4. Философская категория “движение”. Основные формы движения материи. Движение и покой. Движение и развитие. Философские категории “пространство” и “время”

Материя раскрывает себя через свои атрибуты, то есть через неотъемлемые свойства. Вещи и процессы окружающего мира и в нас самих находятся во взаимосвязи и воздействуют друг на друга, поэтому они взаимно превращаются, изменяются (в этом смысле можно сказать, что любая вещь есть процесс). Это их изменение в результате взаимодействия и есть движение. Оно неотделимо от материального носителя. Движение универсально, объективно; вся существующая реальность находится в движении. Поэтому материю можно определить как все многообразие вещей, находящихся во всеобщем взаимодействии, изменении, превращении, то есть во всеобщем движении. Движение это способ существования материи. Иначе как в движении материя существовать не может.

Первая попытка философски осмыслить движение, то есть выразить его в понятиях, скорее всего, была предпринята древними греками - элеатами Парменидом и Зеноном. Парменид, утверждая, что есть только бытие, а небытия нет, приходил к выводу, что движение невозможно. Бытие везде, частей не имеет, едино и непрерывно. Небытия нет, поэтому нет превращения бытия в небытие и наоборот, то есть нет возникновения и уничтожения, и, стало быть, движения нет. Зенон (в основном, 5 в. до н.э.) также утверждал, что бытие неподвижно и неизменно. Философ прославился своими апориями, то есть “затруднениями”, которые доказывали, что при допущении бытия движущимся возникают неразрешимые противоречия. Рассмотрим апорию “Дихотомия” (то есть “деление пополам”). По свидетельству Симпликия, философ рассуждал следующим образом: если движение есть, то движущееся тело должно в конечное время пройти бесконечность, что невозможно. Почему? При движении тело проходит определенное расстояние. “Но поскольку всякое расстояние делимо до бесконечности, то движущееся [тело] по необходимости должно сначала пройти половину того расстояния, на которое оно движется, и [лишь] затем все [расстояние]. Однако до половины всего [расстояния оно должно пройти] половину половины и опять-таки половину этого [последнего расстояния]. Стало быть, половины [расстояния] бесконечны [по числу], так как в любом данном [расстоянии] можно взять половину, а бесконечные [по числу величины] невозможно пройти в конечное время<…>. Между тем всякая величина содержит бесконечное число делений. Следовательно, невозможно в конечное время пройти какую-либо величину”¹. Зенон использует здесь метод доказательства “от противного”: сначала допускает реальность движения, а затем приходит к выводу о его невозможности. Конечный отрезок этой “заколдованной” дороги бесконечно делим, и чтобы его пройти, нужно пройти хотя бы его половину. Но, пройдя половину, путник опять должен будет преодолеть хотя бы половину оставшегося пути и т.п. То есть, как бы он ни продвигался вперед, до какой бы точки ни добрался, перед ним всегда будет задача пройти хотя бы половину конечного отрезка дороги, что впереди. Вывод? Движение невозможно. Исходя из выше приведенной цитаты, можно утверждать, что движение и начаться-то не могло, не то, что закончиться. Древнегреческие атомисты изящно разрешили эту апорию, предположив существование предела деления – атома. Еще одна апория – “Ахиллес”. Быстрый бегун Ахиллес движется, догоняет, никак не может догнать (и никогда не догонит!) медленную черепаху. Однако это невозможно! Быстрое должно догнать медленное! Опять мы приходим к противоречию в мыслях и рассуждениях. Поэтому движения нет, вновь делает вывод Зенон. Как правильно замечает Симпликий, этот аргумент также основан на делении пополам, но иначе сформулирован. “В самом деле, необходимо, чтобы догоняющий прежде, чем он догонит, сначала достиг черты, с которой стартовал убегающий. Но за то время, пока догоняющий приходит к ней, убегающий продвинется на какое-то расстояние, хоть и меньшее, чем пройденное [за то же время] догоняющим, так как бежит медленнее, но все же продвинется, ибо не стоит на месте. <…>. И так в каждый отрезок времени, в который догоняющий будет проходить то расстояние, на которое к этому моменту продвинулся убегающий, движущийся медленнее, в этот отрезок времени будет продвигаться на какое-то расстояние и убегающий. И хотя с каждым разом это расстояние будет все меньше и меньше, все-таки в любом случае будет продвигаться на какое-то расстояние и убегающий, ибо он движется. И так как в силу бесконечной делимости величин можно брать все меньшее и меньшее расстояние до бесконечности, то Ахиллес не догонит не только Гектора, но даже черепаху”¹. В апориях Зенона движение начинает тело, обладающее величиной и протяженностью, перед которым поставлена задача пройти конкретный путь, обладающий определенной величиной и протяженностью. А всякая величина по своей природе делима, поэтому она не может не делиться. Но она никогда не сможет разделиться до конца, до полного своего исчезновения (перехода в небытие как пустоту, которой нет), поэтому предела делению нет. И еще. По ходу рассуждений Зенона происходит “замена” обладающего определенной величиной реального объекта (Ахиллес, черепаха, какое-либо тело) уже не обладающими величиной точками. В противном случае апории не было бы.

