6. Проповедническая литература XI-XII вв. «Слово о законе и благодати»

«Слово о законе и благодати» — один из древнейших памятников древнерусской литературы. Написано митрополитом Илларионом в середине XI века (составлено между 1037 и 1050 годами, М.Д. Приселков сужает эти хронологические вехи до 1037—1043 годов). Полное название: «О Законе, через Моисея данном, и о Благодати и Истине через Иисуса Христа явленной, и как Закон отошел, (а) Благодать и Истина всю землю наполнили, и вера на все народы распространилась, и до нашего народа русского (дошла). И похвала кагану нашему Влодемиру Владимиру, которым мы крещены были. И молитва к Богу от всей земли нашей»[1].

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв пишет о «Слове»:

Тема «Слова» — тема равноправности народов, резко противостоящая средневековым теориям богоизбранничества лишь одного народа, теория вселенской империи, или вселенской церкви. Иларион указывает, что Евангелием и крещением Бог «все народы спас», прославляет русский народ среди народов всего мира и резко полемизирует с учением об исключительном праве на «богоизбранничество» только одного народа.

Дошло в рукописях XIII и XIV веков

Жанр – поучение. Произнесено в Десятинной церкви/Софийском соборе. Оказало влияние на Ярослава Мудрого.

Произведение проникнуто патриотическим пафосом прославления Руси как равноправного среди всех государств мира. Византийской теории вселенской империи и церкви Илларион противопоставляет идею равноправия всех христианских народов. Сопоставляя иудаизм (Закон) с христианством (Благодатью), в начале «Слова» Илларион доказывает приемущества Благодати перед Законом: закон был распространен только среди иудейского народа, благодать дана всем народам Богом. Новый завет в отличае от ветхого имеет всемирное значение, и каждый народ обладает полным правом на свободное избрание этой благодати. Таким образом Илларион отвергает монопольные права Византии на исключительное владение Благодатью; создает (Лихачев отмечал) собственную патриотическую концепцию всемирной истории, прославляя Русь и Владимира. «Слово» выдвинуло требование канонизации Владимира как святого. Прославляет в то же время и сына Владимира – Ярослава (упор на строительнство храмов). План «Слова»: 1) сопоставление закона и благодати(построено по принципу антитезы)->2) прославление Владимира (сравнение с деятельностью апостолов – учеников христа)->призыв встать из могилы и взглянуть на деяния сына Ярослава->похвала Ярославу->3) молитвенное обращение к Богу от всей Руси. Произведение в средневековой Руси было образцом для книжников. Книжная риторическая форма, насыщена книжными метафорами, цитатами из библии, символическими параллелями, заимствованными из писания..

Иларион был единомышленником и соратником Ярослава Мудрого. Был первым русским киевским митрополитом. «Слово…» написано между 1037 (построена церковь Благовещения в Киеве) и 1050 (скончалась великая княгиня Ирина) годами.

Традиция церковной проповеди, примером которой является произведение, была унаследована древнерусской книжностью вместе с другими элементами христианского богослужения. При этом проповедники часто не ограничивали свои речи только духовными наставлениями либо толкованиями на тот или иной евангельский текст. Жанровые рамки церковной проповеди оказались весьма пластичны. В поле зрения церковных риторов часто попадали события повседневной и политической жизни. Содержание церковных наставлений сильно зависело и от аудитории, для которой они были предназначены. Сочинение Илариона отличаются своей сложностью, с самого начала он указывает, что обращается к простым людям. «Слово…» содержит не только авторское видение христианско-философских проблем, но и похвалу князьям Владимиру и Ярославу. Проповедь Илариона является образцом сложной жанровой формы, сочетает черты богословского трактата с элементами публицистического сочинения.

Для своей проповеди Иларион избирает тему превосходства Благодати (пришедшей в мир с рождением Христа и распространившей своё действие на все народы) над Законом (сводом правил, регламентировавших разные стороны жизни иудеев со времени заключения завета Бога с Моисеем на горе Синай). Особую остроту эта проблема приобрела в середине – конце I века н.э., когда общины первых христиан, постепенно порывая связи с иудаизмом, в то же время активно пополнялись представителями других населявших Римскую империю народов – бывшими язычниками. В устах Илариона эта отвлечённая, богословская тема неожиданно приобретает острое и злободневное звучание, ведь в числе унаследовавших христианство народов он упоминает и русичей, Владимира помещает в один ряд с апостолами и возносит похвалу всему княжескому роду Рюриковичей, да и всей Русской земле. Русь выступает глубоко христианской страной, а сам Владимир похож на императора Константина Великого. Всё это в полной мере соответствует политике « вежливого неповиновения» Византии, которую проводила Русь в середине 11 в. Завершается слово обширной авторской молитвой.

«Слово…» - древнейшее из известных на сегодняшний день оригинальных русских сочинений. Оно наглядно показывает уровень мастерства отечественных книжников сер. 11 века. Автору удаётся не только раскрыть глубокую философскую проблему, но и увидеть её в связи с современной ему политической ситуацией. Он свободно ориентируется в текстах Ветхого и Нового Заветов (ВЗ и НЗ), приводит необходимые цитаты, свободно пересказывает и даже даёт собственное толкование. Сочинение Илариона доступно и наглядно для слушателей. Автор владел различными риторическими приёмами: это и примеры, построенные на антитезе и синтаксическом параллелизме, это придавала речи чёткую ритмику и удерживало внимание аудитории, также Иларион использует яркие метафоры и сравнения. Всё это обеспечило произведения многовековую популярность, а его влияние прослеживается в многочисленных памятниках средневекового ораторского искусства.

7. Русская летопись. Идеи и образы «Повести временных лет»

Идеи:

1) проследить, изучить историю Руси, о чем говорится еще в первых строках летописи. Летописцы – первые историки В центре произведения – Русская земля, ее исторические судьбы..

2)Высокая патриотическая идея могущества Русской земли, ее политической и религиозной самостоятельности, независимости.

3)Оценка всех действий с точки зрения полезности для страны.

Образы:

Характеристики князей в летописи бываю как прямые (чаще изложенные в посмертных панегириках или в комментариях летописца к отдельным событиям) и косвенные. Часто характеристики противоречивы и содержат следы разновременных летописных наслоений. Достоверность рассказа о князьях в ПВЛ разная, но на первый план всегда выходят княжеские добродетели. Описывая дохристианских князей, летописец-христианин ищет в них добродетели.

Олег (6387(879–912). Автор стремиться в первую очередь подчеркнуть законность его вокняжения («от рода» Рюрика, церемония передачи в его руки «княжения» и малолет­него Игоря). В дальнейшем и сам Олег выглядит скрупулёзным законником: рассаживает своих наместников, устанавливает размер дани, заключает договоры с греками. Особое место занимает поход Олега на Киев (убийство Аскольда и Дира, «бояр» Рюрика). Тут, по мнению летописца, князь выступает как защитник интересов малолетнего Игоря, «единственного законного претендента на власть». Олег – удачливый воин и жестокий военачальник: расширил территории, победил непобедимых греков. Чрезвычайную жестокость в отношении греческих пленников, автор объясняет своеобразными традициями войны. Двойственным выглядит его отношение к религии: с одной стороны носит прозвище «Вещий», сжигает храмы около Константинополя, но верит христианским клятвам греков, напоминает им св. Дмитрия Солунского.

Игорь (912–945). Слишком пассивный, недостаточно энергичный. Только собирает дань, да и жену ему «приводят». Только однажды победил древлян (914 г.), но не покорил их, как Олег. Дружина диктует ему, что делать. Во время походов на Византию он изуверски мучает пленников (автор даже составляет список таких казней), он имеет большую армию, сжигает города, но в результате всё равно вынужден отступить. Второй раз до византийских земель он вообще не дошёл, но согласился взять дань. Постоянно автор отмечает жадность Игоря. Это приводит к его гибели у древлян в 945 г.

Святослав (945 (до 1964 регентство Ольги) –972). Похоже, что князь, не послушавший мать и не принявший христианства, весьма не симпатичен составителю летописи. Поэтому печальную кончину автор предрекает ему с самого начала повествования, а наряду с героическими чертами (многочисленные завоевания, умение довольствоваться в походах лишь самым необходимым, храбрость) упоминаются и негативные. Князь алчен (перенёс столицу в Переяславец-на-Дунае, т.к. туда было удобнее доставлять дань; интересуется только оружием, но тем не менее забирает всю дань он греческих послов). Храбрость часто напоминает неоправданное безрассудство (именно оно привело его к гибели, когда он, не послушав совета воеводы, направился прямо в руки печенегов). Также Святослав коварен (договор с греками, чтобы пройти через их земли с небольшой дружиной). Не слишком заботится о судьбе своей родины, равнодушно рассадив сыновей по разным городам, лишь незадолго до гибели с сожалением воспоминает «Руска земля далеча».

-Описывая любые контакты русских князей с византийцами, летописец больше всего озабочен тем, как не уронить авторитет славянских правителей. Русские князья по отношению к византийскими императорами – не скромные просители, но равные партнеры. Антивизантийские настроения.

-Для летописцев важно обосновать законность власти правящей династии Рюриковичей. Т.к. с княжеской властью связывалась в XII веке сама идея славянской государственности. Князь – символ государственной власти, поэтому летописец стремился показать его достойным.

-Нередко на первый план выходят не христианские, а именно княжеские добродетели – воинская доблесть, способность укрепить могущество страны, подчинив ей окрестные народы, умение с честью выйти из непростых дипломатических ситуаций. Этими качествами составители летописи наделяют, как князей-язычников, так и христиан.

ОЛЬГА (даты правления)

-Охарактеризована в летописи как «смыслена» (хитро-мудрая). Наряду с хитроумию летописца интересовала еще одна черта Ольги – умение соблюсти дипломатический этикет. Большинство поступков Ольги, на которые обратил внимание летописец, имели единственную цель: ведя тонкую дипломатическую игру (без мужа, без дружины), остаться у власти и сохранить жизнь сыну Святославу, которого мечтали погубить древляне.

-Лейтмотив правления Ольги – добиться максимальных результатов при минимальных затратах (добиться порядка и законности) за счёт изворотливого ума. Так, в летописи есть несколько сюжетов, к-ые исследователи называют «3 мести княгини Ольги». Ольга часто говорит «клюками», т.е. загадками:

1. Посольство древлян закапывают в яму. Ольга предлагает заносчивым послам их «почтити» (что означало не только «оказать честь», но и «похоронить»). Послы соглашаются и оказываются закопанными заживо. Таким образом Ольга мстит за убитого Игоря.

2. Ольга просит прислать к ней еще более знатное посольство и предлагает послам помыться в бане. Основа загадки – обмывание покойников. Послы оказываются сожженными в бане.

3. Ольга сама отправляется к древлянам, чтобы оплакать Игоря. На поминках дружина Ольги устраивает кровавую бойню.

4. Сожжение главного древлянского города Искоростеня. Дружина Ольги осаждает Искоростень, по плану Ольги его берет и сжигает дотла. Во время осады Ольга продолжает говорить «клюками», всячески стремясь развеять опасения жителей города.

-Ольга – устроительница порядка в государстве: устанавливает налоги и дани сначала у древлян, затем в Новгороде и Пскове.

-Во время последнего упоминания в летописи Ольга уже «старая матерь» Святослава. Это объясняется тем, что с началом княжения Святослава, Ольга превращается из сильной правительницы в незначительную фигуру, юридически несамостоятельную. Отныне Ольга соответствует критериям «истинной вдовицы», находящейся на иждивении сына. Поэтому дожившая до преклонного возраста киевская княгиня бездействует, ожидая опеки и защиты повзрослевшего сына.

