Колизей у «античных авторов».

Советую всем ознакомится со статьей про булатные или дамасские ножи, а так же о причинах появления и распространения булатной стали и узорах нанесенных на ножи булатные.

Давайте обратимся теперь к «античным» писателям. Что они знают о величайшем амфитеатре древнего Рима, грандиозном Колизее? Считается, что о Колизее писали Светоний, Евтропий и другие «античные» авторы. Высказывается также мнение, что Колизей якобы воспел «античный» поэт 1 века н.э. Марциал. И даже пытался причислить его к семи чудесам света, удивительным образом предвосхитив решение современных нам историков (в 2007 году) о причислении Колизея к «семи новым чудесам света».

Но точно ли «античные» писатели говорили именно о Колизее в Италии, а не о каком-нибудь другом амфитеатре? Но тогда, может быть, и подлинный Колизей находится не в Италии, а в каком-то другом месте? И еще о один немаловажный вопрос. Когда, кем и где были обнаружены общеизвестные сегодня якобы «древнейшие» сочинения, говорящие о Колизее? Не в Ватикане ли? Причем уже после того, как было решено построить римский Колизей, и требовалось создать ему историю, найти «первоисточники», «подтверждающие» его существование в прошлом?

Возьмем для примера книгу Светония (в остальных написано, примерно, то же самое). Светоний сообщает о постройке в Риме императором Веспасианом, по возвращении с Иудейской войны, сразу нескольких сооружений: храм Мира, еще один храм,некий безымянный амфитеатр посреди города. Светоний пишет: « … предпринимал Веспасиан и новые стройки: храм Мира… храм Клавдия… амфитеатр в центре города…». Современные комментаторы полагают, что Светоний говорит здесь именно о Колизее . Но Светоний отнюдь не называет амфитеатр Колизеем и, вообще, не сообщает о нем никаких подробностей. Он пишет просто об «амфитеатре». Почему это обязательно Колизей? Никаких доказательств тому нет.

Евтропий в своей «Краткой истории от основания Города» приписывает постройку амфитеатра императору Титу Веспасиану, сыну императора Веспасиана. Но и он не приводит никаких данных, позволяющих отождествить амфитеатр Тита именно с Колизеем. Скупо сообщается лишь, что Тит Веспасиан «возвел в Риме амфитеатр, при освящении которого было убито на арене 5 тысяч зверей».

Еще один «античный» историк, Секст Аврелий Виктор пишет в «Истории Рима», что при императоре Флавие Веспасиане Риме было начато и закончено восстановление Капитолия … храма Мира, памятников Клавдия, Форума и создан был амфитеатр огромного размера. Но и здесь нет никаких подробностей, позволяющих отождествить этот амфитеатр именно с Колизеем. Не сказано, ни какого размера был амфитеатр , ни как он был устроен, ни в каком месте города он находился. И снова возникает вопрос: почему это — Колизей? Может быть, Аврелий Виктор имел в виду совсем другой амфитеатр?

И так далее. Сообщения римских писателей не дают ровным счетом никаких оснований для отождествления амфитеатра Флавиев с нынешним Колизеем в итальянском Риме.

Что касается «Книги зрелищ» римского поэта Марциала, где он, как считается, воспел Колизей, то в ней тоже нет ничего такого, что однозначно указывало бы именно на Колизей. Да и сама эта книга может оказаться подделкой, поскольку, как давно замечено, она подозрительно не похожа на остальные сочинения Марциала. «От Марциала до нас дошел сборник в 14 книг эпиграмм, не считая в этом числе особой книги стихотворений, также названных эпиграммами, но относящихся исключительно к играм амфитеатра при Тите Флавии и Домициане». А даже если «Книга Зрелищ» Марциала — подлинник, то все равно, где доказательства того, что речь в ней идет о Колизее? Нет таких доказательств.

Билет 31 Джотто

Джотто ди Бондоне (Giotto di Bondone) (1266 или 1267-1337), флорентийский художник, величайший живописец и архитектор периода Предвозрождения.

