Kuveyt_Mozaika_vremen

Саудовской Аравии, и шавави – в Ираке). Их профессиональное занятие – выпас домашнего скота горожан и оказание услуг кочевникам при перегоне племенных стад во время смены становищ. Людьми они слыли кристально честными, и пользовались абсолютным доверием у горожан и бедуинов (46). У таких крупных кувейтских племен, как бану мутайр и ал-‘авазим, имелись собственные артели пастухов, обслуживавших только свои племена, и никого другого.

Воды в Кувейте в былые времена не хватало. И потому белье и одежды кочевников, по выражению дипломатов Российской империи, «не знали стирки». Длинные рубахи свои мужчины носили до тех пор, пока они «не расползались по кускам».

«Воды вокруг хоть залейся, – шутили кувейтцы, – а попробуй, напейся». Первая опреснительная станция в Кувейте заработала в 1951 г. До этого, свидетельствуют хроники, «город поили» колодцы, располагавшиеся за его стенами, и воды Шатт-эль-Араба. В 1925 г. воду, завозимую из Шатт-эль-Араба стали хранить в специальных резервуарах. Установили их в районе Шувайха. К 1939 г. это был уже настоящий бизнес, довольно прибыльный, кстати, со своим морским флотом и артелью разносчиков воды. Состояла эта артель из членов небольшого племени ал-кандари, переселившегося в начале XX столетия в Кувейт с Персидского побережья Залива. Поэтому разносчиков воды в Кувейте называли словом «кандари».

Начало добычи нефти в стране привело к росту иностранной рабочей силы и, как следствие, – к увеличению численности населения. Резко возросла потребность в воде. В наши дни четыре страны Аравийского полуострова входят в список 10 государств мира, обладающих самыми бедными водными ресурсами; и возглавляет этот список Кувейт (10 куб. метров воды в год на человека). Третье место занимают ОАЭ (58 куб. метров/год), пятое – Катар (94 куб. метров/ год). На восьмом месте находится Саудовская Аравия (118 куб. метров/год) (47).

Особое отношение у коренных жителей Кувейта к торговле и торговцам; оно здесь – подчеркнуто уважительное. «Аллах, – сказано в Коране, – дозволил торговлю и запретил ростовщичество» (48). Торговля, заявляют кувейтцы, – дело богоугодное. Посредством

нее Создатель дозволил мусульманам увеличивать свои богатства и состояния.

Торговля, говорят представители известных торговых семейств Кувейта, имеет свои незыблемые и передаваемые из поколения в поколение столпы-правила (арканы), а именно: чтить договоренности, ибо они – основа торговли; не совершать карах, то есть то, что порицал Пророк Мухаммад, и в первую очередь – грубую и откровенную наживу на мусульманах.

До начала нефтяной эпохи торговля занимала важнейшее место в деловой жизни Кувейта. В своих знаменитых «Путешествиях» известный британский исследователь Аравии Чарльз Монтегю Даути (1834–1926), бывавший на полуострове в 1876–1877 гг., упоминает о том, что торговцы Эль-Касима перепродавали товары, шедшие

кним с караванами из Кувейта, в другие районы Неджда (49).

Винформационно-справочном материале «Аравия», подготовленном Историческим департаментом внешнеполитического ведомства Англии (1920), отмечается, что важное место в «системе аравийских торговых путей», морских и караванных, занимал Кувейт (50).

Активно в первой четверти XX столетия Кувейт торговал с Басрой, Бахрейном, Бендер-Буширом, Бендер-Аббасом и Маскатом. В Бушире проживала небольшая по численности (10 семей), но очень влиятельная коммуна торговцев-кувейтцов. Вместе с общиной купцов из Эль-Хасы они, по сути, определяли состояние дел на местном рынке.

До открытия нефти и начала ее добычи главной финансовой артерией, питавшей жизнедеятельность Кувейта, являлась торговля. Торговцы контролировали жемчужный промысел, судостроение, морскую и караванную торговлю, давали ссуды правителям, оплачивали свадебные мероприятия членов правящего семейства, предоставляли работу экипажам судов, торговых, рыболовецких и жемчужных. С завозимых и вывозимых ими товаров взимались таможенные пошлины, а с судов, земельных участков и зданий, взятых в аренду, – портовые сборы и налоги, что составляло в то время большую часть поступлений в казну правителей. Иными словами, влияние торговцев на правящее семейство Сабахов, равно как и на

большую часть населения шейхства, было громадным. Игнорировать мнение торговцев и не советоваться с ними правитель позволить себе не мог.

