1.2.4. Включение «активности» в категориальный аппарат психологии в

80. годы.

• В 70-80 годы в отечественной психологии «активность» становится предметом системного изучения. В соответствии с представлением об иерархической организации материи, она рассматривается в качестве характеристики высших материальных форм, что и определяет место данного понятия в категориальном аппарате науки [62, с.34-49]. Так, оно является производным от всеобщей категории диалектического материализма «движение», где движение есть свойство имманентно присущее материи, способ ее существования, проявляющийся как всякое взаимодействие и/или изменение объектов на всех уровнях ее организации [106, с.563]. Поскольку в пределах бытия различаются две основные формы материи – неорганическая и органическая, то атрибутивное свойство жизни конкретизируется через категорию «активность» [62, с.37]. Поэтому, в отечественной науке активность выступает всеобъемлющим признаком сложнейших саморегулирующихся систем – живых организмов (А.Н. Леонтьев, Н.А. Бернштейн, Б.Ф. Ломов, С.Л. Рубинштейн, А.В. Петровский и др.). Здесь, присущее всему материальному движение, претерпевает эффект снятия [45], обретая новое системное качество [81] – самодвижение [17,53,88,134]. Существенной характеристикой такого движения, выступает уже не каузальная (причинная), а телеологическая детерминация, основанная на принципе сообразности [134, с.25-39]. Для живой системы это стремление к конечной цели является системообразующим фактором [88, с.205-208], и выражается в осуществлении своей структурной и функциональной целостности в отношениях со средой [178]. При этом уточняется, что целенаправленность живых организмов имеет внутреннюю заданность и характеризуется «пристрастностью» агента (субъекта) [88, с.55][137, с.16], тогда как в неорганических системах финальная направленность процесса задается внешними условиями [53, с.69], и потому определяется как динамизм [178, с.201].

Для обозначения специфики животных в отличие от растений М.С. Каган (1974) предлагает термин «жизнедеятельность» - позволяющее описать более сложный тип проявления активности, связанный со свободным перемещением в пространстве, высокой степенью независимости от среды и способностью к накоплению индивидуального опыта. Что же касается человека, то в психологии при рассмотрении его психических особенностей чрезвычайную остроту набирает проблема соотношения понятий «активность» и «деятельность». В этой связи формируется два подхода к разрешению данного противоречия. Первый – близок представлениям А.Ф. Лазурского (1914), но, обретая диалектико-материалистическую основу, базируется на идеях С.Л. Рубинштейна и получает свое развитие в исследованиях К.А. Абульхановой- Славской, А.В. Брушлинского, И.А. Джидарьян. Активность здесь мыслится процессом взаимодействия человека-субъекта с окружающим миром. Причем понятие «субъект» понимается расширительно, - «… человек активен не только как действующее существо, но и как думающее, чувствующее, сопереживающее, осознающее свою причастность миру» [132, с.343]. Таким образом, «активность» наполняется содержанием субъектности [156, с.215], и несет на себе отпечаток инициативного отношения человека к вещам, другим людям и самому себе. Ее содержание раскрывается через психологические функции: регуляции, целеполагания, антиципации, объективации, а также связывается с такими образованиями, как личность, мотивация, направленность, процесс развития и соответствующие им внешние акты» [53, с.86]. При этом деятельность выступает в качестве внешней формы (способы, средства, нормы и требования), по отношению к внутреннему содержанию активности (потребности, мотивы, переживания).

Таким образом, логично вытекает определение: «активность есть особое качество, уровень, мера, взаимодействия субъекта с объектами окружающей действительности, в том числе - мера деятельности; способ самовыражения и самоосуществления личности в жизни, при котором достигается (или нет), ее качество как целостного саморазвивающегося субъекта»[53, с.85 ].

Во втором подходе локус внимания концентрируется на деятельности (А.Н. Леонтьев, А.Г. Асмолов, И.В. Имидадзе, В.А. Петровский, и др.), которая в отличие от активности, несет общественно- историческое содержание и терминологически уточняется - «предметная деятельность»[88, с.78]. Здесь предметность выступает двояко – первоначально как характеристика независимого существования «равнодушного объекта»; вторично как характеристика его психического отражения (психический образ), несущее на себе отпечаток субъективного «пристрастия» (соответствие актуальным потребностям субъекта) и потому указывающее на побуждение к деятельности. Другими словами, предмет деятельности и есть ее мотив. [88, с.78-86].

Что касается активности, то по А.Н. Леонтьеву, будучи неотъемлемым свойством психики, она не входит в структуру деятельности, и рассматривается в качестве ее динамической стороны, внутренней предпосылки самодвижения, импульс-инициативы организменного уровня, субъект-объектного направления, либо жизнедеятельности нецелого (отдельного органа) [88, с.56-73]. То есть, вслед за Б.Г. Ананьевым (1967) деятельность понимается «как иерархически организованная активность». При этом источником активности выступает потребность, опредмечивание которой формирует деятельность-образующий вектор-мотив [88, с.87]. В этом смысле структура деятельности мономотивирована или направлена на один предмет.

В дальнейшем И.В. Имедадзе (1984) вносит коррективы в данный теоретический конструкт, обращая внимание на явление полимотивированности: где 1) одна деятельность может иметь несколько мотивов, 2) один мотив может осуществляться в разных видах деятельности, 3) одна деятельность может включаться - в другую, более масштабную, 4) или, как в «сдвиге мотива к цели», одна деятельность может рождаться из другой [61]. Продолжая мысль автора, резонно допустить, что неструктурированные компоненты деятельностей (вторичные мотивы, отдельные действия и движения) не относящиеся к предмету - могут быть, описаны понятием активность.

Продолжая развитие идеи активности в русле социо-деятельностного подхода, В.А. Петровский исследует такие формы субъектности, которые выводят активность за рамки наличной деятельности. Так, феномен надситуативности, изученный на опытах «бескорыстного риска», убедительно иллюстрирует возможность субъекта свободно и ответственно ставить перед собой цели избыточные по отношению к исходным требованиям ситуации (В.А. Петровский, 1976). В этом смысле, активность разрушает старую деятельность и создает предпосылки для формирования новой. Так, из явления более простого, она превращается в явление более сложное, более наполняясь качествами инициативы, творчества, спонтанности, самоидентичности, обретая большую независимость от структуры, нормативности и даже цели деятельности.

Таким образом, с позиций отечественной психологии в 70-80 годы:

1) «активность» является понятием производным от всеобщей категории материалистической диалектики «движение» и характеризует специфику живых систем, выражающуюся в самодвижении, основанному на внутренней телелологической детерминации;

2) в отношении к человеку «активность», описывает одну эмпирическую реальность с категорией «деятельность», но в зависимости от методологических подходов, определяется неоднозначно: с одной стороны, как мера, взаимодействия субъекта с окружающей действительностью, в котором он достигает (или нет) своей целостности в акте самовыражения и саморазвития; с другой стороны, как совокупность обусловленных индивидом моментов движения, обеспечивающих становление, реализацию, развитие и видоизменение деятельности;

3) наконец, будучи не структурированным началом деятельности, активность может пониматься как высшие проявление субъектности, в которых возможно преодоление структурных, нормативных и целевых ограничений деятельности.