Владимир I Креститель (даты правления)

-Один из центральных персонажей. Очень разнороден, его образ неоднозначен. Летописец подчеркивает «разность» Владимира ДО крещения и ПОСЛЕ.

Владимир-ЯЗЫЧНИК. Воинственный удачливый, но коварный князь. С легкостью покоряет Руси окрестные племена. В то же время Святослав – осторожный и осмотрительный дипломат (заключает мир с болгарами). Примечательно, что Владимир убивает своего старшего брата Ярополка, но летописец стремится оправдать Владимира.

-Владимир - закоренелый язычник: он ставит целый пантеон языческих богов в Киеве, приносит богам жертвы. Самый большой порок – «женолюбие». В дальнейшем повествовании наложницы чудесным образом исчезают.

Владимир-ХРИСТИАНИН. Выбирает для Руси новую, объединяющую племена религию. Выбор князя предрешён. Отношение князя к представителям разных религий существенно различается. Владимир находит бытовой, поверхностный предлог для неприятия ислама, который предлагают болгары. В ответ на похожие требования хазар, Владимир проявляет столь тонкое знание иудаизма, что иудеи уходят из Киева посрамленные. В разговоре с посланцами папы, Владимир ссылается на традицию («отцы наши сего не приняли»). Дело в том, что папские миссионеры прибывали еще ко двору Ольги.

Владимир-КНЯЗЬ-ГРАДО- И ХРАМОСТРОИТЕЛЬ. Неожиданно в этой части повествования Владимир – не очень сильный полководец, ему не очень удается поддержание порядка в государстве (от денежных штрафов в упадок пришла армия). В этот период церковь активно вмешивается в дела князя. Основное внимание летописца привлекают пиры Владимира, во время которых пищу раздавали всем больным и убогим.

8. Источники и редакции «Повести временных лет»

Составителем ПВЛ большинство исследователей считает монаха Киево-Печерского монастыря Нестора, который завершил свой большой литературно-исторический труд около 1113 года. Однако вариант летописи, созданный самим Нестором (его принято называть первой редакцией "Повести временных лет"), до нас не дошел. Через несколько лет летопись подверглась переработке: в 1116 году игумен Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестр составляет ее вторую редакцию, дошедшую до нас в составе Лаврентьевской (XIV в.), Радзивиловской (XVв.) и восходящих к ним летописей. В 1118 году создается еще одна, третья, редакция "ПВЛ", позже вошедшая в состав Ипальевской летописи (конец XIV - начало XVвв.).

Текст "ПВЛ" стал известен ученым уже во второй половине XVIII века, и долгое время Нестора считали единственным его автором. Однако в конце XIX - начале XX вв. известный лингвист Алексей Александрович Шахматов доказал, что в основу своего труда Нестор положил существовавшие до него летописные записи, правда существенно дополнив и расширив их. Шахматов установил, что "ПВЛ" предшествовал так называемый "Начальный свод"(не дошел до наших дней, вошел в состав Новогородской первой летописи), появившийся в стенах Киево-Печерского монастыря около 1093-1095 годов. Кроме него Нестор использовал при работе над своим трудом византийскую "Хронику Георгия Амартола", тексты договоров Руси с Византией, а также местные предания. Таким образом, "ПВЛ" (как и все древнерусские летописи) можно считать летописным сводом, т.е. результатом сведения воедино предшествующих летописей, документов, других литературных памятников, записанных устных произведений.

Вопрос о существовании русских летописей, предшествующих "Начальному своду", до сих пор остается одним из наиболее дискуссионных, по этому поводу существует целый ряд научных гипотез.

Гипотезы:

1) А.А. Шахматов относил начало киевского летописания к 1039 году - времени основания на Руси самостоятельного территориально-административного церковного подразделения - митрополии. Летописание в Новгороде, по мысли исследователя, возникло еще раньше - в 1036. В 1050 году на основании киевской и новгородской летописей возникает "Древний новгородский свод", а в 1073 на основании киевских источников монахом Киево-Печерского монастыря Никоном Великим создается так называемый "Первый Киево-Печерский свод", ставший затем основой для "Начального свода" 1093-1095 годов.

2) Д.С. Лихачев полагал, что учреждение митрополии, не могло быть воспринято на Руси однозначно положительно. Составление первых русских летописей исследователь связывал со светской властью. Согласно его гипотезе, в 30-40-е годы XI века по распоряжению Ярослава Мудрого был записан ряд устных исторических преданий, которые Д.С. Лихачев условно называл "Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси". "Сказание" носило ярко выраженный антивизантийский характер, который был сохранен затем и в своде Никона 1073 года. (Позже гипотеза подверглась критике Д.А. Баловнева, который утверждал, что "Сказание" не обладает ни терминологическим, ни композиционным сходством).

3)Б.А. Рыбаков полагал, что краткие летописные записи велись в Киеве еще с конца IX века, когда на Руси появились первые представители христианского духовенства. Самый древний киевский летописный свод, по мнению этого исследователя, был составлен в 996-997 годах при Десятинной церкви, в этой работе активно участвовал ее настоятель Анастас Корсунянин. Начало новгородского летописания Б.А. Рыбаков связывал с именем заказчика "Остромирова Евангелия" новгородского посадника Остромира и датировал 1054-1060 годами.

9. Истоки жанров, фольклорность «Повести временных лет»

Хронологический принцип изложения позволяет летописцам включать в летопись разнородный по своему характеру и жанровым особенностям материал. Простейшей повествовательной единицей летописи является лаконичная погодная запись, ограничивающаяся только констатацией факта. Однако лаконичность этой записи и ее включение в летопись в целом говорит о ее значимости. Особенность структуры таких записей – вынесение на первое место глагола – акцентирует внимание на действии. В летописи представлен и развернутый тип погодной записи: летописиц не только фиксирует произошедшее событие, но и говорит о его последствиях. И краткая и развернутая погодная запись – документальна, в ней отсутствуют художественные тропы. Тематически записи можно разделить на 1) сообщение о военном походе 2) известия о смерти князя 3) вступление в брак и рождение детей 4) строительная деятельность 5) церковные дела 6) знамения.

Летопись основана на истории, фольклоре и агиографии. Сведения о прошлом летописец черпает в произведениях устного народного творчества, с этим связано обилие жанров устного народного творчества в составе летописи: сказания, топонимические легенды – связанные с основанием городов, монастырей. Кроме того о связи с фольклором говорят отзвуки обрядовых песен и других обрядовых элементов в повествовании, типичных для русского национального характера качеств в создании образов главных героев, сказочных приемов, таких как утроение, гиперболизация, фантастические моменты, суеверия.

10. «Поучение чадам» Владимира Мономаха. Личность, стиль, особенности жанра

Пару слов об авторе. Владимир Всеволодович Мономах (1053-1125) – правнук Владимира Крестителя, внук Ярослава Мудрого, сын киевского князя Всеволода и византийской царевны – дочери императора Константина Мономаха (отсюда и прозвище). Не был противником деления Руси на удельные княжества, но пытался сохранить единство на моральном уровне. Для чего устраивал княжеские съезды (1097,1100,1103 гг.). Видный политический деятель и носитель идеологии о наследовании удельных княжеств каждым удельным братом. Княжил в Ростове, Смоленске, Чернигове, Переяславле и по приглашению бояр в Киеве (1113 г. после восстания). При нем популяризируется культ святых Бориса и Глеба, что усилило политику Рюриковичей, а также христианскую веру на Руси. Написал помимо «Поучения» также «Устав», чем внес вклад в древнерусское законодательство.

Время создания и состав «Поучения». Сочинения Мономаха дошли до нашего времени в составе Лаврентьевской летописи, где они включены в «Повесть временных лет». Две версии относительно времени написания:

-1099 г.;

-1117г. – незадолго до смерти; задумывалось как духовное завещание последователям.

В «ПВЛ» вместе с «Поучениями» также попали: автобиография Мономаха (первая на Руси), письмо князя к двоюродному брату – Олегу Святославовичу (Чернигов).

Повод для написания – междоусобное столкновение 1096 г., когда, сражаясь с Олегом, погиб сын Мономаха – Изяслава. А также в «Поучении» заключена молитва, не принадлежащая перу Мономаха, но была включена позже, и принадлежит к «Молебному канону» Кирилла Туровского.

Жанр. Жанр «поучения детям» был довольно широко распространен в Средние века. Напр., наставления для наследников гос. власти: Византия – «Тестамент Василия» патриарха Фотия; Франция - «Наставления» короля Людовика Святого сыну Филиппу; Англия – «Поучение» короля Гарольда (на дочери которого был женат Вл. Мономах). Но сходства с этими произведениями древнерусский памятник практически не имеет. На его создание, скорее всего, оказали влияние следующие произведения: «Слово Василия Великого, како подобает человеку бытии», «Поучение некоего отца к сыну», «Поучение Ксенофонта к сынома своим», «Наставление Исхия» (из «Изборника 1076г.», походной книге Мономаха). У Мономаха в «Поучении» также можно встретить цитаты из церковных сочинений – «Поучения юношам» Василия Кесарийского, Псалтири и т.д. Сочинение мономаха схоже с более поздним «Домостроем», где так же приведены выдержки из «Измарагда» и «ПрОлога». Это демонстрирует особенности сознания древнерусского человека – каждое действие осмыслить с точки зрения его духовно-нравственной оценки.

Основные идеи. Тематика произведения не религиозная. «Поучения» - это кодекс поведения идеального князя. Спасение от грехов – это молитва, покаяние и милость. Мономах призывает последователей не забывать больных и убогих, чтить попов и епископов, в быту и военных походах не полагаться на слугу. Призывает князей не применять смертной казни; не давать необдуманных клятв; следить, чтобы дружина в походе не причиняла вреда посевам; поить, кормить, одаривать приходящего из др. государства; не лениться.

В наставления входит также и рассказ о жизни самого Мономаха. Он утверждает, что с юности был послушен страшим, без промедления выполнял приказы отца и братьев. Мономах занимается охотой.

Конкретным примером разрешения непростых межкняжеских конфликтов является письмо Вл. Мономаха Олегу Святославовичу. Мономах приносит публичные извинения оппоненту. Все письмо наполнено интонациями лирического плача.

11. Киево-Печерский патерик

Ки́ево-Пече́рский патери́к — сборник рассказов об основании Киево-Печерского монастыря и житий его первых насельников. Основанием ему послужили два послания, написанные в XIII веке. Первое написано бывшим иноком Киево-Печерской лавры, позже епископом Владимирским и Суздальским Симоном (умер в 1226 году) к своему ученику и другу киево-печерскому иноку Поликарпу; цель этого послания — путем повествования о чудесной жизни прославивших Печерскую обитель подвижников научить Поликарпа христианскому смирению и кротости. Второе написано киево-печерским монахом Поликарпом к киево-печерскому архимандриту Акиндину и состоит также из рассказов об иноках обители. Позднее к этим посланиям присоединены сказания о начале Киево-Печерского монастыря, об украшении обители, о первых подвижниках, а также статьи, имеющие отношение к предмету «Патерика», а иногда и без всякой связи с ним. Здесь можно встретить ответ Феодосия на вопрос великого князя Изяслава о латинянах, сказания о происхождении и первоначальном состоянии русской церкви, о крещении славян и проч. Историки находят в «Патерике» сведения об экономических, социальных и культурных отношениях в Киевской Руси, анимистических представлениях тех времён, когда языческие верования сосуществовали с христианством.

Редактировался «Патерик» много раз; древнейший список относится к XV веку, позднейший к XVII веку. Древнейшие списки:

Арсеньевский, составлен в 1406 году для тверского епископа Арсения, содержит рассказы о святых и повесть Симона о создании печерской церкви Пресвятыя Богородицы («Слово о создании церкви Печерской»);

два Кассиановских, составлены в 1460 и 1462 годах по поручению киево-печерского клирошанина, позже уставника, инока Кассиана; содержат полностью сочинения Симона и Поликарпа и повесть о создании церкви, которая разделена на две части: первая — о церкви, помещена в начале Патерика; вторая (об оковании раки Феодосия) после жития св. Феодосия.

