так и вымершими давным-давно – в арсеналах Инквизиции найдётся и оно. Если ты – Инквизитор, Вольный Торговец или иное высокопоставленное и влиятельное лицо, то обладание оружием чуждого производства само по себе еще не является преступлением; простого гражданина, впрочем, за такое вполне может ожидать смертная казнь. Тем не менее, спрос рождает предложение, и за правильную (поистине заоблачную) цену человек с нужными связями без особого труда вполне может стать владельцем какойнибудь полезной и неприметной вещицы вроде пальцевого оружия обезьяноподобных Джокаэро.

Впрочем, некоторые предметы считаются слишком опасными даже для служителей Инквизиции. Как правило, к их числу относятся устройства неясного предназначения, или предметы, произведенные расами, которых человечество жестоко, намеренно и целенаправленно стерло с лица галактики.

Еще более опасным считается оружие, оскверненное Губительными Силами. Вооружись им, и ты поставишь на кон свою собственную душу. Инквизитор, открыто расхаживающий с демоническим оружием, сам обрекает себя на возмездие со стороны своих собратьев, ибо каждое такое оружие – тюрьма для одного из порождений варпа, с которым владелец должен заключить договор, без которого оружие просто не станет ему служить, и непременно обернется против него. Цена, что запрашивает запертый в оружии демон, как правило, ужасна, и исчисляется душами убитых им врагов; притом, стоит владельцу, так сказать, задержать плату, демон с радостью пожрет и его самого.

Если и есть нечто общее между всеми перечисленными выше отклонениями, так это тот факт, что все они предлагают нечто, чего общепринятая доктрина по тем или иным причинам предложить не может. В конце концов, все сводится к одному – к могуществу и власти; к силе, которой не добьешься, беспрекословно подчиняясь диктатам удушающе тесных догм Имперского Кредо.

Денонсации и Высокие Конклавы

Каждому агенту Инквизиции, ступившему на извилистый путь Радикала, рано или поздно предстоит столкнуться с осуждением со стороны своих собственных собратьев. Поначалу неодобрение может быть тихим, как осторожные шепотки за спиной, но и они со временем способны сдвинуть привести в движение неповоротливую махину феодальной политики. Куда более серьезны брошенные в горячке момента слова решительного несогласия, во всеуслышание высказанные в ходе официального совещания. Но самый верный знак того, что неприятности не за

горами – формальная Денонсация.

Денонсация объявляется, когда Инквизитор обладает (или думает, что обладает) доказательствами того, что один из его собрать- ев-Инквизиторов перешёл черту и обратился к запретным мыслям, словам и поступкам. Подобными обвинениями не разбрасываются попусту, ибо никогда нельзя сказать наверняка, чем закончится дело – даже для самого обвинителя. Денонсацию положено проводить в присутствии Высокого Конклава, собрания Инквизиторов, созванных по слову одного или нескольких Лорд-Инквизиторов, а потому обвинителю следует предварительно заручиться покровительством хотя бы одного высокопоставленного Инквизитора, обладающего влиянием, достаточным для того, чтобы инициировать столь представительный конклав.

Впрочем, даже когда дело все-таки доходит до созыва Высокого Конклава, никто не в силах предсказать, кто услышит этот зов, и уж тем более, кто из услышавших на него откликнется, ведь Инквизиторы по большей части занимаются своими делами по всему сектору (а кое-кто и за его пределами). Именно поэтому между созывом Высокого Конклава и его началом, как правило, проходит ощутимый промежуток времени (порядка нескольких месяцев) – вполне достаточно для того, чтобы все потенциальные участники успели добраться до места проведения Конклава, даже с учетом варппутешествий и их взаимоотношений со временем. Повестка Высокого Конклава является частью приглашения-вызова, поэтому у обвиняемого всегда есть время подготовиться к защите на предстоящем суде. Порой столь длительный период созыва позволяет обвиняемому решить дело в свою пользу, прибегнув к наименее формальным методам – скажем, рука убийцы может оборвать жизнь обвинителя задолго до того, как начнут прибывать первые участники Высокого Конклава. В подобных ситуациях дело попросту закрывают, если конечно, не найдется еще один обвинитель.

