Контрольные вопросы

1) Каково значение категории «бытие» для философии?

2) В чем заключается традиционный для европейской философии подход к проблеме бытия?

3) Что такое деконструкция?

4) Какими доводами постмодернисты обосновывают представление о пустоте понятия «наличие»?

5) Каково значение понятия «различание» для теории деконструкции бытия?

6) В чем заключаются принципиальные различия между пониманием бытия как логоса и пониманием бытия как хаоса?

7) Каким образом соотносятся сфера означаемых и сфера означающих в постмодернистской теории знака? Что такое симулякр?

8) Какова роль письма в процессе смыслообразования?

9) Каким образом концепция деконструкции бытия связана с развитием современной западной культуры?

3. Археология дискурсов

Прежде всего необходимо разобраться в основных терминах. Что такое дискурс? И что такое археология?

В самом общем виде дискурс – это определенная совокупность высказываний, система высказываний, выражающих содержание какой-либо предметной области, включенной в ту или иную социокультурно обусловленную традицию знания. Причем данная система высказываний организовывается в соответствии с господствующим в этой традиции типом рациональности, т. е. в соответствии с идеалом рационального осмысления вообще. И, конечно, всякая подобная система так или иначе должна быть письменно зафиксирована (поскольку уж речь идет о постмодернизме с его концепцией письма) в виде набора текстов, книг, статей, разного рода произведений и т. д. Примерами дискурсов могут служить дискурсы различных наук: медицинский дискурс, исторический, математический и т. п. Здесь имеется в виду сам способ отношения к реальности врача, историка, математика; само допущение возможности обнаружения в сущем структур, которые можно было бы определить в качестве медицинских, исторических, математических; само разрешение на рационализацию разного рода трудноуловимых связей и присвоение этим связям соответствующих заранее определенных ярлыков симптоматики заболевания, исторической закономерности, математической аксиомы и пр. Все эти смыслы включены в понятие «дискурс». В качестве дополнительных примеров дискурсов можно также взять дискурс любви, политики, религии и т. п.

Термин «археология» в данном случае имеет мало общего с известной вспомогательной исторической дисциплиной. В рамках постмодернистской философии под «археологией» следует понимать специфический метод исследования письменно зафиксированных дискурсивных практик, а также взаимосвязи последних с социокультурными обстоятельствами их создания и практикования. Суть в том, что философы-постмодернисты изначально противопоставляют классической познавательной традиции изучения любого объекта или явления в единстве с его историей принцип восстановления генеалогии знания относительно данного объекта или явления. Это восстановление генеалогии знания и является сущностью археологии как особого метода познания. Иначе говоря, постмодернисты утверждают, что при изучении того или иного объекта или явления нельзя рассматривать их просто как нечто развивающееся во времени. Вместо этого нужно обратиться к исследованию тех обстоятельств, благодаря которым данный объект или явление вообще могли быть выделены и осмыслены в таковом качестве. (Подробнее о понятиях «дискурс» и «археология» см. в работах 14, с. 60 – 66, 327 – 330; 17.) Следовательно, всякая познавательная процедура, с точки зрения постмодернизма, должна сводиться в финале к процедуре археологического изучения соответствующего дискурса, позволяющего «возникать» определенным вещам.

В целом идея археологии дискурсов является одной из основополагающих идей постмодернистского аналога теории познания.

Необходимым условием археологического рассмотрения дискурса является прежде всего освобождение от воздействия на сознание человека, исследователя некоторых привычных, устоявшихся понятий. Речь идет, например, о таких понятиях, как «традиция», «влияние» и «развитие». Данные понятия создают у человека иллюзию непрерывности истории идей. Начинает казаться, что процесс мышления постоянен во времени, что существует прогресс в интеллектуальном развитии человечества, что все дискурсы в какой-то мере являются составной частью одного большого общечеловеческого дискурса и т. п. Однако на деле история идей представляет собой сплошную череду концептуальных разрывов, совокупность разнородных точек зрения. Применение же в анализе дискурса понятий традиции, влияния и развития не только мешает осознать этот факт, но и задним числом организует этот дискурс в соответствии с определенными принципами, противоречащими, по сути, его реальному устройству. Кроме того, при проведении процедуры археологического исследования дискурса необходимо избавиться и от некоторых привычных, как считают постмодернисты, концептов, например, от концептов книги, произведения, тайного источника и уже-сказанного.

Концепт – это некая идея, взятая в отвлечении от конкретно-языковой формы ее выражения. Концепт – это ракурс зрения на ту или иную проблему. Например, декартово cogito, может рассматриваться в качестве одного из возможных концептов сознания. (Подробнее о понятии «концепт» см. в работах 6, с. 25 – 47; 14, с. 503 – 504.)

