9524

150

первоначальном варианте. С такого «первого взгляда» противоположные стороны выражаются еще огрублено, абсолютизировано, обретают характер несовместимости, но и не утрачивают качества неустранимости. «Первый взгляд» приводит, следовательно, к огрублению единства противоположностей на фоне явного превалирования их борьбы «до победного конца одной из противоположностей». Разрешение проблемной ситуации состоит в устранении чрезмерного противопоставления противоположностей, в поиске путей их совмещения, взаимодополнения, диалогизации, комплементарности, коэволюционности и т.п.

Парадокс естественного и искусственного состоит в утверждении двух несовместимых и в то же время неизбежных положений. С одной стороны, утверждается, что «искусственное есть закономерное продолжение (разновидность, модификация, часть, представитель и т.п.) естественного». При этом неявно имеется в виду то, что искусственное, как бы оно ни развивалось, ни росло, не представляет собой «угрозы» для естественного, органической частью, продолжением, представителем и т.п. которого оно всегда и везде было, есть и будет. С другой стороны, утверждается прямо противоположное. Особую остроту парадокс естественного и искусственного приобретает в связи с тем, что искусственное появляется в виде искусственного сознания или интеллекта, который, как представляется «первому взгляду», стремится к элиминации, выбраковке человека с его естественным интеллектом.

Эту проблемную ситуацию рассматривает академик Н.Н. Моисеев, размышляя над «алгоритмами развития» и проблемой «человек и ноосфера». Он рассматривает появление на Земле человека, у которого нервная система достигает такого уровня совершенства, что возникает возможность говорить о его интеллекте и его важной роли в процессах, протекающих в мироздании. Этот интеллект позволяет человеку ставить цели своей активной деятельности, предвидеть ее результаты, изобретать то, чего не существует в природе, но что потенциально допустимо законами природы. Благодаря интеллекту человек в состоянии познавать законы мира, а также и самого себя. При этом возникает

151

совершенно новая особенность в организации объединений людей. Возникают организации, которые обеспечивают производственную деятельность людей. Они обладают всеми особенностями организмов: например, целью – создавать «искусственное», а также и определенными возможностями ее достижения.

Витоге в процессе развития материя приобретает еще одно свойство, «потенциально ей присущее, – она обзаводится интеллектом и общественными формами организации, способными производить «искусственное», т. е. такие материальные объекты, которые могут быть созданы только с участием интеллекта и общественных форм памяти. С этих пор все, что в дальнейшем возникло, возникает, и будет возникать на Земле, так или иначе связано с разумом – хотя это вовсе не значит, что все действительное разумно. И сама эволюция с этого времени становится в известном смысле «искусственной», если под «искусственным» мы понимаем определенный этап в естественном развитии материального мира»1. С такой точки зрения «строгое размежевание искусственного и естественного вряд ли может быть оправдано логикой развития». «То и другое суть лишь разные стороны одного и того же процесса самоорганизации материи»2. Возникая в силу закономерного развития материального мира, воплощая в себе в сокращенном и обобщенном виде бесконечное многообразие материального мира, человек оказывается в глубоком родстве с бесконечным миром, от которого он производен.

Вчем же можно в таком контексте усмотреть грань между «естественным» и «искусственным»? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратить внимание на два фактора: на природу объектов внешнего, окружающего человека мира (среды) и на способность человека преобразовывать любые объекты. Признание за человеком способности к преобразованию объектов окружающей среды предполагает признание их радикальной незавершенности.

Если вдуматься в эту мысль, то придется признать, что не все

1Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М.: Наука, 1987. С.131-132.

2Моисеев Н.Н. Ук. соч. С. 132.

152

существующие (возникающие) возможности природа может реализовать сама по себе. Существует некоторый предел сложности, который разделяет «естественное» и «искусственное», где реализация возможностей требует обязательного участия человеческого интеллекта. Произведя человека, материальный мир исчерпывает возможности своего собственного развития. «Физические природные системы, например, кристаллы, не способны самостоятельно превратиться в электронную вычислительную машину. Для этого природе недостает той особой направленности изменения, которую

можно связать, – писал В.В. Орлов, – только с формой материи, обладающей

наивысшей сложностью и универсальностью. Благодаря своему всеобщему содержанию, глубокому генетическому родству с бесконечным миром» человек изменяет объекты «по меркам и по логике любого вида», но в необходимом для человека направлении. В человеке природа получает решающий фактор своего дальнейшего развития, без которого существенный ее прогресс становится невозможным». Поэтому появление человека означает так же «подлинное воскресение природы», пробуждение ее к новой жизни1. Таким образом, грань между «естественным» и «искусственным» заключается в том, что, обладая возможностями дальнейшего прогресса, мир «сам по себе», без человека и его интеллекта не обладает способностью его осуществить. Этот процесс изменения, вторгающийся в естественное изменение, «может быть осуществлен человеком как высшим продуктом природы»2.

