Том 4. Восток в Новое время. Кн.2

происхождению были создатели и активные участники первых национальных организаций Раден Сутомо, Суварди Сурьянинграт (Ки Хаджар Деванторо), Тиртоадисурьо, Умар Сайд Чокроаминото. Стали появляться интеллигенты из «разночинной» среды: сын деревенского старосты Вахидин Судирохусодо, сыновья яванского учителя Чипто и Гунаван Мангункусумо, дети богатых торговцев минангкабау Абдул Риваи, Абдул Муис и Хаджи Агус Салим.

В отличие от старшего поколения чиновников-интеллигентов, интегрировавшихся в колониальное общество, новое поколение остро реагировало на проявления колониального гнета и расовой дискриминации. Невозможность добиться соответствующего образованию служебного положения, тяжелые материальные условия способствовали радикализации интеллигенции3. Характерно, что многие интеллигенты предпочитали профессии врача и журналиста чиновничьей карьере, поскольку это делало их более независимыми.

Основная масса новой интеллигенции относилась к «мелкобуржуазным» («разночинным») слоям населения. Даже те, кто вышел из семей прияи (в большинстве своем обедневших), по своему социальному положению — врачи, клерки, учителя, журналисты— имели с аристократией мало общего. Эта особенность определила демократичность индонезийской интеллигенции и ее способность чутко реагировать на настроения народа. Новая интеллигенция формировалась главным образом на Яве, где находились основные центры образования и деловой жизни. Но хотя большинство ее (особенно в первое время) составляли яванцы, с самого начала идеология складывающегося национально-освободительного движения приобрела общеиндонезийскую окраску. Предшественницей организованного национального движения явилась Раден Адженг Картини (18791904). Принадлежавшая к яванской аристократии (ее дед,

Как ни парадоксально, этому способствовали и сами голландцы, на протяжении долгого времени запрещая «туземцам» пользоваться голландским языком и разговаривать с местным населением по-малайски.

Индонезийцу, получившему самые высокие оценки среди кандидатов трех средних школ, где большинство составляли дети европейцев, добивавшемуся стипендии для продолжения обучения в Нидерландах, было отказано в поездке в метрополию, и он был вынужден стать низкооплачиваемым клерком угледобывающей компании. Это разочарование стало для одного из главных деятелей раннего национально-освободительного движения, Агуса Салима, толчком к критическому отношению к идеям «этиков».

429

отец, дядя, брат и муж были регентами), Картини окончила голландскую начальную школу и занялась самообразованием, которое позволило ей познакомиться с современной художественной, политической и научной литературой. В своих письмах (она поддерживала обширную корреспонденцию), статьях и очерках Картини выступала с просветительско-демократических и патриотических позиций. Она осуждала феодальные порядки и нравы, резко выступала против телесных наказаний. Демократические взгляды Картини проявлялись и в осуждении привилегий знати и чванливости аристократии, и в стремлении общаться с простыми людьми, и в призывах трудиться на благо народа. Ключом к решению этих проблем просветительница считала образование, призывая своих соотечественников участвовать в просвещении народа, «в поднятии его морали на более высокую ступень», чтобы «прийти к лучшим, более счастливым общественным порядкам». Картини была горячей поборницей женской эмансипации, рассматривая женское образование не как самоцель, а как средство для просвещения всего народа.

Достаточно сложным было отношение Картини к колониальному режиму. Общаясь и поддерживая дружеские отношения с «этиками» (Ж.Х.Абенданоном и его семьей, лидером голландских правых социал-демократов Г. ван Колем и его супругой), Картини, подходя к оценке властей с моральноэтической точки зрения («хорошие» и «плохие» голландцы), порой идеализировала голландскую колониальную политику, верила в возможность «ассоциации» на базе синтеза культур и европейского образования для индонезийцев. Однако со временем в ее взглядах стало преобладать критическое начало. Она писала о презрении голландцев к местному населению, о грубом обращении чиновников, осуждала некоторые мероприятия администрации (сохранение опиумной монополии), критиковала налоговую и образовательную политику.

Ратуя за европейское образование, Картини оставалась горячей патриоткой, призывавшей не пренебрегать своим, национальным наследием. Этот патриотизм проявлялся и в ее интересе к яванской культуре, языку, народному искусству. Вместе с тем она уделяла внимание другим народам. Патриотизм Картини, любовь к своему народу, критика колониального режима, борьба за просвещение, демократизм — все это оказало большое влияние на формирование общеиндонезийского национального самосознания .

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ОРГАНИЗОВАННОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ

Национально-освободительное движение современного типа в Индонезии появилось в эпоху «пробуждения Азии». В первую очередь резонанс в Индонезии получили такие события, как русскояпонская война 1904-1905 гг. (воспринятая в колониальных странах как победа азиатской державы над европейской), младо-турецкая революция 1908г., Синьхайская революция в Китае (1911-1913) и

подъем освободительной борьбы в Индии.

4 В независимой Индонезии день рождения Картини — 21 апреля — стал одним из национальных праздников.

430

Идея создания национальной организации зародилась у выпускников медицинского училища СТОВИА в Велтефредене, пригороде Батавии, большинство которых были детьми мелких прияи и деревенской верхушки. Инициатива принадлежала просветителю, известному на Яве врачу Вахидину Судирохусодо (ок. 1860— 1916). 20 мая 1908 г. группа батавских студентов-медиков, возглавляемая Раденом Сутомо (1888-1938) и Гунаваном Мангункусумо, а также представители ряда других учебных заведений Явы провозгласили создание организации, получившей название «Буди Утомо» («Прекрасное, или высокое, стремление»). Отделения «Буди Утомо» стали возникать и в других городах Явы. К «Буди Утомо» примкнули многие аристократы старшего поколения. 3-5 октября 1908 г. в Джокьякарте состоялся первый конгресс этой организации, на котором выявились противоречия между демократическим крылом организации — представителями части учащейся молодежи, возглавляемыми Чипто Мангункусомо (1886-1934) и его братом Гунаваном, и умеренным, консервативным крылом, объединявшим чиновников-аристократов. «Разночинцы» стояли за превращение «Буди Утомо» в массовую политическую организацию, которая будет защищать интересы простого народа. Победили на конгрессе умеренные чиновники-аристократы, занявшие все ключевые посты в руководстве организации и принявшие программу лидера умеренной части студенчества Сутомо. Программа предусматривала содействие «гармоничному развитию страны и народа Явы и Мадуры» посредством дозволенных законом средств. Особое внимание она уделяла развитию «туземных» торговли, промышленности, ремесел и сельского хозяйства, а также возрождению яванской культуры и распространению знаний из области коммерции. Один из ее основателей, Сутомо, призывал прививать аристократической молодежи вкус к торговле и предпринимательству.

