Том 4. Восток в Новое время. Кн.2

Наиболее серьезным и противоречивым по последствиям новшеством стало введение куриальной системы, обеспечивавшей некоторые преимущества для мусульманской верхушки. Имущественный ценз для избирателей-мусульман был установлен более низкий, чем для индусов. Это объяснялось тем, что в общем мусульмане обладали меньшими капиталами, чем индусы. Для мусульман были зарезервированы 10,7% мест в Пенджабе и 25% — в Бенгалии. Это было меньше, чем доля мусульман

внаселении двух провинций, но больше, чем они смогли бы получить в случае прямых выборов. В период подготовки реформы конгрессисты приветствовали ее как «великий шаг вперед», однако после принятия закона они испытали разочарование. Вопреки их ожиданиям, не было введено

избираемое большинство в Имперском совете, он не получил права контроля за бюджетом, выборы не были прямыми. Введение куриальной системы особенно возмутило либералов, которые рассматривали ее как уступку реакционным мусульманским кругам и попытку расколоть национальное движение. Не удовлетворила реформа и тех мусульман, которые к тому времени вошли в политическую жизнь в составе Мусульманской лиги. Они требовали резервирования за ними процента мест, равного доли мусульман в населении провинций.

Все же реформа, как и репрессивные меры, привела к установлению определенного спокойствия. Годы между 1908-м и началом Первой мировой войны можно рассматривать как период консолидации колониального режима. Казалось, что англичане справились с основными проблемами и их власть незыблема как никогда.

379

Демонстрацией незыблемости стал визит в Индию (впервые в истории) английского короля (одновременно — императора Индии) Георга V в 1911 г. В этом последнем качестве он был коронован

вДели на пышном съезде всех вассальных князей (дарбаре). На приеме он объявил, что столица Британской Индии переносится из Калькутты в Дели и что раздел Бенгалии отменяется. На месте провинций Западная и Восточная Бенгалия учреждались три: Бихар-Орисса, Бенгалия и Ассам. Вскоре индийским офицерам было облегчено продвижение по службе, им разрешили получать английские военные награды и ордена.

Вице-король лорд Хардинг провозгласил «политику умиротворения». Он вернулся к «керзоновской» тактике «защиты индийских интересов» в Британской империи. Так, он публично критиковал Закон об иммиграции, принятый южноафриканским правительством и имевший антииндийскую направленность, и выражал сочувствие движению против этого закона под руководством М.К.Ганди. Он настоял на включении индийцев в комиссию по расследованию действия этого закона и, когда закон был отменен, стяжал лавры защитника индийцев. Его популярность в Индии и уверенность англичан в прочности своей власти были столь велики, что во время Первой мировой войны они вывели из страны и отправили на фронт почти все английские и значительную часть синайских войск. Однако подспудно происходила такая перегруппировка сил, которая вскоре после войны поставила колонизаторов перед практически неразрешимыми проблемами. Если покушение на Хардинга в 1912 г., когда он официально въезжал в новую столицу, Дели, можно считать случайным эпизодом, то процессы в политических партиях были гораздо серьезнее.

Прежде всего, англичане стали терять свои позиции среди мусульман. Если справедливо мнение, что англичане проводили в Индии политику «разделяй и властвуй», то следует признать, что в 1911-1914 гг. они потеряли все плоды этой политики. Отмену раздела Бенгалии можно рассматривать как победу ИНК и тем самым национально-освободительного движения в целом. Конгресс именно так это и расценил. Но для мусульман подобное решение было «самой позорной изменой в истории индийской [британской] политики», как выразился один из видных лидеров ИНК Мухаммед Али (1878-1931). В целом политика Великобритании на Востоке, недружественная в отношении мусульманских стран, производила на мусульман отталкивающее впечатление. Увидев, что мусульмане не могут положиться на англичан, Лига стала дрейфовать в лагерь национально-освободительного движения, записав в свою программу в 1912г. пункт о «стремлении добиться конституционными средствами решительного реформирования существующей системы управления». К руководству в Лиге пришли новые люди, некоторые из них были одновременно членами Конгресса. В 1913г. Лига конкретизировала, какого именно «изменения системы управления» она хотела бы: был выдвинут лозунг предоставления Индии статуса доминиона. Таким образом, программные установки Конгресса и Лиги стали по существу идентичными.

Консолидировался и Конгресс. Начали восстанавливаться связи между «умеренными» и «крайними». «Крайние» стали отказываться от насильственных методов борьбы, а «умеренные» усвоили уроки массовых движений. В 1912г. был принят новый устав Конгресса. Впервые были разработаны правила избрания делегатов

380

на ежегодные сессии. Целью было провозглашено «достижение самоуправления в составе Британской империи конституционными средствами».