Практически до середины XX столетия торговцы Кувейта играли важную роль во всех сферах жизнедеятельности щейхства, выступали своего рода «локомотивом» развития Кувейта. В начале XX века в Кувейте, согласно сведениям, приводимым Дж. Лоримером, насчитывалось 14 крупных торговых семейств. Десять из них принадлежали к арабам-суннитам, два – к персам-шиитам, и два других – к евреям. Персы владели продуктовыми и ковровыми лавками. Евреи держали в своих руках ткацкие и ювелирные мастерские. Самые знатные кувейтские торговые семьи – ал-Ганим, алСакр, аш-Шамлан, вовлеченные в морскую торговлю, – являлись потомками тех первых арабов, которые, сложившись в Неджде (Наджде) в племя бану ‘утуб и переселившись со временем в земли нынешнего Кувейта, заложили там независимый удел во главе с родом Сабахов (51).

В отличие от других шейхств Прибрежной Аравии, в Кувейте до 1950-х годов торговцев-индусов не было, хотя основная часть товаров поступала именно из Индии. Правители Кувейта опасались, что, разрешив им коммерческую деятельность в стране, те потеснили бы на рынке местных торговцев, что, в свою очередь, могло обернуться для самих правителей обострением отношений с местной торговой элитой. Допустить же этого никто из эмиров Кувейта не мог, так как торговцы-кувейтцы всегда приходили им на помощь, когда те в ней нуждались. В 1868 г., к примеру, в Кувейте случился страшный голод. В хрониках Кувейта он фигурирует как «год мора» (ал-хайлак). Тогда серьезно помогли людям торговцы-шии- ты из клана ал-Марафи и торговцы-сунниты Йусуф ал-Бадр, Йусуф ибн Сабих и многие другие. Они открыли свои склады и бесплатно раздали жителям города весь хранившийся в них рис. Не остались торговцы безучастными к горю людей и во время страшной эпидемии чумы, случившейся в 1933 г., унесшей 20 тыс. человеческих жизней. Или другой пример: во время 1-ой мировой войны, когда цены на басрийское зерно резко подскочили, семейство ал-Мара- фи, главный поставщик зерна в Кувейт, продавало его населению по

закупочной цене, ни копейкой больше, не смея даже думать о том, чтобы поживиться на «постигшем соплеменников лихолетье».

В начале XX столетия элиту кувейтского общества составляли потомки 30 семейно-родовых кланов племени бану ‘утуб, пришедших в земли Кувейта в 1710 году. Самыми знатными среди них арабские историки называют семейства ал-Ганим (ал-Зайд в прошлом), ал-Нисф, ал-Сакр, ал-Шамлан, ал-Хурафи и ал-Марзук. Когда в Кувейте начали добывать нефть, то поднялись еще три клана: ал-’Адасани, ал-Рифаи и ал-Казими.

Проживало в Кувейте и много потомственных торговых семейств, перебравшихся в удел Сабахов из Басры, таких как Хуссайн ал-Руми, к примеру, ал-Бахр и ал-Хамад. Толчком к первой миграции торговцев из Басры стал захват города персами (1776) (52).

Громко заявил о себе в Кувейте клан ал-Сакр, сколотивший состояние на судостроении и морской торговле. Именно он открыл, к слову, первую в Кувейте публичную библиотеку («Эль-Аглиййа»). В 1950 г., вместе с пятью другими семействами, инициировал создание Кувейтского национального банка. Объединившись с семействами ал-Ганим, ал-Бадр, ал-Китами, ал-Сайф и ал-Шамлан, торговый клан ал-Сакр выступил с требованием (во время нахождения у власти шейха Ахмада ал-Джабира, правившего в 1921–1950 гг.) о формировании консультативного совета, совещательного органа при эмире.

Отношения правителей Кувейта с торговцами-шиитами, мигрировавшими в свое время из Ирана, и их потомками были и остаются подчеркнуто вежливыми. Мурад Бехбехани, к примеру, являлся одним из ближайших друзей-советников шейха Джабира ал-Ахмада Аль Сабаха (правил 1977–2006). Это семейство – одно из самых состоятельных в Кувейте. Находится в родственных связях с торговым кланом ал-Марафи. Разбогатели в 1930-е годы, занявшись доставкой покойников-шиитов из Ирана в Ирак – для захоронения в Кербеле, Святом месте мусульман-шиитов.