Несмотря на победу умеренно консервативных элементов (первым председателем организации стал регент Арьо Тиртокусумо), на робость в постановке вопросов, касающихся отношений с властями, культурно-просветительский характер программы, эта состоящая в основном из аристократов и аристократической интеллигенции организация объективно выражала требования буржуазного развития Индонезии.

Хотя «Буди Утомо» возникла как организация «коренного населения Явы и Мадуры», с самого начала было заметно стремление придать ей общеиндонезийский характер. Организации был чужд локальный национализм, официальным языком ее конгрессов, документов и прессы был объявлен малайский.

В последующие годы «Буди Утомо» занималась исключительно культурно-просветительской деятельностью — организацией учебных курсов, учреждением стипендий, пропагандой технических, медицинских и сельскохозяйственных знаний, изучением истории, археологическими раскопками, поощрением народного искусства. Хотя представители левого крыла пытались превратить «Буди Утомо» в политическую партию, ведущую борьбу за общеиндонезийские интересы (они активно выступали на втором конгрессе в 1909г., а в 1911 г. добились смены председателя организации — им стал не находящийся на колониальной службе принц Арьо Нотодироджо), но в массовую организацию «Буди Утомо» так и не превратилась, отличаясь умеренностью и лояльностью по отношению к властям. Вплоть до Первой мировой войны характер деятельности «Буди Утомо» опреде-

431

лялся умеренным аристократически-чиновным большинством. Но именно создание «Буди Утомо» означало начало национально-освободительного движения современного типа: она была первой индонезийской организацией с постоянным членством и членскими взносами, программой и уставом, выборным руководством, регулярными конгрессами .

«Буди Утомо» получила поддержку «этиков» и умеренных кругов яванской аристократии, но консервативные прияи, основавшие еще в 1905 г. организацию «Пурнама» («Начало»), были недовольны слишком либеральной, по их мнению, организацией и создали в 1914 г. в Семаранге весьма реакционный и верноподданнический Союз регентов. Но даже в собственной среде обе эти организации серьезным влиянием не пользовались.

Под влиянием «Буди Утомо» возник еще ряд сходных организаций: «Индийское объединение» во главе с юристом Нотосурото, созданное в 1908 г. индонезийцами, обучавшимися в Голландии, «Путри Мердека» («Свободная женщина», 1912 г.), этнические союзы. Все эти объединения, как и «Буди Утомо», стоявшие на лояльных позициях, серьезного воздействия на национально-освободительное движение (кроме сунданского этнического союза «Пасундан») не оказали.

Если «Буди Утомо» была первой организацией современного национального движения вообще и его умеренного крыла в частности, то появление «Индийской партии» означало выдвижение на авансцену политической жизни радикального национализма.

«Индийская партия» была основана в сентябре 1912 г. Ведущую роль в ней играли индоевропейцы (в Индонезии их называли индо). Формально считаясь европейцами (в начале XX в. их насчитывалось

более 60 тыс. человек), индо подвергались постоянной дискриминации, особенно низший слой этой группы, по своему социальному положению, быту, нравам и обычаям близкий к индонезийским разночинцам. Они основали культурно-просветительские организации «Индийский союз» (1898 г.) и «Инсулинде»6 (1907 г.).

Выразителем оппозиционных настроений индо выступил литератор и журналист Э.Ф.Э.Дауэс Деккер (1879-1950), внучатый племянник Мультатули. Он критиковал в печати колониальные власти, их произвол и жестокость. Его ближайшими соратниками стали Суварди Сурьянинграт (1889-1959), потомок боковой ветви княжеского яванского дома Пакуалам, выпускник СТОВИА, потом — аптекарь, затем — журналист, и Чипто Мангункусумо, врач-разночинец, лидер левого крыла «Буди Утомо».

В декабре 1912 г. в Бандунге состоялся учредительный конгресс «Индийской партии», который принял программу и устав и избрал руководство (председатель Дауэс Деккер, вице-председатель Чипто Мангункусумо). Главная цель партии формулировалась следующим образом: «Вызвать у всех индийцев (т.е. индонезийцев. — Авт.) любовь к земле, которая их кормит, чтобы побудить их сотрудничать друг с другом на основе политического равноправия, добиться процветания их индийской родины и подготовить ее к независимому существованию».

5Не случайно она вошла в историю как первая национальная организация Индонезии, а день ее создания — 20 мая — отмечается как День национального пробуждения.

6Инсулинде (Островная Индия) — одно из неофициальных (как и Индонезия) названий Нидерландской Индии в тот период.

432

Вкачестве главного средства для достижения этой цели называлось «воспитание индийского национализма путем пропаганды идеи национального единства».

«Индийская партия» была первой в истории Индонезии организацией, открыто выдвинувшей политические требования как антиколониального, так и общедемократического характера (равноправие всех «индийцев», ликвидация расовой дискриминации, свобода печати и собраний, избирательное право и народное представительство).

Лидеры «Индийской партии» первыми сформулировали концепцию общеиндонезийского национализма. Их идеология была лишена расового характера: по их мнению, «индийская нация»7 включала всех жителей Архипелага, которые рассматривали «Индию» в качестве своего отечества. Ведущую роль в партии играла мелкобуржуазная индоевропейская интеллигенция (из 7 тыс. ее членов около 5,5 тыс. были индо). Китайцев в ней было немного, а арабов и голландцев, видимо, не было совсем. Не входили в партию и простые индонезийцы, которые не понимали разницы между проколонизатор-скими верхами и демократическими низами индо.