Еще один аргумент Зенона против движения называется “Стрела”. Он гласит: летящая стрела стоит на месте. Опять воспользуемся свидетельством Симпликия: “Аргумент Зенона, предварительно постулировав, что: 1) всякое [тело], когда оно занимает равное себе пространство, либо движется, либо покоится; 2) ничто не движется в [отдельное] “теперь”; 3) движущееся [тело] всегда находится в равном самому себе пространстве в каждое отдельное “теперь”, - по-видимому, умозаключал так: летящая стрела в каждое “теперь” занимает равное себе пространство, а следовательно, и в течение всего времени [полета]. Но то, что в [данное] “теперь” занимает равное себе пространство, не движется, так как ничто не движется в [одно] “теперь”. Но то, что не движется, покоится, так как все либо движется, либо покоится. Следовательно, летящая стрела, пока она летит, покоится в течение всего времени полета”¹. Двигаться в равном самому себе пространстве невозможно, и стрела, находясь в каждый момент времени своего полета (то есть в каждое “теперь”) в равном себе пространстве, всегда будет покоиться. Опять приходим к противоречию: движущееся на самом деле покоится. Оно не движется ни там, где оно есть, ни там, где его нет (последнее особой аргументации не требует).

Оба гениальных философа не сомневались в том, что наши органы чувств могут фиксировать движение. Например, мы может наблюдать движение в природе (полет птиц, колебание листвы и т.п.). Однако, считают элеаты, чувственное познание ненадежно, наши чувства ограничены. Они не дают истинного знания, а дают лишь видимость, мнение и являются источником иллюзий. Истина открывается лишь разуму, однако, пытаясь логически осмыслить движение, то есть открыть истину о нем, и Парменид, и Зенон, каждый по-своему, приходили к выводу о его невозможности. То, о чем мы не можем мыслить непротиворечиво, не может обладать истинным бытием. Можно утверждать, что именно во взглядах элеатов начался раскол между чувственной, физической, натурфилософской, и умопостигаемой, собственно философской картинами мира.

Апории Зенона и сегодня волнуют ученых. Так, например, Ю.Ф. Вилесов в статье “Апории Зенона и соотношение неопределенностей Гейзенберга” соотносит античную физику с квантовой механикой и пытается разрешить противоречия, вскрытые в апориях “Дихотомия” и “Ахиллес” при помощи классической физики и квантовой механики¹.

Гераклит понимал движение как изменение, причиной которого является изменчивость первоначала – космического огня.

