3.2.3. Значение высказывания vs смысл высказывания

Под высказыванием здесь понимается отрезок речи, равный предложению. В

обыденном языке выражение этого типа имеет ряд номинаций. Среди них есть

обобщенные: высказывание, фраза, слова, речи, и конкретизирующие высказывание по

его иллокутивной функции: вопрос, угроза и т.п.

Как отмечалось в заключении раздела 3.1., данный тип языкого выражения крайне

редко является носителем значения. Учитывая те выводы о противопоставлении значения

и смысла, которые были получены на материале слов и фраз, этот факт становится вполне

объяснимым. Предложение-высказывание , если это не целиком воспроизводимая единица

типа пословицы, поговорки, речевого клише и т.п., не является единицей языковой

системы. Информация, которую оно передает, не хранится в памяти носителя в готовом

виде, а создается в процессе речевого акта. Поэтому информация , передаваемая

высказыванием в нормальном случае (а не в искусственных ситуациях типа упражнений

по переводу изолированных предложений), погружена в контекст, в котором она и

подвергается истолкованию, экспликации. В зависимости от контекста эта информация

уточняется, модифицируется по сравнению с тем содержанием, которое могло бы быть

приписано изолированному от контекста предложению на основе знания значений

составляющих его слов и синтаксических отношений между ними. Одному предложению-

высказыванию может быть сопоставлено много разных содержаний в зависимости от

контекста его употребления. В свете сказанного выше, не должно вызывать удивления то,

что эти многообразные варианты прочтения одного и того же высказывания именуются в

обыденном языке смыслами. Тогда под значением высказывания можно понимать тот

«псевдосмысл», по терминологии В.А. Звегинцева [Звегинцев 1976:188-209], который информации. Естественно, что за пределами лингвистических работ значение

высказывания редко становится предметом обсуждения. Тем не менее, когда есть

необходимость подчеркнуть различие между «поверхностной» , основанной только на

собственно языковых знаниях интерпретацией высказывания, и его действительным для

данной ситуации, т.е. актуальным содержанием, то для первой может использоваться

слово значение. Так, в хрестоматийном стихотворении М.Ю. Лермонтова, «Есть речи...», в

котором речи вполне можно понимать как высказывания, в центре внимания оказывается

именно различие между поверхностным пониманием речи на уровне того , что сказано

(значением), и проникновением в суть сказанного на основе того, кем и как это сказано

(говоря сухим языком лингвистических терминов, в каком ситуативном и

паралингвистическом контексте):

(68) Есть речи — значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно.

Как полны их звуки

Безумством желанья!

В них слезы разлуки,

В них трепет свиданья!

То, что на уровне сказанного представляется невразумительным (темно) или не

стоящим внимания (ничтожно), для тонко чувствующего интерпретатора может

содержать чрезвычайно ценное лирическое послание (Не кончив молитвы, на звук тот

отвечу и брошусь из битвы ему я навстречу).

Очевидно, что замене в отрывке (68) значения на смысл препятствует не только

метрика стиха, но и семантика соответствующих слов. Смыслом могло бы быть названо в

данном контексте именно то глубинное содержание высказывания, которое «не встретит

ответа средь шума людского». Не противоречит вышесказанному и принятая в

литературоведении трактовка данного стихотворения как посвященного поэзии.

Действительно, поэтическое высказывание значит гораздо больше, чем то, что передает

языковой код (=значение). Для его подлинного понимания важно не только и не столько

то , что сказано, ни то, как это сказано ( см. известное определение поэтической функции

языка как направленной на сам языковой код у Р.Якобсона [Якобсон 1975]). О разнице

между значением и смыслом поэтического произведения, являющимся уже не просто

высказыванием, а целым текстом, речь пойдет в соответствующем разделе.

Как сказано выше, план содержания высказывания по самой своей сути

вариативен, не фиксирован в такой степени, в какой может быть фиксирован план

содержания слова в лексической системе языка. Поэтому не удивительно, что это

нефиксированное, не полностью конвенцинализированное содержание, требующее учета

разнообразной экстралингвистической и конситуативной информации, именуется

смыслом. Экспликации (прямые или косвенные) смысла высказывания позволяют

увидеть, какие аспекты передаваемого содержания входят в это понятие помимо

абстрактного языкового значения соответствующего предложения.

Во-первых, экспликацией смысла высказывания может быть прояснение

референтной отнесенности употребленных в нем термов. Рассмотрим следующие

примеры:

(69) Поэтому я очень надеюсь, что автор открытого письма... задумается над

смыслом собственной угрозы: «Каждому из нас придется отвечать за свою

деятельность». (Из газет)

(70) Борис Леонидович, оперев палку о стол, сказал вроде бы нам обоим, а по

смыслу — Тусе: «Не сердитесь, что Вас еще обременит эта важная для меня тяжесть:

когда она станет тяжелее, я притащу ее в «Знамя»...(Д. Данин).