Идеология «Индийской партии» была эклектичной, синтезом современных западных и традиционных восточных идей. В программных документах партии и произведениях ее лидеров западные буржуазнодемократические требования и даже отдельные антикапиталистические формулировки сочетались с восхвалением восточных религий и философии при сравнении их с «западным материализмом». Колониальные власти категорически отказались признать право «Индийской партии» на существование и вынудили ее самораспуститься в марте 1913 г. Ее лидеры были вскоре высланы из Индонезии в Голландию. «Индийская партия» просуществовала всего несколько месяцев, но выдвинутые ею лозунги независимости и создания единой общеиндонезийской нации оказали большое влияние на все дальнейшее развитие национально-освободительного движения в Индонезии. «САРЕКАТ ИСЛАМ» (СИ) И МУСУЛЬМАНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ Ни «Буди Утомо», ни «Индийская партия» не стали массовыми организациями. Ею стал «Сарекат

Ислам» («Союз ислама»), апеллировавший к наиболее доступным и способным объединить широкие слои населения тогдашней Индонезии лозунгам — религиозно-исламским.

Предшественником «Сарекат Ислама» был «Сарекат Даганг Ислам» («Союз мусульманских торговцев»), созданный в 1911г. в Суракарте (Соло) крупным торговцем батиком Хаджи Саманхуди и журналистом Тиртоадисурьо. Организация появилась прежде всего как реакция индонезийской (и арабской) буржуазии на усиление позиций китайского капитала и активность китайской интеллигенции.

Впонимании идеологов партии «индийская нация» включала все население Индонезии, кроме европейцев и части арабов и

китайцев — иностранных подданных.

433

В начале XX в. в Индонезии возникло организованное движение китайского населения (ок. 600 тыс. человек в 1905г.), основной целью которого было добиться равных прав с европейцами. С 1900 г. на Яве стали возникать китайские просветительские общества, а с 1906 г. — китайские торговые палаты. Наряду с этим движением, возглавляемым местной китайской буржуазией, среди индонезийских китайцев под влиянием деятельности Сунь Ятсена возникло движение революционнодемократического характера. В 1907 г. в Батавии было создано отделение Тунмынхуэя и стали появляться клубы-читальни, связанные с этой организацией. Под влиянием Синьхайской революции в Индонезии в 1912-1914гг. произошел ряд выступлений китайского населения против колониальных

властей и верхушки китайской общины.

10 сентября 1912 г. «Сарекат Даганг Ислам» был преобразован в «Сарекат Ислам» (СИ), главную роль в этом сыграл выходец из семьи обедневшего прияи журналист Умар Сайд Чокроаминото (1882-1934), вскоре ставший вождем этой организации и одним из виднейших деятелей национального движения Индонезии. Первая программа СИ, выработанная в 1912г., еще не содержала политических требований, а лидеры Союза подчеркивали свою лояльность властям. Она предусматривала содействие материальному и духовному развитию индонезийцев и подъему их благосостояния, а также сплочению и взаимопомощи мусульман. Однако объективно деятельность СИ очень скоро приобрела политический и антиколониальный характер.

Численность СИ быстро возрастала: 66 тыс. человек— в августе 1912г. («Сарекат Даганг Ислам»), 93 тыс.— в декабре 1912г., 150 тыс.— в апреле 1913 г. и свыше 360 тыс. — в апреле 1914г. Этот процесс отражал превращение СИ в антиколониальный блок, объединивший различные классы и слои общества. Руководство осуществлялось представителями радикальной интеллигенции — яванской (Чокроаминото, братья Сурьопраното и Суварди Сурьянинграты, Раден Гунаван) и минангкабауской (Абдул Муис, 1886-1954, Хаджи Агус Салим, 1884-1954). По мере превращения СИ в массовую антиколониальную организацию идея борьбы с китайским капиталом отступила на второй план. Идейной платформой СИ стал мусульманский национализм. Лозунг единства мусульман в тогдашних условиях Индонезии означал призыв к объединению основной массы населения против поработителейхристиан и объективно носил не столько религиозный, сколько политический характер. Вообще период 1870-1900гг. отмечен религиозным возрождением на Архипелаге, особенно на Яве. Это было связано, с одной стороны, с расширением контактов с Аравией и Османской империей (через паломников и приток арабских торговцев и богословов на Яву), а с другой — с политикой колониальных властей, неадекватно реагировавших на активность религиозных школ (песантренов) и религиозных проповедников. Среди широких масс населения лозунги исламского фундаментализма, проникавшие вместе с паломниками из Аравии, причудливо сливались с традиционными яванскими мифами о восстановлении национальной государственности и приходе Рату Адиля. Именно это сделало СИ массовой организацией.

На мусульманский национализм в Индонезии повлияли и модернистские направления в египетском и индийском исламе. Мусульманское реформаторство стало особенно популярным в среде яванской и минангкабауской торговой буржуазии.

434

Вноябре 1912 г. в Джокьякарте была создана религиозно-реформаторская организация «Мухаммадья» (основатель— видный богослов и богатый торговец Ахмад Дахлан). Деятельность ее постепенно распространилась на всю Яву и некоторые другие острова Архипелага. В Западной Суматре, среди минангкабау, аналогичную реформаторскую деятельность осуществляла основанная в 1914 г. «Суматра Тувалиб» во главе с богословом-модернистом Хаджи Абдул Каримом Амруллой. «Мухаммадья» сочетала религиозную деятельность и модернизацию мусульманского образования с благотворительностью (создание больниц, приютов и т.п.). Политикой ни она, ни реформаторы на Западной Суматре не занимались.

Хотя религиозно-реформаторские организации поддерживали тесные связи с «Сарекат Исламом», тон в последнем задавали радикально настроенные интеллигенты, стремившиеся придать исламским идеям националистическую и антиколониальную направленность.

