прорыть, все равно что котел на сто ножек поставить. Так и для урожая лучше, и от засухи предохранит, и от разлива. Сучжоусцы послушались Великого Юя, взялись все вместе и прорыли сотни и тысячи больших и малых каналов. А потом уже много-много лет их в порядок приводили и превратили Сучжоу в город на воде, про который давно сказано: «Прибыл государь в Сучжоу и видит — люди все к рекам притулились».

(Рассказал Чэнь Лаотай. Из сб. «Сучжоу-ды чуаныио» — «Сучжоуские легенды», Шанхай, 1982, с. 125—129).

КАК ЮЙ ТРИЖДЫ МИМО СВОЕГО ДОМА ПРОХОДИЛ

Только Юй с Тушань-ши в Тайсане поженились, на четвертый день получил он повеление государя Шуня потоп усмирить. Как ушел, тринадцать лет не возвра­ щался. С древности говорят: «Трижды мимо своего дома проходил, да не зашел».

Первый раз мимо своих ворот Юй утром прошел, совсем близко был. Еще изда­ лека услыхал, как его мать, Сюцзи, ругается:

—Отец воды усмирял, под горой Юйшань погиб. Сын воды усмиряет, четыре года не возвращается. Отец — идиот, а сын — круглый дурак!

Тут из дома детский плач донесся. Мать Юя опять ругаться принялась:

—Хоть с трех лет до старости голоси, а все равно отца не дозовешься! Хочешь плакать, иди к отцу, не береди бабушкино сердце!

Апотом послышался голос Тушань-ши, это она ребенка утешала. А мать Юя еще пуще ругаться стала:

—Только замуж вышла, через четыре дня и муж ушел. За четыре года не отыскался, не показался. Только и название-то молодая жена, а на деле — при живом муже вдова.

Слышно было только, как Тушань-ши тяжко вздыхает.

Думал было Юй в дом войти, голос подать, да побоялся сердитой матери: втянет в перебранку, не отвяжешься. Усмирять воды — дело важное. Как можно из-за се­ мейных дел время терять? И он потихоньку от ворот пошел.

Второй раз Юй мимо своего дома в полдень проходил. Накануне ночью Юй все о доме думал, тоска его одолевала. Еще не рассвело, а он верхом домой помчался. Скачет, скачет, в животе от голода урчит. К полудню на холмик невдалеке от дома поднялся. Юй остановил своего белого коня с высокой холкой, глянул — над домом белый, как молоко, дымок вьется. Подумал: раз над очагом дымок виден, значит, дома все тихо, спокойно. Тут еще петух прокричал, голос его далеко окрест разнесся, ясно слышно, как поросята хрюкают. Успокоился Великий Юй, отлегло у него от души. Стал пальцы загибать, считать, сколько лет, как родные места покинул, «спи­ ной к родному колодцу повернулся»,— получилось семь лет.

Тут из дома вдруг веселый смех его матери, Сюцзи, раздался, а затем и воз­ бужденный голос ее:

—Внучек, а если твой отец вернется да не узнает тебя, как быть?

—Не узнает, побью его.

— Зачем же его бить? — услыхал Великий Юй нежный голос своей жены.

—А он разве не заслужил, если своего сына не узнает,— пронзительно и кап­ ризно закричал мальчик,— побью, жив останется!

—Золотко,— мать Юя сказала,— характер у тебя точно как у бабушки! — и опять засмеялась.

АЮй задумался: «Прошлый раз мимо дома проходил — ругань, плач, вздохи —

ая все-таки не зашел, в этот раз дома все в порядке, зачем заходить?»

Объехал он вокруг дома и помчался дальше потоп усмирять.

Третий раз проходил он мимо своих ворот иод вечер. Было это еще через четыре года. В тот день он недалеко от дома водные пути прокладывал, вот и подумал, не заглянуть ли домой. С тех пор как он во второй раз мимо дома проходил, уже три или четыре года прошло. Сегодня он но своим водным делам недалеко оказался, вот и захотелось поглядеть, как там и что. Да как назло погода не задалась: в полдень тучи заклубились, гром загрохотал, ливень хлынул, словно у Небесной реки дно прохудилось! А Великий Юй, голодный, все вперед едет, торопится. К вечеру только родные ворота показались. Обрадовался Юй: отдохну дома, погляжу на родных, уж

366

десять лет как с ними расстался, просушу одежду, поем — вот будет хорошо, приятно.

Подъехал на своем коне Юй почти к самым воротам, глянул — под козырьком крыши девятилетний мальчик мотыжкой из-под галереи воду отводит, путь ей прокладывает. Увидал мальчик незнакомца и пронзительно, перекрывая шум дож­ дя, закричал:

—Эй, дяденька, не видел ли ты моего отца?

АВеликий Юй нарочно спрашивает:

—А кто твой отец?

—Да Великий Юй. Дяденька, отнеси ему письмо, пусть он домой вернется нас проведать, поможет мне канавку вдоль галереи прорыть.

Тут из дома послышался голос матери Юя:

—Ах ты чертенок! Не мели языком! Твой отец в Поднебесной потоп усмиряет, только сейчас у него дело на лад пошло, а ты его домой зовешь канавку копать.

За ней и жена Юя голос подала:

—Бабушка правду говорит, пусть отец сперва потоп усмирит, а потом домой возвращается.

—Ладно,— подхватил высоким голоском мальчик,— пусть отец воды усмирит,

апотом домой придет.

Услыхал эти слова Великий Юй, обрадовался:

— Хорошо,— сказал он мальчику,— непременно твои слова Великому Юю передам!

Повернулся Юй, вскочил на коня, и вынес его нетерпеливый конь обратно на дорогу.

Тринадцать лет прошло, как Юй воды усмирять отправился, сколько гор исхо­ дил, сколько рек пересек, повсюду свои следы оставил. А про то, как Юй три раза мимо дома своего проходил, а ни разу не зашел, до сих пор такие стихи повторяют:

Первый раз к воротам подошел — брань услыхал, Второй раз к воротам подошел — смех услыхал, Третий раз мимо ворот проходил — устное письмо унес, Только когда потоп усмирил, вернулся домой.

Записано от Ли Сянгэна и др. (жури. «Минъцзянъ вэнъсюэ», 1981, №4 ) .

ПИК БОЖЕСТВЕННОЙ ДЕВЫ

Почему люди в Санься из рода в род восхваляют божественную деву и приносят ей жертвы?

Рассказывают, в самые древние времена Владычица Запада Си-ванму родила двадцать третью дочь. Кожа у нее была белая и нежная, как соевый твирог, стан тонкий и гибкий, словно ветка ивы. Владычица очень пеклась о ней, боялась, как бы порыв ветра ее не сдул, как бы легкий ветерок не переломил. Не позволяла она доче­ ри ни резвиться на небе, ни гулять в мире людей на земле. Она назвала ее Яо-цзи — Нефритовая дева и целыми днями держала взаперти подле Нефритового пруда — Яочи.

Яо-цзи была красивая, умная и от природы бойкая. Могла ли она, словно синие птицы *, сидеть взаперти подле Нефритового пруда? Ей хотелось и в небеса, и на моря и океаны, и она нередко тайком убегала, чтобы порезвиться, потанцевать на плывущих облаках, попеть в красивых садах бессмертных, искупаться в широкой Небесной реке. В общем, побывала она во всех чудесных местах, куда могут попасть бессмертные. Все забавы бессмертных она перепробовала. Только вот на моряхокеанах да в мире людей еще не было ее следов.

Когда ее отец, Дун-вангун, узнал о ее похождениях, он тотчас же рассказал все Си-ванму. А та сразу же отправила к Нефритовому пруду своего слугу Хуанмо — Желтого дьявола, чтобы тот привел Яо-цзи.