В 1635 году вышел печатный «Патерик» под редакцией Сильвестра Коссова на польском языке; в приложение этого издания вошли жития Нестора, Симона и Поликарпа. В 1661 году вышло первое церковнославянское издание (инициатор — архимандрит Иннокентий (Гизель)). В 1759 году в московской синодальной типографии вышло новое издание, тщательно пересмотренное и проверенное согласно с учением православной церкви; впоследствии оно неоднократно переиздавалось. Отдельные части «Патерика» переводились на русский язык. В 1870 году опубликован русский перевод М. А. Викторовой.

Киево-Печерский патерик

Краткое содержание патерика

Время чтения: 25–30 мин.

Нестора, инока обители монастыря Печерского, сказание о том, почему монастырь был прозван Печерским

Во время княжения Владимира Святославича в Любече жил благочестивый муж, который захотел стать иноком. Он пришёл на Святую Гору Афон и в одном из тамошних монастырей принял монашество. Его постригли под именем Антония. Однажды игумен повелел ему возвратиться на Русь, чтобы там служить примером для других.

Антоний, придя в Киев, не захотел поселиться ни в одном из монастырей. Он нашёл в Берестове пещеру, которую некогда вырыли варяги, и поселился там. Когда князем стал Святополк Окаянный, убивший Бориса и Глеба, Антоний вновь удалился на Святую Гору.

Вскоре княжеский престол занял благочестивый Ярослав. В то время жил священник Иларион, он служил в Берестовской церкви да ещё выкопал себе маленькую пещерку на одном из днепровских холмов и там молился. Князь поставил Илариона митрополитом, а пещерка его сохранилась.

Однажды игумен афонского монастыря, где находился Антоний, повинуясь Божьему гласу, велел Анггонию снова идти на Русь. Когда монах вернулся в Киев, он стал жить в пещерке, выкопанной Иларионом, и молиться там Богу. Многие люди приходили к нему за благословением. Приходили и желавшие стать иноками.

Во время княжения Изяслава у Антония уже собралась братия в двенадцать человек, в том числе святой Феодосий. Монахи выкопали большую пещеру. Антоний поставил игуменом Варлаама; сам он привык к уединению и потому сделал себе особую пещеру. А братия уже в пещере не помещалась. Иноки поставили маленькую наземную церковь и решили построить монастырь. Антоний благословил это намерение, а князь Изяслав отдал им для постройки гору над пещерой. С тех пор монастырь называется Печерским, потому что раньше монахи жили в пещере.

Князь Изяслав вскоре перевел Варлаама на игуменство в монастырь святого Дмитрия. Тогда братия избрала игуменом Феодосия. Святой Феодосий собрал в обители сто иноков. Он ввёл в монастыре устав греческого Студийского монастыря. Феодосий в числе прочих постриг и семнадцатилетнего Нестора, который написал это сказание.

О смиренном и многотерпеливом Никоне-черноризце

Инок по имени Никон был взят в плен половцами. Его держали в оковах. Родственники пришли выкупить Никона, но он отказался, решив, что есть воля Божия на то, чтобы он был в плену.

Родственники ушли, а половцы, желая получить выкуп, стали жучить инока. Его морили голодом, жаждой, зимой держали на морозе. Никон же надеялся, что Господь избавит его. Он поведал мучителям, что видел сон, в котором ему было сказано: «Через три дня ты будешь в монастыре». Половцы решили, что Никон хочет бежать, подрезали ему голени и крепко стерегли. Но на третий день он вдруг сделался невидим.

В этот миг он очутился в церкви Печерского монастыря. Изумлённая братия обступила инока. На Никоне были оковы, и он был весь изранен. Монах хотел скрыть чудо, но это было невозможно. Когда он обо всём рассказал братии, с него сняли оковы и перековали на вещи, нужные для алтаря.

Спустя время половчанин, у которого Никон был в плену, приехал в Киев. В монастыре он увидел своего бывшего пленника. Тогда половчанин вместе со своим родом принял крещение и сделался иноком.

Никон мог творить чудеса. Когда он был в плену, его товарищи заболели от голода, но он исцелил их молитвой, и они бежали, став невидимыми. А однажды, когда половчанин умирал, он приказал распять Никона над его могилой. Никон же молитвой исцелил его, а себя избавил от смерти.

О святом Афанасии затворнике, который умер, а на другой день снова ожил и прожил потом двенадцать лет

Один брат по имени Афанасий, проводивший святую жизнь, после долгой болезни умер. Целый день он оставался без погребения, потому что был беден и никто не хотел хоронить его.

Ночью игумен услышал голос, который сказал, что Афанасий второй день лежит без погребения. Игумен с братией пошли к умершему, но нашли его живым, сидящим в слезах. На все вопросы он повторял лишь: «Спасайтесь!» — и советовал пребывать в послушании и покаянии. Он прожил затворником в своей пещере еще двенадцать лет и никогда ни с кем не говорил. Перед смертью он повторил братии наставление о послушании и покаянии.

Один из братии, Вавила, страдавший болью в ногах, прикоснувшись к телу Афанасия, исцелился. Он рассказывал, что Афанасий явился ему в видении и сказал: «Приди, я исцелю тебя».

Об Арефе-черноризце, как украденное у него ворами богатство в милостыню ему вменилось, благодаря чему он получил спасенье

В монастыре жил инок по имени Арефа, родом половчанин. Он был богат, но ничего не подавал нищим. Однажды у него украли всё богатство. Арефа начал розыск и обвинил неповинных. Братия пыталась утешить его и уговаривала не искать пропавшего, но он и слушать не хотел.

Через некоторое время Арефа тяжело заболел. Будучи при смерти, он увидел ангелов и бесов, которые вели спор о его душе. Ангелы сказали, что если за потерю богатства человек благодарит Бога, то это более милостыни. Тогда Арефа воскликнул: «Господи, согрешил я, всё твоё, а я не жалуюсь». Тогда ангелы записали украденное у него добро как милостыню.

Арефа выздоровел и рассказал обо всём. С тех пор нрав его совершенно изменился, и он за всё хвалил Бога.

О двух враждовавших между собою братьях, Тите-попе и Евагрии-дьяконе

Жили два брата по духу, дьякон Евагрий и поп Тит. Они очень любили друг друга, но дьявол посеял между ними вражду и ненависть. Так, во вражде, прожили они долгое время.

Однажды Тит сильно разболелся и послал к Евагрию с мольбой о прощении. Но Евагрий не простил и не хотел идти к больному. Старцы привели его насильно, желая помирить братьев. Больной со слезами просил прощения, но дьякон немилосердно отказал. При этих жестоких словах Евагрий внезапно упал и умер. А Тит так же неожиданно выздоровел.

Потом Тит рассказал, что в эту минуту он увидел ангела с огненным копьём. Ангел поразил Евагрия копьем, а Титу подал руку и поднял его.

О Никите-затворнике, который потом был епископом Новгорода

В монастыре жил инок по имени Никита. Он хотел, чтобы его прославляли люди, и стал проситься у игумена Никона в затвор. Игумен не разрешал ему. Но Никита не послушался и затворился в келье.

Через несколько дней его прельстил дьявол. Бес предстал перед монахом в образе ангела. Он повелел Никите не молиться, а только читать книги. Никита послушался. Вскоре он начал пророчествовать, и пошла о нём слава как о святом.

Никита наизусть знал Ветхий завет, а о Новом даже слышать не хотел. И все поняли из этого, что он прельщён дьяволом. Тогда преподобные отцы, жившие в монастыре, отогнали от Никиты беса. Инок сразу же забыл Ветхий завет и вообще все книги, так что его с трудом научили грамоте.

После этого Никита стал иноком послушным, смиренным, добродетельным и даже чудеса мог творить. Он был поставлен епископом Новгорода.

О святом и блаженном Агапите, бескорыстном враче

При блаженном Антонии принял монашество киевлянин по имени Агапит. Он всегда помогал больным братьям и служил им. Господь дал ему дар исцеления. Многие больные выздоравливали по его молитвам.

В это время был один искусный врач, армянин родом и верою. Когда он видел безнадёжно больных, то сразу предсказывал им день кончины, и всегда его слова сбывались. Одному человеку он предсказал смерть через восемь дней. Но святой Агапит дал этому больному монастырской еды, и он выздоровел. Тогда армянин прислал в монастырь осуждённого на смерть. На глазах у Агапита ему дали смертельного зелья. Агапит же накормил умирающего своей едой, и он получил исцеление. Тогда армянин, мучимый завистью, подговорил своих единоверцев отравить Агапита. Но яд не причинил святому вреда.

Тяжело заболел князь Владимир Мономах. Лечение армянина не помогло ему. Князь стал просить, чтобы к нему пришёл Агапит. Но монах отказался, потому что он дал обет никогда не выходить из монастыря, а если он пойдет к князю, то должен будет ходить и к другим больным. Посланец князя просил, чтобы Агапит хотя бы дал лекарство. Агапит снова послал своей еды, и Владимир выздоровел.

Мономах пошёл в Печерский монастырь, чтобы поблагодарить Агапита, но тот скрылся. Потом князь прислал боярина с дарами Агапиту, но монах отказался что-либо брать. Боярин уговорил инока принять дары ради князя, тот согласился и сказал, что князь должен всё своё богатство раздать нищим. Потом Агапит потихоньку выбросил подарки из кельи. Князь же послушался Агапита и раздал имущество нищим.

Потом заболел сам Агапит. Армянин пришёл навестить его. Он стал беседовать с монахом о врачебном искусстве и понял, что Агапит ничего в этом не смыслит. Армянин сказал больному иноку, что он умрёт через три дня. «Если не будет так, то я сам стану монахом», — прибавил он. А сам Агапит сказал, что умрёт через три месяца — так ему возвестил Бог.

В это время к Агапиту принесли больного. Инок встал, как будто и не был болен, дал страждущему своей еды, и тот стал здоров. Узнав, что врач-армянин — иноверец, Агапит выгнал его из кельи. Святой умер, как и предсказывал, через три месяца

А лекарь-армянин отрёкся от армянской веры и принял монашество в Печерском монастыре. Он рассказывал, что блаженный Агапит уже после своей кончины явился ему и напомнил об обещании принять иноческий образ.

О святом Григории чудотворце

Григорий пришёл в монастырь и научился у святого Феодосия монашеской жизни. Он мог изгонять бесов.

Однажды враг рода человеческого научил злых людей украсть у Григория его единственное богатство — книги. Григорий, находясь в церкви, почувствовал, что в его келью пришли воры. По его молитве Бог наслал на злодеев сон. Они проснулись только через пять дней. Григорий покормил их и отпустил. Властелин города, узнав об этом, схватил воров. А Григорий отдал властелину свои книги, чтобы он выпустил этих людей. Остальные книги он продал, чтобы никому не было искушения украсть их, а деньги раздал нищим. Прощённые воры покаялись и стали работать в Печерском монастыре.

В другой раз воры хотели украсть плоды с огорода, принадлежавшего Григорию. Но, взяв ношу, они не могли двинуться с места, так и простояли два дня. Григорий сказал, что будут они, как любители праздности, стоять здесь праздно до конца дней. Воры же поклялись, что теперь будут работать, а не воровать. Тогда святой отпустил их, и они, исполнив своё обещание, тоже стали работать в монастыре на огороде.