Как только подходит назначенный срок, и все прибывшие на Высокий Конклав Инквизиторы свидетельствуют о своем присутствии, Лорд-Инквизитор возлагает на себя роль Председателя. Затем он вызывает обвинителя и требует озвучить и аргументировать свои обвинения. Несмотря на то, что Высокие Конклавы никогда не проходят согласно какому бы то ни было строго утвержденному общему формату, многоречивые церемонии, их сопровождающие, уже давно разрослись далеко за пределы необходимого для подобного рода событий. Как правило, обвинитель проводит длительный и тщательно продуманный «обстрел» репутации обвиняемого, ибо явиться на Высокий Конклав без обвинительной речи

– поступок весьма самоуверенный и чреватый полным провалом линии обвинения. Упомянутая речь может длиться не один день; самая короткая обвинительная речь за всю историю Сектора Каликсис длилась три минуты, а самая длинная – двадцать семь лет. Как только речь обвинителя закончена, наступает черед обвиняемого – длительность его выступления, как и речь обвинителя, может варьироваться в весьма широких пределах.

По окончании речи обвиняемого все присутствующие Инквизиторы удаляются в свои кельи, где им предстоит обсудить все сказанное и вынести хотя бы что-то, напоминающее общее решение. Как только присяжные удаляются на совещание, обвиняемый вполне может заняться своими делами, но начиная с этого момента, любая попытка бегства будет расценена как неоспоримое признание вины. Длительность этой фазы может варьироваться не менее широко, чем обе предыдущие. Хотя весь процесс редко занимает более нескольких дней, к примеру, совещание присяжных в ходе Денонсации Инквизитора Гэлакенкаста длилось так долго, что Председатель суда успел скончаться, и его место занял Инквизитор, который на момент начала слушаний был еще новобран- цем-Интеррогатором.

Когда решение, наконец, принято, Председатель должен вынести вердикт. Это весьма напряженный момент, ведь, так или иначе, но после слов Председателя кто-то проиграет дело. Если обвиняемый будет признан невиновным по предъявленным обвинителем статьям, он волен свободно покинуть зал суда и имеет право потребовать от обвинителя возмещения за навет. Репутация и влияние неудавшегося обвинителя, в свою очередь, сильно пострадают, и ему предстоит немало потрудиться, чтобы наверстать упущенное. В игре под названием «внутренняя феодальная политика Инквизиции» не слишком любят тех, кто не способен провести успешную Денонсацию. Фактически, неудавшемуся обвинителю порой приходится сильно постараться, чтобы покинуть Высокий Конклав живым.

Если же суд находит обвиняемого виновным, Председатель оглашает не только вердикт, но и приговор, который он считает справедливым. Каким бы ни был этот приговор, обязанность проследить за его исполнением возлагается на присутствующих Инквизиторов и их агентов, ибо никто за пределами самой Инквизиции не имеет права на совершение действий, направленных против Инквизитора, даже формально осужденного. Тяжесть приговора может быть любой – от урезания ресурсной базы до Отлучения и высшей меры наказания – смертной казни. Последнее, впрочем, оглашается в отсутствии самого обвиняемого, потому что ни один приговоренный никогда не соглашался беспрекословно принять столь суровое наказание – они, как правило, пытаются бежать, не дожидаясь приведения приговора в исполнение.

Грехи Отцов

Поскольку Инквизиция являет собой могучую, громадную организацию, состоящую не только из Инквизиторов и ЛордИнквизиторов, но и из огромного числа Аколитов, их подручных и осведомителей, зараза Радикализма, распространяясь как тайными, так и явными путями, может разрастись весьма обширно, и проявить себя там, где меньше всего ожидаешь.