Аристотель уделял большое внимание изучению движения, подчеркивая, что его незнание влечет за собой незнание природы². Философ утверждал, что помимо вещей движения не существует. Движение присуще самим вещам и является самодвижением. Вместе с тем, можно говорить и о внешней причине всякого движения, которой является бог-перводвигатель, космическое безличное начало. Он – это цель, к которой все стремится как к совершенству. Аристотель различал четыре вида движения: 1) возникновение и уничтожение; 2) качественное изменение (то есть изменение свойства); 3) количественное изменение (то есть увеличение и уменьшение); 4) перемещение, то есть перемена места. Можно уверенно утверждать, что под движением в собственном смысле Аристотель понимал второй, третий и четвертый его виды. Что касается первого вида, то у Аристотеля однозначного мнения по поводу того, считать ли его движением, нет. С одной стороны, у Аристотеля есть высказывания, позволяющие считать возникновение и гибель видом движения. Он пишет: движение есть действительность существующего в возможности. Действительность способна возникать и уничтожаться (так, строительство есть некоторое движение)¹. Движение это осуществление того, что потенциально (в возможности) уже есть, причем тогда, когда имеет место само это осуществление. В то же время, Аристотель пишет, что возникновение не может быть движением, ведь возникает несуществующее. И уничтожением, или переходом из субстрата (то есть из того, из чего все сделано, или из чего все состоит) в небытие движение тоже быть не может².

Механистический подход к объяснению мира, присущий работам многих мыслителей Нового времени, привел к тому, что под движением в тот период понималось, в основном, движение механическое, то есть перемещение тел в пространстве.

Н. Кузанский в соответствии с основными идеями своего учения под движением понимал развертывание покоя, в котором оно свернуто. А в настоящем (в “теперь”) свернуто время³. Показывая противоречивую связь понятий “движение” и “покой”, философ писал: “Поскольку движение есть переход из одного состояния в другое – так как предмет, находясь в каждом данном состоянии, не движется, - постольку в движении нет ничего, кроме покоя. В самом деле, движение есть выход из данного состояния, и двигаться – значит отходить от чего-то одного, то есть к чему-то другому. Поэтому движение и есть переход от покоя к покою, так что оно оказывается не чем иным, как упорядоченным покоем, или состояниями покоя, последовательно упорядоченными”¹.

Выдающиеся открытия в естествознании 18 - 20 веков, открывшие многообразие форм и уровней организации материи, способствовали преодолению такой ограниченности в понимании движения. Французские материалисты 18 века, подчеркивая внутреннюю активность материи и ее способность действовать, указывали на существование неразрывной связи материи и движения. Ж.О. де Ламетри писал, что материи внутренне присуща движущая сила, посредством которой материя выступает в различных модификациях. Эта движущая сила заключена даже в покоящемся теле. Материя и приходит в движение, и может его вызывать. П. Гольбах замечал, что движение это способ существования материи, “необходимым образом вытекающий из сущности материи, что материя движется благодаря своей собственной энергии; что она обязана своим движением внутренне присущим ей силам <…>”². Такому утверждению способствовало убеждение о качественной разнородности материи. П. Гольбах понимал движение достаточно широко, включая в него не только пространственное перемещение, но и физико-химические и биологические процессы. Движение вечно, как и материя. Оно существует лишь в материи.

Определенным уровням организации материи соответствуют определенные формы движения. Форма движения материи – это движение, связанное с определенным материальным носителем. Серьезная попытка классифицировать формы движения принадлежит Ф. Энгельсу. Он подчеркивал, что движение “обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением”¹. Материю как таковую и движение как таковое никто еще не ощущал; мы имеем дело только с различными реально существующими веществами и формами движения, замечал ученый. Вместе с тем, материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения². Обобщив известные основные открытия в естествознании, он выделил следующие основные формы движения, расположив их по мере их усложнения – от простых к высшим: механическая (простое перемещение масс, которое рассматривалось как фундамент физических процессов); физическая (электричество, магнетизм и т.п.); химическая (сложные взаимодействия атомов); биологическая (существование и развитие живых организмов); социальная (вся совокупность явлений и процессов общественной жизни). Конечно, с учетом сегодняшнего состояния развития естествознания, в содержание этих форм должны быть внесены изменения. Так, Ф. Энгельс определил жизнь как способ существования белковых тел. Сегодня известно, что кроме белковых молекул в качестве молекулярного носителя жизни были выделены ДНК и РНК. Достижения естествознания привели к тому, что появились “пограничные” области знания: физхимия, биофизика, биохимия и т.п. Ученые исследуют геологическую, географическую, космологическую и другие формы движения. Значительно расширились представления об уровнях организации микромира и, соответственно, о формах движения в нем. Существует проблема определения понятия “жизнь”. Н.Н. Моисеев подчеркивал, что живое вещество (например, аминокислоты) всегда оптически активно: его молекулы обладают общей асимметрией, определяющей способность к поляризации света. В неживом веществе молекулы всегда имеют разные свойства симметрии, и в результате их сложения такое вещество не обладает способностью к поляризации света¹. Оптические (то есть физические) свойства молекул оказываются “определителем” живого. Н. Винер в свое время сделал предположение, что “образцовыми элементами, определяющими индивидуальность биологических веществ, могут быть частоты, скажем, частоты молекулярных спектров, а самоорганизация генов может быть проявлением самоорганизации частот…”². В учебной литературе существует несколько вариантов классификации форм движения. Как правило, речь идет о трех взаимосвязанных формах, расположенных по мере возрастания сложности и степени организованности: о форме движения неживой материи, форме движения живой материи и социальной форме движения материи.