Ивот Яо-цзи предстала перед Си-ванму, и мать стала строго расспрашивать ее:

*Синие птицы — служанки Си-ванму, см. с. 316 настоящей книги.

367

—Кто разрешил тебе убегать из Ночи?

—Я сама убегала.

—Разве Ночи — плохое место для тебя?

—Яочи — это как клетка, я не хочу, словно птичка, целыми днями сидеть там взаперти, помирать от тоски!

Си-ванму поняла, что у Яо-цзи крепкий характер, что нелегко ее переломить,

исказала Дун-вангуну:

—Давай пошлем ее к какому-нибудь строгому магу-наставнику, пусть поу­ чится у него.

Дун-вангун согласно кивнул, и Си-ванму вмиг запрягла свою облачную колес­ ницу и отвезла Яо-цзи в храм Пурпурной чистоты к владыке бессмертных. Санью- ань-сяньцзюню. А Яо-цзи как раз хотелось учиться, и в храме Пурпурной чистоты она охотно за науку принялась. Саньюань-сяньцзюнь так обрадовался ей, словно со­ кровище нашел, и все свое искусство чудесных превращений без утайки ей передал.

После того как Яо-цзи этим искусством овладела, Си-ванму назначила ее дамой Высшего дворца облачных цветов, повелев ей управлять и обучать бессмертных отроков и нефритовых дев. Да еще послала с ней вместе служанок и верных своих приближенных: Юйюя, Хуанлю, Даит Гэнчэня и Тунлюя. Яо-цзи обучила чудес­ ному искусству превращений всех своих слуг и служанок, а также подвластных ей бессмертных отроков и нефритовых дев. Все вместе они наслаждались радостной

ибеспечной жизнью, словно сидели под легким весенним ветерком. Когда Яо-цзи,

ееслуги и служанки познали искусство превращений, им не захотелось больше вечно охранять Дворец облачных цветов. Они понаделали целую кучу фигурок и оставили их во дворце, а сами, вскочив на облака и взнуздав туманы, отправились резвиться к Восточному морю — Дунхай, где никогда еще не бывали.

Добрались они до Восточного моря и увидали в огромном, безбрежном голубом море красную вечернюю зарю и ее бесчисленные дорожки, услыхали, как роко­ чут морские волны. Превратились они в разноцветных драконов, китов, рыб и устриц

ивволю порезвились и попрыгали, а потом, собравшись вместе, отправились в хрустальный дворец царя драконов Восточного моря — Дунхай Лун-вана. Лун-ван принял их, как дорогих гостей, и они полюбовались его коралловым троном, укра­ шенным жемчугом головным убором, агатовым столом, яшмовым ковром. Лун-вана Восточного моря пленила красота Яо-цзи, и он стал просить ее выйти за него замуж.

Но Яо-цзи не понравилось море, ей не хотелось жить у царя драконов. А поче­ му? Да потому, что она увидела, как Лун-ван каждый день подымает сердитые мор­ ские волны, насылает бешеный ветер и бурю, разрушает поля и сады, заглатывает плавающие по морям суда и путешественников и приносит людям много бед и несчастий. Поэтому она простилась с Лун-ваном и вместе со своими слугами и слу­ жанками, бессмертными отроками и нефритовыми девами вышла из моря. Вскочив на облака, они унеслись на Запад.

Перелетели они десять тысяч рек и тысячу гор, подлетели к Горе шаманов — Ушань и увидали двенадцать драконов, которые, выпустив когти, играя, гонялись друг за другом в небесах. Драконы подняли страшный ветер, от его порывов потем­ нело небо и наступил мрак на земле. Вихрь поднимал в небо людей и скот и бросал их оземь так, что они или разбивались насмерть, или получали увечья. Деревья, дома и посевы — все было побито летящими камнями и песком.

Яо-цзи и в Восточном море была недовольна царем драконов, а сейчас, когда увидела, как бесчинствуют эти двенадцать драконов, тотчас же остановила свое облако, вытянула руку, выставила вперед палец, и на небесах загрохотал гром, от которого затряслось небо и задрожала земля, а двенадцать драконов упали замертво.

Прошло немного времени. Небо прояснилось, воздух стал чистым, и в мире людей наступили покой и тишина. Но тела убитых драконов забили русло Янцзы и образовали гору Чуншань и хребет Лэнлин. Одна вершина была выше другой, а самая высокая упиралась в небо. Казалось, будто множество острых пик воткнуто в

белые облака.

Опять начались беды в мире людей. Мчащимся днем и ночью водам Янцзы те­ перь не было открытого пути. Река замедлила свой бег, свой танец и песню, вода стала скапливаться в грустц и скорби, повернула вспять и устремилась на поля и сады, в города, горы и леса. Вскоре и вся теперешняя провинция Сычуань преврати­ лась в безбрежное море.

Как раз в это время появился знаменитый герой, усмиритель вод Великий Юй.

368

После того как Юй усмирил Хуанхэ, заставил ее течь мимо горы Тушань (судя по записям в древних книгах, это теперешняя гора Наньшань в Чунцине), он, доволь­ ный, поспешил к Горе шаманов — Ушань.

Вообще-то Великому Юю довольно было, как говорится, тронуть своего коня, как освобождался путь для воды и она могла течь свободно. Но тут горы громозди­ лись так высоко, вода бурлила так свирепо, что все его орудия и способы не помогли. Забеспокоился Великий Юй, поднялся на вершину горы Чицзяшань — Красной кольчуги, к воротам Куймэнь, покачался из стороны в сторону и превратился в бурого медведя. Плюх — и прыгнул в воду.

Много времени боролся бурый медведь со стихией, да только те ядовитые драконы превратились в крепкие, прочные горы, так что медведь только в кровь ободрал нос и губы. Но горы остались горами, вода — водой, и чем дальше, тем она подымалась все выше и выше.

Еще сильнее забеспокоился Юй, взошел на самую вершину горы Чицзяшань и закричал громким голосом, призывая своего могучего помощника, бурого вола. Увидел бурый вол, как бурлит река, и бросился в воду, стал рогами гору толкать — думал реке путь проложить. Много времени бодал он гору, но драконы те ядовитые превратились в крепкие камни, погнулись только могучие рога бурого быка, а горы так и остались горами, воды так и остались водами, чем дальше, тем выше подымают­ ся, вот-вот вершину горы Чицзяшань затопят.

Совсем взволновался Юй, не знает, что делать. Сидит грустно на вершине горы, смотрит на бурлящие воды и вздыхает, ума не приложит, как русло реки освободить.

А божественная дева Яо-цзи на облаке стоит. Увидела она, как печален мир людей, как грустит Юй, и послала ему на помощь шестерых своих слуг: Хуанлю, Юйюя, Куанчжана, Дай, Гэнчэня и Тунлюя. Спустились они на землю, встретились с Юем, принялись тотчас же являть свое чудесное искусство. Призвали они великое множество небесных воинов и небесных полководцев, принялись громом камни крушить, молниями песок да глину в стороны разбрасывать, огнем морскую траву жечь. Воинство Юя стало русло реки прокладывать, землю выжимать. Много време­ ни прошло, пока они русло реки в Санься пробили, хлынули туда запертые воды, вмиг туда устремились, запели радостную песню и помчались вприпляс к Восточно­ му морю.