Мусульмане-шииты принимали и принимают активное участие в жизни города. За ходом строительных работ по возведению в конце 1919 – начале 1920 г. Сур Эль-Кувейт, то есть новой оборонительной стены столицы Кувейта для защиты его от набегов

ихванов наблюдал ал-Казвини, религиозный авторитет кувейтской общины шиитов. Камни для сооружения этой стены доставляло, за свой счет, из горных районов Неджда другое знатное семейство кувейтских шиитов – Ша’абун.

Общины шиитов и суннитов Кувейта живут обособленно друг от друга. Браков между собой не заключают. В прошлом содержали даже отдельные школы для детей. Хроники сохранили имя муллы Салиха , секретаря одного из правителей Кувейта, неофициального представителя общины шиитов при шейхе Кувейта (механизм этот функционирует и поныне). Кувейтцы-шииты доминируют в нефтяной отрасли, а сунниты – в правительственных учреждениях.

Случалось, что в отношениях семейства Аль Сабах и торговцев Кувейта возникали разногласия, и тогда это оборачивалось осложнением обстановки в шейхстве в целом. Одну из таких кризисных ситуаций породила установка шейха Мухаммада (правил 1892–1896) на сближение с Турцией. Торговцы расценили ее как чреватую включением Кувейта в состав турецких владений в Аравии, утратой независимости и, как следствие, – потерей всех тех преимуществ, портовых и таможенных, которыми они обладали по сравнению, скажем, с коммерсантами той же Басры.

Упоминался в этой книге и острый кризис в отношениях торговцев с шейхом Мубараком, возникший вследствие увеличения им налогов. Поступил так шейх потому, что тех средств, что он получал от караванной торговли и финиковых садов в Южной Месопотамии, недоставало для финансирования его военных кампаний. Рост налогов привел к тому, что местные крупные торговцы жемчугом ушли со своими судами и капиталами на Бахрейн. Для шейхства этот «исход таввашей из удела Сабахов» обернулся настоящей катастрофой. Суммарный капитал группы мигрировавших торговцев, в которую входили такие «киты жемчужной торговли», как Хилал ал-Мутайри, Шамлан ибн Сайф и Ибрахим Ибн Музаф, составлял около 300 тыс. рупий. Они финансировали работу порядка 250–300 судов с общей численностью экипажей до 8 тыс. чел. (53).

События эти, имевшие место в 1910 г., развивались следующим образом. Шейх Мубарак решил предпринять военную кампанию против шейха Са’дуна, верховного вождя мунтафиков, племенного

союза арабов Южной Месопотамии. Расходы на ее проведение легли, как водится, на плечи состоятельных слоев населения, и больно ударили по доходам торговцев. Кампания провалилась. Шейх Мубарак потерпел поражение. Упрекнул в постигшей его неудаче и «скаредных торговцев», припрятавших, дескать, деньгу, и не раскошелившихся, как должно, в трудную для их удела годину. Будучи человеком гордым, он не мог примириться с постигшей его неудачей. Стал собирать племена для нового похода. Денег взять было неоткуда, и он поднял налоги.

Капитан Шекспир, английский политический агент в Кувейте, доносил, что шейх Мубарак, готовясь к походу, призвал под свои знамена 12 тыс. чел., но вот финансовыми возможностями для оплаты их участия в затеянном им набеге на противника не располагал. Дело в том, что регулярных войск в те времена не существовало. Привлечение мужчин к газу и к военным действиям непременно эмиром оплачивалось. Масла в огонь недовольства торговцев, да и горожан в целом, подлило еще и то, что военные приготовления шейха Мубарака, начавшиеся в конце апреля 1910 г., совпали по времени с открытием сезона жемчужной ловли. Однако шейх, поставивший кувейтцов под ружье, выходить им на промысел запретил.

Три влиятельных в городе оптовых торговца жемчугом (тавваша) – Шамлан ибн Сайф, Хилал ал-Мутайри и Ибрахим ибн Музаф – воспротивились такому решению. Попытались убедить шейха Мубарака в том, чтобы он все же дозволил их судам отправиться на «жемчужную охоту». Мотивировали такое обращение «неурожайным» предыдущим сезоном, тем, что ловцы остро нуждались в деньгах, чтобы прокормить свои семьи и еще больше не влезть в долги. Шейх Мубарак в присущей ему манере искусно славировал. Просьбу торговцев удовлетворил. Выйти на жемчужный промысел их судам разрешил, но при условии, что в конце августа все парусники непременно возвратятся в бухту. Если бы я поступил по-дру- гому, говорил впоследствии шейх Мубарак в беседе с капитаном Шекспиром, не нашелся бы, как поступить, то утратил бы авторитет в кочевых племенах, а значит – оголил бы тыл для действий противника.