Ф. Энгельс также подчеркивал существование взаимосвязи, переходов между формами движения материи. Более развитые формы движения возникают на базе низших форм, причем высшие формы качественно специфичны и несводимы к низшим. Так, например, невозможно объяснить биологическую форму как некую взаимосвязь (тем более, сумму) физических и химических процессов, даже несмотря на все сказанное выше о сложнейшем понятии “жизнь”. Редукция (от лат. reductio - “отодвигать назад”) сложных форм движения к более простым называется механицизмом. Причем речь идет не только о сведении к механической форме, как это было в механистической картине мира, но и о сведении биологической формы к физической или химической, социальной – к биологической. Подчеркивая принципиальную несводимость высших форм к низшим, Ф. Энгельс справедливо замечал: “Мы, несомненно, сведем когда-нибудь экспериментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу; но разве этим исчерпывается сущность мышления?”¹. Философы, желающие конкретизировать классификацию форм движения, нередко сталкиваются с такой проблемой: с какой формы движения материи в рамках неорганики следует начать эту классификацию, имея в виду постепенное усложнение организации материи? Здесь существуют неясности, и, прежде всего, в определении того особого состояния материи, которое называется “физический вакуум”. Можно предположить, что в результате Большого взрыва появились элементарные частицы, возникшие, в свою очередь, как результат одного из фазовых переходов вакуума. Из элементарных частиц возникли атомы, далее - молекулы, далее - макротела. Однако так ли это было? Некоторые философы трактуют физический вакуум просто как абсолютное ничто, из которого возник мир. Мне думается, что они заблуждаются. Можно назвать физический вакуум небытием, но в том смысле, какой вкладывали в понятие “небытие” Платон и Аристотель. Этот вакуум - особое состояние материи, в котором постоянно появляются и исчезают виртуальные частицы. В квантовой физике один и тот же феномен может выступать и как частица, и как волна; внутриатомные события выступают как неопределенные, случайные, спонтанно возникающие, их можно описать с помощью теории вероятности. В этом коренятся трудности понимания особенностей неорганической формы движения материи. О сложностях понимания биологической формы мы уже говорили. Социальная же форма является еще более сложной для осмысления.

Каждая из форм движения материи осуществляется по своим особым законам, однако формы могут переходить (превращаться) друг в друга. Так, на определенном этапе развития природы из определенного сочетания неорганических элементов возникает жизнь, развитие животного мира приводит к появлению человека и общества. Смерть живой особи превращает ее в неживую форму. Человек в своей деятельности научился превращать эти формы друг в друга. Например, при сгорании топлива химическая форма движения, в конечном счете, превращается в механическую, что приводит к перемещению транспортного средства. Итак, формы движения материи, во-первых, способны превращаться в другие формы, то есть подчиняться всеобщим законам. Это - движение вообще. Движение вообще реализует себя через изменение, превращение конкретных форм движения материи. Во-вторых, каждая форма движения способна сохраняться, то есть подчиняться своим особым законам (или осуществляться по своим особым законам). Это – покой, понимаемый философски как движение в определенной сохраняющейся форме. К сожалению, в литературе философское понимание покоя часто подменяется физическим. Подчеркивая, что покой - это относительно устойчивое состояние материального мира, момент (сторона) движения, А.А. Радугин пишет: “Характеристика покоя всегда связана с конкретными предметами, которые фиксируются нами как находящиеся в состоянии неизменности. Это состояние может быть зарегистрировано только в определенной системе координат. Например, камень, лежащий на земле, находится в состоянии покоя по отношению к Земле, но он находится в состоянии движения вместе с Землей”¹.

