Тест Демидов История филос

ствию. Именно это позволяет категорическому императиву быть всеобщим и необходимымзаконом,значимым всегда, вездеидлявсякогоразумного существа. Ведь воля - всегда наша воля, мы всегда ею располагаем, поскольку имеем разум, тогда как обстоятельства и результаты могут быть, а могут и не быть, несмотря на нашу волю. Таким образом, только категорический императив - это настоящий, безусловно значимый практический закон, а гипотетические императивы - всего лишь практические предписания, значимые при некоторых обстоятельствах.

Вопрос 58

Ответ: 1) императив

См. пояснение к предыдущему ответу.

Вопрос 59

Ответ:2) категорический императив

См.пояснениевыше.

Вопрос 60

Ответ:2) категорический императив

•Кант показал, что практический закон должен быть только «формальным», но не «материальным», т. е. этот закон должен иметь определенную «форму», но не указывать в качестве цели какую-либо «материю».

«Материей» для воли (способности желания) является какой-либо желаемый предмет. К «материи» стремятся ради счастья, исходя из самолюбия, но не ради соблюдения обязанности. Счастье Кант определил как «сознание приятности жизни», а себялюбие - это установка нато,чтобы«сделатьсчастьевысшим,определяющимоснованиемпроизвольного выбора» (Кант. Т. 4-1. - С. 335). Было бы бессмысленным обязывать человека стремиться к счастью, поскольку такое стремление свойственно людям без всякого принуждения. Но законом называют как раз некое обязывающее положение. Таким образом, нельзя считать законом положение, нацеливающее человека на некую желанную «материю». К тому же чувство удовольствия от предмета и степеньегожеланностиможнопознатьлишьэмпирически, азакон, какуже установлено ранее,должен основываться на априорных положениях, но не на переменчивых и разноречивых эмпирических данных. Формулы, определяющие волю человека к себялюбию и счастью, это - максимы, нонепрактическиезаконы.

•«Моральный закон есть единственно определяющее основание чистой воли. А так как это закон только формальный (а именно требует лишь формы максимы какустанавливающей общиезаконы), то какопределяющее основание он отвлекается от всякой материи, значит, от всякого объекта воления» (Там же. - С. 440).

Вопрос 61

Ответ:4) соблюдающуюлишьчистуюзаконодательную форму максимы

• Воля, обусловленная внешними причинами, всегда была бы случайна, и никакой всеобщий закон для воли на основе причинности был бы невозможен. Чтобы определить всеобщий закон для воли всякого разумного существа, нужно мыслить волю независимой от явлений и закона причинности Такую независимость воли от явлений и закона причинности Кант называл свободой. А волю, «законом для которой можетслужить одналишьчистаязаконодательнаяформамаксимы» (Кант. Т. 4-1. - С. 344-345), Кант называл свободной волей.

Чистая разумная воля, независимая от случайных эмпирических влияний, определяет сама себя Она свободна постольку, поскольку сама себе определяет обязанности, отличные от естественных склонностей, и, значит, зависит только от себя.

Понятиесвободы и понятиебезусловного практическогозаконасвязаны между собой и ссылаются друг на друга. Но какое из них «первично»? На этот вопрос можно ответить двояко. По существу первична свободная воля: без нее были бы невозможны решения и поступки, независимые от внешних причин и обстоятельств. Свобода «есть условие морального закона...» (Там же. - С. 314). Однако осознание этих понятий - свободы и морального закона - начинается со второго, с морального закона. «Моральный закон... мы сознаем непосредственно» (Там же. - С. 345), понимая, как должно было бы поступить, если бы на нашу волю не давили обстоятельства (стремление к собственной выгоде, удовольствиям, угроза смерти и т. п.). Уступая обстоятельствам, мы все же осознаем, что поступаем не должным образом, т. е. отступаем от морального закона, независимого от обстоятельств и причин. Так мы осознаем, что имеем свободу поступить согласно моральному закону, а не обстоятельствам. Например, когда кого-нибудь под угрозой расправы вынуждают дать ложные показания против честного человека, то он понимает, что может поступить вопреки давлению обстоятельств. Человек «судит о том, что он может сделать нечто... потому, что он сознает, что он должен это сделать; и он признает в себе свободу, которая иначе, без морального закона, осталась бы для него неизвестной» (Там же. - С. 347). Таким образом, сначала приходит понимание безусловного практического закона, а благодаря ему - осознание свободы воли.