Начало XX в. ознаменовалось дальнейшим развитием индийской промышленности. В 1914г. в Индии было уже 260 текстильных фабрик с 6 млн. веретен и 100 тыс. ткацких станков. К 1911-1912 гг. местные ткани заняли 46% в потреблении. Во время Первой мировой войны, в 1916-1917 гг. стоимость проданных на рынке местных тканей впервые превысила стоимость импортных. Протяженность индийских железных дорог составляла в 1911—1913 гг. 26,2 тыс. миль. Создавались и другие отрасли промышленности. За 1900-1914 гг. число акционерных компаний, зарегистрированных в Индии, выросло с 1360 до 2552. Их оплаченный капитал увеличился с 362 млн. до 721 млн. рупий. Появились и частные коммерческие банки, принадлежавшие индийцам. Знаковым стало основание Джамшетджи Татой, вопреки сопротивлению колониальных властей и бойкоту со стороны английского капитала, металлургического завода в Джамшедпуре в 1911 г. В 1915 г. он же построил первую гидроэлектростанцию.

К началу Первой мировой войны численность наемных рабочих в цензовой промышленности достигла 1 млн. человек.

Укрепление позиций национальной буржуазии в экономике страны и количественный рост рабочего класса сыграли свою роль в последующем подъеме национально-освободительного движения.

Глава 7 НЕПАЛ В 1885-1914 гг.

В период правления премьер-министра Вира Шамшера (1885-1901) Непал, ослабленный борьбой внутри правящего семейства, полностью превратился в полуколонию Великобритании. Раздоры в среде Рана позволяли вмешиваться во внутренние дела страны и закреплять проанглийскую ориентацию ее правящих кругов, от которых английские покровители требовали избегать кровопролития в ходе дворцовой борьбы.

Непал интересовал англичан как источник пополнения колониальной армии. В начале XX в. в англоиндийской армии имелось 10 гуркхских полков общей численностью около 25 тыс. человек. Ежегодно в них набиралось 1500 новобранцев. Гуркхи участвовали во всех войнах, которые вела Британская империя, а также в подавлении восстаний в ее колониях. Колониальные власти Индии были заинтересованы в Непале также в качестве поставщика сырья, в первую очередь леса. В связи с открытием торгового пути из Индии в Тибет через Сикким Непал потерял роль торгового посредника. Со своей стороны, Шамшеры рассматривали колониальную администрацию Индии в качестве основной опоры своей власти. Непал демонстрировал полную поддержку политики Англии в Азии, в частности, проявлял понимание озабоченности англичан «русской угрозой». В 1904 г. Непал полностью поддержал английскую военную экспедицию в Тибет.

После 1885 г. проявились признаки стагнации непальского общества. Некоторые историки справедливо говорят о «загнивании непальского феодализма», в силу конкретных исторических причин достигшего предела своего развития. В конце XIX — начале XX в. не происходило качественных изменений в сельском хозяйстве. Ремесло переживало упадок, вызванный конкуренцией с импортными товарами. Отсутствовали какие-либо признаки развития собственной промышленности. Не было условий для первоначального накопления капитала и формирования торгово-промышленного городского слоя, города приходили в упадок. Все большую роль в торговле играли индийские торговцы — марвари и агравала. В этот период руками индийских переселенцев происходило освоение тераев. В связи с активным железнодорожным строительством в Индии возросла потребность в шпалах, поэтому индийские подрядчики организовали в Непале заготовку и вывоз леса. За счет экспорта терайского риса и леса в 90-х годах Непал имел положительное сальдо в торговле с Индией. Однако большая часть экспортных доходов шла на личное потребление Рана. Значительную часть импорта составляли предметы роскоши.

До 1885г. в Непале проявлялись две противоречивые тенденции: первая — постепенное превращение земельных наделов в частную собственность, вторая — усиление государственного контроля над всеми видами собственности.

382

После 1885 г. обе тенденции слились в одну, поскольку владельцы прав на землю, все более приобретавших черты частной собственности, были представителями семьи, не только управлявшей, но и владевшей всем государством как частной собственностью. Рана непосредственно владели огромным земельным фондом на правах бирта. Кроме этого, они получали доход от монополии на торговлю некоторыми видами товаров и от различных поборов и подношений. Из годового бюджета страны в 40 млн. рупий 30 млн. шло непосредственно на содержание членов правящего семейства. Имея огромные средства, Рана не вкладывали их в развитие страны, а переводили в иностранные банки или тратили на поддержание роскошного образа жизни.

Вокруг Рана постепенно складывался слой клиентских семей. Патронатно-семейные отношения, носившие наследственный характер, именовались чакари. Высокопоставленный патрон набирал чиновников в подведомственный департамент из числа клиентуры. Клиенты часто становились откупщиками. Иногда они назначались главами административных единиц, границы и названия

которых периодически менялись.