К чудотворцу Григорию пришли трое людей. Они говорили, что один из них осуждён на виселицу, но может избавиться от смерти с помощью выкупа. Григорий дал обманщикам свои книги, горюя о скорой смерти одного из них. Лжецы обрадовались, решили продать книги, да ещё и обобрать плодовые деревья в монастыре. Они заперли святого Григория в пещере, чтобы он не помешал им. Один из них (тот самый лже-осуждённый) залез на дерево, но ветка обломилась. Его товарищи бросились бежать, а он зацепился за ветку ожерельем и удавился. Наутро, когда братия выпустила запертого Григория из пещеры, он велел снять мёртвого, а его товарищам сказал: «Вот и сбылась ваша мысль». Раскаявшиеся обманщики кончили дни в Печерском монастыре.

Когда блаженный Григорий пошёл к Днепру за водой, ему встретился князь Ростислав Всеволодич с братом Владимиром. Они собирались в поход на половцев, а по дороге хотели зайти в Печерский монастырь. Княжеские слуги начали насмехаться над святым. А старец уговаривал их покаяться, предсказывая, что скоро они вместе со своим князем погибнут в воде. Князь Ростислав, разгневавшись, велел утопить Григория. Так умер святой чудотворец. Братия искала его два дня, а на третий день тело Григория чудесным образом появилось в пещере.

Ростислав от ярости не стал заходить в монастырь, а его брат Владимир пошёл. И когда, спасаясь после битвы от половцев, князья переправлялись через реку, Ростислав утонул со своей дружиной, а Владимир — спасся.

О преподобном Моисее Угрине

Блаженный Моисей был родом венгр. Он служил князю Борису. Во время убиения Бориса Моисею удалось избежать смерти. Он стал жить у сестры князя Ярослава, Предславы. Польский король Болеслав, который ходил на Русь вместе с изгнанным князем Святополком Окаянным, взял в плен сестёр Ярослава и многих бояр, а с ними и Моисея. Его заковали в железа и стерегли.

Моисея увидела одна молодая знатная вдова. Она захотела склонить юношу к прелюбодеянию и даже была готова выйти за него замуж. Но Моисей отказался — он хотел сохранить душевную и телесную чистоту.

Тогда женщина выкупила Моисея, и он стал её невольником. Она пыталась обольстить юношу, одевала в драгоценные одежды, кормила сладкими кушаньями, однако это ни к чему не привело. Вдова решила морить его голодом, но один из её слуг тайком кормил Моисея. А прочие удивлялись его упорству и советовали жениться на знатной госпоже. Но Моисей стремился к монашеству.

Вдова задумала прельстить Моисея честолюбием. Его возили по принадлежащим ей городам и сёлам, и все кланялись юноше. Но ему это было совершенно безразлично.

В то время со Святой Горы пришёл один инок. Он постриг Моисея в монашество.

Женщина начала угрожать юноше смертью и повелела бить его палками. Она обратилась к королю Болеславу, желая отомстить невольнику за свой позор. Болеслав приказал женщине приехать и привезти Моисея. Видя непреклонность юноши, Болеслав разрешил знатной вдове делать с невольником всё, что угодно. Моисей же предсказал ему и своей госпоже близкую смерть.

Вдова, отчаявшись в исполнении своего желания, приказала оскопить Моисея. А Болеслав изгнал из своей страны всех монахов. Но вскоре он внезапно умер, и в стране поднялся бунт, во время которого была убита и госпожа Моисея.

Моисей же пришёл в Киев, в Печерский монастырь. Он мог исцелять других людей от плотской страсти.

О черноризце Прохоре, который молитвою из травы, называемой лебеда, делал хлебы, а из пепла — соль

Во время княжения в Киеве неправедного и злого Святополка было много усобиц, половцы совершали набеги и был в Русской земле голод.

В те дни к печерскому игумену Иоанну пришёл человек из Смоленска. Он принял постриг и имя Прохора. Новый инок отличался удивительным воздержанием: даже не ел хлеба, а собирал лебеду и пёк из неё хлебы. Когда настал великий голод, люди, подражая Прохору, тоже стали печь хлеб из лебеды. А Прохор в это время особенно много трудился: он оделял своими хлебами всех желающих. Если он сам давал этот хлеб, то он бывал очень вкусен. А если кто-то крал у Прохора хлеб, то он становился со вершенно горьким, так что его нельзя было есть.

Один из братии украл у Прохора хлеб и не мог есть его. Так повторялось несколько раз. Провинившийся брат рассказал игумену Иоанну о своём грехе. Хлеб был горек. Тогда игумен послал попросить хлеб у Прохора: чтобы один хлеб взяли из его рук, а другой — тайно. Когда принесли к игумену эти два хлеба, украденный изменился у него на глазах: стал на вид как земля, а на вкус горьким. После этого чуда слава о Прохоре прошла по всей земле.

Когда началась усобица из-за ослепления князя Василька, во всей Русской земле не стало соли, потому что не пускали купцов. А Прохор собрал множество пепла, раздавал приходящим к нему, и этот пепел по молитве святого превращался в соль. Всем он раздавал эту соль бесплатно, так что на торжище цена соли сильно упала. Продававшие соль пришли к князю Святополку и стали жаловаться на Прохора. Князь решил отнять соль у инока и сам продавать её по высокой цене. Но когда у Прохора забрали соль, то увидели, что это просто пепел.

Князь держал этот пепел у себя три дня, а потом велел выбросить его. Он тотчас же превратился в соль, и горожане собрали её. Князь же, узнав об этом чуде, пошёл в Печерский монастырь и принёс покаяние игумену Иоанну (хотя раньше он враждовал с Иоанном и даже пытался заточить его в Турове).

С тех пор Святополк стал любить и почитать святую обитель, особенно же Прохора. Он дал слово не творить больше зла и просил, чтобы Прохор своими руками положил его в гроб, если князь умрёт раньше. А если раньше скончается Прохор, то князь сам положит его в гроб.

Когда Прохор разболелся, князь был на войне. Святой послал к нему с просьбой прийти и исполнить своё обещание. Святополк распустил войско, пришел к Прохору. Тот перед смертью наставлял князя. Когда Прохор умер, Святополк положил его тело в гроб. После этого он продолжил войну и одержал победу над врагами.

С этого времени, когда Святополк шёл на войну, он всегда сперва приходил в монастырь поклониться погребённым там святым.

О преподобном Спиридоне просфорнике и об Алимпии иконописце

Спиридон пришёл в монастырь из села; он быстро выучился книгам. По повелению игумена Спиридон пёк просфоры и при этом беспрестанно пел Псалтирь.

Однажды Спиридон затопил печь, и от пламени загорелась кровля пекарни. Тогда святой Спиридон завязал рукава у своей рубахи, побежал к колодцу и налил в рубаху воды. Чудесным образом вода не вылилась из рубахи, и Спиридону удалось погасить пламя.

Преподобного Алимпия родители отдали учиться иконописи. Это было, когда греческие иконописцы расписывали церкви Печерского монастыря.

Мастера украшали мозаикой алтарь церкви, и вдруг сам собой возник сияющий образ Богородицы. Из уст Богородицы вылетел белый голубь и влетел в уста Спасовы. Художники попытались найти голубя в церкви, но тщетно. Потом они видели, как чудо повторилось. И Алимпий, помогавший мастерам, видел это.

При игумене Никоне Алимпий принял пострижение. Он хорошо выучился иконописному мастерству, писал множество икон и ничего не брал за это. Алимпий также обновлял обветшавшие иконы и ставил их на свои места. Игумен сделал его священником.

Один богатый киевлянин был прокажённым. Врачи не могли вылечить его. Друг уговорил прокажённого пойти в Печерский монастырь. Там его омыли и напоили водой из колодца святого Феодосия. Но из-за своего неверия прокажённый разболелся ещё сильнее.

Поразмыслив о своих грехах, больной пришел к преподобному Алимпию и покаялся. Алимпий отпустил ему грехи и красками разрисовал лицо, замазав струпья и придав ему прежнюю красоту. Потом прокажённый причастился, омылся святой водой и тотчас получил исцеление.

Другой муж из Киева поставил церковь и хотел сделать для неё иконы. Он дал двум монахам деньги и иконные доски, чтобы они передали все это Алимпию, а тот написал бы иконы. Монахи серебро взяли, а Алимпию ничего не сказали. Заказчику же они солгали, что Алимпий требует ещё денег. Человек дал ещё денег, а иноки снова присвоили их и растратили. В третий раз повторилось то же самое, а потом монахи заявили, что Алимпий деньги взял, но икон писать не хочет.

Тогда обиженный заказчик с дружиной пошёл в монастырь и стал жаловаться на Алимпия. Алимпий только удивлялся, потому что ничего не знал. Игумен велел привести монахов, взявших деньги, и принести иконные доски. Обманщики продолжали клеветать на Алимпия, что он не хочет писать иконы. Но иконы, ко всеобщему изумлению, оказались уже написанными — созданными самим Богом.

Иноков-обманщиков изгнали из монастыря, однако они не прекратили клеветать: теперь они утверждали, что сами написали иконы. Но чудеса показали, что эти иконы были не простыми. Та церковь, где они находились, сгорела, но иконы остались неповреждёнными. Князь Владимир, узнав об этом, взял одну из икон и отослал её в Ростов, в тамошнюю церковь. Эта церковь рухнула, а икона сохранилась. Её поместили в деревянную церковь, которая сгорела, но иконы огонь не коснулся.

Один человек заказал Алимпию икону к празднику. Иконописец разболелся, икона осталась ненаписанной, заказчик же скорбел и докучал преподобному. Тот советовал уповать на Бога: икона будет готова вовремя. Заказчик пришёл к Алимпию накануне праздника, а преподобному было совсем плохо. Человек стал укорять Алимпия: зачем, дескать, не предупредил его, он бы передал заказ другому иконописцу. Заказчик в печали ушёл, а в келье преподобного появился ангел и начал писать икону. Сначала Алимпий подумал, что это простой человек, но быстрота его работы показала, что это был ангел. Икона была закончена за три часа.

А человек, заказавший икону, наутро пошёл в свою церковь и, увидя сияющую новую икону, упал от страха Он пришёл к игумену монастыря и рассказал о чуде. Все вместе поспешили к Алимпию и увидели, что он умирает. Его стали спрашивать о создании иконы, и преподобный сказал, что она была написана ангелом. Этого ангела, готового принять душу, видел Алимпий у своего ложа. Когда святой иконописец умер, тело его положили в пещере с преподобными отцами.

12. «Слово о полку Игореве». Историческая основа и история издания памятника

История издания памятника:

-Текст «Слова о полку Игореве» был найден в конце 80-х годов XVIII обер-прокурором Священного Синода (орган, управлявший церковью), собирателем древних рукописей графом А.И. Мусиным-Пушкиным. Он же опубликовал «Русскую правду», «Поучения Владимира Мономаха».

-1800 год – 1-ое издание «Слова» (много лет оно не публикуется в связи со сложностью языка), содержавшее древнерусский текст (то, что нашёл Мусин-Пушкин относилось либо к последней четверти XIVв., либо к началу XV) и перевод, вступительную статью и примечания. Тираж – 1200 экз. В 1805-07 – повторное издание. Распродавалось плохо, основная часть тиража лежала у Мусина-Пушкина дома.

-1812 год – во время пожара в Москве сгорел оригинал и большая часть тиража.

-Сразу после этого появляются мнения, что «Слово» - не древний памятник, а подделка Мусина-Пушкина. Вызывает сомнения рассказ самого Мусина-Пушкина, который, отвечая на вопрос К.Ф. Калайдовича о происхождении рукописи, сообщил, что в 1792 году купил «Хронограф» (в котором и было «Слово») в Ярославле у Иоиля Быковского, настоятеля Спасо-Ярославского монастыря.

