2.2 Стиль шинуазри в Европе

Правителями Китая на протяжении двух династий - Юань (1280-1367 гг.) и Цин (1644-1912 гг.) - были иноземцы: монголы и маньчжуры, от которых логично было ожидать нововведений в культурно-политическом развитии страны. Но сила китайского менталитета в очередной раз обратила захватчиков в свою веру. В итоге формирования сущности китайской цивилизации можно говорить о слиянии, синкретизме нескольких религий и учений - буддизма, даосизма и конфуцианства - в одно целое. Интуиция души, поклонение предкам, бесконечное доверие пути жизни, непреложность и неизменность традиций создали такие формы общественных отношений, которые обеспечили непоколебимость этому древнему миру. Может быть, эта цельность и питает постоянный интерес к изучению культуры Китая, ее влияния на европейское искусство. [37]

С возникновением интереса к чаепитию, в дворцово-парковых ансамблях стали появляться уникальные сооружения под названием «чайные домики» или китайские павильоны. Едва ли не первым опытом такого рода была выстроенная в XVII веке Китайская деревня при Дроттнингхолмском королевском дворце в окрестностях Стокгольма. Подобные сооружения захотели иметь и другие государи Европы, включая французского короля и саксонского курфюрста (Пильниц). В 1762 году британский архитектор Уильям Чэмберс возвёл ради развлечения публики грациозную 50-метровую Большую пагоду в Королевском ботаническом саду (Кью Гарденс близ Лондона). (См. Приложение, Рис. 8) Одним из ярчайших образцов «чайного домика» является павильон в Сан-Суси, резиденции Фридриха Великого (архитектор И. Г. Бюринг, скульптор И. П. Бенкерт).

Круглый в плане, китайский домик «населён» позолоченными «китайцами». Они встречают посетителя прямо у входа, как бы приглашая выпить с ними чаю. Изваяния выполнены в полный рост, одеты в фантазийную восточную одежду и имеют вполне европейские черты лица. «Китайцы» живут своей «жизнью»: мы застаём их во время трапезы. Внутреннее пространство павильона также изобилует сценами из восточной жизни — живописные композиции украшают стены и потолок. Особенно удивительны «китаянки» — полнотелые и массивные, они больше напоминают придворных дам, нежели стройных китайских танцовщиц.

Шинуазри́, шинуазери́ (от фр. chinois — китайский), или китайщина — использование мотивов и стилистических приёмов средневекового китайского искусства в европейской живописи, декоративно-прикладном искусстве, костюме, в оформлении садово-парковых ансамблей XVIII века. Шинуазри является стилевым направлением, получившем своё развитие как ветвь стиля рококо. Шинуазри — один из видов ориентализма, и, в более широком смысле, экзотизма.

В конце XVII века аристократическую Европу охватило увлечение китайским фарфором. Золотая и серебряная посуда продолжала считаться признаком роскоши и богатства, однако, она уже не могла конкурировать с тонкими и лёгкими фарфоровыми изделиями. Более того, посуда из фарфора была более гигиенична: не представляло никакого труда отмыть её гладкую поверхность. Китайские декоративные вазы также заняли почётное место в королевских дворцах. (Европейский фарфор был изобретён в Саксонии в 1708 году, а первая фарфоровая фабрика открылась уже в 1710 году, в Мейсене. Саксонские мастера на тот момент не пытались создать нечто своё, они поначалу лишь копировали «китайский стиль»). [5] На фоне этого увлечения фарфором, возник интерес к китайской изобразительной традиции. Однако этот интерес был крайне поверхностным, без проникновения в восточную философию, в глубинный смысл древнего искусства. Знания о Китае у европейцев были тогда крайне скудными, поэтому мастерам XVIII века приходилось домысливать и фантазировать, используя собственные представления.

Явление стало расти и шириться, захватывать новые области. Появились неожиданные детали туалета – например, туфельки «мюли», отчаянно неудобные, но на китайский манер. Возникли такие предметы интерьера, как китайские ширмы, фонарики, фигурки-болванчики. Диковинные орнаменты и насыщенная цветовая гамма шинуазри проявились в отделочных тканях и мебельной росписи – все это стало совершенной новостью и невольно привлекало взгляд на фоне пастельных интерьеров рококо.

В искусстве китайская тема также имела успех: например, маркиза де Помпадур, поклонница стиля, заказала серию картин на китайскую тему, которые по своему содержанию скорее представляли репортажи из версальской жизни, нежели из китайской. Даже искусство танца не осталось в стороне – появился, например, балет «Китайская пастушка» о сердечных склонностях румяных крестьян, живущих на лоне благодатной природы Китая, – и все в китайских костюмах. [4]

При популярности шинуазри немудрено, что стали появляться, наконец, и архитектурные сооружения в китайском духе. Одно из первых среди них возникло в Швеции в 1753 г. на территории королевской резиденции Дроттнингхольм. Тогда на свой 33-й день рождения королева Ловиса Ульрика получила от мужа преоригинальный подарок – китайский павильон.