В истории изобразительного искусства Западной Европы его имя стало символом глубокого обновления. Хотя он не был единственным художником-реформатором своего времени, однако целеустремленность, решительность, смелый разрыв с византийскими средневековыми живописными традициями делают его родоначальником нового искусства. Яркая личность Джотто выделяется среди итальянских мастеров Проторенессанса прежде всего склонностью к новаторству, к созданию новой художественной манеры, предопределившей классический стиль грядущей эпохи Возрождения.

В своих работах Джотто подчас достигал такой силы в столкновении контрастов и передаче человеческих чувств, которая позволяет видеть в нем предшественника величайших мастеров Возрождения. Он работал как живописец, скульптор и архитектор. Но все же главным его призванием была живопись.

Многолетняя деятельность Джотто подняла престиж живописи среди других искусств. Благодаря ему итальянская живопись в течение нескольких лет изменилась радикальнее, чем за многие предшествующие столетия. В целом толчок, который Джотто придал изобразительному мышлению, определил дальнейшее направление западной живописи. Уже к середине XIV века Европа познакомилась с новациями Джотто - открытием объемности предметов, реального и измеримого пространства, в котором они помещаются, естественных качеств поверхности вещей, индивидуализирующих черт реальности, - все это сделалось достоянием европейского искусства, которое со все возрастающим интересом обращалось

к изобразительной культуре итальянцев.

Джотто - первый в истории западноевропейской живописи художник, порвавший с канонами средневекового искусства и внесший в свои произведения элементы реализма. Именно у Джотто живопись перестает быть лишь вспомогательным комментарием к Священному Писанию, обретая самостоятельное значение. В его библейских сценах действуют живые люди, испытывающие живые человеческие эмоции. Для современного изощренного глаза его живопись может показаться "примитивной", однако для своего времени Джотто был величайшим революционером. До него в живописи царствовала плоскость - у него пространство картины стало объемным. До него персонажи фресок носили скорее символический характер - у него они приобрели индивидуальные черты. До него живопись была строго функциональна - у него атмосфера наполнилась разнообразными эмоциями. С творчества Джотто начинается новый этап искусства, когда пластические качества предметов и глубина пространства становятся главной задачей живописи, когда первостепенное значение приобретает моделировка объема тенью.

Его влияние простирается на целые века. Творчество Джотто заложило основу искусства Ренессанса, в великую эпоху которого его значение было не меньше, чем значение Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэля или Мазаччо. На нашем сайте мы предлагаем познакомиться с биографией Джотто и его произведениями - фресками и картинами, столь новаторскими и реалистичными для своего времени.