Вконце XIX — начале XX в. страна переживала глубокий экономический кризис. Это выразилось в сокращении населения. С 1911 г., когда была проведена первая перепись, по 1920 г. население страны уменьшилось на 64 960 человек при общей численности около 6,5 млн. Отчасти депопуляция может быть объяснена потерями в Первой мировой войне. Однако известно, что многие гуркхи после отставки оставались в Индии в расчете найти какую-нибудь работу. Убыль населения отмечалась и в последующие годы. Во многом она объясняется переселением непальцев в Индию, Сикким и Бутан. Основной поток переселенцев, как и в предшествующие столетия, направлялся с запада на восток. В начале XX в. в Восточной Индии, Сиккиме и Бутане проживало 2 млн. непальцев. Дарджилинг стал одним из важных культурных и политических центров индийских непальцев.

Всвязи с ростом числа членов правящего семейства (в начале XX в. Рана насчитывали 70 семей) в период правления Чандра Шамшера (1901-1929) все Рана были разделены на три класса: А, В и С. В основу деления был положен принцип родовитости. В класс А включались Рана, породнившиеся с родом Шах. Рана классов В и С являлись потомками от браков Рана с чхетри и представительницами племен, а также незаконнорожденные. Рана А, в свою очередь, распались на несколько семейных групп. В рамках Рана воспроизводились кастовые стереотипы, свойственные непальской кастовой системе. Рана А могли занимать высшие государственные посты, в том числе пост премьер-министра. Рана В и С считались «провинциальными господами», они могли назначаться губернаторами дистриктов, начальниками местных гарнизонов и чиновниками среднего уровня. Деление Рана на три класса вносило определенный порядок во взаимоотношения внутри семейства, однако таило угрозу раскола и изоляции правящей группировки. Несмотря на паразитизм и беспрерывную борьбу за власть, Рана вплоть до Первой мировой войны пользовались поддержкой большинства непальских феодалов и крестьянства. Недовольство накапливалось в среде некоторых местных элит и крестьянства тераев. В жесткой оппозиции правительству Рана находились представители господствующего класса, лишенные земель и

384

постов, жившие в эмиграции и не имевшие связи с родиной. В стране же не отмечалось какихлибо антиранистских выступлений.

Правление Рана ознаменовалось застоем в области образования, поэтому режим Рана стал для непальцев синонимом обскурантизма. Строгая самоизоляция страны, направленная на предотвращение проникновения в Непал свободомыслия, сдерживала развитие культуры. В стране практически отсутствовали школы и больницы, в то же время Рана тратили огромные средства на строительство роскошных дворцов. В их декоре проявилась свойственная непальской элите склонность к подражательству и эклектике.

Рана не заботились о сохранении культурного наследия. Например, были утеряны богатые и самобытные традиции непальской архитектуры. XIX век стал плодотворным для непальской

поэзии, большинство поэтов были брахманами. Творчество Бханубхакты Ачарьи (1814-1868) стало важным этапом в развитии непальской литературы и в становлении литературного языка непали (он прославился прежде всего поэтическим переложением «Рамаяны» на язык непали). Название «непали» утвердилось в начале XX в., до этого старый непали именовался «кхас-кура», «горкхали» или «парбате». Примерно в это же время за общенепальским государством окончательно утвердилось название «Непал». В конце XIX в. среди немногочисленных образованных непальцев появились ростки национального самосознания.

Несмотря на преследование любого инакомыслия, в Непале и в еще большей степени среди непальских эмигрантов в Индии стали распространяться идеи просветительства, несшие определенный антиранистский и антифеодальный заряд. Непальское просветительство возникло под влиянием индийской общественной мысли. В 1896 г. М.Р.Джоши создал непальское отделение индийского общества «Арья Самадж». В начале XX в. Д.П.Сапкота начал издавать в Бенаресе журналы «Горкхали» («Гуркх») и «Джанмабхуми» («Родина»). В Непале и Индии началось издание и других журналов просветительской направленности. На страницах изданий, выходивших в Непале, критика Рана обретала формы причудливых и сложных иносказаний. В изданиях, выходивших в Индии, протест приобретал более конкретный характер. Количество изданий и тиражи были невелики. Круг авторов, как и круг читателей, — узок.

Идеи просвещения и прогресса не были чужды некоторым представителям Рана. Среди них были меценаты и сторонники реальных реформ. Склонность к гуманитарным реформам проявил Дев Шамшер (правил несколько месяцев в 1901 г.). Вир Шамшер начал строительство водопровода в Долине Катманду, основал библиотеку, разрешил проведение археологических исследований в Лумбини, предполагаемом месте рождения Будды. В начале XX в. была проведена подготовка к отмене рабства (оно было отменено в 1924 г.). Началось издание газеты «Горкхапатра». В Непале появились первые небольшие гидроэлектростанции и первый синематограф. Однако Непал оставался отсталым, изолированным государством, его правящая элита тормозила развитие страны.