В понятии “форма движения материи” отражается противоречивая сущность движения, понимаемого как единство изменчивости (форма движения) и устойчивости (форма движения).

Движение вообще, во всеобщем виде, можно определить и как развитие. Однако речь идет не о любом движении, или изменении. Развитие - это способность материи порождать из себя качественно новые, и, как правило, более совершенные формы. В понятии “развитие” можно выделить такие основные моменты: 1) прогресс, понимаемый как формирование нового; 2) преемственность, отражающую внутреннюю связь предшествующих и последующих явлений, закономерное возникновение нового; 3) регресс, который можно рассматривать либо как уничтожение преемственности (смерть особи), либо (что правильнее) как однонаправленность развития, то есть исключение возможности одновременного развития во многих других направлениях. Как понимать последнее? Из бесконечного множества возможных направлений, вариантов развития “выбирается” один. Так сложились условия. Все эти варианты не могли реализоваться сразу, вместе. Таким образом, прогресс осуществляется через регресс.

Пространство и время - это формы существования материи. Категории пространства и времени выступают как предельно общие абстракции, в которых отражается структурная организованность и изменчивость бытия.

Осмысливать категории “пространство” и “время” начали еще в глубокой древности. Во взглядах Гераклита все превращения космического огня происходят во времени и к тому же “мерно”: космос “был”, “есть”, “будет”. Эта мерная длительность и есть время. Аристотель понимал время как длительность существования и меру изменений материи, как меру движения и как меру покоя. Оно не существует без движения: “Ведь во времени все возникает, гибнет, растет, качественно меняется и перемещается; поскольку все это есть движение, постольку время есть число каждого движения”¹. Время – вечно (а во взглядах Платона - нет). Аристотель утверждал, что в природе нет пустоты. Пространство состоит из мест, занимаемых телами. Это граница, но не самого тела, а объемлющего (охватывающего) это тело тела. Это то, что объемлет каждое тело. Дж. Бруно считал, что пространство является необходимым условием существования материи. Незаполненного материей пространства нет. Время связано с движением, с материей. Это некая длительность, которая не может быть отделена от вещей.

Вообще в истории научной и философской мысли можно выделить две основные концепции пространства и времени - субстанциальную и реляционную.

В субстанциальной концепции пространство и время рассматриваются как особые сущности, которые существуют сами по себе, независимо от материальных объектов. Пространство в этой концепции понимается как вместилище тел, а время - как длительность, рядоположенность, последовательность прошлого, настоящего и будущего. Получается, что материальные объекты действительно движутся “в” пространстве и “во” времени. Примерами такой точки зрения могут служить взгляды Демокрита и И. Ньютона.

Реляционная концепция утверждает, что время и пространство вне объектов и процессов, вне системы их взаимодействия не существуют. Это не самостоятельные сущности, а системы взаимоотношений между материальными объектами. Эта концепция допускает зависимость свойств пространства и времени от характера взаимодействия вещей, свойств и отношений. Идеи реляционной концепции можно встретить у Г. Лейбница. Он утверждал, что пространство само по себе не представляет собой абсолютной реальности (хотя отсюда не следует, что материя является вечной и необходимой)¹. Пространство не является и местом всех вещей². Пространство и время – это определенный порядок вещей, причем пространство - это порядок существования вещей, рассматриваемых в их одновременности³. Иначе говоря, это особые отношения между вещами и вне этих вещей не существуют. Пространство не зависит от того или иного положения тел, тем не менее, оно является таким порядком, который делает возможным само их расположение. Время представляет собой тот же порядок в смысле последовательности их существования. Однако если бы вообще не было созданных вещей, утверждал Г. Лейбниц, то пространство и время имелись бы лишь в идеях Бога¹.