А Великий Юй только от Желтого дьявола — Хуанлю узнал, что это божест­ венная дева Яо-цзи послала ему помощь. Бросился он к Горе шаманов — Ушань де­ ву искать, чтобы поблагодарить ее. Думал, погляжу, что это за богиня, не иначе как три головы у нее и шесть рук. А Яо-цзи узнала, о чем думает Юй, и когда он под­ нялся на гору Ушань, вдруг превратилась в прозрачный синий камень. Камень перед Юем стоит, а он ищет на востоке, смотрит на запад, никак найти Яо-цзи не может.

А синий камень вдруг превратился в струйку синего дыма, поднялась струйка в небо и стала синим облаком. Стоит облако у Юя над головой, а Юй ищет на восто­ ке, смотрит на запад, никак найти Яо-цзи не может.

Вдруг из тучи мелкий дождь полил, в дракона превратился, пляшет дракон на вершине горы Ушань, а Юй ищет на востоке, смотрит на запад, никаких найти Яоцзи не может. А плывущий дракон уже в белого журавля превратился, беспечно летает, парит над ущельями и домами. А Юй ищет на востоке, смотрит на запад, никак найти Яо-цзи не может.

Запыхался Юй, весь потом обливается. На сердце неспокойно. А рядом с ним Тунлюй стоит, улыбается.

—Видно, лукавая и колдовская она женщина? — спрашивает у него Юй. Рассмеялся Тунлюй:

—Да это все потому, что ты не знаешь секретов превращений. Разве ты не видишь, что синий камень, белое облако, мелкий дождик, плывущий дракон, белый журавль — это все ее превращения?

—Где же мне тогда найти Яо-цзи, чтобы поучиться у нее? — стал допыты­ ваться Юй.

Тунлюй указал пальцем на вершину горы и сказал:

— Далеко — у края неба, близко — перед глазами ее священный дворец. Поднял Юй голову, глянул — а на только что голой блестящей вершине вдруг появились терема из облаков и террасы из туч, чудесный дворец из нефрита со свирепыми львами у входа. Небесные скакуны показывали туда дорогу, и Юй вместе

369

с Тунлюем вошел во дворец. Видит — божественная дева сидит на сверкающем драгоценностями троне, охраняют ее Зеленый дракон — Цинлун и Белый тигр — Байху. Юй изумился, бросился благодарить ее и просить обучить своей науке.

Божественная дева пригласила Юя сесть и ласково сказала ему:

—Ты умеешь укрощать воды, но тебе надо еще научиться понимать законы превращения вещей. Ведь если не знаешь, что переехать через море можно на ле­ тающей лодке, перейти через топи — на грязевых лыжах, по равнине ехать на теле­ ге, а по горной дороге — в паланкине, и на сухой земле намучаешься, и в воде за­ хлебнешься. Хочешь сотни и тысячи гор пробить, просторные русла тысячам рек проложить — много сил должен иметь.

Долго божественная дева наставляла Юя, так что у него пот по спине потек. Тогда позвала она свою служанку Жунхуа, раскрыла красный нефритовый ларец, вынула оттуда свиток желтого шелка и поднесла его Юю:

—Этот драгоценный свиток даст тебе много знаний да еще научит, как изго­ нять тигров и барсов, укрощать змей и драконов. Нужно очень много божественной

илюдской силы, чтобы расчистить русла всех девяти рек. Потому я вновь велю своим слугам Чэнчэню и Юйю помочь тебе усмирять потоп.

Юй принял драгоценный свиток желтого шелка, поблагодарил божественную деву и вместе с Чэнчэнем и Юйюем спустился с горы, смастерил лодку, грязевые лыжи, телегу и паланкин. Пользуясь знаниями из драгоценного свитка и вместе с людьми много лет трудился Юй, пока русла всех девяти рек не расчистил.

Абожественная дева Яо-цзи на прекрасной остроконечной горе Ушань порез­ вилась несколько дней, собралась было на Западное небо вернуться, да осталась и прожила там несколько тысяч лет. И вот почему. Стояла как-то раз божественная де­ ва на вершине горы Ушань на огромном камне вроде жертвенного алтаря и глядела вдаль. Вдруг видит, одноместные лодчонки в самых опасных местах плывут у верх­ него порога, подле Куйся, и нижнего, у отмели Цинтань. Лодочники изо всех сил ра­ ботают шестами, хотят из водоворота выбраться, кричат, зовут на помощь. В конце концов надежду потеряли и поглотила их страшная вода у опасной отмели. Пригля­ делась Яо-цзи и увидела, что на пути в Санься на семьсот ли в реке осталось больше тысячи вертикально стоящих, поперек лежащих, высоко торчащих, низко сидящих больших да малых камней. Из них-то и получились опасные и страшные отмели, пороги, запруды и преграды. Разевают они огромную, словно у злого духа, пасть и жадно глотают несущиеся лодки вместе с путешественниками.

Божественная дева немедля позвала с небес стаи волшебных птиц и велела им летать над длинным — в семьсот ли — ущельем и поручила им встречать и прово­ жать лодки, провожать снующие взад и вперед суденышки по трудно различимым водным путям и охранять жизнь лодочников и путешественников.

Но и после этого на сердце у божественной девы было неспокойно. По утрам и вечерам стояла она на вершине горы Ушань и неотрывно глядела в ущелье. Теперь она разглядела множество злых тигров и барсов, которые стаями рыскали по горам. Люди в страхе прятались в каменные пещеры и не смоли выйти оттуда, чтобы пахать и сеять. Тогда Яо-цзи поспешно позвала своих слуг и велела им каждый день отго­ нять тигров и барсов.

Радости людей не было предела. Они вышли из пещер и принялись кто поле сеять, кто хворост рубить. Но тут божественная дева обнаружила, что в тех горах мало дождя выпадает, а потому и урожай плохой.

Тотчас же поднялась Яо-цзи в небо, пригнала тучи и пролила их дождем, чтобы земледельцы хороший урожай собрали.

Стали люди богато жить. Только воздух в ущелье нездоровый, люди часто боле­ ли. Отправилась тогда божественная дева на берег реки, что текла под горой, и посея­ ла там целебные травы, чтобы люди меньше страдали от болезней.

Так вот божественная дева хлопотала-хлопотала да в хлопотах и позабыла про Западное небо; о себе самой забывала, дня и ночи не различая, на вершине Горы шаманов стояла, ради людей караул несла. Много-много лет прошло, и преврати­ лась она в прекрасный, небывалой красоты Пик божественной девы — Шэньнюйфэн, а ее слуги и служанки превратились в пики поменьше: Ванся — Любова­ ние зарей, Цуйпин — Изумрудная ширма, Цинъюнь — Легкое облачко, Сунлуань — Сосновый пик, Сяньцзи — Собрание бессмертных, Цзюйхэ — Стая журавлей, Цзинжи — Чистое солнышко, Шаншэн — Подымающийся ввысь, Циюнь — Поды­ мающееся облако, Сифэн — Гнездо на ветру, Шэнцюань — Источник мудреца,

370

П О Я С Н Е Н И Я К И Л Л Ю С Т Р А Ц И Я М

Источниками иллюстраций послужили следующие памятники искусства:

1. Рельефы на каменных плитах предмогильного святилища (цытана) Сяотаншань. Провинция Шаньдун, не позже 129 г. н. э.

2.Рельефы на каменных плитах, собранных на месте кладбища семейства У. Собрание называется условно Улянцы (по имени одного из захороненных У Ляна; святилище, посвященное ему, ниже обозначается как цытан У Ляна). Провинция Шаньдун, между 147 и 167 гг. н. э.

3.Рельефы на каменных плитах в подземной гробнице в уезде Инань, провин­ ция Шаньдун. По предположению Цзэн Чжаоюй, не позже 193 г. н. э., хотя дата эта дискуссионна. Некоторые ученые датируют третьим и даже четвертым столетием.

