«Новая зрелость»: философия игры

 

Самое главное, что нам необходимо понять, когда речь идет о новой зрелости, - посему эти паттерны поведения оказываются такими привлекательными. Этот вопрос кажется совершенно очевидным, если отвечать на него, не задумываясь о подлинном эмоциональном наполнении детства, и ставит в тупик, если мы даем себе труд на секунду вспомнить, каково действительно быть ребенком или подростком. Детство отнюдь не является самой прекрасной, или защищенной, или даже удовлетворительной порой в жизни человека; мы нередко сохраняем сладостные воспоминания о целом ряде моментов детства не благодаря экстраординарной прелести этих моментов, а благодаря экстраординарной способности ребенка изумительно полно отдаваться приятным переживаниям (в сочетании с экстраординарной способностью нашей психики подавлять, вытеснять и позитивно коннотировать менее приятные переживания). Однако повседневная жизнь ребенка не так уж и хороша.

 

В силу чего? В силу, ответим мы, отсутствия у ребенка инструментария, позволяющего эффективно справляться с возникающими перед ним ситуациями. Встающие перед ним проблемы не так уж сильно отличаются от проблем взрослого, - психологическое давление, эмоциональные зависимости, социальное напряжение, финансовое напряжение (которое дети, особенно сегодня, часто испытывают во всей остроте), потребность соответствовать ожиданиям, и прочая, и прочая. Но взрослый человек обладает целым рядом инструментов, добытых в борьбе или в естественном развитии и облегчающих противостояние и взаимодействие с окружающим миром. Речь идет не только об экономических и юридических инструментах, не только о возможности динамики в принятии решений касательно собственного будущего, но и инструментов психологических, - о худо-бедно отстроенной системе защит, о коммуникационных навыках, контакте с собственным телом, умении взаимодействовать со своими внутренними состояниями. Обсуждая тему новой зрелости с собеседниками, я нередко слышала высказывания: «Я бы с радостью вернулся в школу/старшие классы/свою подростковую компанию, если бы мы все были такими, как сейчас; мы бы отлично проводили время».

 

Это и есть объяснение привлекательности «новой зрелости», позволяющее ей постепенно становиться одним из доминантных видов зрелости в современном обществе: «новые взрослые» создают мир, где, наряду с традиционно взрослыми переживаниями и обязанностями, присутствует большинство привилегий детства (право на игру, свободное время, удовольствие, непосредственность, ограниченность ответственности), но отсутствует большинство его недостатков. «Новая зрелость» - это возможность наслаждаться плюсами детства и юности, вернувшись к ним  с позиции силы, со взрослым инструментарием и взрослым самосознанием.

 

Именно эта возможность сделала, например, удивительно популярным «Школьное диско» (the Shool Disco) – клубные вечеринки, проходящие в крупных американских городах и собирающие в среднем около 1600 человек за раз^[26]. На вечеринки не допускаются гости младше 18 лет. Обязательный дресс-код – школьная форма (в ее усредненном американском варианте) – темный верх, светлый низ, обязательный «школьный» (полосатый) галстук; приветствуются школьные прически (хвостики, банты); допускаются костюмы взрослых персонажей школьного пандемониума – учителя, физрука, медсестры. Слоган этих вечеринок – «Восстание на школьной дискотеке!» - как нельзя лучше отражает идеологию этого феномена: возвращение к прежним, динамичным моделям поведения с позиции силы и с новым инструментарием. Язык, используемый создателями «Школьного диско» для рекламных материалов, тщательно балансирует между школьным жаргоном и современным дискурсом индустрии клубных развлечений, предназначенных для взрослой аудитории: «подростковых» словечек ровно столько, сколько нужно, чтобы иронически обозначить характер вечеринки. Сайт «Школьного диско» предлагает потенциальным участникам вечеринки «вернуться в лучшие годы их жизни!» Тут присутствует все та же внятная ирония (о теме иронии в культуре «новой зрелости» разговор пойдет отдельно), - тех, кто считает подростковые годы «лучшими годами своей жизни», на деле крайне мало, зато именно так любили выражаться старшие. Однако на деле здесь предлагается куда более интересная перспектива: вернуться в те же годы новыми людьми, фактически – вернуться не к тем переживаниям, которые вы испытывали в соответсвующем возрасте, но в фантазию, уже упоминавшуюся моими собеседниками: прежний уровень динамики, прежние возможности для развлечений, знакомств и сюрпризов, - но новый инструментарий взаимодействия, новый тип коммуникаций. Представьте себе школьную дискотеку, на которой все дружелюбны, ни у кого нет подростковых прыщей, конфликты решаются несколькими улыбками и извинениями, а вопрос потери девственности перестал быть главным вопросом вселенной. Это и правда могло бы стать лучшими годами нашей жизни. По крайней мере, это могло бы стать одной из наших лучших вечеринок.