Это заявление противоречило сообщению Н.М. Карамзина, что произведение найдено в монастырских архивах, а не в библиотеке настоятеля.

Сомнительная ситуация объясняется тем, что Мусин-Пушкин, получивший от Екатерины II право изымать любые книги из монастырских библиотек, попросту забыл вернуть «Слово» и, когда ему задали вопрос о том, как рукопись попала к нему, сослался на покойного к тому времени настоятеля.

-1813г. Калайдович находит приписку 1307г. с цитатой из «Слова».

-1830-е гг. Максимович находит связь между «Словом» и украинской поэзией.

-1852г. учёные находят «Задонщину», где автор подражал «Слову».

-1805, 1819 – издания Шишкова, Пожарского. Поэтический перевод делает Жуковский.

-1864г. – находка писарской копии древнего текста для Екатерины II.

В XX веке Зализняк доказал, что употребление падежей в «Слове» относится как раз к XIIв.

Основное доказательство подлинности памятника - подтверждение содержащихся в нем сведений другими древнерусскими памятниками.

Историческая основа «Слова»:

С 1061г юго-восточные границы Руси подвергаются набегам половцев. После смерти Владимира Мономаха процесс феодальной раздробленности усугубляется, половцы все чаще совершают набеги. Это заставляет юго-восточных князей принимать срочные меры.

Святослав Всеволодович в 1183 г создает небольшую коалицию южнорусских князей, которые приняли участие в успешном летнем походе против половцев 1184г, в ходе которого хан Кобяк был взят в плен и казнен. В этом походе должны были принять участие и новгородо-северские князья во главе с Игорем, однако из-за гололедицы не успели. Выступив весной 1185 войска Игоря потерпели невиданные до этого потери: из всего войска осталось всего 16 человек и впервые в истории русские князья попали в плен. Исторические события, связанные с походом и поражением северных князей – Игоря Святославича, его брата Всеволода из Курска, сына Владимира из Путивля и племянника Святослава Ольговича из Рыльска, - и легли в основу «Слова». Описанию похода Игоря посвящены 2 дошедшие исторические повести: одна – в составе Ипатьевской летописи, где дан длинный подробный последовательный рассказ, проникнутый сочувствием, состраданием автора к Игорю, второй – в Лаврентьевской, где рассказ лаконичен, неконкретен и отличается осуждением поступков Игоря, он религиозно-дидактический, насыщен цитатами из писания.

«Слово» написано между 1185 и 1187гг, т.к. в упоминается князь Владимир Глебович ,который умер в 1187г, а в 1185 Игорь возвратился на Русь, а значит ранее написано не может быть.

13. Идейная проблематика и художественное своеобразие «Слова о полку Игореве»

Основные идеи «Слова». Основные идеи - сильная княжеская власть и неукоснительное соблюдение вассальных обязанностей. Автор пытался предложить собственную модель развития государства, где необходим условием считает централизацию власти в одном городе (Киев). Автор довольно эмоционален, не просто рассказывает историю о походе кн. Игоря, но размышляет, анализирует и взвешивает их с точки зрения исторической перспективы.

Пару слов о сюжете.

Сюжет охватывает большой период времени (около 80 лет: от Владимира до нынешнего Игоря).

1 часть – вступление. Полемика с Бояном.

2 часть – начало похода Игоря. Встреча его с Всеволодом.

3 часть – столкновение с половцами.

4 часть – ночь в степи.

5 часть – столкновение с основными войсками половцев.

В ходе ожесточенного сражения Всеволод обращает свой взгляд в прошлое. Отсюда лирические отступления:

1 лирическое отступление: «века Трояна» - века язычества; «века Ярослава» - века правления Ярославичей, время расцвета Руси.

После поражения русского войска автор снова отступает от повествования:

2 лирическое отступление: воспоминание о начале междоусобицы, «мутен сон Святослава» - погребение князя знак поражение русского войск; «золотое слово» Святослава – киевский князь обращается к правителям раздробленной страны, напоминает им о военных подвигах и славе предков. Стоит отметить особый отрывок, посвященный полоцкому князю Всеславу.

Нельзя не отметить самый проникновенный эпизод «Слова» - плач Ярославны – языческий ритуал, причем публичный и весьма традиционный. А также эпизоды возвращения Игоря из плена и вымышленный разговор Кончака.

Основные образы и изобразительные средства. В «Слове» применены следующие приемы:

- развернутая метафора (битва-буря, битва-пир, половцы-сваты),

- оксюморон (война и молотьба),

- сравнения и эпитеты.

Игорь описан слабо и противоречиво, произносит неубедительные напутственные речи перед битвой. Эпитеты, которыми одарил Игоря автор, не выходят за рамки общих характеристик. В отличие от Всеволода «Яр Тур» Курского. На войне он реализует себя полностью, заменяет собой практически полное войско, а Игорь же за ним не виден совсем.

Природа пронизывает «Слово» от начала и до конца. Используется сравнение птиц с героями произведения. Автор определенно хорошо знаком с походной жизнью в придонских степях (« серебряные» берега Донца). Образы «Слова» имеют свои, строго определенные параллели из животного мира: так, русские князья – почти всегда «соколы», а половцы – неизменно «вороны», «сороки» и «галки». То есть природа как живое существо, полноправное действующее лицо, постоянный фон, далеко не безучастный. Это доказывает, например, сцена солнечного затмения, далее, чтобы усилить впечатление автор поместит в свое повествование целый список недобрых примет - гомон необычно проснувшихся среди ночи птиц, звериный свист, непонятное существо Див, своим криком явно предупреждающий врагов Руси – язычников. В дальнейшем природа неизменно оплакивает неудачи русских князей – пленение Игоря, гибель Ростислава Всеволодовича. Ярким солнечным лучом отмечено возвращение Игоря на Русскую землю.

14. Композиция «Слова о полку Игореве»

1)

15. Фольклорность «Слова о полку Игореве»

16. Повести о нашествии татар на Русь. «Повесть о разорении Рязани Батыем». Особенности жанра воинской повести.

Произведение повествует о захвата Рязани войском Батыя в 1237г. Сама повесть сложилась к концу XVв. Об этом говорят, помимо всего прочего, патриотические настроения. К тому же, автор допускает много ошибок, утрирует события, стягивает к Рязани князей, которых там не было и в помине (Всеволод Пронский погиб в 1208, Давид Муромский – в 1228).

Отличительная особенность – эмоциональность авторского повествования. Эпитеты играют очень большую роль. Они сразу раскрывают авторское отношение.

-Русские кньязья-защитники, даже не пришедший на помощь собратьям владимирский правитель Георгий Всеволодович, - «великие», «благоверные».

-Батый видит Олега Ингваревича «красивым» и «храбрым».

-Евпатий Коловрат – «крепок исполин». В рассказе о нём ощущается сильное влияние устных эпических преданий. Вождь рязанских защитников рисуется былинным богатырём. Евпатия Коловрата монголам удаётся убить только при помощи стенобитных орудий. Даже после его смерти захватчики испытывают к нему почтение. Тело погибшего Евпатия Батый приказывает выдать оставшимся в живых немногочисленным дружинникам и отпускает их невредимыми.

-Воинство – «удальцы и резвецы резанския».

-Для изображения Батыя русский автор не жалеет черной краски. Монгольский хан - «нечестивый», «льстивый», «лукавый», «немилосердный», «окаянный». Приняв щедрые княжеские дары, он обманывает, что не будет нападать.

Автор пытается придать конфликту конфессиональный характер (намеренно заостряет внимание на осквернении храмов кровью). Батый – «безбожный», его воины – «поганые» (язычники). Составитель летописи приписывает Батыю намерение захватить Русь и искоренить христианскую веру, разорить церкви. Рязанский князь Федор Юрьевич в повести заявляет хану, что христианам не годится водить своих жен на блуд к нечестивому царю, а Олег Красный, за отказ принять другую веру, сравнивается с первомучеником Стефаном. Великий князь Юрий Ингоревич призывает свою дружину постоять за веру христианскую.

Таким образом, очевидно, что единство христианской веры к тому времени – один из факторов, способных сплотить князей в борьбе с захватчиками.

-супруга погибшего князя Федора Юрьевича Евпраксия, узнав о гибели мужа, выбрасывается из окна с сыном и разбивается.

К повести примыкает похвала роду рязанских князей.

17. «Житие Александра Невского». Особенности жанра

Пару слов о Невском. Повесть посвящена новгородскому князю Древней Руси XII века – Александру Ярославовичу (1220-1263), правнуку Юрия Долгорукого. Правил в достаточно сложное время – юг атакуют полчища Батыя, север же подвергся экспансии католиков-крестоносцев.

15 июля 1240 г. – Невская битва. Атакует шведов, подобравшихся вплотную к русским землям.

Февраль 1242 г. - захватил крепость Копорье – стратегическая база ливонских рыцарей.

Март 1242 г. – Александр освобождает взятый немцами Псков.

5 апреля 1242 г. – сражение новгородцев с ливонскими рыцарями на Чудском озере («Ледовое побоище»).

1246 г. – после смерти отца Ярослава Всеволодовича Александр с братом Алексеем едет в Монголию. Ярлык на великое княжение достается Андрею.

1248 г. – отказ папским легатам, предлагающим идти на татаро-м. крестовым походом.

1252 г. – поход Невлюя. После антитатарского восстания против повышения дани Андрей Ярославович вынужден бежать в Швецию. Андрей в Орде получает ярлык на княжение.

1253 г. - отражает повторный набег немцев на Псков; заключает мир с Норвегией.

1256 г. – поход на финские земли. А также в Орду за подтверждением ярлыка у нового хана Берке.

К 1262 г. налаживает дипломатические отношения с Ордой: добивается послаблений условий ига (отныне русские войска не обязаны воевать на стороне ордынцев; отмена баскаков). Но скорее всего по пути из Орды был отравлен. Скончался в г. Городце на Волге, приняв постриг и схиму. Канонизирован в 80-ые годы 13 века.

Жанр. До нас дошли 9 редакций «Жития». Памятник литературы обладает рядом весьма интересных особенностей. В произведении присутствует житийный колорит: автор особо подчеркивает княжеские деяния, направленные на защиту православия (многочисленные сражения с иноверцам, стремление князя «отмолить» русских от обязанностей сражаться на стороне татар, строительство храмов, резкую отповедь Александра прибывшим на Русь папским легатам) и даже включает в своей текст описание одного из первых чудес у мощей святого – описание руки мертвого князя, разжавшейся для принятия от митрополита душевной грамоты. Но все же по тону изложения ближе к летописной повести, так перед нами динамичный, тезисный рассказ о жизни Александра, его военной и дипломатической деятельности, что не привычно для жития. Рассказчик – человек из близкого окружения князя, чрезвычайно осведомлен. Описывает не только крупные (Невская битва, Ледовое побоище, взятие Копорья), но и незначительные события (набег Невлюя, обстоятельства смерти князя и т.д.). Знаком с ритуалами и обычаями европейского рыцарства, что довольно редко для древнерусского книжника. Например, отмечает, как новгородский князь ранил в лицо Биргега во время Невской битвы, что считалось позорным, а также о том, что ливонцам после поражения на Чудском пришлось уходить без коней и доспехов с поля боя.

В духе летописи рассказаны также сборы Александра в поход на шведов и самом Невском сражении, Ледовое побоище (автор отмечает треск ломаемых копий, звон мечей, лед озера, сплошь залитый кровью). Включены в повествование также рассказы о шести отличившихся дружинниках, основанные на устном предании (отдаленно напоминают летописный рассказ о Никите Кожемяке). А также «Житие» содержит ряд эпизодов, которые позже станут традиционными для древнерусских воинских повестей.