После получения известия о начале Первой мировой войны премьер-министр Чандра Шамшер посетил британскую резиденцию и заявил о готовности предоставить в распоряжение Англии все военные ресурсы Непала. Официально Непал

385

не принимал участия в войне. Однако в составе англо-индийской армии на разных фронтах воевало 200 тыс. непальских гуркхов, 20 тыс. из них погибли. Более 16 тыс. солдат регулярной непальской армии в период войны несли гарнизонную службу в Индии. Первая мировая война дала толчок к идеологическому и организационному оформлению антиранистского движения.

Глава 8

ЦЕЙЛОН В ЭПОХУ ПРОБУЖДЕНИЯ АЗИИ

Впервое десятилетие XX в. стоимость экспорта цейлонского чая возросла до 163 млн. ф. ст. в год. Ключевые позиции в его производстве и экспорте продолжал занимать английский капитал. С конца XIX в. на Цейлоне стали развиваться каучуковые плантации, в 10-е годы XX в. занимавшие площади в 148 тыс. акров, при объеме экспорта 49 млн. ф. ст., а также плантации кокосовой пальмы, общая площадь которых равнялась 413 тыс. акров. В начале XX в. продукты кокосовой пальмы составляли 24% общего объема экспорта по стоимости. Часть кокосовых и каучуковых плантаций принадлежала местному капиталу. Его представители делали инвестиции в производство так называемых второстепенных экспортных культур, таких, как арековая пальма, табак, шоколадное дерево, цитронелла. Такая же иерархия соблюдалась и в обрабатывающей промышленности: фабрики по переработке чая и других важнейших плантационных культур находились в руках английских предпринимателей, местные же капиталы вкладывались, как правило, в мелкие текстильные и пищевые предприятия, в добычу графита и драгоценных камней.

Вотличие от британских плантаторов, предпочитавших нанимать на свои плантации сезонниковиммигрантов из Южной Индии, цейлонские плантаторы использовали местную рабочую силу. Экономические «сферы влияния» британского и местного капитала были разграничены, и нарушение установившихся границ редко имело место. К началу XX в. доля трех важнейших плантационных культур— чая, каучука и продуктов кокосовой пальмы— во всем экспорте страны составила около 90%. Узкая специализация экономики на производстве нескольких видов сельскохозяйственной продукции прочно привязывала Цейлон к мировому рынку, обусловливала зависимость его развития от колебания цен на важнейшие экспортные и импортные товары.

Многоукладная структура колониального цейлонского общества обусловила многообразие движений социально-политического протеста. Так, для цейлонского крестьянства, а также оппозиционно

настроенных представителей традиционной кандийской землевладельческой знати наиболее характерной формой общественного протеста явились вооруженные восстания, направленные на восстановление власти кандийских царей. Представители местной пробританской элиты, заинтересованные в получении максимальных прибылей в условиях британского правления, возглавили так называемое движение за конституционные реформы, получившее распространение в наиболее развитых в политическом и экономическом отношениях западных и юго-западных районах Цейлона. Вплоть до последней четверти XIX в. движение носило верхушечный характер и идейно вдохновлялось либерально настроенными английскими плантаторами и группой

387

цейлонцев из среды бюргеров (лиц смешанного европейско-цейлонского происхождения) и европеизированной прослойки цейлонской элиты.

Торгово-предпринимательская сингальская, тамильская и мусульманская прослойка приняла активное участие в движениях религиозно-общественного протеста под лозунгами возрождения буддизма, индуизма и ислама. Эти движения носили антиколониальный и антихристианский характер и обладали общей тенденцией к приспособлению религий к условиям современности. Их отличал культурнопросветительский характер. Движение в защиту индуизма получило распространение в Северной провинции, где сосредоточивалась основная часть тамильского населения. Мусульманское движение локализовалось на востоке и северо-востоке, где проживало большинство мавров, а также частично в районе Коломбо. Буддийское движение, наиболее массовое и организованное, охватило практически все районы острова. Представители буддийского духовенства приняли в нем активнейшее участие. Религиозно-националистические движения сыграли заметную роль в становлении национального образования, прессы, литературы, росте грамотности, создании общественного мнения. Методы, бравшиеся на вооружение религиозными реформаторами и просветителями (дебаты, митинги, публичные лекции, в ходе которых вырабатывался разговорный язык, доступный массам), были использованы на дальнейших этапах развития национально-освободительной борьбы и становления партийно-политической системы.

Несмотря на обособленность этих трех движений, в последней четверти XIX в. намечается тенденция к их сближению. За мирные отношения между различными этноконфессиональными общинами выступали поначалу практически все крупные представители сингало-буддийского национализма. Некоторые тамилы-индуисты вкладывали свои средства в движение буддийского протеста. Когда цейлонской образованной элите было предоставлено право посылать собственного представителя в Законодательный совет (место «образованного цейлонца»), его занял тамил.