Итак, по мнению философов-постмодернистов, содержание и границы упомянутых выше концептов не ясны, так сам термин «книга», столь важный по понятным причинам для анализа любого дискурса, внутренне противоречив: не ясно где начинается книга и где она заканчивается. Ведь в любой книге присутствует множество явных и неявных отсылок к другим текстам, к подразумеваемым, но не проговариваемым установкам культуры, к веяниям моды и пр., поэтому всякая книга имеет смысл только в некоем пространстве перекрещивающихся ссылок. Еще более расплывчато содержание концепта произведения. Мы привыкли к этому слову. Мы можем говорить о произведениях великих писателей, ученых, философов, но, сами того не замечая, мы всегда ведем речь только о своем, частном понимании того или иного текста. И в этом отношении любое произведение приобретает вид, соответствующий его интерпретации. И поскольку, например, два разных человека всегда по-разному будут понимать смысл романа Достоевского «Братья Карамазовы», то, с постмодернистской точки зрения, это означает, что «Братьев Карамазовых» нужно рассматривать не как цельное произведение, а как текст, содержащий в себе возможность возникновения как минимум двух данных произведений. (Подробнее о критике концепта «произведение» см. в работе 1, с. 413 – 423.)

Такая же неясность наблюдается и с концептом тайного источника. М. Фуко, который, собственно, и вводит этот термин, подразумевает под ним будто бы существующую точку отсчета истории дискурса. Обычно считается, что можно проследить происхождение любой идеи, что можно указать на людей, которые впервые высказали эту идею, что можно, приложив определенные усилия, выделить и сформулировать ее внутреннюю логику. Постмодернисты же утверждают, что для беспристрастного исследования дискурса необходимо понять следующее: любые замечания по поводу происхождения какой-либо идеи или теории, любые отсылки к ее авторам, любые попытки вычленения главной мысли всегда делаются задним числом, т. е. тогда, когда та или иная идея уже отчетливо заявила о себе, в то время как для объективного анализа дискурса необходимо обратиться к ситуации его неопределенности, к причинам и обстоятельствам его экспликации. И при таком обращении сразу же становится понятным, что нельзя четко и ясно определить дату рождения идеи, установить ее бесспорных авторов, выстроить ее внутреннюю, смысловую иерархию, поскольку значения всех этих вещей зависят от точки зрения исследователя, от его видения проблемы. В данном отношении постмодернистская археология дискурсов ориентируется на исследование Точки Зрения как таковой (безотносительно к любым ее частным позициям).

Что же касается концепта уже-сказанного, то под ним подразумевается артикулированное представление о том, что весь дискурс скрыто располагается в том, что уже сказано в его пределах. Понятие «уже-сказанное», таким образом, отсылает нас к восприятию любого высказывания, находящегося в рамках того или иного дискурса, как указания на некую зашифрованную, неочевидную суть этого дискурса. Говоря другими словами, обычно считается, что все сказанное в пределах дискурса должно ему соответствовать (и соответствует!). Например, если мы рассуждаем о сходимости некоторых тригонометрических рядов, то, раз уж мы находимся внутри математического дискурса, мы обязаны учитывать все сказанное всеми нашими предшественниками не только о тригонометрических рядах, но и о математике в целом. На деле же, считают постмодернисты, такой подход препятствует расширению возможностей дискурса и мешает осознать механизмы его воздействия на само мышление ученого.

Освободившись, таким образом, от воздействия на наше сознание затуманивающих восприятие понятий и концептов, мы можем приступить собственно к процедуре познания и, следовательно, в соответствии с постмодернистским ее пониманием, – к рассмотрению интересующих нас объектов в качестве структурных единиц конструкции определенного дискурса. Для этого нужно обратить внимание на три принципиально важных момента:

1) на поверхность появления данных объектов, т. е. на место и время превращения их в самих себя, когда они вдруг стали именоваться и подлежать описанию. Например, прежде чем исследовать свойства и поведение электронов, необходимо как минимум сделать допущение об их существовании и понять, что позволило нам и заставило нас прийти к этому допущению;

2) на инстанции разграничения изучаемых объектов, т. е. на различные области знания и различные дискурсы, претендующие на описание таких объектов и озвучивание их характеристик. Это означает, что, занимаясь любым исследованием, нужно всегда держать в виду тот факт, что один и тот же объект может иметь (и имеет!) разную форму внутри разных областей знания или дискурсов. К примеру, понятие «пространство» трактуется совершенно не связанным друг с другом образом в философии и математике. И то пространство, о котором говорит И. Кант, по сути, не имеет ничего общего с пространством Д. Гильберта или Б. Римана. Поэтому очень сложно, в принципе, рассуждать о пространстве вообще;

3) на решетки спецификации объектов, т. е. на комплексы представлений, лежащие в основании любой классификации, разделения и группировки различных «обликов» данных объектов. Речь идет о том, что любая вещь находится на том месте, на которое мы ее помещаем. Например, если мы рассматриваем сознание, как то, что внезапно возникает в качестве определенного события, события понимания самого себя, тогда бессмысленно задаваться вопросом о происхождении и истории сознания, поскольку такое сознание внеисторично. Таким образом, всякий объект обладает таким набором свойств, который соответствует занимаемому им внутри дискурса месту. (Подробнее о постмодернистском подходе к понятию «объект познания» см. в работе 17, с. 42 – 48.)