На том и договорились. Но к обозначенному времени 300 парусников в Кувейтскую бухту не вернулись. Капитаны этих судов проследовали на Бахрейн, вслед за перебравшимися туда вместе со своими семьями их хозяевами, таввашами Ибрахимом ибн Музафом, Хилалом ал-Мутайри и Шамланом ал-Сайфом. Стали подумывать о том же и многие другие семьи среди торговцев и ловцов жемчуга.

Дополнительные налоги (на ввоз, строения и суда) и ограничения (на паломничество и жемчужный промысел), введенные тогда шейхом Мубараком, арабские историки называют одной из немногих за время его правления допущенных им ошибок. Торговцы, рассказывают они, встречавшиеся с английским политическим агентом, утверждали, что покидать Кувейт не хотели, но, опасаясь, что высокие налоги, введенные шейхом Мубараком, «раздавят» их семьи, вынуждены были сделать это.

Дабы «образумить шейха», продемонстрировать ему недовольство всего делового сообщества Кувейта, Хилал ал-Мутайри, обращаясь к торговцам города накануне своего отъезда из Кувейта, прилюдно заявил, что простит долги тем из них, у кого они есть перед ним, если должники последуют его примеру, о котором они скоро узнают. И многие из них, прослышав, что Хилал покинул Кувейт, погрузили свои семьи и имущество на парусники, и отправились вслед за ним на Бахрейн (54).

Шейх Мубарак, надо сказать, сразу же понял, как все это может отразиться на объемах торговли Кувейта, а значит – и на доходах шейхства, равно как и на привлекательности Кувейта для торговцев края. Приготовления к новой военной кампании отменил. Собранное им войско распустил. Перед торговцами извинился. Введенные им дополнительные налоги, если они вернуться в Кувейт, обещал снизить, а то и вовсе убрать. И кризис урегулировал (55).

Далось это ему непросто. Когда шейху Мубараку донесли, что несколько крупных торговых семейств, ушедших из Кувейта, перебрались на Бахрейн, он тут же послал к ним своего сына, шейха Салима, с предложением вернуться. Торговцы в ответ потребовали, чтобы эмир дал слово, что «не учинит им вреда». Шейх Катара, прослышав об «исходе знатных торговцев из удела Сабахов»,

предложил им поселиться в его землях. Видя, что все складывается неважно, и для Кувейта его размолвка с торговцами оборачивается невосполнимыми потерями, шейх Мубарак лично прибыл на Бахрейн. Встретился там с торговцами, и в присутствии свидетеля в лице правителя Бахрейна, шейха ‘Исы, заверил их в том, что ничем и никак им больше не навредит (56).

Непростая ситуация в отношениях правящего семейства Сабахов с торговцами Кувейта сложилась и в 1936 году. Тогда, в условиях торговой блокады Кувейта со стороны короля Ибн Са’уда и падения мирового спроса на жемчуг жизнь в Кувейте заметно ухудшилась. Доходы торговцев сократились в разы. И они выступили c требованием запретить въезд в Кувейт мигрантов из Персии, в том числе представителей проживавшей там крупной индийской колонии торговцев-банйанов. Коммерсанты Кувейта вручили шейху Ахмаду, тогдашнему эмиру, так называемую чайную петицию. Подписали ее главы 16 крупных торговых кланов страны, с требованием не допускать образования в Кувейте колонии торговцев-индусов и, как следствие, – перехода в их руки коммерческих операций с Индией, включая сделки с чаем, подобно тому, как это случилось уже в шейхствах Договорного Омана (нынешние ОАЭ). Эмир на обращение торговых кланов Кувейта отреагировал позитивно.

На Аравийском побережье зоны Персидского залива от Маската до Кувейта насчитывалось в то время около трех дюжин торговых коммун индусов-банйанов, игравших исключительно важную роль в коммерческой жизни Побережья и в его отношениях с Индией (57). Главными торговыми партнерами Кувейта и других шейхств Прибрежной Аравии выступали Гуджарат и Малабар. Развитию торговых связей Индии с Аравией способствовали Английская Ост-Индская компания, учрежденная в 1600 г., Датская Ост-Инд- ская компания, образованная в 1602 г., и Французская компания Восточных Индий, начавшая свою деятельность в 1664 году.

В 1628 г. монополия на торговлю с Индией в зоне Персидского залива оказалась в руках португальцев.