Само понятие свободы Кант определял посредством понятия практического закона: «...Практическую свободу можно определить и как независимость воли от всякого другого закона, за исключением морального» (Там же. - С. 422). И тем не менее «понятие свободы, поскольку его реальностьдоказана некоторым аподиктическим законом практического разума, составляет опору (Schlussstein) всего здания системы

чистого, даже спекулятивного, разума, и все другие понятия (о боге и бессмертии), которые как одни лишь идеи не имеют в этой системе опоры, присовокупляются к нему и с ним и благодаря ему приобретают прочность и объективную реальность, т. е. возможность их доказывается тем, что свобода действительна, так как эта идея проявляется через моральный закон» (Там же. - С. 314).

Вопрос 62

Ответ:4) свобода

См. пояснения к предыдущему ответу.

Вопрос 63

Ответ: 3) моральный закон

См.пояснениявыше.

Вопрос 64

Ответ:3) категорический императив

• Основной закон чистого практического разума (категорический императив) Кант сформулировал следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» (Кант. Т. 4-1. - С. 347).

Обоснование этого закона состоит в следующем. Законом можно считать только такое положение, которое отвечает требованию всеобщности и необходимости. Вообще говоря, те положения, которыми руководствуется воля разумного существа, определяют цель (то, чему должно быть), а не средства или существующее положение вещей. Значит, практическим законом может считаться только такое положение, которое формулирует всеобщую и необходимую цель всякого разумного существа. Но возможнали общезначимая цель? Да, «цель, если онадается только разумом, должна иметь одинаковую значимость для всех разумных существ» (Там же. - С. 268). Цели же, обусловленные не только разумом, но какими-либо влечениями, склонностями, не удовлетворяют требованию всеобщности и необходимости. Такие цели субъективны (индивидуальны) и зависят от случайных, переменчивых обстоятельств, т. е. они относительны, неабсолютны. Основаниемжедля практическогозаконадолжнабыть цель абсолютная, ни отчего не зависящая,

цель сама по себе.

Но в мире нет ничего абсолютного, все чем-либо обусловлено. Ценность любого объекта, относящегося к миру, который я сделал бы своей целью (какая-либо вещь или мой поступок), была бы обусловлена моим желанием или волей. Безусловнатолько сама способность желания, чистая воля, свобода. Такая способность свойственна разумному существу: «человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны

той или другой воли...» (Там же. - С. 269). Мое собственное существование - моя цель. Это значит: я существую в качестве цели. Но представление только о себе самом как о цели, если это только для меня значимое представление, - это пока лишь субъективный принцип моих поступков. Однако этот принцип оказывается также и объективным: ведь таким же образом представляет себе свое существование и всякое другое разумное существо. Значит, другие разумные существа существуют как цели сами по себе, независимо от того, наделяю ли я их какой-либо ценностью, независимоотмоихжеланийисклонностей. Таким образом, всякое разумное существо - это не относительная цель (как ценность, обусловленная моим желанием), а абсолютная. Кроме разумных существ «...вообще нельзя было бы найти ничего, что обладало бы абсолютной ценностью; но если бы всякая ценность была обусловлена, стало быть случайна, то для разума вообще не могло бы быть никакого высшего практического принципа» (Там же).

Вслед за этими пояснениями Кант привел одну из формулировок категорическогоимператива:«поступайтак,чтобытывсегдаотносился к человечеству и в своемлице, и влице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (Там же. - С. 270).

Вопрос 65

Ответ:4) разумное существо

См. пояснения к предыдущему ответу.

Вопрос 66

Ответ:4) к человеку

См. пояснениявыше.

Вопрос 67

Ответ:4) пргааркдениектгоступкамтольколшиьзакономразума

• Отношение воли к моральному закону «есть зависимость, под названием обязательности, которая означает принуждение к поступкам, хотя принуждение одним лишь разумом и его объективным законом, и которая называется поэтому долгом...» (Кант. Т. 4—1. - С. 349.)