4.Группа рельефов на керамических плитах и кирпичах, найденных в провин­ ции Сычуань. Предположительно II в. н. э.

5.Рельеф на крышке каменного саркофага, найденного близ Лояна, провинция Хэнань. Период Северная Вэй, 386—535 гг. н. э.

Все эти изобразительные материалы известны нам главным образом по репро­ дукциям эстампажей и отчасти по реконструкциям, опубликованным в 1827 г. в Китае в сборнике «Свод изображений на металле и камне» («Цзинь ши со») и вос­ произведенным в труде Э. Шаванна «Археологическая экспедиция в Северном Китае».

Ввиду плохой сохранности большинства рельефов их воспроизведения плохо читаются, а порой и совсем непонятны без кропотливой дешифровки. Поэтому в данном издании пришлось отказаться от репродуцирования оригиналов и прибег­ нуть к их графической интерпретации. С этой целью были применены следующие методы:

транскрипция — более или менее точная передача оригинала языком графики; вариация — передача оригинала с некоторыми изменениями в целях лучшей читаемости образа, причем изменения производились по линии обобщения формы,

отбора элементов изображения и их адаптации к книжной странице; реконструкция — передача оригинала с восполнением утраченных мест путем

использования других материалов данной стилистической группы; композиция по мотивам — более или менее свободная трактовка сюжета с ис­

пользованием элементов разных рельефов.

СПИСОК КНИГ, ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ДЛЯ ИЛЛЮСТРАЦИЙ

372

( Х а р а д а Ё с и т о . Костюм периодов Хань и Шести династий. Токио, 1937.) 9. «Wenwu» (Журнал «Материальная культура»).

В комментариях к иллюстрациям в скобках первая цифра указывает на поряд­ ковый номер источника из данного списка, вторая цифра обозначает номер таблицы, рисунка (римская) или страницы (арабская).

АННОТИРОВАННЫЙ СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

Рисунки на шмуцтитуле.

Верх. Чередующиеся маскароны львов (опускающиеся волосы гривы) и тиг­ ров (торчащие вверх бакенбарды). Оберегают вход из передней камеры Инаньской гробницы [Шаньдун, II(III —IV?) в. н. э.] в среднюю, где расположены главные изображения на исторические темы.

Транскрипция (2. XXIX).

Низ. Зеленый дракон, дух-хранитель Востока, и Белый тигр, дух-хранитель Запада, поменявшиеся местами.

Вариация на темы инаньских рельефов.

Г Л А В А I

Над буквицей на с. 10 Белый тигр, дух-хранитель Запада. Вариация. Инаньский рельеф (2.XXXV).

К с. 14—25. Начиная справа: Чжужун, Шэнь-нун, Хуан-ди, Чжуансюй, Гаосинь, Но, Шунь, Юй. Герои мифов представлены в образе исторических персона­ жей — древних государей.

Транскрипция. Цытан У Ляна, 151 г. н. э., плита № 1 (I. XIV).

К с. 14. Куй, ведавший музыкой при императоре Шуне, в образе одноногого ми­ фического чудовища.

Транскрипция. Чжоуская бронза (5.Ѵ).

К с. 22 — 23. Си-ванму и Дун-вангун. Си-ванму сидит на вершине горы, окутан­ ной облаками (стилизованное изображение), а по бокам на двух пиках пониже лун­ ные зайцы толкут порошок для изготовления снадобья бессмертия. Все три пика по форме совпадают с начертанием китайского иероглифа шань — ”гора“. Внизу меж­ ду зубцами гор шагает тигр — дух Запада; среди гор, на которых восседает Дунвангун и крылатые ”коллеги“ лунных зайцев, вероятно, ассоциирующиеся с антипо­ дом Луны Солнцем, шагает дракон — дух Востока.

Изображение Си-ванму помещено к западу от входа в гробницу, Дун-вангуна — к востоку.

Здесь кстати будет отметить, что вопрос расположения изображений Си-ванму и Дун-вангуна на стенах ханьских погребальных сооружений имеет большое значе­ ние для реконструкции этих памятников. Например, еще Шаванн полагал, что вос­ становление цытана у Ляна с традиционной ориентацией на юг было произведено ошибочно, поскольку Владычица Запада Си-ванму оказалась на восточной стене. Свое предположение Шаванн подкрепляет указанием на то, что львы, которые сторожили вход на кладбище семейства У, смотрели на север (6. 117—118,

123).

Освязи изображений на стенах ханьских памятников с их ориентацией по стра­

нам света см.: W. F а і г b а n k. The offering shrines of Wu Liang Tz’u.— «Harvard Journal of Asiatic Studies». 1941, v. VI, № 1, c. 1 — 36; см. также наши пояснения ниже.

Вариации изображения на каменных плитах, украшающих вход в Инаньскую гробницу (2, VI, XXV и XXVI).

373

Г Л А В А II

Над буквицей на с. 28 изображен дракон с упомянутого выше фриза, однако повернутый вправо от читателя в целях адаптации к странице.

Вариация (2.XXIX).

К с. 36. Фуси и Нюйва.

По варианту изображения на плитах Улянцы, репродуцированному Чапеком (7.21).

К с. 37. Фуси и Нюйва.

Этот рельеф вместе с предыдущим ярко иллюстрирует процесс философского переосмысления мифов.

В Улянцы Фуси держит в руке угольник, а Нюйва — циркуль. Оба инструмен­

На сычуаньских керамических плитах Фуси изображен держащим солнечный диск с изображением золотого ворона, а Нюйва — лунный диск с жабой, в которую была превращена Чанъэ за то, что украла у мужа, мифического стрелка И, снадобье бессмертия (3.LXX). Это, вероятно, связано с представлением о них как о воплоще­ нии мужского и женского начал природы (сил ян и инь). Но так как графический эмблемой мужской силы служит круг, а женской — квадрат, атрибутом Фуси дол­ жен быть не угольник, а циркуль, угольнику же место в руке Нюйва. Именно такое распределение этих инструментов мы видим на сычуаньских рельефах конца II в. н. э. и на саркофаге, созданном двумя веками позже в Хэнани. Такая трактовка образа, конечно, больше соответствует философской концепции, чем более ранняя, шаньдунская.

Шаньдунский вариант также противоречит описанию в гл. IV данной книги, где говорится, что помощник Фуси Гоуман держал в руках циркуль, а помощник владыки Запада Жушоу — угольник.

Реконструкция. Рельеф на крышке каменного саркофага, найденного близ «Пол­ на, IV -V I вв. н. э. (4. VII).

В связи с рельефом на лоянском саркофаге интересно отметить, что кроме жабы там изображен еще и заяц со ступкой и пестиком, тоже ассоциирующийся со сна­ добьем бессмертия. Таким образом, перед нами образное воплощение графического символа диалектики бытия — «тайцзиту», круга, разделенного S-образной линией на две запятые. В центре светлой запятой — темный кружочек, а в центре темной — светлый. Так и тут. На диске солнца Золотой ворон. Хоть и золотой, но все же ворон, ассоциирующийся с черным цветом, со смертью («у» — «черный»). А на диске луны — царицы ночи, мрака, смерти — жаба и заяц, ассоциирующиеся со сна­ добьем вечной жизни.

К с. 40—41. Картина грозы. На левом рисунке в лодке, плывущей в облаках, сидит божество грома «Пэй-гун и бьет в барабан. На правом рисунке женские фигуры с сосудами в руках — божества дождя, юйши. Дракон с головой спереди и сзади, по толкованию Э. Шаванна, изображает блеск молнии. Чан Жэнься считает, что это радуга. Фигурки с молотком и зубилом в руках, по Шаванну,— духи молнии, а по Чан Жэнься,— духи ударов грома. Первое толкование представляется более убе­ дительным. Возможно, образ навеян работой каменотеса, из-под зубила которого летят искры.