Однако рост просингальских и протамильских националистических настроений на острове в последней четверти XIX в. возобладал. Влияние религии способствовало замедленному восприятию современных национально-освободительных идей. Процесс объединения буддийского, индуистского и мусульманского движений протеста в единое общецейлонское был сложным, медленным и остался незавершенным.

Сингальские националисты противопоставляли буддистов индуистам и мусульманам. В тяжелом положении сингальского народа обвиняли не только колонизаторов, но и другие народы, населявшие остров. Сингальские лидеры претендовали на ведущее положение в цейлонском национальноосвободительном движении и объявляли буддизм главной религией Цейлона на том основании, что сингалы являются самыми первыми поселенцами острова и составляют большинство населения. Изначально свойственная буддизму «открытость» в отношении других религиозных систем сменилась их неприятием. Борьба с христианскими миссионерами и проводимой колониальными властями политикой христианизации трансформируется в борьбу с местной христианской общиной, представленной не только принявшими христианство неофитами — сингалами и

388

тамилами, — но и этническими группами бюргеров и евразийцев, возникшими за период длительного колониального господства европейских держав, для нескольких поколений которых христианство стало «родной» религией.

Усилению этноконфессиональной конфронтации способствовала и дифференцированная политика британской администрации в отношении различных религиозных общин, приводившая к их разобщению. Как и в соседней Индии, где развитие национально-освободительного движения привело в конечном счете к усилению противоречий между индусами и мусульманами и к конфессиона-лизации общественного сознания, так и на Цейлоне противостояние двух ведущих этноконфессиональных групп — сингалов-буддистов и тамилов-индуис-тов — имело тенденцию к последовательному возрастанию.

Религиозная мотивация формирующегося движения за независимость привнесла элемент этноконфессиональной конфронтации и в возникающую партийно-политическую систему.

Антифоринистские выступления перекликались с националистическими утверждениями о том, что только сингалы являются детьми Ланки. Религиозная форма явилась наиболее удобной для выражения национальной розни, скрывающей истинные корни конфликта, кроющегося в социально-экономических противоречиях между различными этническими группами (деление населения Цейлона по религиозному признаку почти полностью соответствует этническому составу). Мусульмане-мавры, занимавшиеся в основном торгово-ростовщической деятельностью и наживавшиеся за счет поднятия цен на продовольственные товары, вызывали недовольство населения, зависевшего от них, а также сингальских торговцев и лавочников, видевших в них своих более удачливых конкурентов. Сингальские городские и плантационные рабочие были резко настроены против тамильских сезонных рабочих, которых хозяева предпочитали как более дешевую рабочую силу, и не раз открыто выражали свой протест. Буддийские торговопредпринимательские слои были враждебны как британскому капиталу, так и капиталу национальных меньшинств.

Растущие шовинистические настроения сингальских националистов, среди которых было немало представителей различных подразделений буддийской сангхи, привели к возникновению на рубеже XX в. крайне националистического движения под руководством Мунидасы Кумаратунги, направленного на создание «чисто сингальского общества» на Цейлоне и явившегося основой для позднейшего оформления таких просингальских партий, как «Синхала бхаша перамуна» («Сингальский языковый фронт»), «Эксат бхиккху перамуна» («Объединенный фронт бхиккху»), «Джатика вимукти перамуна» («Национальный освободительный фронт»)и др.

Рост коммунализма, поддерживаемого английскими властями, находил выражение в частых столкновениях между сингалами и тамилами и между сингалами и маврами. Конфликт между буддистами и мусульманами привел к тому, что мусульманская буржуазия открыто стала на сторону колониальных властей и выступила против передачи власти в руки цейлонцев. Лишь в 40- е годы XX в. мусульманские лидеры поддержали общецейлонское требование предоставления стране самоуправления. Обострение противоречий между сингалами и тамилами способствовало созданию в Джафне самостоятельной тамильской организации «Тамил махаджана сабха» («Собрание великих тамилов»), основным требовани-

389

ем которой стало сохранение принципа общинного представительства и увеличения числа тамильских мест в Законодательном совете. В последней четверти XIX в. усиливаются разногласия и между тамилами и маврами. Последние выступают с требованием выделения отдельного места в Законодательном совете цейлонским маврам и прекращения существовавшей практики представительства их интересов в этом органе государственной власти тамилами.

В 80-е годы XIX в. на острове развернулась бурная дискуссия о происхождении мавров, как называли всех мусульман Цейлона. Часть представителей мусульманской общины отстаивала точку зрения об арабском происхождении цейлонских мавров, которые будто бы являются потомками хашимитов, покинувших Аравию в VII в. и частично осевших на Цейлоне. Другая же ее часть стояла на позициях южноиндийского происхождения мавров, которые, согласно этой версии, представляли собой выходцев из Тамилнада, принявших ислам. Эта дискуссия не была умозрительной, а носила сугубо практический характер. В основе поисков «арабских корней» происхождения цейлонских мавров лежало их стремление обособить себя от тамильской общины острова.

