book-2016-china_history-v9

был чреват тотальным разрушением. Именно поэтому все китайские революции (Синьхайская (1911–1912 гг.), национальная (1925–1927 гг.), народная (1949 г.)) сменялись периодами спада и попятного движения, вызывавшими потребность вновь и вновь прибегать к революционным методам, каждый раз усиливая их разрушительный потенциал.

Однако уничтожение старой культуры вело не только к устранению препятствий для развития, но и к ликвидации фундаментальных ценностей и элементарного порядка, а главное, не приближало к достижению главной цели – возрождению Китая в качестве мировой державы. Именно поэтому второй фазой преобразований стали реформы, призванные трансформировать новую социально-экономическую и общественно-политическую реальность в стабильную общественную систему. На этом этапе главной задачей была интеграция заимствований и принесенных ими социальных изменений в социокультурную среду. Наступил этап взаимопроникновения и синтеза, по мере осуществления которого все острее чувствовалась потребность обеспечить социально-политическую стабильность, чтобы закрепить и эффективно использовать последние достижения в экономике, образовании, науке и технике, социальной сфере.

Выйти из цикла революций и реформ и перейти к новому историческому этапу было не просто, прежде всего потому, что созданная в КНР социаль- но-политическая модель держалась на личном авторитете основателей новой китайской государственности. Только уход с политической сцены поколения революционных войн мог положить начало новой стратегии развития. Но кто и как мог мобилизовать общество на проведение нового курса было не ясно, не ясно было и что из старого опыта преобразований страна возьмет в следующий этап. Решающая роль в начинавшемся процессе перемен оказалась у идеологии, только модернизировав которую, можно было начинать постепенные преобразования в других областях.

Уход из жизни в 1976 г. Чжоу Эньлая и Мао Цзэдуна создал принципиально новую политическую ситуацию. Бессменный лидер партии и государства, на протяжении четверти века определявший развитие страны, оставил после себя преемника, который не располагал ни авторитетом, ни эффективными рычагами влияния на партию, армию и общество и был вынужден искать компромисс с ведущими политическими силами. Новому руководству досталось большое, хотя и плохо организованное наследство. В конце 1976 г. КНР представляла собой крупную мировую державу с территорией 9,563 млн кв. км (3-е место в мире), населением 930,985 млн человек (1-е место), объемом ВВП 151,6277 млрд долл. (9-е место), составлявшим 2,37% от мирового ВВП, обладавшую ядерным оружием и высоким международным статусом постоянного члена СБ ООН. Прошедшие с образования КНР годы принесли определенные успехи в экономическом строительстве, темпы роста составляли в среднем 6,5% в год. Однако рост шел неравномерно, с большими непроизводительными затратами, структура народного хозяйства оставалась несбалансированной,

некоторые отрасли отставали от передового мирового уровня на десятки лет, сотни миллионов человек жили в бедности, на грани выживания.

Несмотря на существующие проблемы, перспективы КНР, исходя из оценки ее потенциала, в целом выглядели многообещающе, однако опыт развития, особенно последнего десятилетия, делал в высшей степени проблематичным быстрый и успешный поиск их решения. Будущее Китая всецело зависело от исхода политической борьбы и способности нового руководства решить острые социально-экономические проблемы. В первую очередь необходимо было вытеснить из общественной жизни идеологическую схоластику, заменить идеологические догмы ясными, ориентированными на практический результат целями, сделать эксперимент и практику главными критериями нового этапа развития.

Помимо этого Китаю необходимо было найти и мобилизовать внутренние ресурсы, без которых задача возрождения выглядела неосуществимой. Кроме дешевой рабочей силы других существенных ресурсов для модернизации в Китае не было, но и она в китайских условиях того времени воспринималась скорее как недостаток, оказывая давление избыточного населения на слабую экономическую основу. В 1980 г. китайская печать отмечала, что по объему ВВП Китай уступает США в 11,2 раза, а СССР в 7,5 раза, и еще больше по уровню национального дохода на душу населения. Решающая роль в выборе стратегии модернизации на том этапе оказалась у внешнего мира, который по-прежнему был далеко впереди.