Вариация. Улянцы, задний цытан, плита № 3 (7.VII). К с. 45. Птица с лицом человека.

Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXIX). К с. 51. Чудовище.

Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXIX).

Г Л А В А III

К с. 68. Дух. По толкованию Сунь Цзоюня,— Чию.

S u n Z u o y u n . Ping «Ѵіпап gu huaxiangshi mu fajue baogao» — «Kaogu tong-

xun», 1957, № 6, c 77—87. ( С у н ь Ц з о ю н ь. Об «Отчете о раскопках древней мо­ гилы с каменными рельефами эпохи Хань в Инани»).

374

Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXXIII).

Кс. 76. Одноногая птица. По виду напоминает птицу Бифан, вызывающую по­

жары.

Транскрипция. Инань, средняя камера (2.LXV).

Кс. 78, 79. Диковинные существа.

Композиция по мотивам инаньских плит.

Г Л А В А IV

К с. 81. Белый тигр, дух-хранитель Запада.

Вариация. Инань, передняя камера, фриз северной стены (2.XXIX). Подроб­ нее см. объяснение к с. 33.

К. с. 84. Восьмиголовоё чудовище. В «Цзинь ши со» отождествляется со злым водяным духом Тяньу (см. гл. Ill, с. 78), однако его внешний вид не совсем совпа­ дает с описанием Тяньу: ног не восемь, а три, хвостов не десять, а один. Для того чтобы походить на Кайминшоу, этому духу не хватает только одной головы. Его функция — охранять вход на кладбище — тоже близка к функции стража восточно­ го входа во дворец Хуан-ди.

Вариация. Южная стена восточного пилона у входа на кладбище семейства У (6. № 1197 и 7.31).

Еще см. аналогичное девятиголовое чудовище на фризе доугуна центральной колонны средней камеры Инаньской гробницы (2.LXII).

Кс. 86. Уло-шэнь. Дух, управляющий тайным дворцом Хуан-ди. Композиция по мотивам ханьских рельефов.

Кс. 90, 91. Дракон, дух-хранитель Востока, и тигр, дух-хранитель Запада. Транскрипция. Изображение на саркофаге Ван Хуэя, найденном в Сикане

(1.XXXIII).

Красная птица, дух-хранитель Юга, и Черный воин (черепаха в объятиях змеи), дух-хранитель Севера.

Изображения Зеленого дракона (Цинлуна), духа-хранителя Востока, Белого тигра (Байху), духа-хранителя Запада, Красной птицы (Чжуцяо), духа-хранителя Юга, и Черного воина (Сюаньу), фактически черепахи в объятиях змеи, символи­ зирующих брачный союз Земли и Неба, Начало начал, духа-хранителя Севера (а Север ассоциируется с Зимой, когда в день зимнего солнцестояния совершает­ ся таинство зарождения Света в недрах Мрака),— это постоянный мотив декора древних культовых сооружений и культовой утвари. Все четыре духа известны под общим названием Сы шэнь.

Эти изображения обычно строго ориентируют положение цытанов, гробниц и саркофагов по странам света. Например, к востоку от входа в Инаньскую гробницу под владыкой Востока Дунвангуном изображен дракон (см. объяснения к с. 22— 23), а к западу под Владычицей Запада Си-ванму — тигр. К сожалению, издатели отчета о раскопках Инаньской гробницы допустили просчет, упустив из виду, что весь разворот будет восприниматься читателем как единое целое и создастся впечат­ ление, будто дракон оказывается к западу от входа (ориентированного на юг), а тигр — к востоку (2, XXV и XXVI). Истинное их расположение удостоверяется и подписями под иллюстрациями, и фотографией с реальных рельефов (2.VI).

Традиционную ориентацию всех Четырех духов можно увидеть на базе колон­ ны, поддерживающей свод передней камеры той же гробницы. На восточной сто­ роне — дракон, на западной — тигр, на южной — птица, на северной — черепаха в объятиях змеи (2.XLIV, XLV).

Однако бывают случаи, когда ориентация изображений Сы шэнь усложняется. Примером тому служит северная стена той же передней камеры Инаньской гроб­ ницы, в которой проделано два входа в среднюю камеру, где сосредоточены наибо­ лее почитаемые изображения. Эта стена по замыслу строителей должна была слу­ жить последним заслоном на пути проникновения нечистой силы к центру гробни­ цы, и поэтому вся она сплошь покрыта изображениями-оберегами (ср. пояснение к шмуцтитулу). К востоку от входов извивается Зеленый дракон, обращенный пастью к входам, т. е. к Западу, а к западу от входов —Белый тигр, обращенный пастью к Востоку (2.XXXII). К сожалению, расположение иллюстраций в отчете о раскопках опять перепутано. Здесь особенно важно, чтобы дракон был слева от входов (справа

375

от читателя), а тигр —справа, поскольку это поможет сопоставить эти изображения с фризом, находящимся как раз над ними (2.XXIX), где тигр, нарушая традицию, оказывается над драконом, изображенным внизу, т. е. на Востоке, а дракон над тиг­ ром, т. е. на Западе. Таким образом, создается впечатление, будто дракон из нижнего, восточного угла перелетел в верхний, западный, а тигр из нижнего, западного,— в верхний, восточный. Пути их скрестились в центре стены, исключив тем самым всякую возможность проникновения в святилище склепа какой бы то ни было нечисти. Думается, что именно таков был ход мысли создателей инаньских релье­ фов, решившихся на фризе нарушить традиционную ориентацию Цинлуна и Байху.

По мотивам ханьских рельефов.

К с. 98. Божество созвездия Большой Медведицы, ставшее впоследствии покро­ вителем литературы.

Транскрипция. Улянцы (8.XI, рис. 2).

Кс. 99. Дух с человечьим лицом и звериным телом (видимо, чимэй). Транскрипция. Инань, задняя камера (2.LXXVI).

Кс. 100. Таоте. Маскарон чудовища как бы анфас, на самом деле составленный из двух профильных изображений. Ясно различимы нос с волютой на конце, ниж­ няя челюсть с острым клыком, одна нога и задранный вверх хвост. Над глазом рог,

а перед ним символическая надстройка (расшифровку см.: P e t e r С. S w a n n . Art of China, Korea and Japan. N.-Y. 1964, fig. 14).

Интересен также магический ромб (квадрат) на лбу, может быть представ­ ляющийся слиянием четырех женских символов, символов владычиц четырех стран света (А. А. С е р к и н а . Опыт дешифровки древнейшего китайского письма. М., 1973, с. 30, 97 и рис. 1—6). Весь маскарон, по мнению некоторых исследовате­ лей, символизирует поглощение жертвы первопредком.

Транскрипция. Чжоуская бронза (5.1). К с. 109. Небесная Ткачиха.

Транскрипция. Сяотаньшань (9. 1962 г., № 3, с. 24).

Кс. 114. Цанцзе — изобретатель письмен. Вариация. Инань, средняя камера (2.LII).

Кс. 116. Головорукое чудовище с топором.

Над буквицей на с. 117 пернатый человек (юйжэнь).

Вариация. Инань, северный отрезок западной стены передней камеры (2.XXXVII).

К с. 120. Солнце (слева) и луна (справа). Характерно, что образ солнца муж­ ской (ян), а луны — женский (инъ). На диске солнца золотой ворон, на диске луны — жаба. Ср. с рис. на с. 37 и с объяснением к нему. Расположение изображе­ ний (солнце слева, а луна справа от зрителя) говорит о том, что рельеф ориенти­ рован на север.