 

Дополнительный важнейший плюс «новой зрелости», делающий ее столь привлекательной моделью – сниженная тревога по поводу собственного соответствия или несоответствия условным канонам жизненного успеха. Поскольку «новой зрелости» свойственен отказ от последовательного, линейного развития карьеры и от матримониальной стабильности, «новые взрослые» освобождены (в той или иной мере) от соревновательного синдрома, свойственного прежним поколениям. «Новый взрослый» не обязан уметь одной фразой ответить на вопрос о собственных достижениях к такому-то возрасту (традиционно ответ на этот вопрос начинался с обозначения позиции, занимаемой на карьерной лекции, в той или иной компании, - чем крупнее, тем лучше). «Новый взрослый» не испытывает дискомфорта, говоря «я тут ударился в дауншифтинг» или «бросил свое бухгалтерство и открыл студию йоги, - посмотрим, что получится». Это позиция исключительно комфортна не только с социальной точки зрения, но и с психологической: право на эксперимент дает и право на провал, но провал эксперимента не ассоциируется с «жизненнымпровалом» - динамизм «новых взрослых» позволяет им делать следующую попытку, чувствуя себя (сравнительно) комфортно по сравнению с тем, как чувствовал бы себя представитель «традиционной зрелости».

 

Джеффри Арнетт в свое время описывал «новых взрослых» как людей, которым свойственны «поиски идентичности, сфокусированность на собственных переживаниях, ощущение, что они стоят на перепутье; предчувствие новых возможностей»^[27]. Арнетт, критиковавший «новых взрослых» и использовавший термин «нарождающиеся взрослые», подчеркивающий их несоответствие традиционному представлению о зрелости, стремился, таким образом, продемонстрировать сходство объектов своего наблюдения с инфантильными подростками. Однако если отвлечься от традиционной установки и вспомнить, что речь идет о взрослых людях, эффективно принимающих решения и отвечающих за собственное будущее, - то есть наделенных зрелым инструментарием, - и при этом обладающих свойствами, описанными Арнеттом, мы получим ценнейший прототип «авангардного взрослого», в первую очередь, способного к высочайшей социальной и экономической динамике, действительно присущей ребенку и обычно теряющейся с годами. «Новые взрослые» чаще всего являются представителями авангардных профессий, связанных с технологиями, дизайном, модой, культурой, - словом, с теми областями, которые наиболее подвержены динамическим изменениям. Они традиционно являются early adopters^[28] технологических и социальных инноваций (как хороших, так и плохих) и опробуют эти инновации на себе, позволяя более инертным слоям социума следовать по проторенному пути и постепенно адаптироваться к переменам. Собственно, именно готовность к динамическому мышлению и переменам кардинально отличает мировоззрение «новых взрослых» от традиционного понимания «зрелости». Если традиционная зрелость означала свершенность основных выборов на очень раннем этапе (в  первую очередь – выборов матримониальных и карьерных, то есть определявших дальнейшую социальную и профессиональную судьбу), то «новая зрелость» предполагает саму логику такого существования неосновательной и небезопасной для сегодняшнего мира. Как замечал комик Ричард Геринг, «представьте себе, что вы вынуждены жить в соответствии с каким бы то ни было решением, принятым в двадцать два года»^[29].