Билет 32 Античная статуя афродиты

Согласно «Теогонии» Гесиода, Афродита родилась около острова Кифера из семени и крови оскоплённого Кроносом Урана, которая попала в море и образовала белоснежную пену (отсюда прозвище «пенорожденная»). Ветерок принёс её на остров Кипр (или она сама приплыла туда, поскольку ей не понравилась Кифера), где её, вышедшую из морских волн, и встретили Оры. Статуя Афродиты (Венеры Таврической) относится к III веку до н. э., находится в Эрмитаже и считается самой прославленной его статуей. В прошлом «Венера Таврическая», очевидно, предназначалась для украшения парка. Название скульптуры связано с Таврическим дворцом в Петербурге, где она одно время хранилась. Однако в Россию статуя была доставлена значительно раньше, ещё при Петре I и благодаря его усилиям. Надпись, сделанная на бронзовом кольце пьедестала, напоминает о том, что Венера подарена Климентом XI Петру I (в результате обмена на мощи св. Бригитты, посланные римскому папе Петром I). Статуя была обнаружена в 1718 году во время раскопок в Риме. Неизвестный скульптор III в. до н.э. изобразил обнажённой богиню любви и красоты Венеру. Стройная фигура, округлые, плавные линии силуэта, мягко моделированные формы тела – всё говорит о здоровом и целомудренном восприятии женской красоты. Наряду со спокойной сдержанностью (поза, выражение лица), обобщённой манерой, чуждой дробности и мелкой детализации, а также рядом других черт, свойственных искусству классики (V – IV вв. до н. э.), создатель Венеры воплотил в ней своё представление о красоте, связанное с идеалами III века до н. э. (изящные пропорции – высокая талия, несколько удлинённые ноги, тонкая шея, маленькая головка, - наклон фигуры, поворот корпуса и головы). Венера Таврическая – первая античная статуя, привезённая в Россию. Внедрение Петром I европейской культуры, в частности античной, с её культом тела, очень болезненно приживалось на русской православной почве, где обнажённое тело считалось чем-то невозможным для всеобщего обозрения. В начале XVIII века в России возникла сложная конфликтная ситуация столкновения русской национальной философии аскетизма, неприятия телесных удовольствий, сформировавшейся в результате неблагоприятных климатических условий и сложившегося религиозного самосознания народа и античного, столь чуждого русским, культа телесной красоты. Пышное появление статуи обнажённой богини Венеры воспринималось жителями нового города Петербурга как возвращение идолопоклонничества, язычества, измены православию, как явление бесовское, демоническое. Вот как пишет об этих событиях крупнейший писатель и историк начала XX века Д. С. Мережковский в своём романе о Петре I и его сыне царевиче Алексее «Пётр и Алексей», входящем в трилогию «Христос и Антихрист»: «По морям и рекам, через горы и равнины, города и аустыци, и, наконец, через русские бедные селенья, дремуче леса и болота, всюду бережно хранимая волей царя, то качаясь на волнах, то на мягких пружинах, в своем тесном ящике, как в колыбели или в гробу, совершала богиня далекое странствие из Вечного Города в новорожденный городок Пербург. Когда она благополучно прибыла, царь, как ни хотелось ему поскорее взглянуть на статую, которой он так долго ждал и о которой так много слышал, - все же победил свое нетерпение и решился не откупоривать ящика до первого торжественного явления Венус на празднике в Летнем саду». Для денщиков Петра Афродита – «голая девка», но для императора эта богиня - символ новой России, проснувшейся от сна косности и отсталости, приобщавшуюся к европейской культуре, которую создавал Петр, как Пигмалион свою Галатею: «То было изваяние Праксителя: Афродита Анадиомена - Пенорожденная, и Урания - Небесная, древняя финикийская Астарта, вавилонская Милитта, Праматерь Пишущего, великая Кормилица - та, что наполнила небо звездами, как семенами, и разлила, как молоко из груди своей, Млечный Путь». «- Сия Венус,- заключил Петр уже по-русски, собою, свойственной ему, простодушною витиеватостью, казывая на статую,- сия Венус пришла к нам оттоле, и Греции. Уже Марсовым плугом все у нас испахано и насеяно. И ныне ожидаем доброго рождения, в чем, Господи, помози! Да не укоснеет сей плод наш, яко фиников, которого насаждающие не получают видеть. Ныне же и Венус, богиня всякого любезного приятства, согласия, домашнего и политического мира, да сочетается с Марсом на славу имени РОССИЙСКОГО». Художественный замысел автора позволяет ему трактовать появление античнойбогини на «варварских», диких, холодных берегах Невы как угодно, но нельзя не признать, что неприятие такой культуры на первоначальном этапе было очевидным. Автор силой художественного слова показывает этот антагонизм античной обнажённой статуи и древней святой православной иконы, творившийся в сознании не просвещённых светом европейского искусства русских людей: «До того дошло, что в самый сей день, в сей час, ниспровергнув образ Богородицы, на место его воздвигает он бесоугодную и блудотворную икону Венус. И государь, твой батюшка…» . Сейчас мы восхищаемся грацией и совершенством скульптуры, созданной неизвестным мастером задолго до Рождества Христова, до возникновения христианства на земле. Но в то же время реформы Петра можно рассматривать в разных аспектах, не удивляясь при этом расхожему мнению его современников о нём как о царе-Антихристе.