«Дела устраиваются терпением», – часто повторяют в беседах с чужеземцами поговорку предков торговцы Кувейта. И добавляют: «Вслед за ночью приходит рассвет, а за отчаянием – наде-

жда». Начатое дело, говорят они, нужно непременно доводить до конца, а о чем-либо утраченном долго не сожалеть, ведь «пущенная стрела, – как гласит народная мудрость, – назад не возвращается».

Торговцы Кувейта очень любят путешествовать. «Мир – это книга, – наставляют они своих потомков. – И кто не путешествовал, тот прочитал в ней только одну страницу».

В прошлом, согласно традиции, торговца, возвращавшегося домой из «чужих земель», встречали у его жилища семья и соседи. Проходило несколько дней, и соседи обязательно навещали его, – дабы поделился он с ними своими наблюдениями и впечатлениями об увиденных им землях и народах, их привязанностях, обычаях и нравах.

Важнейший атрибут торговца Древней Аравии – кольцо, служившее ему печатью. Вырезали такие кольца-печати из сердолика и слоновой кости. Гравировки, что на них наносили, оставляли четкий отпечаток на воске или глине, которыми опечатывали упаковки с товарами. Печать являлась знаком, подтверждавшим принадлежность товара тому или иному конкретному торговцу. Имелись и обыкновенные печати. Около 400 древних печатей археологи обнаружили на кувейтском острове Файлака. Высечены они из камня, с изображением того или иного животного: газели или льва, змеи или скорпиона.

Много преданий, к слову, связано в Аравии с кольцом-печат- кой Пророка Мухаммада, занимавшегося в молодости торговлей. Сделано оно было из серебра с вставкой из камня хабаш (абиссинского самоцвета). Надпись на кольце гласила: «Мухаммад Пророк Аллаха». Согласно сведениям, приводимым ат-Табари (839–932), кольцом этим после упокоения Пророка владели «праведные» халифы Абу Бакр, ‘Умар ибн Хаттаб и ‘Усман ибн ‘Аффан. Последний из них уронил кольцо в колодец Арис, что в Медине. Найти его не удалось. Вода же из этого колодца, «укравшего» кольцо Пророка, обрела, как утверждают мединцы, чудесное свойство излечивать людей от многих болезней (58).

Еще одно известное в истории Древнего Востока кольцо-пе- чатка принадлежало владыкам из династии Сасанидов. Посредине кольца красовался огромный красный рубин куполообразной

формы, и потому называлось оно Ал-Джабаль (Гора). Со временем кольцо это перешло в руки Аббасидов. Одним из знаменитых его владельцев историки называют легендарного халиф Харуна алРашида, повелевшего начертать на кольце свое имя.

Упомянув о рубине, скажем, что особое место в истории известных драгоценных камней принадлежит «рубину Тимура» (Тамерлана, 1336–1404). Этот рубин – третий по величине из всех найденных до сих пор на нашей планете. Хранится в королевской коллекции в Англии (59).

К другим самым известным драгоценным камням антиквары относят бриллиант Норе, привезенный из Индии знаменитым французским купцом Жаном Батистом Тавернье. Бриллиант этот приобрел у него французский король Людовик XIV. В настоящее время он хранится в Вашингтоне (60).

Существование Кувейта после того как в этот уголок Прибрежной Аравии пришло племя бану ‘утуб и заложило там новый удел зависело от морской торговли, судостроения, жемчужного промысла и обслуживания торговых караванов, отправлявшихся из Кувейта в Басру и Багдад, Дамаск и Алеппо, Неджд и Хиджаз. На протяжении столетий именно Залив являлся важнейшей жизненной артерией Кувейта.

Центрами деловой активности шейхств Прибрежной Аравии до открытия нефти выступали портовые города. Через них шел ввоз

ивывоз товаров.

Вних работали судоверфи и базировались флотилии судов, занимавшихся «морским извозом», как тогда говорили, и «жемчужной охотой» (61). Самые крупные из этих городов становились «центрами морской силы», которые вели между собой острую схватку за сохранение и расширение своего влияния в водах этого района мира.

Вморскую торговлю в зоне Персидского залива в начале XX столетия, докладывал управляющий генеральным консульством Российской империи в Бендер-Бушире Г. В. Овсеенко, было вовлечено несколько портов, а именно: Басра, Мухаммара, Кувейт, Манама, Бендер-Бушир, Бендер-Аббас, Линге и Маскат. Все они «находились между собой в торговых сношениях». Кувейт обслуживал