Вариация. Изображение на сычуаньских керамических рельефах (3.LXXI, LXXII и 21).

К с. 121. Трехтелое чудовище. В «Цзинь ши со» толкуется как образ жителя Царства трехтелых. Однако, согласно описаниям, у трехтелых была одна голова, здесь же мы видим три. Кроме того, на других рельефах встречается то же чудовище со средней фигурой, отделенной и как бы танцующей, или вовсе без нее, что застав­ ляет сделать вывод, что перед нами не одно существо, а два, причем верхнее имеет образ человека, иногда крылатого, а нижнее скорее напоминает чудовище бинфэн, о котором говорится на с. 207, гл. VIII данной книги.

Вариация реконструкции в «Цзинь ши со» (6. № 1197). К с. 137. Змея с двумя человечьими головами. Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXIX).

Г Л А В А VI

Кс. 145. Стрелок И. Птицы, сидящие на дереве фусан, символизируют солнце. Композиция по мотивам рельефов Улянцы.

Кс. 146. Чудовище.

376

Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXIX). К с. 150. Фея реки Ло.

Композиция но мотивам рельефа Улянцы.

Кс. 151. Водяное божество. По предположению Шаванна,— бог реки Хуанхэ

Хэ-бо.

Вариация. Улянцы, задний цытан, плита № 1 (1.ХІХ).

Кс. 155. Си-ванму. Интересно, что в Сычуани, где на рельефах владык Востока

иЗапада изображаются Фуси и Нюйва, нет изображений Си-ванму и Дун-вангуна в той же роли. Здесь владычество Си-ванму распространяется и на Восток и на Запад,

очем говорят фигуры дракона и тигра по бокам ее трона. Ср. дракона Дун-вангуна

итигра Си-ванму на инаньском рельефе (с. 22, 23).

Животные, изображенные внизу, тоже ассоциируются с двумя противополож­ ными силами: трехногая птица — с солнцем, а заяц, держащий в лапах гриб бессмертия линчжи, и жаба — с луной. Иногда по бокам подобных рельефов со сто­ роны дракона изображается солнце, а со стороны тигра — луна.

Вариация изображения на сычуаньской керамической плите (3.LXVII и 21 — фото подобного рельефа с солнцем и луной по бокам).

Г Л А В А VII

Кс. 176. Юй и девятихвостая лисица. Композиция по мотивам ханьских рельефов.

Кс. 177. Диковинное животное.

Транскрипция. Инань, средняя камера (2.LXII).

Кс. 180. Фэйту, чудесный конь Юя. Композиция по мотивам Улянцы.

Кс. 181. Поиски треножника Юя.

Вариация. Улянцы, левый цытан, плита № 3 (1.ХѴІІ).

К с. 189. Схватка крылатого быка с птицеголовым драконом. Вариация. Инань, средняя камера (2.LXVIII).

Г Л А В А VIII

Кс. 196. Птица с двумя человечьими головами. Транскрипция. Инань, передняя камера (2.XXIX). К. с. 199. Птица бииняо.

Транскрипция. Инань, средняя камера (2.LXII).

Кс. 202. Свинорылый (?).

Транскрипция. Инань, средняя камера (2.LXI).

К с. 205. Житель Страны людей с дырявой грудью. По мотивам рельефов Сяотаншань.

К. с. 243. По толкованию в «Цзинь ши со», в облаках восседает Си-ванму. Одна из крылатых служанок подносит ей ветвь дерева трех жемчужин. Ниже, тоже в облаках, колесница Си-ванму, в которую запряжен крылатый конь.

Внизу, по предположению Э. Шаванна,— My-ван, приехавший навестить боги­ ню. Справа — сопровождающий его военачальник.

Вариация. Улянцы, задний цытан, плита № 2 (1.ХХ). К с. 250. Колесница Ду-бо.

Вариация сычуаньского керамического рельефа (З.ХЫХ).

Л. П. Сычев

Б. Л. Рифтин

О к и т а й с к о й м и ф о л о г и и в с в я з и с к н и г о й п р о ф е с с о р а Ю а н ь К э

В 1892 г. в Петербурге вышла в свет небольшая книга профес­ сора Восточного факультета Петербургского университета С. М. Ге­ оргиевского «Мифы и мифические воззрения китайцев». Это было первое в мире исследование по китайской мифологии. Ни в самом Китае, ни в других странах эта интереснейшая область китай­ ской культуры не привлекала тогда к себе какого-либо внимания. Прошло еще целое десятилетие, прежде чем китайская мифоло­ гия стала предметом специального рассмотрения у себя на родине,

всоседней Японии и других странах, и более семидесяти лет, прежде чем на русском языке появилось новое, более полное изло­ жение китайских мифов, принадлежащее профессору Юань Кэ. Сейчас эта книга издается в нашей стране во второй раз.

Китайская мифология в том виде, как мы ее знаем сейчас, есть целый комплекс, состоящий из древнекитайской, даосской, буд­ дийской и поздней народной мифологии. Каждая из этих мифоло­ гий представляет собой определенную систему, все эти системы взаимосвязаны между собой. Даосская мифология широко исполь­ зовала образы древних преданий, а поздняя народная мифология, которую обычно определяют как синкретическую, активно вбирала

всебя представления и образы даосской и буддийской систем. Предлагаемая русскому читателю книга Юань Кэ посвящена только древним мифам.

Китайские мифы поражают наше воображение смелостью и не­ ожиданностью фантазии их создателей. Хуньдунь — Хаос — бес­ форменная, но живая масса, в которой друзья этого персонажа пытаются просверлить отверстия, чтобы дать приятелю возмож­ ность видеть и слышать, как люди. Шижоу — зрячая плоть — не менее удивительное существо, похожее на печень зверя, но обладающее зрением. Таковы архаические образы китайской мифо­ логии.

Даже если мы обратимся к героям, имевшим вроде бы челове­ ческий облик и действовавшим уже в человеческом обществе, то и в их описаниях обнаруживаем черты птиц и зверей, причем даже одновременно. Скорее всего это отражение иной, чем, скажем, в

378

Древней Греции, более архаической стадии мифологического, а значит и художественного мышления. Общее направление разви­ тия от страшных звероподобных чудищ, несущих на себе печать тотемистических верований, к полулюдям-полузверям вроде Фуси и Нюйва, изображаемых на рельефах рубежа нашей эры в виде людей с хвостами дракона или змеи, а затем и к полностью антропо­ морфным героям и даже будто бы реальным историческим дея­ телям — вот путь развития древнекитайских мифологических образов.

К сожалению, древние мифологические представления китай­ цев и соответственно сами мифы сохранились лишь в лаконичных разрозненных фрагментах, подобных осколкам древней вазы, сло­ жить и склеить которые — дело опытного археолога и реставратора. Таким «реставратором» и выступил автор этой книги Юань Кэ. Как всякое сравнение, сравнение его труда с работой реставратора древней вазы не совсем точно. Реконструировать древнейшие ки­ тайские мифы чрезвычайно сложно, потому что сохранившиеся фрагменты не похожи на осколки глиняного сосуда, первоначаль­ ный смысл в них, как правило, искажен позднейшими напласто­ ваниями, трансформирован под влиянием философских и историче­ ских воззрений разных веков, а сам миф нередко только глухо упо­ минается. Большинство мифических героев под кистью книжников давно превратились в будто бы реальных «исторических» деятелей древнейших эпох. Этому процессу способствовал сравнительно бы­ стрый переход китайцев от мифопоэтического объяснения окру­ жающего мира к рационалистическому, нашедшему свое яркое вы­ ражение в учении Конфуция, отвергавшего все непонятное и мистическое.