Два первых конгресса СИ (1913 г.) определили его организационные основы, подчеркнув, что он действует на всей территории Индонезии и что его членами не могут быть неиндонезийцы, равно как и государственные служащие. СИ стал предпринимать шаги для защиты интересов трудящегося населения — бороться за снижение арендной платы и отмену принудительных работ, интересоваться положением кули на плантациях и т.п. Члены СИ возглавили первую из известных стачек промышленного пролетариата в Сурабае в 1913г.

Всвязи с возникновением СИ голландцы оказались перед необходимостью выработать новый курс в религиозной политике. Обнаружилась несостоятельность надежд на мирную «ассоциацию» местного общества с европейским. И хотя сторонники «этического курса» не пошли на запрещение «Сарекат Ислама», как того требовала часть чиновничества Нидерландской Индии, генерал-губернатор А.В.Ф.Иденбюрх в июне 1913 г. отказался утвердить статус СИ как общеиндонезийской организации, но разрешил его существование на местном уровне. Одновременно колониальные власти пытались воздействовать на зародившееся национальное движение посредством мелких уступок: были упразднены унизительные для индонезийцев (особенно образованных) формы обращения к европейским чиновникам и прияи, правительственный циркуляр (август 1913г.) предлагал проявлять больший такт по отношению к «туземной» интеллигенции и т.п.

КУЛЬТУРА ИНДОНЕЗИИ В XIX — НАЧАЛЕ XX в.

Лишь в первой половине XIX в. под влиянием перемен в жизни общества и знакомства с европейскими

идеями и культурой в Индонезии стали ощущаться новые веяния, появились ростки просветительских идей. Характерно, что этот процесс меньше затронул яванскую культуру, и предтечами просветительства стали в основном представители неяванских народностей.

Центрами традиционной яванской культуры оставались «самоуправляющиеся государства» Центральной Явы— Суракарта, Джокьякарта, Мангкунегаран и Пакуаламан. Вторая половина XVIII — начало XIX в. были «золотым веком»

435

княжеств, особенно Джокьякарты, где в правление энергичного султана Мангку-буми, или Хаменгкубувоно I (1749-1792), был кодифицирован адат, упорядочена система управления, процветали литература и искусство. Яванская культура и в XIX в. продолжала испытывать влияние новой волны традиционной литературы («яванского ренессанса»), начавшейся в последней четверти XVIII в. Крупнейшей фигурой позднего периода «яванского ренессанса» был Ронгговарсито (18021873/

Продолжали сохраняться традиции ваянга (театра теней), особенно при дворе правителя княжества Мангкунегаран. Видный яванский писатель князь Мангкуне-rapaFV (1853-1881), создавший ряд моралистических и философских поэм, ввел новый вид ваянга — ваянгмадъя.

Сохранилась традиция составления яванских исторических хроник (бабадов), а также сценариев на исторические темы, исполняемых в ваянге. Так, вождь национального восстания Дипонегоро, находясь в заключении, написал поэму-хронику «Серат бабад Дипонагаран», в которой речь шла об истории Джокьякарты и жизни самого автора, а Ронгговарсито на основе сценариев для ваянга («Серат канда») и других литературных и исторических сочинений создал грандиозную мифологическую историю Явы

— «Пустака раджа» («Книга царей»).

Развивались традиционные литературные и исторические жанры у других народов Архипелага (малайцев, мадурцев, балийцев, сунданцев, ачехцев, минангкабау, бугов и др.), при повышении интереса к современным событиям и подлинным фактам.

История просветительства и отхода от традиционных жанров начинается в первой половине XIX в. У ее истоков стоит Абдуллах Мунши, писавший по-малайски и оказавший значительное влияние на становление современного индонезийского языка9.

Сходными были судьба и взгляды батака Вилема Искандера Муды (1838-1877), преподавателя голландской школы в Танобато, побывавшего в Европе. Писатель оставил аллегорические стихотворения, сборник нравоучительных рассказов «Берита намарагам» и книгу очерков о своем пребывании в Европе, в которой призывал к распространению просвещения и овладению научными и техническими достижениями европейцев.

Сунданский просветитель Раден Хаджи Мохаммад Муса (1822-1884) много сделал для модернизации родного языка и литературы. Он стремился реформировать сунданскую письменность (ввел пунктуацию, пытался использовать латинский алфавит). Будучи религиозным реформатором, Мохаммад Муса резко критиковал суеверия и призывал читателей верить в свои собственные силы и разум. Он создал четыре поэмы, шесть прозаических произведений, включая автобиографию «Алимухтар», обрабатывал сунданские фольклорные сюжеты, переводил с яванского и арабского языков.

Предтечи просветительства, реформируя язык, стремились способствовать распространению образования; их деятельность подготовила почву для последующего развития индонезийской культуры.

' См.: История Востока. Т. III, гл. 31, с. 547.

9 См. о нем: глава «Малайя, Сингапур и Северный Калимантан с начала XX в. до Первой мировой войны».

436

Первым художником, который стал писать в европейской манере, был Раден Салех (1807-1880), происходивший из джокьякартской аристократической семьи. Почти четверть века он прожил в Европе, где учился живописи. Наибольшее влияние на манеру его письма оказали Э.Делакруа и О.Верне. Раден Салех писал пейзажи, сцены с животными («Между жизнью и смертью», «Схватка буйвола с тиграми»), портреты («Портрет султана Хаменгкубувоно VII», «Автопортрет»), картины на исторические сюжеты («Взятие в плен Дипонегоро»), романтические полотна («Потоп», «Лесной пожар»). Но своей школы этот незаурядный художник не создал и остался одиноким явлением в индонезийском изобразительном искусстве того времени.

Процесс становления новой культуры был связан с глубокими качественными изменениями в индонезийском обществе, пробуждением самосознания, возникновением и развитием национального движения. Формирование новых явлений культуры, прежде всего в области художественных форм и изобразительно-стилистических методов, происходило под заметным европейским влиянием. Вместе с тем литература и искусство не стали подражанием европейским образцам: возникавшая новая художественная культура стремилась опереться на классическое культурное наследие и выработать

свой собственный почерк.