Автономия воли (т. е. ее независимость от желаемых объектов, от всякой «материи») - это единственный принцип всех моральных законов и обязанностей. Напротив, если воля позволяет себе быть обусловленной какими-либо «объективными обстоятельствами» и «патологическими» склонностями, то она тем самым становится не автономной, а гетерономной и упраздняет себя как свободную волю. Гетерономия же (зависимость от переменчивых обстоятельств) не создает никакой обязательности. Воля обеспечивает свою автономию, если ее выбор определя-

ется одной лишь всеобщей законодательной формой, но не «материей». Независимость воли от объектов желания - это «свобода в негативном смысле», а ее согласие с собственным законом чистого практического разума - это «свобода в положительном смысле». Моральный закон выражает именно автономию чистого практического разума. «...Эта свобода сама есть формальное условие всех максим, только при котором и могут они быть согласны с высшим практическим законом» (Там же. - С. 351).

Какая-нибудь максима может соответствовать практическому закону, несмотря на то, что у нее есть «материя». Это возможно в том случае, если «материя» не является условием максимы, а лишь присоединяется к форме закона. Взять, например, такую «материю», как мое личное счастье. Если я подразумеваю, что и другим требуется счастье и нужно способствовать счастью других (так же, как и своему), то максима себялюбия имеет форму всеобщности и сообразуется с формой закона.

Тем не менее, принцип личного счастья противоположен принципу нравственности. Определяющим основанием закона должна быть только законодательная форма максимы. «Максима себялюбия (благоразумие) только советует, закон нравственности повелевает» (Там же. - С. 355).

Голос разума по отношению к воле - как бы небесный голос - внятен даже для самого простого человека. Для примера Кант представил такую ситуацию. Если бы близкий друг дал против тебя ложные показания, азатем стал оправдываться, что тем самым он исполнил «священный долг» своего личного счастья, то ты понял бы без всяких теоретических рассуждений, что его поступокдостоин презрения, поскольку основывался только на собственной выгоде. Таким образом, граница между нравственностью и себялюбием видна и неискушенному в философии человеку.

Каждому по силам исполнять категорическое веление нравственности, хотя не каждому и не всегда посильно достигать счастья. В первом случае все зависит от согласования своих поступков с требованиями чистого разума, во втором - от обстоятельств, от наличия сил и способностей.

Вопрос 68

Ответ:3) суважением

• Поступок является нравственно значимым тогда, когда воля, обусловившая его, непосредственно определена моральным законом, а не ка- ким-либо чувственным побуждением. Свободная воля, определяющая сама себя только законом, обуздывает все склонности в той мере, в какой они не согласуются с моральным законом. Поскольку моральный закон действует на склонности негативно и ущемляет их, он должен вызывать чувство страдания. Вся совокупность склонностей, удовлетворение которых называлось бы личным счастьем, образует эгоизм (самолюбие и самомнение). Так как моральный закон противостоит самомнению и смиряет

его,онявляетсяпредметомуважения,т. е. основойнетолькоотрицательного, но и положительного чувства. Причем это чувство не является эмпирическимпопроисхождению,нопознаетсяаприорно.

Не страх, не влечение, не что-либо еще, а именно уважение к моральному закону является чувственным стимулом к нравственным поступкам. Кант назвал его также «моральным чувством». Это - «странное чувство», несравнимое ни с каким патологическим. «Уважение всегда питают только к людям и никогда не питают к вещам». «Человек может быть для меня предметом любви, страха, удивления, даже изумления, но от этого он еще не становится предметом уважения». «...Уважение к моральному закону есть единственный и вместе с тем несомненный моральный мотив...» (Кант. Т. 4-1. - С. 403,404).

Уважение к закону - это «сознание свободного подчинения воли закону, связанного, однако с неизбежным принуждением по отношению ко всем склонностям но лишь со стороны собственного разума...» (Там же. - С. 406).