Автор этой книги, профессор Института литературы Академии общественных наук провинции Сычуань Юань Кэ, родился в Сы­ чуани в 1916 г. Печататься начал в студенческие годы, когда учил­ ся у известного литератора, друга основоположника современной китайской литературы Лу Синя, профессора Сюй Шоушана. Под его руководством Юань Кэ и написал свою первую литературо­ ведческую работу «Исследование четырех знаменитых произведе­ ний китайской прозы», которая частично была опубликована в известном журнале «Дунфан цзачжи». В 1946 г. Юань Кэ уехал со своим учителем на Тайвань, где некоторое время работал редак­ тором, там же он написал и свой первый труд по древнекитай­ ской мифологии «Божества в ’’Книге гор и морей44», публиковав­ шийся с продолжением в местном журнале «Тайвань вэньхуа» в 1948—1949 гг. Тогда же Юань Кэ пишет и публикует свои сати­ рические сказки, критикуя гоминьдановский Китай (часть из них была переиздана в КНР в 1956 г.). Весной 1949 г. он возвращается в Сычуань, где сперва преподает в Чунцине, в Академии художеств Юго-Западного Китая, а потом много лет, вплоть до начала «куль­ турной революции», является сотрудником Чунцинского отделения Союза китайских писателей, отдавая все свои силы изучению древ­ некитайских мифов.

379

В 1950 г. в Пекине в издательстве «Шанъу иныпугуань» выхо­ дит небольшая книжка Юань Кэ «Мифы древнего Китая», которая вызвала большой интерес читателей и неоднократно переиздава­ лась. Сам же автор продолжал изучение древних источников и к 1957 г. подготовил новое, в четыре раза превышающее по объему первую книгу, издание «Мифов древнего Китая». Этот расширен­ ный вариант издавался в последующие годы с некоторыми исправ­ лениями много раз 1.

Все эти годы основные усилия ученого были направлены на систематизацию сохранившихся фрагментов мифов, в системати­ зации автор видел и элемент исследования 2. Работа эта представ­ ляла огромную трудность, ибо «материалы по древней мифологии рассыпаны по каноническим конфуцианским книгам, историче­ ским сочинениям, трактатам философов и сборникам произведе­ ний различных писателей. К тому же еще некоторые сведения необходимо было извлечь из комментариев к древним книгам, из средневековых энциклопедий и цитат из древних сочинений, при­ водимых в различных комментариях, и из сохранившихся разроз­ ненных фрагментов давно утерянных книг. Да и в самих источни­ ках встречаются пропуски иероглифов, перестановки слов, всякие приписки, иногда основной текст оказывается загнанным в коммен­ тарии или же комментарии — записанными как основной текст...

Все это требует тщательного сопоставления и исправления. Да еще скрытый смысл текста, ошибки старых комментаторов или путани­ ца в комментариях вызывают необходимость новых, более точных толкований» 3. Эти слова Юань Кэ, как нам кажется, хорошо пере­ дают те трудности, с которыми он столкнулся в своей работе.

Юань Кэ во многом помогли, конечно, работы его предшест­ венников — китайских исследователей мифологии. Но нам не известно ни одной книги, где было бы использовано такое коли­ чество древних источников, как у Юань Кэ. И то, что автор дает изложение древних мифов и в комментариях приводит все фраг­ менты из древних книг, на основе которых он строит свое изложе­ ние, делает книгу одинаково полезной и для широких кругов чита­ телей, и для специалистов.

Книга сразу же привлекла внимание читателей и критики и даже вызвала подражания. Так, Сюй Цзюньхуэй, автор небольшой книжки «Древние мифические сказания Китая», пишет в предис­ ловии, что, увидев книгу Юань Кэ, он тоже решил написать попу­ лярные рассказы на мифологические сюжеты 4.

380

издание книги. Одновременно Юань Кэ создает и более популярное изложение мифов для юношества, которое издается в 1961 г. под названием «Мифы и легенды в новом изложении», оно включает и некоторые материалы, отсутствовавшие в «Мифах древнего Ки­ тая».

Труд Юань Кэ обсуждался в китайской прессе. В 1959 г. в газете «Гуанмин жибао» появились большая и весьма критиче­ ская статья Гань Ц зяна5 и несколько позже — обстоятельный ответ Юань Кэ. Критик подошел к труду Юань Кэ как к научному исследованию, считая, что автор должен был расположить все мифы в строгом соответствии с этапами развития первобытного общества. Как правильно объяснил потом Юань Кэ, перед ним стояла задача дать художественное изложение мифа, поэтому он не мог ломать исторически сложившиеся мифологические сюжеты, менять их последовательность и переставлять эпизоды.

Гораздо более серьезной представляется рецензия Мэн Чжоу 6 на издание 1960 г. Мэн Чжоу отмечает удачное изложение мифов о Гуне и Юе, усмиривших потоп, о древних «правителях» Шаохао и Чжуаньсюе и т. д. Но, как и Гань Цзян, он не согласен с той по­ следовательностью, в которой Юань Кэ излагает мифы о происхож­ дении мира. Рецензент высказывает и свое мнение о причине ран­ него забвения древнекитайских мифов, видя ее в сложности письма в рабовладельческом Китае. Именно поэтому, утверждает Мэн Чжоу, до нас дошло слишком мало текстов эпохи рабовладельческо­ го строя, а когда Китай вступил в период феодализма, то развитие культуры ушло слишком далеко от первобытного общества и мифы уже почти не записывались. Думается, что это мнение не лишено оснований. Не со всеми, однако, утверждениями Мэн Чжоу о книге Юань Кэ мы можем согласиться — например, с тем, что большин­ ство героев мифов, по всей вероятности, были реальными персо­ нажами.

Книга привлекла к себе внимание в Японии, и в 1959 г. появился перевод ее с кратким послесловием Такабатакэ Юдзуру, в котором труд Юань Кэ оценивается исключительно высоко. Одновременно группа литераторов, возглавляемая Инада Такаси, создала труд «Мифы и предания Китая» 7. Некоторые главы книги целиком основаны на работе Юань Кэ. Положительно отозвался о книге Юань Кэ и японский профессор Окуно Синтаро 8.

«Мифов древнего Китая»).— «Гуанмин жибао». 1. II. 1959. В 1982 г. Юань Кэ писал, что он так и не знает, кто был автором этой статьи, скрывшимся под псев­ донимом Гань Цзян, и справедливо видит в этой разносной статье «веяние тог­

7Тюгоку-но синва дэнсэцу (Мифы и предания Китая). Сост. Инада Такаси. Токио, 1959.

8См.: «Нихон докусё симбун», 20.VI.1960. *

381

рованности, синкретичности первобытного мышления. Как утверж­ дает Юань Кэ, «у первобытных людей сперва появляются неотчет­ ливые религиозные представления, а из этих неотчетливых рели­ гиозных представлений постепенно рождаются имеющие в своей основе форму вещей или существ первобытные божества, потом только эти первобытные божества антропоморфизируются, наде­ ляются человеческим характером и сознанием и появляются так называемые мифы, выражающие людские стремления и на­ дежды» 1415.

