­ знать бытие полностью и окончательно сродни стремлению познать Бога. Как невозможно рациональными способами доказать бытие Бога, так нельзя научными средствами достичь абсолютной исти­ ны. В обоих случаях субъект опирается на веру, его так называемая рациональная гипотеза - закамуфлированная под науку разновид­ ность теологии. В этом отношении материалисты недалеко ушли от идеалистов: например, тезис марксистов о единстве материального

идуховного мира есть обычное метафизическое допущение, вера в еще не доказанные основы бытия.

Важнейшая проблема любой классификации наук - показать связь наук естественных и технических, с одной стороны, с науками социальными - с другой. Для людей, занятых в духовном производ­ стве, в общем всегда было понятно, что различие между природой

икультурой, природой и сознанием человека существенное, что дистанция между человеком как биологическим организмом и че­ ловеком как духовной субстанцией значительная. Однако природа научного познания неуклонно заставляла исследователей стремить­ ся подводить общий знаменатель под явления природы и культуры, пытаясь установить общие для них законы. В наибольшей степени такой подход наблюдается в эпоху европейского Просвещения, ког­ да под влиянием успехов естествознания философия и зарождав­ шаяся тогда общественная наука пытались максимально формали­ зовать обществоведение, максимально приблизить сто к математике

идругим точным наукам. Все эти аксиомы, теоремы и законы, кото­ рыми пестрят сочинения просветителей, имели целью подвести под обществоведение прочный методологический фундамент. Апогеем данной линии стала классификация, предложенная основополож­ ником позитивизма и социологии О. Контом. Ее главная задача - сделать обществоведение подлинной наукой на основе математики

иестествознания. Всего было выделено шесть наук (математика, астрономия, физика, химия, физиология, социальная физика (со­ циология)), расположенных в соответствии с тремя принципами: от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от древнего к новому. Важнейшим достоинством данной классификации, по за­

мыслу ее автора, было то предположение, что законы, открываемые простыми и абстрактными науками, распространяют свое действие

84

на науки сложные и конкретные. Таким образом, по Конту, полу­ чалось, что в общественной жизни действуют все законы, открытые математикой, астрономией, физикой, химией, физиологией. Соци­ ологии только оставалось приложить открытые естествознанием законы к обществу и дать им верную интерпретацию. Внешне это выглядело как подлинная научная революция, что и предопредели­ ло молниеносное (по историческим меркам) и широчайшее распро­ странение позитивизма и социологии. Во второй половине XIX в. социология была объявлена царицей общественных наук, а социо­ логический метод взят на вооружение практически всеми социаль­ ными науками.

Действительно, социология (а с ней в большей или меньшей степени и все обществоведение) обрела прочный фундамент: по­ скольку люди - часть природы, законы физики, химии, биологии на них либо прямо распространяются, либо предопределяют их соци­ альное поведение. Человек как биологический организм, поставлен­ ный в определенные условия, ведет себя известным образом: будучи голодным, он добывает себе пищу, оказавшись в опасности, пытает­ ся спастись и т.д. Весьма показательны здесь материальные усло­ вия жизни людей. Базовые законы экономики везде одинаковы, так как определяются одним простым фактом: людям независимо от уровня их развития и специфики культуры необходимо добывать себе пищу, иметь одежду и жилище, т.е. при помощи труда обе­ спечивать свое физическое выживание. Физиологические и пси­ хические реакции организма на условия, в которых оказывается человек, вполне можно прогнозировать, на чем и строится научное познание. Наука может иметь место только там и тогда, где и когда речь идет о законах и закономерностях, какой-либо повторяемо­ сти или зависимости. Применительно к уникальным объектам на­ ука оказывается бессильной или, лучше сказать, бессмысленной. В естествознании - это аксиома. Другое дело - сфера социальной жизни. Человеческие отношения - результат не только природно­ го детерминизма, их специфику во многом предопределяют созна­ ние и воля - вещи, весьма опосредованно связанные с природой. Сознание и воля вносят существенную поправку в детерминист­ ские связи, в значительной степени выводят человеческое пове­ дение из сферы разного рода природных законов. Именно потому, что между природой и культурой существует качественное разли­ чие, такая разновидность позитивистской социологии, как органицизм, довольно быстро, уже к концу XIX в., исчерпал себя, показав свою методологическую ущербность и примитивизм. Попытки подвести под общественные науки естествознание, напрямую свя­ зать законы природы и общества привели к глубокому методоло­ гическому кризису.