Вопрос 69

Ответ: 2) легальный

ШДолг - это «объективно практический поступок, совершаемый согласно... законуи исключающий всеопределяющиеоснования, которые исходят из склонностей...» Это значит, что должное действие ни коим образом не определяется тем, хочется или не хочется мне его совершить. Долг «содержит в своем понятии практическое принуждение, т. е. определение к поступкам, как бы неохотно они ни совершались» (Кант. Т. 4 - 1 . - С. 406).

Если поступок совершается из чувства долга (т. е. из уважения к закону), то он морален. А если поступок совершается хотя и сообразно с долгом, но без чувства долга, а исходя из каких-то других побуждений, то он всего лишь легален, но не морален.

Кант восклицал: «Долг!Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничегоприятного, чтольстилобылюдям, тытребуешьподчинения, хотя, чтобы побудить волю, и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное отвращение в душе и пугало бы; ты только устанавливаешь закон, который сам собой проникает в душу и даже против воли может снискать уважение к себе (хотя и не всегда исполнение)...» (Там же. - С. 413).

Вопрос 70

Ответ: 1) личность

• Источником долга, который «возвышает человека над самим собой (как частью чувственно воспринимаемого мира)», является личность. По словам Канта, личность - это «свобода и независимость от механизма всей природы...» (Кант. Т. 4-1. - С. 414). Человек при-

надлежит двум мирам - чувственно-воспринимаемому и умопостигаемому. Как индивид чувственно-воспринимаемого мира он подчинен законам природы. Но как личность он подчинен чистым практическим законам, которые даны собственным разумом. Поскольку индивид (Person) подчиняется собственной личности (Personlichkeit), а личность подчиняется моральному закону, выстраивается определенная иерархия, вершина которой - моральный закон.

Всякий человек как разумное существо и «субъект морального закона» должен считаться с автономией другого разумного существа и, «следовательно, обращаться с этим субъектом следует не только как с средством, но и как с целью. Это условие мы справедливо приписываем даже божественной воле по отношению к разумным существам в мире как его творениям, так как оно основывается на личности их, единственно из-за которой они и суть цели сами по себе» (Там же).

Вопрос71

Ответ:2) исполнениенравственного долга негарантируетсчастья,нонеисключаетего

Ш Моральный закон требует поступать без расчета на чувственное удовлетворение, или счастье. Для морального закона безразлично, будешь ты счастлив благодаря своему нравственному поведению или нет. Однако живому человеку это не безразлично. Достаточно ли одного лишь уважения к моральному закону, или чувства долга, чтобы пренебречь своим счастьем ради долга? Ради чего, собственно, человек стал бы обрекать себя на несчастье - ради абстрактного закона?!

Кант вполне осознавал антиномию принципа нравственности и принципа счастья. С одной стороны, нельзя быть вполне счастливым, когда понимаешь, что твое счастье достигается за счет пренебрежения законом морали. Именно добродетельность должна быть достойна счастья. С другой стороны, поступая в согласии с законом морали, нужно совершенно исключить из своих соображений расчет на счастье. Однако «иметь потребность в счастье, быть еще достойным его и тем не менее не быть ему причастным - это несовместимо с совершенным волением разумного существа...» (Кант. Т. 4-1. - С. 441). Исполнение долга без надежды на счастье не согласуется с понятием высшего блага, к которому естественно стремится человек. Высшее благо не может заключаться в одном лишь долге, исполняемом вопреки желаниям. Было бы противоречивым представлять себе высшее благо нежеланным.

«Поскольку же добродетель и счастье вместе составляют все обладание высшим благом в одной личности, причем счастье распределяется в точной соразмерности с нравственностью (как достоинством личности и ее достойностью быть счастливой), составляют высшее благо возможного мира, то это означает все благо в целом, в котором добродетель как условие всегда есть верховное благо, так как она уже не имеет над

собой никакогоусловия, асчастье всегдаесть нечтотакое, что, хотяоно и приятно тому, кто им обладает, само по себе не есть нечто доброе безусловно и во всех отношениях, а всегда предполагает как свое условие моральное законосообразное поведение» (Там же. - С. 441-442).