Грань между «естественным» и «искусственным» означает, что с определенного момента эволюции материи основным способом изменения становится целесообразная деятельность человека. «Естественное» и «искусственное» здесь не «размежевываются», то и другое суть разные стороны одного и того же процесса, процесса «самодвижения и самоорганизации материи», отмечал Н.Н. Моисеев. Но далее, выходит он к характеристике парадокса естественного и искусственного, «придется утверждать нечто прямо

1Орлов В.В. Человек, мир, мировоззрение. М.: Молодая гвардия, 1985. С. 154-155.

2Орлов В.В. Ук. соч. С. 155.

153

противоположное. Дело в том, что, перешагнув невидимую границу, отделяющую «мир без интеллекта» от «мира с интеллектом», мы сталкиваемся с такими новыми особенностями жизнедеятельности, которые требуют специального рассмотрения». И тогда «вольно или невольно приходится противопоставлять «искусственное» «естественному», чтобы отличить особенности развития, которые определены интеллектом, от эволюционных процессов, происходящих без его участия». Такой анализ приводит к необходимости «введения нового понятия, которое естественно обозначить термином «искусственный интеллект»1.

Особую остроту парадокс естественного и искусственного приобретает в связи с тем, что искусственное появляется в виде искусственного сознания или интеллекта, который, как представляется «первому взгляду», стремится к элиминации, выбраковке человека-как-субъекта с его естественным интеллектом, к устранению его из действительности в ходе как будто закономерного развития материи (субстанции). Понятно, что если заданы такие условия и направление мышлению, т.е. в пределах борьбы противоположностей и ответа на вопрос кто кого победит, то этим размышляющему человеку не оставляется ничего иного как взять курс на конфронтацию, т.е. на борьбу до победного конца с системами искусственного интеллекта, вместо того, чтобы преодолевая абсолютизацию борьбы противоположностей искать пути к совместимости естественного и искусственного в соответствии с идеей единства противоположностей и, следовательно, в соответствии с идеей коэволюции.

Таким является методологический посыл выразителей идеологии искусственного интеллекта. Если поверить, например, Вл. Косареву, то смысл человеческой жизни надо понять как борьбу против им же самим созданного AI, как прежде этот смысл состоял в их создании. Однако именно здесь уместно заметить, что, во-первых, статусом абсолютности (вечности и бессмертности) обладает исключительно движущаяся материя, которая через это движение

1 Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М.: Наука, 1987. С. 132.

154

являет свою неисчерпаемость, ибо она вовсе не сводится к высшему (поэтому религия, делающая ставку на бога как высшее и неисчерпаемое, симулятивна не меньше, чем ошибочен механицизм), во-вторых, человек является в конечном счете носителем не только естественного, но и искусственного интеллекта, хотя непосредственно искусственный интеллект воплощен в технических системах; последние являются средствами человека-как-субъекта. Сказанное объясняет аберрацию, проистекающую из невнимания к единству противоположностей. Первоначально возник естественный разум человека, далее произошло «отчуждение» сознания в искусственный интеллект, теперь нужен их симбиоз, как субъекта и средства. Это должно найти выражение в обогащении форм процессуальности и человеческих представлений о таком обогащении. Развитие современной цивилизации направляется в сторону все более органичного соединения «двух разных форм интеллекта в ткани общественного субъекта (отдельного индивида, социальной группы, населения планеты в целом)»1.

Проблемная ситуация существенно осложняется важным обстоятельством, в котором можно видеть специфику парадокса естественного и искусственного. Данный парадокс возникает на острие противоположности мышления и материи, духа и природы. Человек-как-субъект с его сознанием закономерно порождается развитием «самой» материи, субстанции. Своей деятельностью он создает технические формы явлений, которым непосредственно присущ искусственный интеллект, а эти последние якобы элиминируют человека с его естественным интеллектом из состава действительности. Этим обстоятельством противоположность мышления и материи, духа и природы выводится на авансцену, затмевая все другие противоположности, которые могут таиться в философских категориях.

В таком случае, оказывается, что противоположность мышления и материи, духа и природы не является равнозначной в сравнении с любыми другими противоположностями и противоречиями бытия и в бытии. Иначе

1 Булычев И.И. Субъект и искусственный интеллект: точки соприкосновения и расхождения//Мировоззренческая парадигма в философии: Взаимодействие философии и науки: история и современность. Нижний Новгород: ВГИПУ, 2011. С. 207.

155

говоря, возникновение сознания, интеллекта мыслится не как появление «рядового» свойства действительности и, соответственно, как возникновение «рядовой» или заурядной противоположности в составе этой действительности. Напротив, «возникло не просто еще одно свойство, противоположное рядовому свойству материи»; оказывается, что «родилась противоположность самой материи со всеми ее бесконечно многообразными свойствами. Сознание, мышление, дух противостоят не только в гносеологии как нечто особое всякой материи в ее многообразии и единстве»1. Перипетии такой борьбы можно проследить, например, в рассказе Н.С. Лескова «Пугало», где раскрыта работа инстинкта человеческого воображения при утрате «всего здравого смысла»2, ведущего к создаваемым таким буйным воображением «поэтическим» смыслообразам, которые начинают управлять событиями. Автор замечает, что главного героя его рассказа, носителя такого инстинкта культурного воображения, чтобы он «не поддавался усиленному воздействию поэтического элемента, отвезли в «благородный пансион», чтобы он «начал усваивать себе общеобразовательные науки»3.