85

Выход из сложившейся ситуации предложили неокантианцы баденской школы В. Виндельбанд и Г. Риккерт, показав системно и четко качественное различие между естествознанием и общество­ ведением, в чем их несомненная заслуга перед наукой. Они провели границу между науками о природе и науками о культуре, указав, что

впервом случае используется метод генерализирующий (номотетический), во втором - индивидуализирующий (идиографический). Иначе говоря, науки о природе имеют дело с законами (повторяе­ мости или зависимости), науки о культуре призваны к детальному описанию своего предмета. В соответствии с предложенной клас­ сификацией социология, например, была отнесена к генерализиру­ ющим наукам, а история - к индивидуализирующим. Социология, с точки зрения неокантианцев, нацелена на выявление обществен­ ных законов, историческая наука должна скрупулезно описывать общественные явления и общий ход исторических событий. Главное

всоциологии - подведение социальных явлений под общий закон, главное в истории как науке - добросовестное описание историче­ ских событий и соотнесение их с ценностями. Во второй половине XIX в., когда историческая наука уже сформировалась, было понят­ но, что обилие исторических концепций, противоречащих и даже взаимоисключающих друг друга, - неизбежность и потому своего рода норма. Неокантианцы посмотрели на данную ситуацию ясно

ипросто (для чего иногда требуется немалое мужество), доходчиво ее объяснив: каждый историк, несмотря на свое стремление к объ­ ективности, в конечном счете выстраивает субъективную истори­ ческую концепцию, поскольку соотносит исторические факты не с абстрактными законами некоего социального бытия, а с собствен­ ными ценностными установками. История, таким образом, всегда предстает не в виде объективных законов, а как проекция субъек­ тивного, ценностно ориентированного сознания.

По прошествии более чем ста лет после выхода сочинений нео­ кантианцев видны достоинства и недостатки предложенной теории. Так, например, отнесение социологии к генерализирующим наукам было явной натяжкой и неоправданным авансом, выданным данной науке. Уже на рубеже XIX-XX вв. стало понятно, что социология страдает теми же недостатками, которые присущи любой социаль­ ной науке. Социологическая концепция - точно такая же проекция субъективного сознания, обусловленная ценностными и идеологи­ ческими установками ее творца. Отсюда обилие взаимоисключаю­ щих социологических теорий. Стремясь скорректировать жесткую схему баденцев, Г. Кельзен предложил более тонкую версию клас­ сификации наук. С его точки зрения, речь следует вести о науках каузальных и нормативных. Науки каузальные изучают причинноследственные связи, нормативные - мир должного, которым опери­

86

рует человеческое сознание. В этом случае социальные науки могут оказаться в разряде как каузальных, так и нормативных. Так, юри­ спруденция, если она изучает государство и право как социальные явления, подчиненные детерминистской зависимости, попадает в науки каузальные, а если изучает государство и право как норма­ тивный порядок, отнесенный сознанием к миру должного, то в этом случае она - наука нормативная. Если по классификации Риккерта наукой о культуре оказывалась в основном история, то класси­ фикация Кельзена давала основание относить любую социальную науку к науке нормативной. Иными словами, Кельзен выдвинул (хотя и косвенно) абсолютно верный тезис: любая социальная на­ ука может быть нормативной, поскольку имеет дело не с природой, а с миром человеческого сознания. Следуя логике Риккерта и Кель­ зена, надо сделать более общий вывод, органично вытекающий из их методологии: любая социальная наука включает в себя ценностный и идеологический компоненты. Любая социальная наука одновре­ менно отражает и мир природы, и мир культуры, что существенно снижает эвристический потенциал социальной науки. Любая соци­ альная наука никогда не сможет приблизиться к математике и есте­ ствознанию в смысле точности, а потому может быть названа на­ укой в очень условном, специфическом смысле.

Главная социальная наука - это, несомненно, история, так как только она дает фактический материал, который анализируют и на который опираются остальные (в том числе юридические) науки. В марксистском обществоведении, например, постоянно делался упор на закономерный ход человеческой истории, на законы, связы­ вающие воедино базис и надстройку и обеспечивающие движение общества по пути прогресса. Здесь марксизм во многом был близок к позитивизму, поскольку обе школы опирались на гипотезу о един­ стве материального и духовного мира. Однако очевиден тот факт, что история уникальна, она никогда дважды не повторялась, каж­ дый раз история всегда новая, человечество каждый раз пережива­ ет новую, ранее неизвестную фазу своего развития, и перспективы данного движения темны, неизвестны. Да, люди - это биологиче­ ские организмы, и в этом отношении на них распространяются зако­ ны природного мира, что позволяет как-то прогнозировать социаль­ ное развитие. Но человеческий мир - это также сфера человеческой воли, которая может себя проявлять в направлении, прямо противо­ речащем законам природы и идти против так называемых законов истории. Человеческая история не знает законов повторяемости, речь может идти лишь о большей или меньшей аналогии, о схоже­ сти событий - не больше. Законы зависимости также весьма слабо наблюдаются в истории, они всегда опосредованы своенравной че­ ловеческой волей. Наиболее очевидны в истории детерминистские

87

связи: одно или несколько событий порождают новое социальное событие. Но и здесь господствует уникальность, так как детерми­ нистская зависимость всегда уникальна, действует на конкретном, единичном отрезке истории.