Диалектический материализм разделяет и развивает далее идеи реляционной концепции. Особенный вклад в развитие этой концепции внесла теория относительности А. Эйнштейна, доказавшая, что пространственно-временные свойства в действительности выступают относительными, релятивными (от лат. “относительный”). Теория относительности раскрыла зависимость пространственно-временных свойств от характера движения и взаимодействия материальных систем. Ньютоновские представления о пространстве и времени были пересмотрены.

Диалектический материализм понимает под пространством все многообразие взаимосвязанных и взаимодействующих форм организации материи в данный момент времени, или в состоянии покоя. Это вся материя на определенном этапе ее развития. В определении пространства акцент делается на совокупность связей и отношений между вещами. Время отражает момент изменения, прехождения, порождения качественно новых вещей, их развитие, движение как таковое. Материя существует не “в” пространстве и “во” времени, а сама порождает свои пространство и время для различных уровней своей организации. Каждая форма движения материи имеет свои качественно отличающиеся пространство и время. Особый интерес представляют социальные пространство и время. Рассматривая их, невозможно не рассматривать индивидуальные пространство и время, имея в виду пространство жизни определенного человека как многообразие общественных отношений, в которые он вступает в своей жизни, отличным от других людей образом, и связанные с этим изменения в его телесном, душевном и духовном состоянии.

Диалектический материализм подчеркивает объективность пространства и времени. С точки зрения субъективного идеализма, пространство и время действительно субъективны. В истории философии их могли трактовать как комплексы наших ощущений или как формы упорядочения комплексов ощущений, как формы индивидуального сознания. И. Кант (18-19 вв.), выдающийся представитель классической немецкой философии, понимал пространство и время как априорные, то есть доопытные формы нашей чувственности, или чистые формы чувственного созерцания. Нужно пояснить, что под априорными знаниями И. Кант понимал знания, безусловно независящие от всякого опыта, а под “чистыми” априорными знаниями те знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое (то есть опытное)¹. Пространство, писал И. Кант, есть не что иное, как только форма всех явлений внешних чувств, то есть субъективное условие чувственности. И время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания, и само по себе, вне субъекта, есть ничто². Несмотря на то, что И. Кант пишет и об эмпирических пространстве и времени как объектах опыта, в целом, характеризуя эти понятия, он утверждает, что они не существуют объективно, как самостоятельные реальности, и не являются объективными характеристиками самих предметов.

К сожалению, в учебниках можно найти такие якобы “философские” истолкования пространства и времени: пространство - трехмерно, однородно, обратимо, а время - это длительность, последовательность смены состояний процессов и вещей, которой присущи необратимость, однородность, одномерность. Так, например, Е.Н. Причепий, А.М. Черний, Л.А. Чекаль утверждают: “Поняття простір схоплює дві фундаментальні риси матеріального сущого – його протяжність і місце серед інших сущих”¹. Тело имеет три измерения протяженности – длину, ширину и высоту. Время же, считают философы, отражает длительность и очередность событий. В.И. Гусев также подчеркивает: “Простір має три рівноправні виміри: ширину, довжину і висоту, єдність яких утворює геометричну форму (структуру) будь-якої тілесної сутності”². В.Г. Горбачев также пишет о том, что принято выделять такие свойства пространства как протяженность, трехмерность (длина, ширина, высота), изотропность (равенство всех трех измерений), обратимость (возможность перемещения предмета и человека в любую точку пространства). Понятием времени философия раскрывает длительность существования вещей и процессов, последовательность смены их состояний. В своей действительности оно представляет собой неиссякаемый и необратимый поток событий. Принято считать, замечает далее В.Г. Горбачев, что время имеет три измерения – настоящее (текущие события), прошлое (застывшие события) и будущее (грядущие события). Время течет только в одном направлении – от прошлого через настоящее к будущему¹. Так определять пространство и время, по-моему, означает “спуститься” с философского уровня исследования на частнонаучный или стать приверженцем субстанциальной концепции.