Созданный в 1833 г. Законодательный совет не включал отдельного представителя мусульманской общины. Британские колониальные власти сочли достаточным, чтобы интересы мусульманской общины в высшем законодательном органе власти представлял тамил. Только в 1889г. Законодательный совет был реорганизован, и в него был введен представитель мусульман. Сингальские националистические круги участвовали в дискуссии, поддерживая версию арабского происхождения мавров. Сингало-буддийская община была заинтересована в такой позиции для ослабления своих основных антагонистов — тамилов. Радикально настроенные сингальские лидеры использовали ее также для обоснования требований депортации мусульман с острова, как не имеющих никаких генетических связей с народами Южной Азии.

На рубеже XIX-XX вв. на Цейлоне возник ряд политических организаций, представлявших интересы капитализирующихся слоев. В 1905 г. была создана Цейлонская лига социальных реформ под руководством Ананды Кумарасвами. Требования этой организации носили умеренный характер и сводились к увеличению представительства цейлонцев в Законодательном совете и замене назначения неофициальных членов по общинному принципу их выборностью на тер-

риториальной основе. Цейлонская лига социальных реформ, объединявшая как мирских активистов буддийского движения, так и монахов, была нацелена на разработку новых форм социальной организации, которые способствовали бы развитию цейлонского общества на основе традиционных институтов, модернизированных в соответствии с требованиями времени. Современное общество должно было базироваться на общинной организации, социальном равенстве и имущественном равноправии, воспроизводя структуру ранней буддийской общины, «воплощения идеи демократии». В программе общества отчетливо проявились не только антиколониальные, но и антикапиталистические тенденции, нашедшие отражение в идее Ананды Кумарасвами о создании общества мелких производителей, свободных от гнета крупного капитала. Система крупного капиталистического предпринимательства была несовместима, по его представлениям, с буддийскими идеалами.

390

Опыт современной Европы играл заметную роль в процессе становления идеологии буддийского национализма и выработки политической программы. Идеологи движения в защиту буддизма были знакомы с работами европейских ученых, мыслителей, политиков. Многие из них, например Анагарика Дхармапа-ла, неоднократно бывали в Европе и Америке, и полученные там впечатления непосредственно отразились на их взглядах и мировосприятии. Политическая и общественная практика Европы и США не могла не оказать влияние на формирование представлений о государственном устройстве общества и политических идеалах. Однако идеологи буддийского национализма в большей степени опирались на традиционные представления, трансформированные ими применительно к новым условиям. В силу антиколониальной направленности движения и стремления к выработке языка, способного выразить современные понятия и доступного массам, они старались свои взгляды и концепции, во многом сформированные под воздействием западного опыта, обосновывать буддийской исторической традицией.

Стремясь породить у местной буржуазии иллюзию участия в управлении страной, английские власти пошли на ряд политических уступок. В 1910г. была осуществлена реформа Законодательного совета (реформа Маккаллума), закрепленная конституцией 1912г. Согласно реформе, число членов совета было увеличено до 21 человека с сохранением большинства за официальными членами (11 против 10 неофициальных). Шесть официальных членов (2 равнинных сингала, 2 тамила, 1 кандийский сингал, 1 мавр) назначались генерал-губернатором, сохранявшим всю полноту власти, 4 — избирались на основе высокого имущественного и образовательного ценза. В число избираемых членов входили 2 европейца, 1 бюргер и 1 «образованный цейлонец».

Сохранение принципа общинного представительства в Законодательном совете привело к тому, что дальнейшее развитие движения за конституционные реформы пошло по пути борьбы различных этнических, конфессиональных и кастовых групп за увеличение своего представительства в этом органе государственной власти. Вступление Цейлона в XX век было отмечено обострением межобщинной розни среди сингалов, тамилов и мавров.

Сингальские политические организации также не были едиными. Внутри них кипела борьба между равнинными и кандийскими сингалами, а также между гоигама и представителями среднестатусных кастовых групп. В целом антиколониальные движения на Цейлоне были разобщены и незрелы. К началу XX в. тенденция к преодолению межобщинной розни не возобладала, а межгрупповые противоречия препятствовали осознанию единства интересов цейлонского общества.

В первое десятилетие XX в. в антиколониальном движении все более отчетливо стали проявляться центробежные тенденции. Рост так называемого среднего класса (за счет втягивания в капиталистическое предпринимательство все новых слоев населения) и усиление его позиций приводили как к обострению конкуренции между различными религиозными, кастовыми и этническими группами внутри его, так и к возникновению трений между средними слоями, стоявшими на позициях религиозного возрожденчества, и пробританской элитой, участвовавшей в движении за конституционные реформы.

391

Оба движения — за конституционные реформы и в защиту буддизма, — носившие антиколониальный характер, были в то же время направлены друг против друга: прозападная элита стремилась сохранить свое привилегированное положение, новая буддийская — оттеснить ее с некогда прочных позиций.