Возьмем такой частный случай истории, как формы государства (тема сугубо юридическая). Со времен Аристотеля наука пытается систематизировать знание о формах государства, представить его

вабстрактном, логически обобщенном виде. Казалось бы, человек как физический организм существует в трехмерном пространстве, число моделей его политического поведения ограничено. Так, в ло­ гически очищенном виде форм правления могут быть только две: монархия или республика. Однако в жизни за всю известную нам историю человечества набор форм правления выглядит едва ли не бесконечным. Закономерности здесь никак не просматриваются. Современная северная Корея - это монархия или республика или это наследственная партийная диктатура? А СССР - это республи­ ка или особая разновидность избираемой монархии? Или возьмите десятки республик современной Африки, много они похожи на ре­ спублики стран Запада? Почти ни в какой мере. Ссылка на то, что не надо путать форму правления с политическим режимом, здесь не работает, так как любая попытка догматически описать указанные примеры сталкивается с непреодолимыми теоретическими труд­ ностями. Невозможно классифицировать бесконечный ряд уни­ кальных объектов. Именно поэтому наука конституционного пра­ ва во многом идет по пути описания государственного устройства изучаемых стран, а не создания искусственных схем. Гораздо пло­ дотворней детально описать конституционное устройство Герма­ нии, Франции или Италии, чем пытаться подводить под них общий знаменатель. То же самое с систематизацией правовых семей. Из­ вестная классификация Р. Давида больше говорит не о сходстве, а о различии правовых систем сравниваемых стран. Если углубляться

вдетали (а только так и надо изучать), различий здесь больше, чем сходства. В данном случае путь описания конкретных систем - наиболее удачный. Сказанное ни в коей мере не отрицает сравни­ тельного метода, который как раз и нацелен на выявление общих свойств изучаемых предметов. Речь идет лишь о том, чтобы трезво взглянуть на возможности социальной науки и перестать возлагать на нее неоправданные надежды. В наших учебниках по теории го­ сударства и права, как правило, имеется целая глава, посвященная закономерностям происхождения и развития государства. Студен­ там внушается мысль, что возникновение государства на опреде­ ленном этапе человечества - закономерность, обусловленная ходом истории. Однако, если посмотреть на данную проблему с позиции баденцев, здесь не наблюдается ни повторяемости, ни особой зави­

88

симости. Возникновение государства (если говорить о человечестве в целом) относится к разряду метафизических вопросов и сродни темам возникновения жизни на Земле и происхождения человека.

Вконтексте исторической ретроспективы возникновение государ­ ства - феномен уникальный, это - как качественный скачок в раз­ витии биологических видов: человек выделился из мира животных,

акак и почему - область догадок. Да, государства возникали и ру­ шились (везде, кстати, по-разному), на этот процесс влияли разные факторы, здесь есть известного рода закономерности (повторяемо­ сти и зависимости), но это уже частные случаи когда-то случивше­ гося уникального события. То же самое с гипотезой о происхожде­ нии человека: когда и почему появился человек - область гипотез, хотя точно установлено, что он рождается, умирает, производит потомство, занимается производительной деятельностью. Законо­ мерности вроде есть (ведь все это повторяется бесчисленное коли­ чество раз), но они второго, частного порядка, они - часть одного, уникального явления.

Вотличие от математики и естествознания, общественные на­ уки довольно слабо связаны с практической жизнью людей, весь­ ма опосредовано на нее влияют. Физика, химия, материаловедение или биология принесли и еще принесут много практической пользы человечеству, чего никак не скажешь об общественной науке. Есте­ ственные науки, добывая знания о свойствах природных явлений, дают людям орудие, с помощью которого они делают свою жизнь более комфортной и независимой от невзгод природы. Здесь мы на­ блюдаем кумулятивное накопление знания, позволяющее человече­ ству еще в большей мере поставить на свою службу силы природы.

Вобщественных науках знание также наращивается, но кумулятив­ ного эффекта здесь нет. Истины, ими открываемые, как правило, со­ существуют вне связи друг с другом, автономно и самодостаточно, противоречат одна другой. Новизна в естественных науках - ре­ зультат более глубокого постижения природы - это, как правило, качественный скачок на основе уже накопленного знания. В обще­ ственной науке новизна - это не столько следствие и показатель более глубокого постижения действительности, сколько результат ее отражения в сознании, рациональная рефлексия, умственная ре­ акция на появляющиеся социальные феномены. Например, между государством средневековой и современной Европы существует колоссальное различие. Если в эпоху средневековья государство представлено в рыхлом, недооформленном состоянии, то в XX в. наблюдается государство в полном смысле этого слова со всеми его классическими признаками. Появилось полноценное государство и, как следствие — знание об этом государстве. В данном случае вовсе не общественная наука привела к такому новому эффекту, а полити­

89