Многие деятели культуры выступали как просветители, ратуя за широкое приобщение индонезийцев к ценностям европейской науки и культуры. Новая культура сыграла значительную роль в формировании общеиндонезийского самосознания. В ней с нарастающей силой стали звучать тема национального возрождения и проявляться оппозиционное отношение к колониальному господству. Хотя все эти процессы в культуре Индонезии колониальной эпохи с полной силой проявились уже после Первой мировой войны, особенно в 20-х — начале 40-х годов, первые шаги в этом направлении были сделаны уже в конце XIX — начале XX в., чему, несомненно, способствовали «этический курс», увеличение возможностей получения современного образования, а также расширение контактов с Европой, знакомство с европейской мыслью и культурой. Заметную роль играли журналистика и публицистика. В 1902 г. в Нидерландах стал выходить еженедельник «Бинтанг Хиндиа» («Звезда Индии») на голландском и малайском языках. Одним из его издателей был Абдул Риваи (1871-1933), первый индонезиец, получивший диплом врача в Европе, один из самых образованных людей колониальной Индонезии. Начав с поддержки «этического курса», журнал постепенно перешел на критические позиции в отношении колониального режима, что привело к его закрытию в 1907г. Многие индонезийские интеллигенты в этот период сотрудничали во влиятельной либеральной семарангской газете «Локомотиф», издававшейся на голландском языке, публикуя там статьи критического содержания.

Импульсом для дальнейшего расцвета публицистики националистического направления стало празднование в 1913 г. столетия освобождения Нидерландов от наполеоновского господства; голландское правительство решило отметить эту дату и в Индонезии. Лидеры распущенной к тому времени Индийской партии создали Туземный комитет по празднованию столетия независимости Нидерландов (кратко— Комитет Бумипутра, т.е. Комитет коренных жителей), который развернул кампанию против официальных торжеств. Члены Комитета— Чипто

437

Мангункусумо, Суварди Сурьянинграт, Абдул Муис и другие — выступали в печати и на собраниях с требованиями изменения колониального статуса страны. Большой резонанс получила брошюра Суварди «Если бы я был голландцем» (на голландском и малайском языках), которая заканчивалась словами: «Нет, будь я голландцем, я бы никогда не отмечал такой юбилей в порабощенной стране. Сперва надо дать порабощенному народу свободу, а потом уже праздновать свою независимость!»

Впервые десятилетия XX в. развиваются публицистика и литература на голландском языке (Картини, Дауэс Деккер Э.Ф.Э., писавший исторические романы под псевдонимом Сетиабуди, поэты Нотосурото и Сухарко), а также происходит обновление региональных литератур (яванцы Падмасусастра и Ясавидагдо, сун-данцы Мохаммад Амбри и Мамед Састрохадиправира).

С конца XIX в. в городах Индонезии стала развиваться печать и литература на простонародном «низком» («базарном») малайском языке — средстве коммуникации различных групп и этносов индонезийского общества. Помимо переводов и переложений произведений европейской, китайской и яванской классической литератур появились оригинальные произведения, в которых начали обнаруживаться некоторые ноты социального протеста. Городская литература на «низком» малайском языке стала одной из предвестниц современной индонезийской литературы.

Во второй половине XIX в. появляются постройки неоклассического стиля (Медан, Макасар) и происходит эклектическое смешение архитектурных стилей — классики, модерна, китайского, арабского и местного зодчества. К числу таких построек относятся здания бывшего Яванского банка в нынешней Джакарте (Батавии), бывшего Колониального банка в Сурабае, административных служб в Батавии.

С начала XX в. в городской архитектуре стал широко распространяться функционализм, который в Индонезии приобрел облик «тропического», или «колониального», модерна: дома с галереями, лоджиями, навесами, решетками на окнах. Особенно большое строительстьо в этом стиле развернулось в Бандунге (отели) и Сурабае (железнодорожный вокзал). Голландские архитекторы стали шире использовать мотивы народного творчества. Так, Технологический институт в Бандунге был построен в стиле домов минангкабау.

Вконце XIX — начале XX в. в Индонезии формировалась школа реалистической живописи, в первую очередь пейзажной. Жанр реалистического пейзажа, стиль которого в общем следовал манере европейских художников, связан с творчеством Абдуллаха Сурьо Суброто (Абдуллах Старший, 18781941), Ма-са Вакиди Пирнгади.

С начала XX в. произошли изменения в театральной и музыкальной жизни Индонезии. Наряду с классическим театром — ваянг купит и ваянг оранг — стали возникать новые жанры драматического искусства. В городах распространился театр «Комеди Стамбул», в спектаклях которого рассказывалось о «тайнах турецкого двора» — отсюда и название.

Глава 14

ВЬЕТНАМ В СОСТАВЕ ИНДОКИТАЙСКОГО СОЮЗА

(1885-1913)

Подписание вьетнамо-французского договора от 6 июня 1884 г., закрепленного военной победой Франции над династией Цин и китайско-французским Тянь-цзиньским соглашением от 9 июня 1885 г., по которому Срединная империя отказывалась от сюзеренитета над государством Дайнам, превращало Вьетнам в три отдельные территории, имевшие различный правовой статус. Кохинхина продолжала оставаться французской колонией и находилась в ведении Министерства торговли и колоний. Аннам и Тонкий получали статус протекторатов, и взаимоотношения с ними должны были осуществляться по линии французского Министерства иностранных дел.