Итак, высшее благо должно совмещать в себе нравственность (добродетель) и счастье. Кант отмечал, что в древнегреческой философии были две школы, представлявшие высшее благо как единство добродетели и счастья: эпикуреизм и стоицизм. Эпикурейцы считали, что стремление человека к счастью, умеренное благоразумием от излишеств, само по себе добродетельно. Однако этот тезис, как уже выяснил Кант, неприемлем, поскольку нравственность не может основываться на стремлении к счастью. «...Счастье всегда есть нечто такое, что, хотя оно и приятно тому, кто им обладает, само по себе не есть нечто доброе безусловно и во всех отношениях, а всегда предполагает как свое условие моральное законосообразное поведение» (Там же. - С. 442). Мораль же «есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья» (Там же. - С. 463). Стоики, по мнению Канта, нашли более верный подход, считая, что нужно стремиться лишь к добродетели и что сознание своей добродетельности уже является счастьем. Однако стоическое решение этической проблемы все же неудовлетворительно, поскольку мысль о своей достойности счастья не есть само состояние счастья как таковое.

Каким образом понятия добродетели и счастья могут быть соединены в понятии блага? Анализ показал, что желание счастья не является «побудительной причиной» максимы добродетели, а максима добродетели не является «действующей причиной» счастья. Однако далее уточняется: «Первое из двух положений, а именно что стремление к счастью создает основание добродетельного образа мыслей, безусловно ложно, а второе, что добродетельный образ мыслей необходимо создает счастье,ложнонебезусловно...»- Можнодопустить,чтонравственность нашихдействий способна быть причиной счастья не непосредственно, а «при посредстве умопостигаемого творца природы» и таким образом «высшее благо практически возможно» (Там же. - С. 446-447).

Вопрос72

Ответ:3) постулат воздаяния

• Чтобы высшее благо могло быть достижимо, требуется, во-пер- вых, чтобы воля человека полностью соответствовала моральному закону. Такое соответствие есть святость, которая представляет собой «совершенство, недоступное ни одному разумному существу в чувственновоспринимаемом мирени в какой моментегосуществования» (Кант. Т. 4 - 1 . - С. 455).

а) Постулат бессмертия. Святость могла бы быть достигнута только в бесконечном прогрессе личности от низших к высшим ступе-

Итак, воля человека (и вообще всякого разумного существа) стремится к высшему благу, которое не дано как наличная вещь, но дано как намерение, цель, объект воли. Это стремление к высшему благу объективно, так как неявляется какой-то произвольной выдумкой, анеотъемлемо присуще воле. Признав объективность этого стремления, нужно признать также объективность постулатов (т. е. требований) бессмертия, свободы и Бога, без которых высшее благо неосуществимо. Признание необходимости бессмертия, свободы и Бога не является доказательством того, что они действительно существуют. Доказательством их существования могло бы быть только их чувственное созерцание, а это невозможно. Таким образом, идеи бессмертия, свободы и Бога с необходимостью имеют место в разуме, но не в качестве положительного (конститутивного) знания об этих «вещах», а в качестве регулятивных понятий, ориентирующих нашу познавательную и практическую деятельность. В этих идеях, по выражению Канта, «нет ничего невозможного» (Там же. - С. 469).

Вопрос 73

Ответ: 4) религиозная вера необходима в пределах толькоразума

• Хотя моральный закон и «ведет к религии», Кант достаточно определенно утверждал, что религиозная вера не является основанием морали. Наоборот, априорный закон практического разума является предпосылкой религиозности. Почитать Бога следует не культовым поклонением ему, а нравственнодобрым поведением в мире. Подлинная религия содержит в себе только моральный закон и соответствующие ему правила, устанавливаемые практическим разумом. Эти положения Кант высказывал в работе с названием, которое само по себе выражает принципиальную позицию автора: «Религия в пределах только разума» (1793).

«Мораль, - писал Кант, - поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить» (Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980. - С. 78). А в работе «Спор факультетов» (1798) Кант, характеризуя взаимоотношения философии и богословия, остроумно заметил, что философия может быть служанкой богословия при условии, что она будет непозади нести шлейф платья за «госпожой», а впереди нести своей факел, указывающий дорогу.

В заключении «Критики практического разума» Кант написал свою знаменитую фразу: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне* (Кант. Соч. Т. 4-1. - С. 499).