Соперничество цейлонских элит приняло религиозное и кастовое направление (религиозное — между представителями различных этнических групп, кастовое — между сингалами). Большинство ассоциаций политического характера, возникших на рубеже XIX-XX вв., не представляли интересы всех цейлонцев, а строились по этноконфессиональному или кастовому признаку. Так, основной задачей Цейлонской национальной ассоциации, во главе которой стоял один из крупнейших предпринимателей из касты карава, была борьба не за увеличение общего представительства

цейлонцев в Законодательном совете, а за включение в него представителя этой касты. Эта борьба продолжалась вплоть до 1912 г., когда была разрушена монополия гоигама в высшем органе государственной власти и карава получили там самостоятельное место. В 1910 г., когда администрация выделила место в Законодательном совете для «образованного цейлонца», все син-галы-гоигама, входившие в него, предпочли отдать свои голоса за тамила П.Раманатхана, провалив кандидатуру представителя карава М.Фернандо: кастовая рознь оказалась сильнее этнических и конфессиональных разногласий.

Сохранение принципа общинного представительства в Законодательном совете привело к тому, что дальнейшее развитие как борьбы за независимость, так и партийно-политической системы пошло по пути противостояния различных этнических (сингалы, тамилы, мавры, бюргеры), конфессиональных (буддисты, индуисты, мусульмане, христиане) и кастовых групп (гоигама, карава, салагама, дурава — у сингалов).

К рубежу XIX-XX вв. относится зарождение в стране рабочего движения. Основной группой цейлонского рабочего класса были плантационные рабочие тамильского происхождения. Значительная часть портовых и железнодорожных рабочих также была представлена выходцами из Южной Индии. Первые выступления портовых, железнодорожных, муниципальных рабочих, печатников, возчиков произошли в Коломбо в 90-е годы. Неразвитость капиталистических отношений, слабость и малочисленность рабочего класса на Цейлоне, его разобщенность национальными, религиозными и кастовыми перегородками, а также тесная связь с буржуазно-националистическими движениями обусловили специфику рабочего движения, носившего не антикапиталистический, а антиколониальный характер, выступавшего под буржуазно-националистическими лозунгами.

В годы Первой мировой войны усилилась эксплуатация Цейлона английским капиталом. После объявления Цейлона воюющей стороной члены Законодательного совета единогласно проголосовали за предоставление дополнительных финансовых средств метрополии. Рост цен на продовольствие и предметы первой необходимости, острая нехватка продуктов питания, прежде всего риса, земельный голод в цейлонской деревне вели к усилению недовольства политикой британских властей, с одной стороны, и к нарастанию противоречий между различными социальными, этническими и конфессиональными группами — с другой. Эти настроения нашли выражение в восстании 1915г., подытожившем развитие

392

Цейлона в новое время. В ходе восстания с одинаковой силой прозвучали антиколониальные призывы к объединению представителей всех национальных, религиозных, социальных и кастовых групп острова для борьбы с иностранным господством и одновременно проявилось стремление отдельных общинных группировок использовать восстание в своих узкокорыстных целях, добившись у колониальной администрации экономических и политических уступок за счет общенациональных интересов.

Глава 9

СИАМ В КАНУН ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (1905-1914)

По оценкам европейских специалистов, работавших в Сиаме в первое десятилетие XX в., страна по темпам экономического развития обогнала Японию. Она втягивалась в мировое хозяйство благодаря процессу подчинения экономики Таиланда интересам иностранных держав, превращавших страну в экспортера риса, олова, каучука и других товаров, а также за счет маргинального социального слоя предпринимателей и рабочих, формировавшегося китайской иммиграцией, численность которой в первые десятилетия стремительно росла.

Проводя политику адаптации страны к мировому рынку, правительство Сиама в начале XIX в. прибегло к реформам. В частности, в 1908 г. была проведена финансовая реформа — валютная система страны была перестроена по индийскому образцу. Чеканка серебряной монеты — тикаля — была прекращена по указу 1902 г., а с 1908 г. был введен твердый золотой стандарт; тикаль был привязан к английскому фунту. Финансовая реформа сопровождалась падением цен на рис внутри страны. «Время, выбранное для перевода на золотую валюту, было самое неудачное, — сообщал из Бангкока в Петербург русский дипломатический представитель. — Торговый баланс не в пользу Сиама, ввоз и вывоз за последние два года уменьшился, а также двухлетний неурожай, все это повело к падению тикаля... соразмерно с падением тикаля цены на жизненные предметы поднялись настолько, что это вредно отозвалось на нищем классе населения... воровство и бродяжничество усилились». Финансовая реформа открыла дорогу для английских инвестиций в Сиам — в первую очередь в виде займов для сооружения железных дорог. Инвестиции английского капитала были сделаны в лесоразработки тика, в оловодобывающую промышленность. Английский капитал финансировал внешнюю торговлю страны, объем которой после финансовой реформы стал возрастать. 80-85% экспорта из Таиланда шло в страны Британской империи, оттуда же поступало 79% импорта. Конкурентом Англии в Сиаме в первом десятилетии XX в. стала Германия — особенно в импорте