Колония Кохинхина управлялась французской администрацией во главе с губернатором. В Аннаме формально главой государства оставался император, правивший с помощью своего чиновничьего аппарата, из сферы компетенции которого изымались лишь управление таможнями и организация общественных работ. В провинциях от Биенхоа до Ниньбини вьетнамские чиновники провинциальных налоговых ведомств должны были взимать налоги в пользу правительства Аннама, и французские власти не должны были в это вмешиваться. В Хюэ располагалась штаб-квартира верховного резидента Аннама и Тонкина, который контролировал деятельность столичной и провинциальной вьетнамской администрации, прямо не вмешиваясь в ее функции. В Тонкине вьетнамскую администрацию должен был представлять управляющий всей территорией (кинь лыок), обладавший собственным штатом чиновников. Однако здесь устанавливался протекторат с более сильной формой французского контроля и большей степенью французского вмешательства во внутренние дела, чем в Аннаме. В Тонкине французские резиденты назначались во все основные городские центры. В функции резидентов входил полный контроль над деятельностью вьетнамских чиновников. Резидент имел право смещать этих чиновников в случае неправильного, с его точки зрения, исполнения ими своих функций. Сбор и использование основных налогов должны были находиться в совместном ведении местной вьетнамской и французской администраций: французские резиденты должны были собирать налоги совместно с вьетнамскими провинциальными налоговыми ведомствами, затем те же французские резиденты обязаны были рассчитать все необходимые расходы вместе с вьетнамскими чиновниками, и только оставшиеся после всех этих трат деньги должны были переводиться в столицу Хюэ.

Очень скоро французские власти и на территории Аннама стали забирать в свою пользу все мелкие и портовые налоги, устанавливаемые на морских таможнях и не подпадающие под действие договора 1884 г. А в Тонкине подушные и

439

поземельные налоги в провинциях французские власти стали взимать серебряными пиастрами в свою казну, не ставя вьетнамских провинциальных чиновников в известность о том, на что они их расходуют. Затем французы перевели все промысловые и ремесленные налоги в денежные и стали «недопоставлять» их в Хюэ. Вьетнамцы возмущались, но сделать ничего не могли.

Формальное признание правительствами Хюэ и Пекина протектората Франции над Чунгки и Банки не привело к автоматическому установлению французского режима в Аннаме и Тонкине. Регент Тон Тхат Тхуиет, под влиянием которого находился 14-летний император Суат Дэ, «царствовавший» под девизом Хамнги, не собирался без боя сдавать свои позиции. Вокруг регента сплотились патриоты, в число которых входили представители высших слоев столичной администрации. Это насторожило французов. 3 июня 1885 г. около Хюэ появилась эскадра командующего де Курси. Опасаясь смещения регента и отстранения от власти действующего правительства, патриоты решили опередить адмирала. В ночь на 5 июля по приказанию Тон Тхат Тхуиета вьетнамские войска напали на резиденцию французского представителя, а также на один из фортов, в котором размещался французский гарнизон. Однако захватить их вьетнамцы не сумели. Французы отбили нападение и ответной контратакой подавили восстание. Верные императору и регенту руководители восстания, в число которых входил практически весь двор, бежали из Хюэ на северо-запад. Они обосновались в Камло, в построенной Тон Тхат Тхуиетом горной крепости в провинции Куангчи, куда была также вывезена императорская казна. Оставшийся в Хюэ Нгуен Ван Тыонг, занимавший примирительную позицию по отношению к французам, дабы «успокоить народ», стал добиваться возвращения из Куангчи трех старших женщинчленов императорской семьи, а затем вступил с интервентами в переговоры, обещая французам в двухмесячный срок привезти в Хюэ и самого императора. «Императриц» ему вернуть удалось. Но в это же время Тон Тхат Тхуиет от имени императора обратился ко всему населению Вьетнама с призывом браться за оружие. Патриотический клич положил начало движению кан выонг («в поддержку правителя»). Полагаясь на верность своих сподвижников, император назначил региональных командующих этим движением на всей территории Дайнама. Знаменитый Хоанг Та Вием получил руководство в пределах всего Бакки, его заместитель Нгуен Динь Нюан должен был командовать

верными императору силами в Шонтае и Хынгхоа, Нгуен Куанг Бить— в северо-восточных районах Бакки, Нгуен Тхиен Тхуат— в центральной зоне Крайнего Севера, Та Хиен — в южных провинциях Тонкина.

В Чунгки всей вооруженной борьбой должен был руководить сам регент Тон Тхат Тхуиет, а после его отъезда в Китай — Чан Суан Шоан. В движение включились самые широкие слои вьетнамского населения, от крестьянства до чиновников. Восставшие нападали на французские форты, крепости, посты и патрули, сжигали христианские деревни и с особой жестокостью расправлялись с католическим населением.

Напрасно «императрицы» призывали императора в Хюэ. Вместо столицы Суат Дэ, спасаясь от преследователей, бежал на северо-запад Чунгки, в горные районы, пограничные с Лаосом. В пров. Хатинь вьетнамские чиновники двинули навстречу императору войска, но из-за недоверия к ним и в связи со слухами о

440

подходе французской армии Суат Дэ и Тон Тхат Тхуиет побоялись выходить из своих горных убежищ. Разуверившись в способности Нгуен Ван Тыонга договориться с императором и его «регентом», французские власти в Хюэ отправили бесполезного «миротворца» вместе с двумя высшими столичными чиновниками сначала в Сайгон, а затем во Францию. Когда в дороге один из этих чиновников умер, его труп просто выкинули за борт. По приказу «императриц» центральные провинции, от Кохинхины до Тханьхоа включительно, были переданы под контроль французских войск. Если учитывать, что в Бакки в это время тоже находились французские части, только что закончившие войну с Китаем, то вся страна оказалась под контролем колониальной армии.

В сентябре 1885 г. французы объявили Суат Дэ низложенным и возвели на императорский трон Дайнама его брата — императора Кань Тона, три года правившего под девизом Донгкань. Первыми актами нового императора были официальная благодарность французским властям и награждение кохинхинского губернатора и французского верховного резидента в Аннаме вьетнамскими титулами. Все три года Кань Тон и назначенное им правительство оставались послушными марионетками французских властей. За это французы предоставляли правительству Аннама крупнь.е субсидии в деньгах и серебряных слитках.