Начало последней четверти ХХ в. не предвещало глобальных изменений. Мир вступил в эпоху военного паритета двух сверхдержав, соревнование между которыми усилиями политиков и логикой исторического развития смещалось в область экономики. Позиции СССР и США в мире казались прочными и незыблемыми, что предопределило высокую степень стабильности и предсказуемости международных отношений. В эту, в целом упорядоченную картину мира не вписывался Китай, который в силу своих размеров, военнополитического и экономического потенциала мог стать одним из ведущих мировых игроков, и только внутренние проблемы препятствовали его активным внешнеполитическим шагам. В то время как мир устремился к новым высотам научно-технического и экономического роста, идеологическая доктрина КНР по-прежнему описывала его в понятиях классовой борьбы, противостояния и революционного переустройства, а «экономика» была бранным словом. Острый идеологический конфликт с СССР подталкивал Китай к установлению партнерских отношений с США, готовых разыгрывать китайскую геополитическую карту в своих интересах. Не взирая на идеологические ограничения и в результате тяжелой внутренней борьбы в руководстве, Китай, в конце концов, пошел на расширение контактов и установление сотрудничества с Западом сначала в военной, а затем и в экономической сфере, и постепенно начал выходить из самоизоляции.

Переориентация на мировой рынок, сначала через создание ориентированных на экспорт производств и специальных экономических зон (СЭЗ), позволила Китаю реализовать свои конкурентные преимущества – соединить дешевую рабочую силу с природными ресурсами и передовыми технологиями внешнего мира. Важными факторами роста стали установившаяся политическая стабильность и ограничение рождаемости, сократившее демографическую нагрузку на экономику. Открывшись внешнему миру, Китай вернулся в мировую историю, став частью общемировых тенденций.

В условиях наступившего мирного соревнования систем социализм начал «перестройку». С конца 1970-х страны Восточной Европы, а затем и СССР

приступили к экономическим реформам, и Китай органично вписался в движение по обновлению социализма. Этот объективный процесс отражал как признание неизбежности перемен руководством правящих коммунистических партий, так и настроения населения, стремившегося повысить уровень своего благосостояния. Не случайно, что демократическое движение у Сиданьской стены в 1978–1979 гг. совпало с движением профсоюза «Солидарность» в Польше, а последовавшие через 10 лет протесты на площади Тяньаньмэнь – с аналогичными выступлениями в Восточной Европе и СССР.

Визит М. Горбачева в КНР в 1989 г. и нормализация отношений между КПСС и КПК продемонстрировали общее движение социализма в сторону глубоких социально-экономических преобразований. Реформы в социалистических странах стали единым историческим потоком, оказывая прямое и косвенное влияние друг на друга. Демократизация в государствах Восточной Европы и СССР оказала непосредственное влияние на студенческие выступления на площади Тяньаньмэнь, которые, в свою очередь, не остались незамеченными

встранах Восточной Европы, укрепив в них желание вернуться из евроазиатского в европейское политическое и культурное пространство. У Китая не было такого выбора, он не мог просто заимствовать либеральные ценности, перед ним стояла задача сохранить собственную идентичность и вписать ее

всовременность. Продолжив рыночные реформы, он сохранил неизменной свою политическую систему и сильное государство и, тем самым, подтвердил преемственность цивилизационной стратегии развития.

На рубеже 1990-х годов экономическая либерализация затронула не только бывшие социалистические страны, но и другую крупнейшую державу Азии – Индию. Движение к рынку во всех странах сопровождалось сменой политических элит не только в «революционной» Восточной Европе, но и в России, Китае и Индии, где в мае 1991 г. был убит премьер-министр Р. Ганди. Результатом рыночных реформ стало существенное ускорение темпов экономического роста этих стран, которые в начале ХХI в. создали новую реальность – группу крупных быстро растущих рынков, заложивших фундамент для построения нового мирового порядка и, возможно, нового направления мировой истории.

Но тогда, на рубеже 1990-х годов казалось, что западный мир, одержав решающую победу, обрел второе дыхание. Исчезновение блокового противо-

стояния сняло последние барьеры на пути глобализации, последовавшая мировая экспансия либеральной модели вызвала ощущение триумфа на Западе

иопасения за судьбу национальных культур на Востоке. Однако очень скоро выяснилось, что все эти драматические события были свидетельством не «конца истории», а признаком зарождения нового мира и появления нового противостояния. Распад СССР превратил оставшийся центр силы в наиболее последовательного защитника старого порядка в волнующемся и растущем мировом пространстве. С недавней периферии посыпались вызовы старому мироустройству, там стали формироваться новые социально-исторические проекты и полюса притяжения. С экономическим возвышением Китая, а затем

иИндии, вышедших в 2014 г. соответственно на 1 и 3 места по размеру ВВП, у всемирной истории вновь появилось географическое измерение. Стало ясно, что Восток постепенно восстанавливает свои исторические права.