Стоит также отметить, что автор хорошо знаком с Ветхим Заветом, ведь образ Александра Ярославовича собирательный из лучших качеств библейских персонажей.

Все это дало повод предполагать, что в основу «Жития» положена светская воинская повесть о жизни Александра, позднее дополненная фрагментами церковного характера. Но конец этим гипотезам положило отсутствие текстов памятника в таком составе. Даже древнерусские книжники затруднялись определить жанр произведения («житие», «повесть о житии» и даже «слово»). Сочинение помещалось в состав летописей (напр, Лаврентьевской, 2ой Псковской)

18. «Слово о погибели русской земли»

Известное современным исследователям произведение является на самом деле лишь небольшим отрывком (вступление или первая часть) какого-то недошедшего до нас лиро-эпического произведения. Существует 2 списка, датируемых XV и XVI вв. В обоих случаях произведение является предисловием к «Повести о житии Александра Невского». Исследователи единодушно считают такое соединение поздним по времени.

В сохранившемся отрывке неизвестный автор воспевает богатство и силу Русской земли, а в самом конце упоминает некую «болезнь», постигшую населявших её славян. Причём время указывается очень неопределённо (от Ярослава Мудрого(1019–1054) и Владимира Мономаха(1113–1132) до Юрия и Ярослава Всеволодовичей (умерли в 1238 и 1246 гг.)). Большинство исследователей считаю, что «Слово…» повествует о начале батыевщины и первых поражениях, нанесённых русским князьям монголо-татарами. Существует также гипотеза А.С.Дёмина, который усматривает в тексте компиляцию нескольких разновременных пластов. Согласно этой гипотезе здесь оказались объединены отрывки какой-то недошедшей до нас похвалы Владимира Мономаха (с осуждением предшествующих его правлению периода княжеских усобиц – «болезнь христиан»).

Заметно высокое литературное мастерство автора: он свободно выстраивает сюжет, легко совершает переходы в пространстве и во времени. Он успешно упоминает многочисленных разделённых веками князей, последовательно перечисляет многочисленные народы, с которыми граничит Русская земля, двигаясь при этом четко с северо-запада на юго-восток. Владимир Мономах видится грозным правителем, которому «кюр Мануил» (император Византии) платит дань, а половцы пугают его именем детей. Русская земля рисуется как богатая и обильная – традиционная тема первых лет иноземных нашествий. Проявляется тенденция, характерная для произведений периода иноземного ига: подчёркивается религиозный характер противостояния с завоевателями, делается особый упор на христианский святыни (святые источники, храмы). А сама Русская земля прочно ассоциируется у автора с «правоверной верой христианской».

19. «Моление» Даниила Заточника. Личность, стиль, жанр

Прежде чем сразу обратиться непосредственно к изложению особенностей стиля Даниила Заточника в его «Молении», стоит уделить немного внимания на время создание творения, а также его редакции и роль и образ автора. Так, «Моление» Даниила Заточника – один из самых загадочных памятников древнерусской литературы. Это произведение дошло до нас в виде двух редакций, в одной из которых оно названо «Словом», а в другой «Молением», однако ни время создания редакций, ни даже порядок их возникновения ни ясен. Возникает вопрос и о личности адресата «Моления». В заглавии «Слова» им является некий Ярослав Владимирович, который к тому же обозначен в тексте как сын «великого царя Владимира». Поэтому большинство исследователей полагают, что переписчик допустил ошибку и послание Даниила, скорее всего, было обращено к кому-либо из сыновей Владимира Мономаха – Юрию Долгорукому или же Андрею Доброму, в таком случае временем создания произведения можно считать 1140-1150-е годы. Адресатом же «Моления» назван Ярослав Всеволодович, сын Всеволода Большое гнездо, в таком случае редакция памятника оказывается моложе первого варианта почти на столетие.

Еще больше вопросов и гипотез породила личность самого автора загадочного памятника. В виду обилия всевозможных цитат, парафразов и общих мест трудно почерпнуть какие-либо достоверные сведения о самом Данииле. Так, например, автор называет себя «заточником» (от слова «заточить»?), но через некоторое время начинает казаться, что узник свободно передвигается по берегу Лаче-озера. Отсюда возникает другое версия толкования его прозвища – «заложившийся», «холоп», «закуп», также предположения о том, то не нашедший по каким-либо причинам общего я зыка с покровителем Даниил огромный интерес для нас представляет не только образ автора и время создания произведения, но и стиль и художественное своеобразие последнего.

Как мы уже говорили выше, отличительной особенностью «Моления» Даниила Заточника является «цитатность». И действительно, в своем небольшом по объему произведении Даниил приводит выдержки из Псалтири и других библейский текстов – Книги Притчей Соломона и Иисуса Сирахова, а также из Нового Завета. Здесь можно найти фрагменты «Парейминика», «Стословца» Геннадия и «Повести об Акире Премудром», автору известно содержание «Повести временных лет» и других летописей, «Пчелы» и многочисленные в средневековой литературе поучения о злых женах, он охотно использует и многообразные пословицы – «мирские притчи». Кажется, если вычленить из его сочинения все прямые и косвенные цитаты, авторского текста там не останется вовсе, а между те он тут же заявляет о себе как об искусно и умелом книжнике. В чем же дело? Дело в том, что автор «Моления», пускай, и в несколько пародийно-утрированной форме, демонстрирует умения, действительно чрезвычайно высокого ценившиеся писателями и читателями Средних веков, - ведь широкую образованность понимали в то время прежде всего как «начетничество» - знание многочисленных книжных текстов, умение органично включать их в собственные произведения, вновь и вновь переосмысляя традиционные сюжеты, изречения и образы (исключительную традиционность древнерусской литературы, на протяжении семи веков занятой осмыслением, по сути, одного и того же литературного материала, равно как и исключительную склонность средневековых авторов к «цитататничеству» (при том, что цитаты в те времена не отделялись от авторского текста) вовсе не стоит воспринимать как плагиат. Склонная к работе с чужим слово, древнерусская литература оказывается в чем-то чрезвычайно близкой литературе модернизма).

Располагая весь этот заимствованный материал, словно фрагменты коллажа, Даниил тем не менее создает собственное, самобытное произведение, основная задача которого состоит в том, чтобы весьма искусно прославить доброту и щедрость будущего патрона, а заодно и сообщить ему о своем бедственном положении. Какого-то определенного сюжета «Моление» не имеет – это свободная речь сочинителя, иногда весьма неожиданно переходящая с предмета на предмет. Впрочем, можно сказать, что ее автор – искусный стилист, к тому же весьма тонко чувствующий аудиторию, а его цель – не только привлечь к себе внимание, но и отчасти удивить и позабавить князя.

Вопреки обыкновенным в Средние века самоуничижительным высказываниям авторов, «Моление» открывается пространным авторским рассуждение о собственной мудрости, с помощью которого сочинитель к тому же довольно дерзко вплетающий в свой рассказ строки из священных текстов, надо полагать, сразу приковывал к себе пристальное внимание аудитории. Впрочем его, всего через несколько фраз его самоуверенный тон резко сменяется на умоляющий и покаянный. Подобная игра на контрастах постоянно присутствует в тексте памятника, где библейские образы – «проклятая смоковница», фараон и «Черное море», Агарь и Сара – соседствуют с упоминаниями самых обыденных предметов, а сентенции из Священного Писания нарочито переплетаются с пословицами – и все это ради обыденной просьбы о материальном вспомоществовании! Вот уж и вправду, уста Даниила Заточника оказываются «извилисты, как течение быстрой реки».

Далее этот искусный составитель речей успевает сообщить князю, что друзья и близкие отказались от него из-за бедности, мельком намекнуть на какой-то разговор с Ростиславом Переялавовичем, порассуждать о том уважении, которое неизменно испытывают в обществе к богатым и наоборот, а затем перейти к вопросу о губительном воздействии печали на человеческую душу, порассуждать о княжеском богатстве и щедрости. Про этом речь Даниила Заточника регулярно перебивается вначале риторическими обращениями к князю, а затем и более конкретными просьбами избавить автора от нищеты. В своих апелляциях к воображаемому собеседнику Заточник успевает создать достаточное представление и о том месте, которое он бы хотел занять в княжеской свите, ибо «Моление» обращается вдруг к теме мудрости и мудрецов. Мы видим, что Даниил, очевидно претендует на роль не простого посыльного, но, если припомнить вдобавок его намеки на князя Ростислава, видит себя скорее княжеским советником – «думцем».

Однако пока заветная должность еще далека от него. Неизвестный узник ведет себя куда менее солидно – в его присказках и прибаутках можно увидеть скорее скомороха, нежели степенного княжеского посла. Текст «Моления» и в самом деле содержит некоторые элементы, роднящие его и с дошедшей до нас более поздней древнерусской смеховой литературой и с европейским карнавалом. В первую очередь к их числу моно отнести те образно-стилистические контрасты, о которых сказано выше. Показательно и то, как, рисуя, в своем сочинении портрет богатого и благополучного князя, Заточник планомерно подстраивает к нему резко контрастирующий собственный образ бедняка-горемыки. Возникающая оппозиция весьма напоминает противопоставление король/шут, столь характерное для карнавальное культуры. И наконец, по своей фонетической организации отдельные строки «Моления» оказываются весьма близки фольклорному раёшному стиху (раёшник – одна из форм тонического акцентного стиха, характеризующаяся соотносимым (приблизительно одинаковым) количеством ударных слогов в соседних строках с произвольным количеством безударных между ними и смежной рифмовкой, также употребляющаяся в балаганных прибаутках, народных драма XVII-XVIII веков и подписях к лубочным картинам). Как наиболее ранний древнерусский памятник, отразивший черты смеховой народной культуры, «Моление» особенно ценно.

20. Повести о Куликовской битве («Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщина»)

Ряд произведений древнерусской литературы - памятники «Куликовского цикла» - несут в себе достаточно любопытную историческую основу. Обратимся к последней поподробнее. Московский князь Дмитрий Иванович (1350-1389), вошедший в русскую историю под именем Дмитрия Донского, был внуком Ивана Калиты. Он оказался на московском престоле девяти лет от роду после смерти своего отца Иоанна Красного и был еще слишком мал, чтобы самостоятельно управлять государством, поэтому в первые годы княжения Дмитрия активное участие в делах Московского княжества принимали бояре. Немало сделал для блага московского престола и митрополит Киевский и всея Руси Алексий, в 50-е годы XIV (четырнадцатого) столетия умело усмирявший конфликты между тверскими и нижегородскими правителями, всеми силами сдерживавший противостояние Москвы с Золотой Ордой и даже чудесно исцеливший во время поездки к татарам с старшую жену хана Узбека Тайдуллу.

В 1363 году, после упорной трехлетней борьбы с суздальским князем, Дмитрий, наконец, получает на великое княжение. В конце 60-х-начале 70-х годов XIV великокняжеский престол вмешиваются также тверские князья, трижды приводившие к Москве войска союзного им литовского правителя Ольгреда, однако все их попытки были безуспешны. При Дмитрии Донском продолжает нарастать мощь Московского государства, к владениям московских князей присоединяются один за одним другим Кострома, Дмитров, Стародуб, Кашира.