машин и промышленного оборудования, а также хлопчатобумажных тканей. Эффективно выступила Германия в области судоходства: из общего тоннажа иностранных судов, заходивших в порт Бангкок в 1908 г., на английские суда приходилось 19%, на германские— 47%. Значительным стало число германских граждан на постах в управлении железными дорогами, телеграфом и телефоном. Сказались эти перемены и во внешнеэкономической ориентации тех групп правящего класса, которые контактировали с монархическими режимами Западной Европы. Поскольку позиции России на Дальнем Востоке после поражения в войне с Японией в 1905 г. ослабли, в некотором смысле можно говорить о пере-

394

ориентации Сиама на Германию. В эту страну направлялось все большее число таиландских граждан для получения военного образования. Как бы демонстрируя новые приоритеты внешней политики, правитель Чулальонгкорн отправился в Европу для участия во второй Гаагской конференции 1907г. на германском военном судне.

Воспользовалась ослаблением позиций России в Сиаме и Франция: по договору от 23 марта 1907 г. она получила от Сиама камбоджийские провинции Бат-тамбанг, Сием-Реап и Сисофон. (Но право экстерриториальности для французских подданных в Сиаме было отменено.) Успехи Франции в Индокитае активизировали английскую дипломатию: по договору 1909 г. к английским владениям в Малайе присоединились султанаты Келантан, Тренггану, Кедах. Общая их площадь составила 40,5 тыс. кв. км с населением 270 тыс. человек.

Надежды на возможность отстоять суверенитет страны возлагались не только на внешнеполитическое маневрирование, но и на распространение идей патриотизма и национализма, приверженцами которых стали молодежь из придворной аристократии и подключившееся к ней буддийское духовенство.

«Буддийское духовенство Лаоса, — писал в 1904 г. журнал „Ази франсез", — изображает правительство Бангкока как вождя и руководителя тайской расы, призванного руководить последней в ее борьбе против европейцев. Мало-помалу правительство Сиама приобщает духовно лао к сиамскому национальному сознанию...» Идею единой надэтничной нации, включающей и местных китайцев, развивал и правитель Сиама

Чулальонгкорн. Он призывал народ не презирать свою культуру, восхищаясь иностранным опытом, но заимствовать из последнего то, что может пригодиться в условиях страны.

Антиколониальная направленность местного национализма была подмечена французской колониальной печатью. «Нам остается надеяться, что пробуждение национального сознания не будет агрессивным», — писал журнал «Ази франсез».

После победы Японии в русско-японской войне местный национализм выразился в том, что, по словам русского дипломатического представителя в Бангкоке, «за исключением короля и двух принцев Сиам поголовно сделался японофи-лом».

В 1906г. главнокомандующий таиландским флотом принц Након-Чайси посетил поля сражения в Маньчжурии, после чего в Японии был принят в качестве почетного гостя микадо. Однако подписание японо-французского соглашения 1907 г. о взаимной гарантии колониальных владений Японии и Франции в Азии охладило отношение Бангкока к Японии, «...сиамцы относятся теперь к японцам с большим недоверием», — сообщил русский дипломатический представитель.

Движение монархических кругов за отмену неравноправных договоров вдохновлялось «необыкновенно способным и даровитым», по словам русского дипломата, принцем Тагсе. Это движение стимулировалось не только политическим наступлением капиталистических держав, но и быстрым превращением страны в сырьевую полуколонию.

Под влиянием финансовой реформы произошли важные сдвиги в аграрной сфере: за период 1905-1919 гг. посевные площади по всей стране росли в три раза быстрее, чем население. Активно осваивался под земледелие фонд земель в тех провинциях, через которые прошли железные дороги, проложенные на север

395

в Чиенгмай и северо-восток страны. В практику вошла сдача земли в аренду для товарного производства фруктов (ананасов) и овощей; овощеводство сочеталось со свиноводством. К 1910 г. в товарном земледелии вокруг Бангкока было занято несколько тысяч сельскохозяйственных рабочих. Граница монокультурного рисоводства и денежные отношения продвигались в новые районы вместе с китайскими скупщиками риса. Однако в деревне не было отмечено роста богатства, появления зажиточных, а тем более богатых крестьянских хозяйств. По словам европейских авторов, наблюдавших жизнь тайской деревни в рассматриваемый период, «средний годовой доход крестьянского хозяйства всего в 300 тикалей, из которых должны быть уплачены налоги, арендная плата и т.п., не может обеспечить рядовому владельцу лучшего положения, чем то, в котором живет в этой стране кули».

После включения в систему мирового хозяйства Сиам превратился в полуколониальную страну с