Борьба за лидерство шла уже не между капитализмом и социализмом, а между Западом и Востоком, преодолевшим принципиальное отставание в экономике. Первоначально оно связывалось с быстрым развитием Японии и новых индустриальных стран. В 1980-е годы распространено было мнение, что XXI в. будет веком Японии. Однако в 1989 г. японский пузырь лопнул, а кризис 1997 г. замедлил рост азиатских «драконов» и «тигров» и создал внешние предпосылки для относительного возвышения Китая сначала в регионе, а после его вступления в 2001 г. в ВТО, и в мире. Ускорив темпы до 10,52% в год в период с 2001 г. по 2007 г., Китай давал уже 1/3 мирового прироста, а в 2007 г. его вклад в рост мировой экономики в 2 раза превысил вклад США. Отказавшись от изоляции и перейдя к открытости, Китай усилил свое влияние на внешний мир, но и сам стал испытывать от него сильную зависимость.

В2003 г. вышел отчет Голдман Сакс с прогнозом развития стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) до 2050 г., согласно которому КНР должна была к 2010 г. обогнать по ВВП Германию, к 2016 г. – Японию, а к 2041 г. – США. Кризис 2008 г. нарушил прогнозы, ускорив превращение Китая в ведущую экономику мира. Впервые в новейшей истории он начал расти за счет умения преодолевать кризисы. Решающую роль в этом сыграло сильное централизованное государство, которое сначала направляло и контролировало переход от плановой экономики к рынку, а затем сумело мобилизовать внутренние ресурсы на преодоление кризиса. Усиление роли государства стало еще одной мировой тенденцией, родившейся в последние годы на Востоке. На протяжении всей истории оно выступало гарантом стабильности, а теперь может стать и основой устойчивого роста.

Оценивая развитие Китая в последние десятилетия, его все чаще связывают не с успехами социализма и руководством коммунистической партии, а с достижениями китайской цивилизации в целом. Рыночная направленность реформ уже давно не вписывается в социалистическое учение К. Маркса. Однако декларации о приверженности КНР социалистическому выбору и длительный период развития на базе социалистических принципов, равно как и последо-

вавший переход от них к новым, реформаторским с сохранением всех внешних атрибутов социализма, свидетельствует о том, что Китай на протяжении всего ХХ в. и в начале XXI в. по-прежнему подчиняется своим, особым законам общественного развития, для которых появившиеся в Европе формационные критерии не являются определяющими.

Смещение экономического центра мира на Восток возвращает историю в привычное русло. Две крупнейшие державы Азии на рубеже нашей эры производили 59% мирового ВВП, в 1960-х годах, на которые пришелся пик их относительного падения, на них вместе приходилось 6%, чуть больше, чем на Японию. Но уже в 2014 г. они давали 24% мирового ВВП и по многочисленным прогнозам в середине XXI в. вновь займут два первых места, немного ниже расположится Япония. Теперь уже не социалистические страны Европы и развитые страны Запада, а растущие экономики Азии составляют для Китая главную референтную группу, сравнение же их с западными странами может уступить место соревнованию друг с другом.

ли жена Мао Цзэдуна Цзян Цин, являвшаяся членом Политбюро ЦК КПК и одним из инициаторов

иактивных участников «культурной революции», и выходцы из Шанхая – заместитель председателя ЦК КПК, член Постоянного комитета Политбюро (ПК ПБ) Ван Хунвэнь, заместитель премьера Госсовета, член Постоянного комитета Политбюро, первый секретарь Шанхайского горкома КПК Чжан Чуньцяо

ичлен Политбюро, секретарь Шанхайского горкома Яо Вэньюань. В июле 1974 г. на одном из заседаний ПБ Мао Цзэдун назвал их «четверкой». Во-вторых, высшее руководство армии, которая на втором этапе «культурной революции» заметно усилила свои

зяйственно-экономической и общественно-полити- ческой жизнью в стране. Его представляли авторитетные военачальники, при-

нимавшие участие в революционных войнах и антияпонской войне и вместе с Мао Цзэдуном стоявшие у истоков нового Китая, прежде всего заместитель председателя ЦК КПК, член Постоянного комитета ПБ, заместитель председателя Военного совета (ВС) ЦК КПК, министр обороны маршал Е Цзяньин. В-третьих, старшее поколение партийно-хозяйственного руководства, которое группировалось вокруг премьера Госсовета Чжоу Эньлая до его смерти в январе 1976 г. и заместителя премьера Госсовета, заместителя председателя ЦК КПК Дэн Сяопина до снятия его со всех постов в апреле 1976 г. Эта группировка также сохраняла определенные позиции и влияние в высших органах власти и на местах.