Следовательно, философы-постмодернисты рассматривают любой познаваемый объект в качестве своеобразного уравнения, чьи параметры помещены в подобную трехмерную систему координат. И функционирование данной системы, помимо прочего, зависит от ряда сопутствующих обстоятельств. Так, те условия, при которых объект вообще может вдруг оказаться поименованным и описанным как объект, исторически поливариантны. Каждая эпоха, обладающая собственными идеалами «правильного» мышления и «верного» познания, предписывает определенные правила видения действительности и вызывает к жизни специфические принципы построения высказываний об исследуемом объекте, основанные на сложившихся зависимостях между вещами и их знаковыми аналогами. М. Фуко для обозначения таких исторически устоявшихся идеалов мышления и познания использует понятие «эпистема» (от греческого epistema – «познание»). (Подробнее о понятии «эпистема» см. в работах 14, с. 1230 – 1232; 20.) Нужно также учитывать тот факт, что все правила интеллектуального поведения в пределах эпистемы не являются обобщением бесспорно реальных соотношений и связей, представленных в самих объектах, в их внутреннем устройстве. Все те условия, которые позволяют тому или иному изучаемому объекту стать самим собой, только лишь задают пространство его обитания, не проникая в его сущность (да и не стремясь к этому). Следовательно, основной принцип постмодернистского археологического подхода к объекту познания сводится в конечном счете к стремлению обойтись вообще без вещей, без объектов, т. е. в постмодернизме проблема вещи как таковой, объекта познания как такового вообще опускается. Ей на смену приходит проблема объекта в горизонте бытования дискурса. В этих рассуждениях необходимо увидеть одну очень важную мысль: постмодернистские концепции познания и бытия тесно связаны между собой. В частности, та совокупность представлений об объекте познания, о которой шла речь выше, на деле является еще одним вариантом постмодернистской критики понятия «наличие».

Кроме всего сказанного концепция археологии дискурсов содержит еще одно значимое положение: все, что охватывается дискурсом, может стать мифом. Это связано с тем, что любой дискурс всегда существует и действует в рамках тех или иных социальных взаимодействий и связей (поскольку уж мы говорим об определенном горизонте его бытования). И, следовательно, всякий дискурс изначально ориентирован на формирование у людей разного рода представлений и взглядов. Таким образом, дискурс всегда склонен к определенной идеологизации собственного языка, к мистификациям, к созданию общественных мифов. В качестве примеров подобных мифов можно назвать очень распространенный современный миф о том, что наука является ценностью без всяких условий, или миф о том, что, покупая товары определенной марки, мы можем самореализоваться и стать самими собой. (Подробнее о явлении современных общественных мифологий и их связи с соответствующими дискурсами см. в работе 2, с. 233 – 259.) Воздействие таких мифов на людей огромно. В частности, влияние упомянутого мифа о науке можно увидеть хотя бы в том, что множество самых разнообразных дискурсов сейчас маскируется под научный дискурс и посредством этого тиражирует свои тезисы в масштабе культуры. Нагляднее всего это заметно на примере некоторых современных рекламных акций, когда в качестве составной части дискурса науки начинают позиционироваться йогурты, стиральные порошки и т. п.

Суммируя все сказанное выше относительно постмодернистской археологии дискурсов, мы можем сделать следующий вывод: исследование любого объекта или явления здесь в конечном счете сводится к изучению той или иной определенным образом упорядоченной системы высказываний об этом объекте или явлении. Причем все принимаемые во внимание высказывания рассматриваются тут в качестве событий, имеющих свои условия и область появления, и вещей, обладающих соответствующим полем использования. Совокупность всех существующих систем высказываний относительно всех объектов или явлений, когда-либо помещавшихся в фокус исследовательского внимания в пределах данной эпистемы, М. Фуко называет архивом. Таким образом, археология дискурсов как особый метод познания мира заключается в описании дискурсов в качестве частных практик в элементах архива. (Подробнее о понятии «архив» см. в работе 17, с. 121 – 129.)

Постмодернисты считают, что любой ученый, исследователь, субъект познания всегда имеет в своем распоряжении такой архив, т. е. все существующие на данный момент дискурсы, которые, по сути, есть законченные системы мысли и готовые образы мировосприятия. И, в зависимости от собственного целеполагания, человек может становиться действующим лицом той или иной реальности, разыгрываемой соответствующим дискурсом. (Подробнее об археологии дискурсов см. в работах 19, 20.)