В (69) обсуждается смысл высказывания с квантором общности. Терм каждому из

нас, как и местоимение мы, употребляется и инклюзивно ( и тогда его референтом

является множество , в которое включает себя сам говорящий) и эксклюзивно (говорящий

использует это местоимение в риторических целях, полагая, что адресат понимает, что

сам говорящий не входит в обозначенное множество). Автор угрозы, очевидно,

использовал кванторное выражение риторически (иначе его высказывание не было бы

угрозой — себе не угрожают), а автор примера обращает внимание на другой смысл

данного выражения. В (70) уточнением смысла высказывания выступает указание на

референт местоимения Вы, которое в принципе могло относиться к обоим слушающим (и

паралингвистически, видимо, так и было оформлено), но по существу относилось только к

«Тусе», поскольку именно ее как редактора прозы должна была “обременить” рукопись, о

которой идет речь.

Во-вторых, как показывают примеры (71) и (72), смыслом высказывания

называется такая его интерпретация, которая предполагает сопереживание, максимальную

интеллектуально-эмоциональную вовлеченность, «включенность» адресата, серьезное

отношение к предмету речи. Отсутствие такого отношения лишает высказывание смысла:

(71) И впервые обрел реальный, а не условно-ритуальный смысл вопрос: а

насколько привлекательна и осуществима программа, посредством которой КПСС

намеревается завоевывать «голоса избирателей»? (Из газет.)

(72) Если раньше, как свидетельствует литература, подчас достаточно было

сказать зарвавшемуся типу: «Да ты Бога-то побойся» или «Как вам людей не

стыдно»..., чтобы как-то смягчить произвол, то в новое время такие слова, хотя и

повторялись по привычке, потеряли всякий смысл. (Из газет.)

В (71) и (72) представлены два противоположно направленных процесса

семантического изменения, которые не фиксируются в сколь угодно подробных

описаниях языка и которые могут быть установлены только в процессе исследования

речевых произведений в общем контексте культуры соответствующих исторических

периодов: повышение значимости некоторого высказывания для членов социума в

контексте конкретного социально-политического изменения (возникновение

мнгогопартийности) и утрата значимости высказывания, связанная с изменениями в

духовной сфере. Можно в этой связи говорить о двух режимах интерпретации, которые

мы условно обозначим как «пропускать мимо ушей» и «принимать близко к сердцу».

Уместно здесь вспомнить и о перлокутивном эффекте высказывания, который в первом

случае «стремится к нулю», а во втором — приближается к максимуму.

Кроме того, смыслом высказывания часто называется информация, которая

присутствует в нем в скрытом виде и может быть выведена из него путем умозаключения,

опирающегося на определенные дополнительные посылки. Понимаемый таким образом

смысл противопоставлен «тому, что сказано» — содержанию высказывания,

непосредственно выраженному языковыми средствами (последнее в обыденном языке

называют прямым или буквальным смыслом высказывания). При этом смысл выступает

как скрытое и более важное, а «то, что сказано» — как явное и менее важное. В случае

сознательного использования косвенных способов передачи информации, например, при

намекании (см. [Кобозева, Лауфер 1988]) смысл — это то, что на самом деле имел в виду

говорящий, суть высказывания, а «то, что сказано» — лишь средство. Нередко то, что

интерпретатор распознает как смысл сказанного, не совпадает с действительным

замыслом автора интерпретируемого высказывания (типология операций, производимых

интерпретатором чужого высказывания над его буквальным, языковым пониманием

рассматривается в [Кобозева, Лауфер 1994]). Ниже следуют два примера , в которых

смысл высказывания трактуется именно как скрытое, постигаемое путем умозаключений

содержание:

(73) Именно потому, что много зла кругом, и есть непочатый край работы добру.

В этом и есть и есть смысл знакомых нам слов: «Русь! чего же ты хочешь от меня?

какая непостижимая связь таится между нами?». (Из газет.)

(74) Сталин грубо оборвал... лекцию академика, закончив аудиенцию

словами: «Вы свободны, гражданин Вавилов...» Не мог ли Николай Иванович уже в ту же

минуту ощутить зловещий смысл завершившей разговор фразы. (Из газет.)

В (73) смысл высказывания Гоголя эксплицируется в виде его истолкования,

формально весьма далекого от того, что сказано. Очевидно, что прийти к такому смыслу

можно только путем умозаключения, опирающегося на ряд посылок о России, о личности

Гоголя и т.п. В (74) смысл реплики Сталина не эксплицирован, но из контекста ясно, что

имеется в виду скрытая в ней угроза репрессий, которая, как известно, и была приведена в

исполнение.

<…>

Обобщая проанализированный материал, мы можем сказать, что под смыслом

высказывания в обыденном языке понимается тот или иной аспект проекции его значения

(= «того, что сказано») на действительность. Аналогично слову и фразе, смысл

высказывания противопоставлен его значению как содержание изменчивое, субъективное,

зависимое от конкретной ситуации содержанию стабильному, объективному,

обусловленному языковыми конвенциями.

Таким образом, и на уровне текстов смысл, в отличие от содержания (= значения),

трактуется обыденным сознанием как проекция плана содержания языкового выражения

на действительность, включая сюда и сознание интерпретатора с присущими ему

представлениями о мире и системой ценностей. Количество таких проекций в принципе

не ограничено, но, если исключить случаи намеренной неоднозначности, лишь одна

обычно подразумевается автором текста и расценивается им как правильная.

Завершая анализ экспликаций значения (содержания) и смысла текста, мы можем

сделать вывод о том, что и на этом уровне инвариант семантического противопоставления

этих категорий сохраняется: смысл противостоит значению как неконвенциональное, не

собственно языковое содержание конвенциональному, собственно языковому.