В те же годы в Золотой Орде постепенно набирает силу династический кризис: в конце 1350-х годов в борьбе за власть та в одночасье перебили друг друга все потомки династии Чингисидов, и за следующие десять лет на ордынском престоле последовательно сменилось около десятка самозванцев. Среди прочих в борьбу за власть в орде активно включается Мамай. Женившись на дочери последнего из Чингисидов – хана Бердибека – в 1357 году он получает титул темника (то есть начальника крупного подразделения – «тьмы» - по-русски, тысяцкого) и на несколько лет становится фактическим правителем Золотой Орды. После свержения Бердибека в 1361 году Мамай продолжает править через своих ставленников, а позднее, после распада единого татарского государства, становится во главе Причерноморской Орды. В 1377 году, после убийства в Нижнем Новгороде татарских послов, Мамай отправляет на Русь большой отряд под командованием царевича Арабшаха (Арапшы). Подойдя к границам Суздальского княжества, в пределах которого и находился Нижний Новгород, татарские войска застали врасплох и наголову разбили пограничный отряд Суздальцев на реке Пьяне. В ответ на действия татар Дмитрий Иванович отправляет русские войска к реке Вое, где 11 августа 1378 года ем удается разгромить войско воеводы Бегича; после победы на Вожже московский князь заявляет о своем отказе платить дань Орде. Разъяренный Мамай начинает готовиться к походу на Русь: он заключает договор с великим князе литовским Ягайло и рязанским князем Олегом, нанимает генуэзскую пехоту. Весной 1380 года объединенные силы ордынцев начинают движение к Дону.

Узнав о намерении хана, Дмитрий Донской извещает о низ правителей других северорусских княжеств и начинает подготовку сводного войска. Согласно летописям, сбор всех русских ратей состоялся 15 (28) августа 1380 года на Девичьем поле возле Коломны. Упреждая действия Мамая, объединенная армия во главе с Дмитрием Донским выходит за пределы Руси, переправляется через Дон и 8 (21) сентября занимает позиции на право берегу у места впадения в Дон реки Непрявды (поскольку составители древнерусских повествований о Куликовской битве сообразно обычая того времени внесли в свои рассказы немало литературной символики, отделить содержащиеся в их текстах реальные географические указания от риторических приемов и тропов современным исследователям бывает очень непросто, точная локализация места Куликовского сражения до сих пор оставляет некоторый простор для исторических гипотез. Так, согласно точке зрения Нечаева, поддерживаемой большинством исследователей, битва проходила на месте между правым берегом Дона и правым берегом Непрявды. Такая локализация подтверждается и текстом «Сказания о Мамаевом побоище). В то же время современный исследователь Кучкин полагает, что сражение состоялось между правым берегом Дона и левым берегом Непрявды. Остается также один из вопросов о том, где были захоронены сотни русских воинов, павших в битве на Куликовском поле. Очевидно, что такое масштабное сражение повлекло за собой многочисленные жертвы – ведь для их поминовения в церковном календаре впоследствии был даже установлен особый день – Димитриевская родительская суббота).

Многочисленные источники свидетельствуют о том, что помимо дружины Дмитрия Донского в Куликовской битве принимали участие войска более 20 различных княжеств Северной Руси; на стороне Москвы сражались также перешедшие на службу к московскому правителю сыновья великого князя литовского Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. Куликовская битва была одним из наиболее масштабных военных сражений, не имевших аналогов во всей истории средневековой Руси; численность участвовавших в ней противоборствующих армий достигала, по разным оценкам, двухсот и более тысяч человек.

По преданию, битва началась единоличным поединком некоего печенежского исполина и Александра Пересвета – одного из двоих монахов Троицкого монастыря, которых благословил на участие в сражении Сергий Радонежский. Что же до исхода битвы. То на него во многом повлиял особый тактический прием, примененный Дмитрием Донским и его военными советниками: в переломный момент сражения, когда казалось, что силы русских ослабевают, в бой был введен особый засадный полк под руководством Владимира Андреевича Серпуховского и воеводы Дмитрия Боброк-Волынского. В результате русские смели татар и выиграли битву. Мамай бежал с поля боя в Кафу (современная Феодосия, в XIV (четырнадцатом) веке – генуэзская колония в северном Причерноморье), пытаясь найти убежище у союзных ему генуэзцев, но вскоре был убит новым татарским правителем Тохтамышем.

Куликовская битва имела исключительно важно значение в развитии самосознания русского народа. Несмотря на то, что уже два года спустя, когда новый ордынский правитель Тохтамыш обманом взял и разграбил Москву, выплату дани пришлось возобновить, начавшийся во второй половине XIV (четырнадцатого) столетия культурный и государственный рост Руси отныне не замедлялся. В своем завещании, первым из русских правителей самостоятельно передавая престол сыну, Дмитрий Донской выразил надежду на скорое наступление времен, когда его дети уже не будут платить дань Орде.

Более того, состоявшаяся доселе из множества отдельных и не всегда дружественных между собой территорий, с этого времени Русь неуклонно превращается в единое сильное государство, бесспорным политическим центром которого оказывается Москва. Победа в Куликовской битве подняла политический престиж московского княжества среди его ближайших соседей на недосягаемую высоту, поэтому, несмотря на случавшиеся и в XV веке «разномирья» между многочисленными русскими правителями, именно вокруг Москвы в дальнейшем и происходит собирание всех русских земель.

Основной идеей «Сказания о Мамаево побоище» его неизвестный автор ставит возможность освобождения Руси от татарской неволи, возрождения первой как единого целостного государства и прекращение княжеских усобиц. Автор подчеркивает, что времена изменились, и отныне сильная Русь вполне может успешно противостоять ордынским завоевателям. Так, например, сведения о тактическом союзе, который заключили с Мамаем незадолго до Куликовской битвы рязанский князь Олег и литовский правитель Ягайло, под пером автора превращаются в обширную переписку между этими персонажами и татарским ханом, в которой все трое к тому же весьма активно озвучивают московскую точку зрения на собственные поступки. И действительно, Олег Рязанский выглядит здесь эдаким подобострастным приспешником и даже шутом Мамая: в совей пространной грамоте он не только называет хана «великим и вольным царем», а себя – его «рабом, посажеником и присяжником», но и всячески уверяет своего адресата, что стоит только его «служебнику» князю Дмитрию услышать громкое имя Мамая, как он тут же сбежит из Москвы в Новгород, на Двину или Белое озеро, оставив в полное распоряжение татарского правителя все «золото, и серебро, и узорочие», которым «столь наполнилась» Русская земля. В сходных тонах выдержано и описание литовского князя, который как будто бы не только «скоро посылает» к хану гонца с большими дарами и «ногою тешью», но и начинает жаловаться ему на те «великие обиды и пакость», которые творил Литве и Олегу Рязанскому московский князь Дмитрий, умоляя Мамая поскорее прийти и «казнити свой улус». Переписываясь между собой, оба правителя будто бы начинают заранее делить русские земли, мечтая один о Москве, другой – о Владимире, Муроме и Коломне. Разумеется, вся приведенная в «Сказании» переписка имеет сугубо легендарный характер, однако сложно было бы, пожалуй, рассказывая о союзниках Мамая, по –другому заставить читателя испытывать благородную ненависть и подъем патриотических чувств, нежели делает это русский книжник. Более того, по предположению российского литературоведа Льва Александровича Дмитриева, именно для достижения наибольшего эмоционального эффекта автор планомерно заменяет в тексте «Сказания» имя действительно принимавшего участие в Куликовской битве литовского князя Ягайло упоминая его отца Ольгерда, умершего за два года до данного сражения, но памятного москвичам второй половины XIV (четырнадцатого) столетия за многочисленные набеги на Русь. Что же до Олега Рязанского, то он и далее в тексте «Сказания» будет изображаться верным и раболепным союзником Мамая, своевременно предупреждавшим хана обо всех перемещениях русский сил. И лишь увидев полный сбор дружин Дмитрия Донского, трусоватый князь якобы резко изменит свою позицию; по крайней мере, именно в уста этого персонажа автор вкладывает одну из центральных идей своего повествования, актуальность которой для Руси XIV-XV веков сложно переоценить. Князь Олег Рязанский удивлен тем, что в раздробленной и ослабленной Руси собралось объединенное войско, способное дать отпор захватчикам: «Аз чаях по преднему; яко еть русскым князем противу въсточного царя стояти…». Автор подчеркивает, что времена изменились, и отныне сильная Русь вполне может успешно противостоять ордынским завоевателям.

Автор рисует портреты хана Мамая и князя Дмитрия Донского таким образом, чтобы как можно больше усилить эмоциональное впечатление у читателя и приумножить его веру в возможность освобождения Руси от татарской неволи и последующие возрождение нашего государства. Так, изображенный в «Сказании» хан Мамай обладает целым набором традиционных черт, какими древнерусские книжники обыкновенно наделяли в своих сочинениях иноземных завоевателей. В первую очередь автор не упускает случая подчеркнуть, что хан – иноверец – «безбожный», язычник, подобный древним грекам – эллинам, идолжрец, приносящий жертвы идолам, и иконоборец. Как и положено литературному завоевателю, хан в изображении русского книжника оказывается безмерно зол, а также нагл и жаден. Хан даже в обращении со своими новоявленными вассалами оказывается чрезвычайно груб и высокомерен, заявляя, что и не очень-то нуждается в их помощи, но требуя при этом к себе значительных почестей.

Не меньшему влиянию литературного этика оказывается подвержен и Дмитрий Донской, с той, единственной разницей, что автор целенаправленно создает образ положительного персонажа. В его повествование князь многократно молится, посещает митрополита и своего духовного наставника Сергия Радонежского, совещается с воеводами и тому подобное.

Вообще же, будучи повествованием об одной из величайших побед в истории средневековой Руси, «Сказание о Мамаевом побоище» в то же время оставляет у читателей помимо чувства патриотического подъема довольно мрачное впечатление о событии минувших дней. И действительно рассуждений о неизбежных и многочисленных смертях здесь гораздо больше, нежели о воинских триумфах: плачет о русских воинах Дмитрий Донской, гибель большей части войска предсказывает Дмитрий Волынец, даже «поганые половцы» пребывают в унынии перед сражением, мрачно предвещая свою погибель. В финале Куликовского произведения его герои вновь ведут подсчеты, хотя и несколько преувеличенные, павших на поле битвы князей и бояр. Очевидно, мы наблюдаем в данном случае живую реакцию автора-современника, для которого горечь потери многочисленных жертв небывалой по масштабам Куликовской битвы была гораздо больше, нежели радость победы.

"Задонщина" - литературная обработка сюжета о Мамаевом побоище. Стиль "Задонщины", образные средства и целый ряд сюжетных подробностей определились сильнейшим влиянием на нее "СОПИ", а также устно-поэтических источников. Возникновение "Задонщины" - конец XIV в. Автором ее был рязанский священник Софония.

"З" дошла до нас в 5 списках XV, XVI и XVII в., из которых три полностью не сохранились. Кроме того, все списки дефектны. Они обнаруживают малую грамотность и небрежность переписчиков. Делались попытки дать сводный текст "З". 1-я попытка была сделана Срезневским, позднее Шамбинаго.

"Задонщина", в подражание "Слова", начиналась со вступления, где автор приглашает "братий, друзей и сыновей русских" собраться и составить слово к слову, возвеселить Русскую землю и низвергнуть печаль на восточную страну, провозгласить победу над Мамаем, воздать хвалу великому князю ДИ. и брату его Владимиру Андреевичу. Похвала мотивируется тем, что у ДИ и брата его было мужество и желание за землю Русскую постоять, что они были умны и крепки духом.

В некоторых местах буквальное заимствование из "Слова". Вслед за упоминанием о Бояне автор обращается к жаворонку, чтобы он взлетел под "сини небеса", воспел славу ДИ и брату его.

Автор "З" сравнивает Бояна с соловьем. Как участников похода Игорева, так и участников похода ДИ сопровождают зловещие знамения природы: встают сильные ветра с моря, пригоняют они тучу великую к устью Днепра. Из тучи выступили кровавые зори, а в них танцуют синие молнии. Быть стуку и грому великому между Доном и Днепром, пасть трупу человеческому на поле Куликове, пролиться крови на реке Непрядве. И еще зловещий крик птиц и зверей.