Низложенный император и его «регент» продолжали сопротивление, Во второй половине 1885 г. по их приказу в горной и лесной местности западной части провинций Куангбинь и Хатинь были возведены многочисленные земляные укрепления. Этому примеру последовало местное чиновничество во многих провинциях Аннама. В Куангнаме патриоты во главе с чиновником Чан Ван Зы захватили провинциальный центр и удерживали его до подхода французских войск. В Фуиене, также захватив провинциальный центр, повстанцы арестовали либо прогнали лояльную французам администрацию. Но наиболее сильные позиции у патриотов были в Хатини. Там сын начальника провинциального налогового управления со своими сторонниками, захватив провинциальный центр, перебил высшее чиновничество, но вскоре умер от болезни. В горные районы Хатини приехал император Суат Дэ, после чего там началось строительство временной императорской резиденции.

Наиболее активным движение кан выонг было в период 1885-1887 гг. Поначалу центр управления движением располагался в горной местности на границе провинций Хатинь и Куангбинь. Оттуда политическое руководство пытались осуществлять Тон Тхат Тхуиет и Суат Дэ, а военное командование взял на себя бывший начальник ханойского гарнизона Ле Чык. В конце 1885 г. французская армия нанесла удар по горным районам пров. Хатинь, что заставило Тон Тхат Тхуиета перевезти бывшего императора Суат Дэ в горные районы пров. Куангбинь. Нападение французской армии на горные районы Хатини имело тяжелые последствия. Часть разочаровавшихся в законном императоре патриотов вернулись домой, а часть — сдались интервентам. Кроме того, повстанцы сдали провинциальный центр Хатини. В конце 1887 г. французы поймали и убили действовавшего в пользу Суат Дэ в Нгеане повстанческого лидера Динь Конг Чанга. После этого руководство партизанским движением в Хатини, а затем и в Нгеане перешло к бывшему чиновнику Цензората Фан Динь Фунгу, разжалованному в

441

1883 г. из-за несогласия с правительством по поводу сопротивления интервентам и решительно не желавшему сотрудничать с французами и «предателями» в Хюэ. Основной зоной действий Фан Динь Фунга в Хатини был горный район Хыонг-шон. В наиболее тяжелый для повстанческого движения период, после 1887г. Фан Динь Фунг не сложил оружия, а оставив вместо себя в Хыонгшоне талантливого военачальника Као Танга, поехал на север, в Шонтай, где в 1887—1889 гг. пытался установить контакты с отрядами сопротивления в Бакки.

Оставив императора Суат Дэ в Куангбине, Тон Тхат Тхуиет вместе с повстанческим лидером Чан Суан Шоаном двинулись на север в Тханьхоа. Там весной 1886г. Тон Тхат Тхуиет собрал командиров партизанских отрядов, чтобы объединить их в борьбе с французами. В результате в Тханьхоа, на

территории трех близко расположенных деревень, была построена крепость, получившая название «Бадинь» («Три общинных дома»). Против нее французы вынуждены были бросить тогда большую часть своих войск.

В1886 г. в Тханьхоа была создана и другая укрепленная база повстанцев в горном районе Макао, где движение кан выонг поддержали все еще действовавшие там китайские «черные флаги» во главе с Хэ Вэньмао.

Очень мощный антиправительственный импульс в Тханьхоа несло в себе движение горных малочисленных народов. Вооруженные огнестрельным оружием отряды мыонгов и тхаев во главе с племенными вождями и горскими князьями наносили существенный ущерб интервентам. Это заставило французов осенью 1886 г. организовать карательную экспедицию из 500 солдат, снабженных полевой артиллерией, и в декабре 1886 г. начать осаду крепости Бадинь. В январе 1887 г. повстанцы сдали Бадинь, а в следующем месяце — Макао.

Организовав в 1886 г. антиправительственное движение в Тханьхоа, Тон Тхат Тхуиет в том же году выехал в Китай, рассчитывая заручиться поддержкой со стороны цинских властей. Ему удалось закупить в империи Цин оружие, переправить его во Вьетнам, договориться с местными властями о возможности, в случае разгрома, перехода вьетнамских отрядов из Бакки на территорию пограничных китайских провинций и даже об отправке в Тонкий китайских военных частей. Однако существенного влияния на партизанское движение в Бакки китайская военная помощь не оказала. Там французы в 1885 г. занимали лишь главнейшие административные центры, а сельская местность находилась в руках патриотов. В 1886-1887 гг. интервенты захватили главные города отдаленных провинций севера и северо-запада Бакки: Лангшона, Каобанга и Лаокая, а также разместили войска по рекам Красная, Ло, Да и вблизи китайской границы. Однако междуречья всецело находились под властью повстанческих отрядов.

ВТонкине основными центрами движения кан выонг в 1885-1887 гг. были район Байшая, расположенный к югу от Ханоя, и зона южного Бакки — провинции Намдинь и Тхайбинь. В конце 1885 г. французы двинули против восставших три военные колонны, которые разрушали укрепления и проводили карательные акции в деревнях, дававших приют повстанцам. Осенью 1886 г., несмотря на измену «главнокомандующего» всеми повстанческими силами в Бакки Хоанг Та Виема, который перешел на сторону французов и правительства в Хюэ, и неспособность заменившего его Нгуен Куанг Битя объединить силы повстанцев в рамках всего Бакки, патриоты вновь возобновили военные операции в южном Тон-

442

кине. В конце 1886 — начале 1887 г. французские власти ответили контрнаступлением. В результате основные отряды патриотов в 1887г. были разгромлены или ушли в другие провинции.

На юге Тонкина, в провинциях Намдинь и Тхайбинь, антифранцузская борьба не прекращалась со времени войны 1884г. и активизировалась осенью 1885г. под руководством губернатора Та Хиена. В конце 1886 г. повстанцы юга Бакки соединились с байшайскими отрядами Нгуен Тхиен Тхуата и предприняли нападения на французские части в Хайзыонге и Хынгиене. Однако в начале 1887 г. патриотические силы Намдиня-Тхайбиня были разгромлены и рассеяны интервентами, а Та Хиен арестован и казнен.

Спад движения кан выонг дал возможность французским властям приступить к реформированию управления своих индокитайских владений.