Во введении к своей книге Юань Кэ пишет: «Божества создава­ лись людьми в соответствии с их трудовыми представлениями, и первоначально их назначение заключалось в том, чтобы воодушев­ лять людей в труде». С этим высказыванием также трудно согла­ ситься, так как в основе его лежит явно упрощенное представление о мышлении первобытных людей, о соотношении мифа и обряда, мифа и трудовых процессов, не говоря уже о том, что в этом случае следовало бы говорить не о божествах, а о культурных героях, кото­ рым приписываются важнейшие деяния и добывание благ — изобретение огня, орудий труда, очищение земли от страшных чу­ довищ и т. п. Необходимо подчеркнуть, что в образах культурных героев олицетворялась сила племени, идеализировалась активная творческая деятельность родоплеменного коллектива. «Культур­ ный герой древнее бога, он порождение первобытно-синкрети­ ческой мифологии, более близкой поэтическому творчеству, чем религиозному»,— отмечает Е. М. Мелетинский .

Разбирая вопрос о соотношении мифов и суеверий (под послед­ ними в данном случае, видимо, надо понимать древние религиоз­ ные представления), Юань Кэ утверждает: «...мифы совсем не то, что суеверия» — и приводит в качестве примера суеверий мифы о так называемом непорочном зачатии, корни которого «уходят в глубочайшую древность — в эпоху, когда господствовал групповой брак, делающий факт физиологического отцовства не только недо­ стоверным и неочевидным, но и просто безразличным» 16. Думает­ ся, что в данном случае мы еще не имеем дела с суеверным пред­ ставлением, которое возникает много позже, уже в историческую эпоху, и с которым связаны предания о чудесном рождении реаль­ ных исторических деятелей, например Александра Македонского. На недостаточный историзм Юань Кэ в этих вопросах уже указы­ валось в рецензии Мэн Чжоу 17.

Спорным представляется и толкование Юань Кэ мифа о Стране Крайнего Севера — Чжунбэйго, обитатели которой могут не тру­ диться, а «быть сытыми и одетыми». «Может показаться, что этот миф характеризует китайцев как людей ленивых, однако в дейст­

14Ю а н ь К э. Сборник... с. 63.

15Е. М. М е л е т и н с к и й. Происхождение героического эпоса. М., 1963, с. 30.

16С. А. Т о к а р е в . Что такое мифология? — «Вопросы истории и ате­ изма». Вып. X, Л., 1962, с. 370.

17См.: «Гуанмин жибао», 18.XII.1960.

383

вительности он является обычным приемом, при помощи которого эксплуатируемые в древние времена высмеивали эксплуататоров и выражали протест против них». Критик Мэн Чжоу видит здесь ти­ пично даосские представления и считает, что этот миф не имеет никакого отношения к народной фантазии. Вероятнее всего, это древний миф, отражающий мечты первобытного человека, вся жизнь которого проходила в тяжелой борьбе за существование.

С некоторой излишней социологизированностью взглядов авто­ ра связано и положение о создании народом своих богов в противо­ положность богам, созданным эксплуататорами. Если следовать Юань Кэ, то получается, что более древние герои типа стрелка И, умиротворителей потопа Гуня или Юя были созданы уже в эпоху классового общества. В действительности это типичные образы культурных героев, появившиеся явно еще при первобытнообщин­ ном строе. Речь, видимо, должна идти о том, что народные массы в эпоху рабовладения продолжают сохранять более архаические образы, отражающие коллективную мощь племени и рода. Созда­ ние же народных религий, противопоставленных официальной церкви,— дело гораздо более позднего времени. Автор подошел к этому вопросу слишком упрощенно.

Юань Кэ местами, увлекшись повествованием, теряет ту дис­ танцию, которая должна быть между автором — человеком XX в.— и древними сказаниями, отсюда рационалистические за­ мечания о невозможности того или иного деяния древнего мифи­ ческого героя. Редакция местами сократила эти несозвучные обще­ му изложению фразы.

Книга выиграла бы, если бы автор ввел в нее больше сравни­ тельного материала, в частности, если бы он обильнее привлекал как мифы родственных китайцам народов, так и типологически близкие мифы Древней Греции, Египта и других стран.

Перевод книги на русский язык был начат по второму изданию 1957 г., исправлен и дополнен по новейшему изданию 1960 г. Кроме того, для русского издания 1965 г. проф. Юань Кэ прислал свои добавления и исправления — результат непрекращающейся ра­ боты автора над источниками по древнекитайской мифологии. При подготовке данного (второго русского) издания вновь была прове­ дена сверка текста по новому китайскому изданию 1981 г.

При переводе книги переводчики и редакция столкнулись со многими трудностями. Например, в китайском языке отсутствует грамматическое понятие рода. В связи с этим было крайне сложно дать перевод в тех случаях, когда неизвестно, какого пола тот или иной мифический персонаж. В таких случаях пришлось осно­ вываться на более поздней интерпретации пола героя. Большую сложность представляло и транскрибирование имен мифологиче­ ских героев. В книге приводится огромное количество источников. Для удобства читателей большинство названий переведено на рус­ ский язык и лишь незначительное число их дано в транскрипции. Сказанное относится и к многочисленным географическим назва­ ниям, тем более что речь идет по большей части не о реальных

384

названиях современной географии, а о фантастических, условных названиях гор и рек. При этом рядом оставлена и транскрипция.

В связи с изменением написания китайских имен в новом рус­ ском издании все имена пишутся не через дефис, а слитно, дефис же оставлен в тех случаях, когда мы имеем дело не с именем (как, например, Фуси, Чжуаньсюй и т. п.), а со своеобразным «титу­ лом», вроде Си-ванму (Владычица Запада) или Хуан-ди (Желтый государь), в таких случаях все классификационные морфемы, соответствующие в позднейшие эпохи титулам, степеням родства и т. п., отделяются от основного корня дефисом.

Для исследователя мифологии большое значение всегда имеет датировка источника, из которого почерпнуты сведения. Имеем ли мы запись мифа, сделанную задолго до нашей эры, или же перед нами изложение средневекового автора — все это отнюдь не празд­ ный вопрос. В китайском издании эти сведения отсутствовали.

Редакция обратилась к автору книги с просьбой датировать все упоминающиеся в книге памятники. Проф. Юань Кэ любезно прислал необходимые данные. О времени создания ряда упомя­ нутых в комментариях сочинений в науке есть различные точки зрения, в книге всюду принята та датировка, которой придержи­ вается автор.

Во всех китайских изданиях книги и в японском переводе от­ сутствуют иллюстрации. В книгах, написанных под влиянием рабо­ ты Юань Кэ (например, Сюй Цзюньхуэя или Инада Такаси), иллю­ страции сделаны современными художниками в стиле «этнографи­ ческих» картин, изображающих жизнь первобытного человека. Думается, что это дисгармонирует с поэтическим содержанием книги и нарушает ее единство. Поэтому редакция обратилась к художнику Л. П. Сычеву, большому знатоку искусства Китая, с просьбой сделать реконструкции изображений мифических ге­ роев, относящихся к последним векам до нашей эры либо к первым векам нашей эры. Художником написаны и специальные «Пояс­ нения к иллюстрациям» с указанием источников и метода работы.

Юань Кэ реконструирует в своей книге китайскую мифологию в главном на основе древних письменных источников. Он почти совсем не пользуется данными изобразительного искусства, живой фольклорной традиции китайцев и родственных им народов. По­ следнее объясняется тем, что в годы, когда создавались «Мифы древнего Китая», о живом бытовании мифологических преданий у китайцев еще не было известно, многочисленные изображения древних мифических персонажей были также обнаружены в 50 — 70-е годы. Вот почему мы сочли необходимым в новом издании русского перевода книги как-то восполнить эти пробелы, расска­ зав читателю о том, как изображали китайцы своих первопред­ ков в литературе и искусстве и как трансформировались древние мифы в поздней фольклорной традиции. Наиболее интересные из опубликованных записей мифологических преданий даны в перево­ де в приложении к тексту книги Юань Кэ. Следует подчеркнуть, что

385

13 Заказ 908