Русские сталкиваются с татарами на поле Куликовом. На том поле сильные тучи столкнулись, из них часто сверкали молнии и загремел сильный гром. Это сразились сыновья русские с "погаными татарами" за свою великую обиду; на русских сияли доспехи золоченые, гремели русские мечами булатными.

В "Слове" брат Игоря Всеволод сравнивается с туром; в "З" с турами - русские воины.

По сравнению с "Слово" в "З" события развиваются в обратном порядке: в "Слове" - сначала победа русских, а потом поражение; в "З" - наоборот.

Вслед за рассказом о победе татар автор в манере "СОПИ" скорбит о том, что трава кровью полита, деревья с тоской к земле преклонились, птицы жалобными песнями откликаются на поражение русских. Княгини и боярыни и жены воеводские плачут по убитым мужьям.

Решительный бой русских с татарами происходит тогда, когда из засады выходит запасный полк двоюродного брата Дмитрия. Он бросается на татар. Если в "Слове" черная земля была засеяна костьми русских, то в "З" "черна земля под копыты", поля политы кровью. "З" заканчивается рассказом о том, как ДИ на поле Куликовом становится на костях павших русских воинов и произносит им похвальное слово.

Будучи, в основном, плагиатом "Слово", "З" не лишена самостоятельных поэтических достоинств: есть яркие художественные образы.

Литературные достоинства "З" обусловлены связью с устным поэтическим творчеством. Часто употребляется образный параллелизм, например: "Не стук стучит, не гром гремит+ стучит сильная рать+ гремят удальцы русские". Как и в былинном эпосе, в "З" гуси и лебеди, в отличие от "Слово" - символы вражеских сил. Нападение русских на татаров уподобляется нападению соколов, кречетов и ястребов на гусиные и Белозерские стаи. В образе былинных богатырей выступают в "З" два воина-монаха: Пересвет и Ослябя.

В "З" проступает церковно-религиозная струя.

От "Слова" "3" отличается и в идеологическом отношении. Понятие Русской земли в ней уже готово ассоциироваться с понятием Московского княжества во главе с великим князем ДИ. Показательно, что, вопреки исторической действительности, автор "З" говорит о том, что к московскому князю "съехались все князи русские", тогда как мы знаем, что это было не так, и что Олег Рязанский вместе с Ягайлом был в союзе с Мамаем. Характерно и то, что князья ДИ и Владимир Андреевич трижды именуются правнуками киевского князя Владимира Святославовича.

Характерно, что "З", написанная на тему о победе русского народа под предводительством московского князя над татарами, создана в подражание "Слову" - произведению, где звучал призыв к единству Русской земли.

Образные средства и художественная эмоция использованы в "З" для выражения радости и торжества по поводу победы над врагом. Очень показательно, как "З" переосмысляет некоторые выражения "Слова" в прямо противоположном смысле. Там, где в "Слове" говорилось о горестях Русской земли, в "З" говорится о торжестве русских сил.

21. Московская литература. Эволюция жанра жития в XV в. Епифаний Премудрый. «Житие Стефана Пермского». Стиль «плетения словес»

Епифа́ний Прему́дрый (ум. ок. 1420) — православный святой, агиограф. Известен, как составитель житий преподобного Сергия Радонежского и Стефана Пермского. Почитается в лике преподобных, память совершается 23 мая (5 июня) в Соборе Ростово-Ярославских святых.

Биография

Жил в конце XIV — начале XV века. Сведения о нём извлекаются только из его собственных сочинений.

В молодости жил со Стефаном Пермским в Ростове в монастыре Григория Богослова, именуемом «Затвор». Изучил там греческий язык и хорошо усвоил библейские, святоотеческие и агиографические тексты.

Возможно, побывал в Константинополе, на Афоне, в Иерусалиме.

Вероятно, в 1380 году Епифаний оказался в Троицком монастыре под Москвой в качестве «ученика» уже знаменитого Сергия Радонежского. Занимался книгописной деятельностью.

После смерти Сергия в 1392 году Епифаний, видимо, перебрался в Москву на службу к митрополиту Киприану. Близко сошёлся с Феофаном Греком. В 1408 году во время нападения на Москву хана Едигея, Епифаний бежал в Тверь, где подружился с архимандритом Спасо-Афанасьева монастыря Корнилием, в схиме Кириллом, с которым впоследствии переписывался; в одном из своих посланий он высоко отзывался о мастерстве и работах Феофана Грека, его уме и образованности. В этом письме Епифаний и себя называет «изографом».

В 1410-е годы Епифаний вновь поселился в Троице-Сергиевом монастыре, заняв высокое положение среди братии: «бе духовник в велицей лавре всему братству». Умер там около 1420 года (не позже 1422) в сане иеромонаха. Б.М. Клосс относит смерть Епифания Премудрого к концу 1418 – 1419 гг. Основанием для этого послужил список погребенных в Троице-Сергиевой лавре, составители которого отметили, что Епифаний умер «около 1420 г.» (Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре от основания оной до 1880 г. М., 1880. С. 11 – 12). Историк соотнес это указание со свидетельством древнейшего пергаменного Троицкого синодика 1575 г. В его начальной части записаны три Епифания, один из которых – несомненно Епифаний Премудрый. Затем в этом источнике отмечено имя княгини Анастасии, супруги князя Константина Дмитриевича, о которой из летописи известно, что она скончалась в октябре 6927 г. [Полное собрание русских летописей. Т. I. Вып. 3. Л., 1928. Стб. 540 (Далее: ПСРЛ)]. При мартовском летоисчислении это дает октябрь 1419 г., при сентябрьском стиле – октябрь 1418 г. Поскольку Епифаний Премудрый скончался ранее княгини Анастасии, его смерть следует отнести ко времени до октября 1418 г. или до октября 1419 г. (Клосс Б.М. Указ. соч. С. 97). Но первая из этих двух дат отпадает по той причине, что Епифаний приступил к написанию «Жития» Сергия только в октябре 1418 г. (в предисловии к нему агиограф сообщает, что после смерти Сергия прошло уже 26 лет, т.е. подразумевается дата 25 сентября 1418 г.). Таким образом выясняется, что Епифаний Премудрый скончался в промежуток между октябрем 1418 г. и октябрем 1419 г. Мы имеем возможность уточнить дату смерти Епифания, благодаря тому, что его имя упоминается в рукописных святцах в числе «русских святых и вообще особенно богоугодно поживших», но официально не канонизированных Церковью. В частности, по данным архиепископа Сергия (Спас-ского), оно встречается в составленной в конце XVII – начале XVIII в. книге «Описание о российских святых», неизвестный автор которой расположил памяти русских святых не по месяцам, а по городам и областям Российского царства. Другая рукопись, содержащая имена русских святых, была составлена во второй половине XVII в. в Троице-Сергиевом монастыре и поэтому богата памятями учеников Сергия Радонежского. Изложение в ней идет не по городам, как в первой, а по дням года. Оба этих памятника называют днем памяти Епифания 12 мая. Архиепископ Сергий в своей работе также пользовался выписками из рукописных святцев конца XVII в., присланных ему жителем Ростова Н.А. Кайдаловым. Их оригинал сгорел в пожар 7 мая 1868 г. в Ростове, но выписки, сделанные из них, полны. В них внесено немало неканонизированных русских святых, в том числе и Епифаний Премудрый. Днем памяти, а следовательно и кончины, Епифания в них названо 14 июня. [Сергий (Спасский), архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Т. I. М., 1997. С. 257, 380 – 384, Т. III. М., 1997. С. 558]. Учитывая, что Епифаний Премудрый, судя по всему, происходил из Ростова, а также то, что 12 мая отмечается память св. Епифания Кипрского, соименного Епифанию Премудрому, становится понятным, что точная дата кончины агиографа содержится в источнике ростовского происхождения. На основании этого, зная год смерти Епифания, можно с достаточной степенью уверенности полагать, что Епифаний Премудрый скончался 14 июня 1419 г. Правда в последнее время появилось утверждение, что он умер гораздо позже. По мнению В.А. Кучки-на, свидетельство об этом находим в «Похвальном слове Сергию Радонежскому», принадлежащему перу Епифания. В нем имеется упоминание о раке мощей преподобного, которую целуют верующие. На взгляд исследователя, эта фраза могла появиться только после 5 июля 1422 г., когда во время «обретения мощей» Сергия его гроб был выкопан из земли, а останки положены в специальную раку. Этим словом в христианской церкви ныне именуют большой ларец для хранения останков святых. Раки ставились в храме, обычно на возвышении, и делались в форме саркофага, иногда в виде архитектурного сооружения. Отсюда В.А. Кучкин делает два вывода: во-первых, «Слово похвальное Сергию Радонежскому» было написано Епифанием Премудрым после 5 июля 1422 г., а во-вторых, оно появилось не ранее «Жития» Сергия, как полагают в литературе, а позже его. (Кучкин В.А. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому Епифания Премудрого // От Древней Руси к России нового времени. Сборник статей к 70-летию Анны Леонидовны Хорошкевич. М., 2003. С. 417). Однако, как выяснил тот же В.А. Кучкин, слово «рака» в древности имело несколько значений. Хотя чаще всего оно обозначало «гробницу, сооружение над гробом», встречаются примеры его употребления в значении «гроб» (Там же. С. 416. Ср.: Словарь русского языка XI – XVII вв. Вып. 21. М., 1995. С. 265). Если же обратиться непосредственно к тексту Епифания и не «выдергивать» из него отдельное слово, то становится понятным, что в «Похвальном слове Сергию» агиограф вспоминал события 1392 г., связанные с похоронами преподобного. Многие из знавших троицкого игумена не успели на его погребение и уже после смерти Сергия приходили на его могилу, припадая к его надгробию чтобы отдать ему последние почести (См.: Клосс Б.М. Указ. соч. С. 280 – 281). Но окончательно в ошибочности рассуждений В.А. Кучкина убеждает то, что в средневековье существовал широко распространенный обычай устанавливать пустые раки над местом захоронения святого или, иными словами, над мощами, находившимися под спудом. При этом зачастую они ставились над гробом святого еще задолго до его прославления. Так, над могилой Зосимы Соловецкого (умер в 1478 г., канонизирован в 1547 г.) его ученики поставили гробницу «по третьем же лете успениа святаго» (Мельник А.Г. Гробница святого в пространстве русского храма XVI – начала XVII в. // Восточнохристианские реликвии. М., 2003. С. 533 – 534, 548).

[править] Сочинения

Ему принадлежат «Житие преподобного Сергия», материалы к которому он начал собирать уже через год после смерти преподобного, а кончил написание около 1417—1418 годов, через 26 лет по смерти Сергия. Оно использовано, часто буквально, в «Житии Сергия» архимандрита Никона. В списках XV века это житие встречается очень редко, а большей частью — в переделке Пахомия Серба. Также написал «Слово похвально преподобному отцу нашему Сергею» (сохранилось в рукописи XV и XVI веков).

Вскоре после смерти Стефана Пермского в 1396 году Епифаний закончил «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа». Известно порядка пятидесяти списков XV—XVII веков.

Епифанию приписываются также «Сказание Епифания мниха о пути в святой град Иерусалим», введение к Тверской летописи и письмо тверскому игумену Кириллу.

Стефа́н Пе́рмский (коми Перымса Степан; в миру Степа́н Симеонович Храп, может быть также передано как Сьтэпан Крап; около 1340/1345, Великий Устюг — 26 апреля 1396, Москва) — епископ Русской православной церкви. Проповедовал христианство в землях коми, создал для них алфавит и перевёл на их язык основные церковные сочинения. В 1383 году был поставлен первым епископом образованной в результате его миссионерской деятельности Пермской епархии. Почитается Русской церковью в лике святителей, память 26 апреля (по юлианскому календарю).