9 сентября ЦК КПК, Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей (ПК ВСНП), Госсовет КНР и Военный совет ЦК КПК приняли «Обращение ко всей партии, всей армии и народам всей страны» в связи со смертью Мао Цзэдуна, в котором содержалась клятва верности его курсу и весь набор лозунгов последнего периода «культурной революции»: «продолжать революцию при диктатуре пролетариата», «классовая борьба – решающее звено», «ограничить буржуазное право», «углублять критику Дэн Сяопина» и др. Внешне «Обращение» выглядело как согласованная позиция партийного руководства, настроенного на продолжение «культурной революции». В тот же день в КНР был объявлен десятидневный траур, который завершился 18 сентября на площади Тяньаньмэнь митингом с участием более миллиона человек. Председательствовал на митинге Ван Хунвэнь. С траурной речью выступил Хуа Гофэн. В своем выступлении он повторил слова клятвы верности Мао Цзэдуну, содержавшиеся в «Обращении», и указал направление дальнейшего развития: «Свет идей Мао Цзэдуна всегда будет озарять китайскому народу путь вперед».

Арест «четверки»

Состояние неустойчивого равновесия в руководстве страны не могло продолжаться длительное время. К активным действиям на протяжении всего 1976 г. готовились все фракции. Особую активность проявляли выдвиженцы «культурной революции», еще в июле–августе развязавшие мощную пропагандистскую кампанию против «внутрипартийной буржуазии» и «крупных чиновников, насаждающих ревизионизм». Проявить инициативу их подталкивала не только непрочность позиций, утрачивавших поддержку населения, но

ипредшествующий политический опыт, а также высокая степень внутренней организованности и готовности к решительным действиям. Уже в период траура «четверка», представлявшая в высшем руководстве фракцию «культурной революции», попыталась укрепить свое положение. На первом же после смерти Мао Цзэдуна заседании Политбюро 9 сентября Цзян Цин потребовала исключить из партии Дэн Сяопина, представлявшего наибольшую опасность для «четверки». Последовавшие их шаги были направлены также на то, чтобы оттеснить первого заместителя Председателя ЦК КПК Хуа Гофэна от непосредственного руководства страной. Так, уже 10 сентября Ван Хунвэнь, до 1976 г. рассматривавшийся как главный претендент на пост преемника Мао Цзэдуна, отдал распоряжение помимо дежурной Канцелярии ЦК КПК создать собственную дежурную канцелярию, в которую на период траурных мероприятий предписывалось обращаться партийным комитетам провинциального уровня по всем важным вопросам, что позволило бы ему возглавить оперативное руководство работой партии.

Похожие подготовительные, хотя и менее энергичные, действия предпринимали и оппоненты «четверки». 10 сентября Е Цзяньин, приехавший домой к Хуа Гофэну выразить свою поддержку, призвал его быть внимательным и «при необходимости действовать решительно». В течение последующих нескольких дней Е Цзяньин по отдельности встретился с наиболее авторитетными

ивлиятельными ветеранами партии Дэн Инчао, Не Жунчжэнем, Чэнь Юнем, Ли Сяньнянем, Су Юем, Сун Шилунем и обсудил с ними складывавшуюся в стране политическую ситуацию.

Вначавшемся противостоянии Хуа Гофэн первоначально занимал выжидательную позицию. Однако узнав о предпринятых Ван Хунвэнем шагах, Хуа Гофэн стал осознавать, что в практическом плане у него не остается выбора,

идостижение компромисса с «четверкой» выглядит крайне непростым делом. Он был вынужден задуматься об ответных действиях, начав активный поиск союзников на другом фланге. С целью заручиться поддержкой представителей старшего поколения он встретился с вице-премьером Госсовета Ли Сяньнянем и обсудил с ним перспективы развития политической ситуации и отношения с «четверкой». 14 сентября Ли Сяньнянь сообщил об этой встрече Е Цзяньину.