Так что когда Инквизитор встает на путь Радикализма, последствия его решения могут разнестись очень и очень далеко, задействовать очень многие структуры Инквизиции, и, затронув нити её обширной паутины власти, сказаться на всем Империуме в целом. Если Инквизитор склоняется к Радикализму, то и его агенты, так или иначе, также становятся носителями его взгляда на мир. Это притом, что чаще всего никто из них не может предвидеть всех далекоидущих последствий своих деяний до тех пор, пока не станет уже слишком поздно. Естественно, лишь самые доверенные из старших Аколитов Инквизитора имеют точное представление об истинной доктрине своего господина, ибо немногие Радикалы открыто исповедуют свои убеждения, в особенности перед слугами.

Так что ячейка Аколитов вполне может верно прослужить своему господину много лет, лишь затем, чтобы узнать, что все это время их действия служили целям, которые сами они всегда почитали ересью и анафемой. Хуже того, ячейка может оказаться втянутой в прямое противостояние с другими агентами Инквизиции, вполне вероятно, даже не зная его причины. При самом плохом раскладе Инквизитора могут Денонсировать, Отлучить или казнить, а члены его ячеек об этом так и не узнают – а ведь в такой ситуации слуги всегда разделяют вину своего господина, и, в конечном счете, его судьбу.

Подобные ячейки порой называют «сиротскими», и этот термин здесь вполне справедлив. Аколиты, лишенные своего господина, вскоре обнаружат, что их словно несет неумолимый поток, а галактика, и без того враждебная, внезапно стала смертельно опасным местом. Агенты врагов их бывшего повелителя рыщут за каждым углом, и никому из связных нельзя доверять. Перед сиротской ячейкой стоит требующая немедленного решения дилемма. Первый возможный вариант – они отрекаются от всего и надеются убедить гонителей в своей невиновности. Немногие выбирают его, а тем, кто все же выбирает, наградой чаще всего становится смерть. Второй возможный вариант – бегство, но и тут есть свои нюансы, сильно зависящие от того, где ячейка находилась, когда узнала о своей судьбе. Если ячейка осиротела на крупном и густонаселенном мире типа Синтиллы или Сеферис Секундус, ей ничего не стоит просто раствориться в бурлящем, безликом и безымянном море людей. В то же время, покинуть этот мир будет куда сложнее, ибо в таких случаях враги внимательнее всего следят как раз за путями побега с планеты. Другая крайность той же ситуации вполне может произойти вдали от властных центров, на границе самых удаленных фронтиров Сектора Каликсис. Здесь они будут крайне отчетливо выделяться на фоне окружающих их людей, как, впрочем, и охотники за их головами.

Корни Ереси

Порой бывает так, что зараза Радикализма зарождается в отдельной ячейке Аколитов, и уже оттуда распространяется вовне. То может быть ситуация, когда Инквизитор дарует своей доверенной ячейке свободу действий. Методов, которыми Инквизитор контролирует своих агентов, великое множество, и у каждого Инквизитора он свой: один позволит ячейке справляться со всеми расследованиями на свое усмотрение, другой, напротив, может постоянно держать их на коротком поводке. Многие ячейки все это время находятся вдали от своего господина, и, встречая на своем пути самых разных врагов, вполне могут нахвататься какой-нибудь скверны. Часто Аколитам просто приходится следовать путями, которые рано или поздно выведут их к Радикализму – без руководства господина сбиться с дороги очень просто.

Рано или поздно, но действия ячейки заметят. То может быть как их собственный господин, так и другой Инквизитор, или его агенты. Здесь судьба ячейки повисает на волоске. Если ячейка действует вопреки доктрине своего хозяина, он, в лучшем случае, просто немедленно отречется от нее. Если господин склонных к Радикализму Аколитов придерживается Пуританских взглядов, то радикалистская ячейка и вовсе может претерпеть очищение – от рук самого Инквизитора, или силами одной из его ячеек, о существовании которой Аколиты и не подозревали. В общем и целом, судьба ячеек, лишившихся господина именно таким способом, мало чем отличается от судьбы ячеек, чей господин был Денонсирован, ибо Инквизитор, одержимый стремлением очистить от скверны свою