Китайская тема в исполнении архитекторов Карла Фредерика Аделькранца и Жана Эрика Эно так понравилась шведской королевской семье, что вскоре там возник целый комплекс в подобном духе – «китайская деревня». Судить в точности, как выглядел свежеподаренный павильон, довольно трудно: через 10 лет сооружение прогнило, и его заменили новым, существующим и по сей день. Как и в первый раз, постройка возводилась по европейским канонам, а Китай представлен здесь в виде нетипичных для Европы деталей, создающих экзотический флер. [6]

Павильон этот считается одним из лучших плодов шинуазри в архитектуре. Более того, результат указывает на определенное знакомство архитекторов с восточной культурой, чем мог похвастаться далеко не каждый творец китайских домиков. Это небольшое сооружение с мезонином на гранитном основании, цветовое решение которого – красные стены, зеленая кровля, желтые наличники – было бы пестрым, если бы тона не были пастельно смягчены.

Сугубо европейский фасад по-китайски припудрен: часто зарешеченные деревянные рамы и декор дверей призваны напоминать бамбуковое плетение, три симметрично расставленные вазы на крыше – ассоциироваться с китайским фарфором, топорщащиеся раскаты бутафорского пламени на кровле, драконы-кариатиды, экзотические сценки на наличниках – наталкивать на мысль о красочной мифологии Китая. Чрезвычайно занятна кровля, образующая по всему периметру легкую оборку – словно сахарная мастика на торте. Во внутренних же интерьерах, также созданных в духе представлений европейца о Китае, собрана коллекция подлинных японских и китайских вещей.

По павильону видно, что искусство рококо никогда не стремилось запечатлеть правду жизни, быть здравым и целесообразным, рационально пользоваться материалом и с умом распределять его в пространстве. Архитектура рококо, в рамках которой он создан,  ставит во главу угла прихоть, каприз, стремится к нарядности и готова ради нее на любой произвол, будь то дисбаланс форм или неаутентичное изображение чужой культуры.

Китайские павильоны, домики и беседки стали распространяться, тем более что их распространение шло рука об руку с ростом популярности чаепитий – а они, требуют особой обстановки. Так появился китайский чайный домик в резиденции Сан-Суси прусского императора Фридриха Великого (Потсдам).

Сооружение, строительство которого продолжалось с 1755 по 1764 г., несмотря на Семилетнюю войну, решительно перекрыло шведский павильон по своей роскоши. Конфигурация здания проста: в нем всего четыре комнаты – центральный круглый зал и три симметричных закругленных выступа вокруг – кабинеты, – образующих подобие листика клевера. Крыша здания воронкообразна и завершается широкой и низкой башней, на которой сидит под зонтиком золоченый мандарин.

Нежная холодная гамма, избранная для сооружения, служит фоном для имперского золота, которым выделена здесь всякая деталь. Архитектурных прикрас такое множество, что буквально не остается чистых, ничем не залепленных пространств, – все тонет в оборках и фестонах. Тут и гирлянды, и изображающие китайцев скульптуры вдоль стены, и подвески по краю кровли, и золоченые рамы, и выдающиеся по своему исполнению колонны.

Стиль рококо с презрением относился к классическим ордерным формам, находя их слишком скучными. А уж позволить себе обыкновенные колонны без всяких прибавок он, конечно, не мог. Поэтому здесь колонны – это не банальные архитектурные подпорки, а пышные, разморенные от солнца пальмы, у которых каждый лист и каждый выступ волокнистой коры сплошь покрыты золотом. Растут они из бутафорской почвы, тоже, конечно, золотой. Если кокетство может быть помпезным, то это именно тот случай.

В 1761–1762 гг. в Великобритании, в королевских садах Кью, возникло еще одно сооружение в стиле шинуазри, для него, впрочем, весьма нетипичное. Это была Большая пагода архитектора Уильяма Чемберса, которая знаменательна тем, что она действительно очень похожа на настоящие китайские сооружения. [14]

В отличие от многих коллег создатель пагоды был знаком с архитектурой Китая лично, поскольку успел предпринять туда путешествие. Вернувшись, он создал книгу под названием «Рисунки китайских строений», из которой прочие архитекторы стали черпать образы для своего вдохновения (в частности, Китайский павильон в Швеции создавался именно так). Так что Чемберс выгодно отличался полнотой своих знаний о предмете, в то время как остальные зачастую просто фантазировали на тему экзотики.

Большая пагода – это пилообразное, вертикально устремленное сооружение, состоящее из 10 ярусов в форме восьмигранников. Диаметр нижнего, самого крупного, яруса составляет 15 м, высота всей постройки – 50 м, и к макушке ее ведет лестница в 243 ступени.

Здесь уже нет традиционной для рококо декоративной изощренности – все ярусы похожи между собой, только под первым находится небольшая галерея, подпертая тонкими и ничем не украшенными колоннами, а над верхним – золоченый зазубренный шпиль. Пагода сложена из серого кирпича, на ее крышах – керамическая плитка. Решетки с простым рисунком ковки опоясывают каждый ярус.

Единственным украшением этого аскетичного сооружения служили золотые драконы с колоколами во рту, помещенные на каждом ярусе. Но их уже давно нет, что досужие языки связывали с деятельностью принца Георга IV, который будто бы продал их, пытаясь поправить свое финансовое состояние. На самом же деле драконы были демонтированы потому, что с них, деревянных, слиняла краска, отчего они приобрели совсем не парадный вид. Пагода осталась в наготе своей формы. Шинуазри - это редкий случай, когда Европа подражала Китаю.