16 сентября «Жэньминь жибао», «Цзефанцзюнь бао» и журналом «Хунци» была опубликована статья, в которой «четверка» попыталась сфабриковать завещание Мао Цзэдуна, представить себя в качестве избранных ушедшим

количество боеприпасов. 28 сентября Чжан Чуньцяо предупредил руководителей народного ополчения о необходимости готовиться к вооруженным столкновениям, фактически отдав приказ о его мобилизации. В тот момент по различным оценкам сторонники «четверки» располагали поддержкой более 40% членов ЦК КПК и членов провинциальных ревкомов, а также большинством в руководстве профсоюзных, молодежных и женских организаций.

Напряженная обстановка в руководстве партии подогревалась отсутствием нового перераспределения функций в Политбюро, несмотря на то что после завершения траура этот вопрос остро встал в повестку дня. Для всех было очевидно, что тот, кто возглавит мероприятия по увековечиванию памяти Мао Цзэдуна, тот и сможет в максимальной степени воспользоваться силой его авторитета в политической борьбе.

В конце сентября «четверкой» был организован поток писем в ЦК с требованием назначить Цзян Цин председателем ЦК КПК. 29 сентября на заседании ПБ с предложением возложить на Цзян Цин обязанности по распределению функций среди членов Политбюро выступил Чжан Чуньцяо. Попытки самой Цзян Цин стимулировать начало перераспределения функций на заседаниях Политбюро 19 и 29 сентября предложением включить в его состав племянника Мао Цзэдуна Мао Юаньсиня, игравшего в последние месяцы жизни важную роль порученца при нем, а также передать ей для систематизации и хранения документы самого Мао Цзэдуна, встретили упорное сопротивление Е Цзяньина и Хуа Гофэна, понимавших, что согласие даст ей возможность сфальсифицировать последние предсмертные распоряжения Мао и коренным образом изменить расклад политических сил.

Развязанная «четверкой» пропагандистская кампания продолжала набирать обороты. Ее главной целью было доказательство верности «четверки» курсу Мао Цзэдуна и давление на руководство партии со стороны масс. 30 сентября накануне годовщины образования КНР «Жэньминь жибао» опубликовала

статью, содержавшую предостережение о возможном контрреволюционном перевороте со стороны «буржуазии внутри партии». Вслед за этим в первых числа октября Цзян Цин и Ван Хунвэнь в ряде публичных выступлений перед студентами университета Цинхуа и на рабочих встречах в пригороде Пекина объявили о появлении в ЦК ревизионизма и в духе «культурной революции» призвали «бороться до конца» и свергнуть его сторонников. 3 октября Ван Хунвэнь публично заявил, что не только Дэн Сяопин придерживается ревизионизма, поэтому «не будет удивительным, если ревизионизм вновь появится». Эти заявления сопровождались целенаправленной подготовкой общественного мнения к возможному силовому сценарию развития собы-

Цзян Цин тий со стороны подконтрольных «четверке» средств массовой информации. 4 октября в «Гуанмин жибао» появилась подготовленная «четверкой» статья «Вечно сле-

довать курсом, намеченным Мао Цзэдуном», в которой был сфальсифицирован наказ Мао «продолжать намеченный курс» и содержались скрытые нападки на Хуа Гофэна. 7 октября в «Гуанмин жибао» была опубликована статья «Черный образчик выступления против красного знамени под красным знаменем» с острой критикой Дэн Сяопина и его сторонников. Для публикации 8 октября в «Жэньминь жибао» была подготовлена статья «Действовать по выработанному Мао Цзэдуном курсу и смело идти вперед». Среди сторонников «четверки» стала распространяться информация о «поступлении хороших новостей» 9 октября.

Параллельно «четверка» предпринимала практические шаги для возможного использования вооруженных сил. Мао Юаньсинем, в частности, был отдан приказ подготовить две бронетанковые дивизии для ввода в Пекин с юговостока и северо-запада.

Вся информация о деятельности «четверки» стекалась к Е Цзяньину, у которого в конце сентября–начале октября состоялась серия встреч с высшими военачальниками, а также с некоторыми авторитетными ветеранами партии. Растущая агрессивность в действиях «четверки» стала сигналом для ответных шагов оппонентов, справедливо расценивших ее как переход к активной фазе борьбы за власть.

В начале октября состоялись встречи Хуа Гофэна, Е Цзяньина и начальника Канцелярии ЦК, начальника управления по охране ЦК КПК Ван Дунсина, на которых была достигнута договоренность приступить к решительным действиям по нейтрализации фракции «левых» и были оговорены детали операции. Используя заинтересованность «четверки» в публикации работ Мао Цзэдуна, ими было решено назначить заседание Постоянного комитета