Указ от 17 октября 1887г. положил конец разнородности подчинения всех территорий Вьетнама различным французским ведомствам. Отныне все французские владения в Индокитае были объединены в единую колониальную «империю» Индокитайский союз. Хотя лишь одна из входивших в этот союз территорий имела статус колонии, а все остальные были протекторатами, Индокитайский союз полностью находился в ведении Министерства колоний.

Во главе Индокитайского союза (в состав которого в 1899 г. был включен захваченный в 1893 г. Францией Лаос) был поставлен генерал-губернатор, который первоначально, до 1891 г., был лишь чиновником своего министерства и всецело зависел от него при принятии решений. Постепенно функции генерал-губернатора расширялись.

На политическую жизнь Вьетнама мало повлияла смерть императора Кань Тона, умершего в 1888 г. в возрасте 24 лет. Поскольку среди его шести сыновей не было взрослых наследников, то императором по указанию двух престарелых императриц — жен Хиен То и Зык Тонга — был назначен седьмой сын Ынг Тяна, царствовавшего в 1883 г. всего лишь три дня. Нового императора звали Быу Лан. Он царствовал вплоть до 1907 г. под девизом правления Тханьтхай. Быу Лан был человек умный, исполненный патриотических побуждений и в то же время стремящийся к модернизации страны. Лишенный реальной власти, он не мог помешать сотрудничеству своего правительства с французами.

Всвязи со своими антифранцузскими настроениями он после почти двух десятилетий «царствования» был объявлен властями протектората «больным», принужден отречься от престола и сослан на мыс

Сент-Жак на о-ве Реюньон.

В 1889 г. была ликвидирована должность единого верховного резидента Ан-нама и Тонкина, после чего обе эти части Вьетнама перешли в подчинение генерал-губернатора Индокитайского союза. В каждом из протекторатов, в Аннаме и Тонкине, французские администрации возглавлялись отдельными верховными резидентами. Верховные резиденты распоряжались также в Камбодже и Лаосе. Одна лишь колония Кохинхина управлялась губернатором.

По указу 1891 г., принятому парламентом Франции, генерал-губернатор Индокитайского союза получил значительно большую, чем раньше, самостоятельность. Отныне он являлся единственным представителем президента Французской Республики, сосредоточивал в своих руках всю полноту административной, финансовой, экономической и военной власти, мог издавать законы и указы, имеющие силу закона.

443

ВИндокитае издавался официальный печатный орган Союза — «Журнал офисьель». Только после опубликования в нем принятые французским парламентом законы, касающиеся Индокитая, вступали в силу.

Генерал-губернатор являлся верховным главнокомандующим вооруженными силами Индокитая. Непосредственное руководство войсками принадлежало военным властям колонии и каждого из протекторатов. Генерал-губернатор Индокитая имел исключительное право официальной переписки с правительством метрополии. Заместителем генерал-губернатора являлся генеральный секретарь Индокитайского союза. Он непосредственно возглавлял административный аппарат Союза и управлял полицейскими органами.

В1894 г. было учреждено Управление финансового контроля. Начальник этого управления обязан был регулярно докладывать министрам финансов и колоний о состоянии дел в финансовой сфере и о деятельности финансовых органов Индокитайского союза. Он и его заместитель контролировали деятельность Индокитайского банка.

Юридическую службу Индокитая при генерал-губернаторе возглавлял генеральный прокурор. Служба занималась административным аппаратом всех судебных органов Индокитая, их бюджетом и распорядком работы. Кроме того, она доводила до судебных органов распоряжения генералгубернатора.

Всудебной сфере вначале было введено особое судопроизводство по французским законам для французов, европейцев и ассимилированных лиц, т.е. местных жителей, получивших французское гражданство. Что же касается «туземцев», то по отношению к ним применялось традиционное законодательство. Однако постепенно, прежде всего в Кохинхине, а затем и в других частях Индокитайского Союза для местного населения также были введены кодексы уголовного и гражданского права, составленные на основе как французского законодательства, так и местных правовых норм. Главным источником материальных ресурсов бюджета Индокитая было Управление таможен и государственных монополий — самая разветвленная центральная служба Индокитайского союза. До 1897 г. генеральный бюджет Индокитая существовал лишь на бумаге. Фактически он не выполнялся. Только Кохинхина оплачивала свои собственные траты. Более того, именно из кохинхинского бюджета покрывалась основная часть бюджетных расходов всего Индокитайского союза. Это вызывало недовольство французского населения колонии, прежде всего предпринимателей, за счет которых субсидировались остальные владения Франции в Индокитае.

Вконце 1888г. французам удалось поймать низложенного императора Суат Дэ и вывезти его в Алжир. Один за другим гибли или попадали в плен руководители повстанческих отрядов. Ожесточенное сопротивление продолжалось до 1897 г.

К северу от Бакниня появился крестьянский лидер Де Тхам, укрепившийся в районе Бакзянг-Иентхе. Он не стремился перейти границы родного округа, но отбивал все попытки французов вторгнуться в него. В 1893 г. интервенты заключили с Де Тхамом соглашение, признающее его права на управление четырьмя волостями, обещали ему освобождение от налогов на три года и денежную компенсацию в размере 15 тыс. серебряных пиастров. В конце 1895 г. французы предприняли новую попытку покорить Иентхе, но в конце концов оставили Де Тхама в покое. По новому соглашению бывший батрак получил в управление волость Фонсыонг.

После этого в Иентхе и во всем Тонкине на 11 лет воцарился мир.

С 1897 г. начался новый период колониальной истории Вьетнама. Этому способствовало прекращение во Вьетнаме голода: 1898-1901 годы были богаты урожаем.

Перед французским правительством уже давно стояла задача превращения Индокитайского союза из убыточного «владения» в рентабельное. Но только теперь для этого появились необходимые социальные и экономические условия. Период 1897-1913 гг. можно разделить на четыре этапа: 18971902 гг.; 1902-1908 гг.; 1908-1911 гг.; 1911-1913 гг. Каждый из этих этапов был связан с правлением вновь назначаемого генерал-губернатора и носил специфические черты проводимой им политической