Тут уж впору говорить о «конце света» и возникновении «нового мира», обещанного откровением Иоанна!

На смену мировоззрению как миропониманию приходит мировоззрение как миропреобразование, предполагающее воздействие духа на материю: «Может быть, и само материальное единство имеет объективное содержание, глубочайший смысл именно благодаря бытию духа, сознания»4. Говоря словами Тейяра де Шардена: «Конец света – переворот равновесия, отделение сознания, в конце концов достигшего совершенства, от своей материальной матрицы, чтобы отныне иметь возможность всей своей силой покоиться в Богеомеге»5.

Если до этого «переворота» сознание было лишь средством, при помощи

1Белик А.П. Социальная форма движения. Явления и сущность. М.: Наука, 1982. С. 246-247.

2Лесков Н.С. Пугало//Лесков Н.С. Рассказы. М.: Детская литература, 1981. С. 418.

3Лесков Н.С. Ук. соч. С. 423.

4Белик А.П. Социальная форма движения. Явления и сущность. М.: Наука, 1982. С. 247.

5Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987. С. 225.

156

которого неумолимые законы развития осуществляют то, что предначертано мировой необходимостью, то после него, кажется, сознание есть цель в самом себе, характеристика человека-как-субъекта, личности. И не человеческое сознание, не естественный интеллект есть точка «переворота равновесия», но AI, убеждены сторонники идеологии техножизни и искусственного игротворческого интеллекта. Поэтому им представляется неизбежной

выбраковка человека.

Обратим вновь внимание на то обстоятельство, что в основу размышлений здесь положена конфронтация, борьба противоположностей, естественного и искусственного, человека и AI, что позволяет расчленить историю только на два момента (либо «человеческая история», либо «история AI»), исключая из самого фундамента истории третий момент, обусловленный единством противоположностей. В связи с этим читателю предлагается вспомнить учение В.И. Вернадского, в котором он избегает такой конфронтации «единства противоположностей» и «борьбы противоположностей».

Если допускать столь радикальную перемену в действительности, то логично предположить, что ей соответствует исчерпание возможностей категории развития. Ведь движение и развитие связаны с той самой материей, о появлении противоположности которой заявляют сторонники идеи искусственного. Сам собой вырастает вопрос об инойформе онтологии

процесса.

Распространенное толкование диалектики как учения о движении и развитии и их наиболее общих законах представляется с точки зрения складывающейся мировоззренческой проблематики недостаточным. Содержательное определения движения как единства устойчивости и изменчивости, обнаружение противоречия между ним и формальной характеристикой движения как изменения вообще, или всякого, любого изменения, позволили мыслителям выделить в массе изменений особый процесс, названный развитием и описанный целой системой законов и

157

категорий диалектики. С одной стороны, развитие мыслится охватываемым формальным понятием движения (как всякого изменения). С другой стороны, развитие мыслят охватывающим движение, так как оно «состоит», «складывается» из самых различных изменений, которые не обязаны быть процессом развития.

Соотношение категорий движения и развития до сих пор порождает споры, которые связаны с попытками «свести» одну категорию к другой. Вот две характерные позиции: «Развитие - не самостоятельный первый атрибут материи, а проявление ее движения и изменения»1. Значит, оно есть частный случай, продолжение, модификация и т.п. по отношению к движению. Такую позицию отстаивали в философии, например, С.Т. Мелюхин и В.И. Свидерский2. В.В. Орлов, напротив, утверждают, что «движение есть сторона атрибута развития», что только на «первый взгляд» развитие кажется «частным». Более глубокий взгляд свидетельствует, что развитие есть «всеобщий процесс», который объемлет собой все, охватывая собой любые изменения, т.е. (всякое) движение. Речь идет о всеобъемлющем процессе развития материальной субстанции от простейших форм до человека как высшей формы реальности. Если не ограничиваться абстрактной характеристикой развития, то к содержательному определению категории развития мы должны в этом случае отнести все вышесказанное. Надо признать развитие от низшего к высшему, от простого к сложному фундаментальным и изначальным атрибутом мира, порождающим живое и, далее, человека, не ограничивая его содержание указанием, весьма абстрактным, на восхождение от простого к сложному, от низшего к высшему.

Но, как отмечалось, процессуальность не исчерпывается категориальными формами движения и развития. Деятельность – третья категория, обозначающая процессуальность бытия, но уже на уровне существования человека. Именно деятельностью людей, преследующих свои

1Белик А.П. Социальная форма движения. Явления и сущность. М.: Наука, 1982. С. 21.

2Мелюхин С.Т. Материя в ее единстве, бесконечности и развитии. М.: Наука, 1966; Свидерский В.И. Некоторые вопросы диалектики изменения и развития. // М.: Наука, 1965.

158

собственные цели, создана значительная часть вещей, которые существуют в настоящее время на планете Земля. Примечательно, что идеализм, обосновывая свою точку зрения в философии, ограничивается именно этой формой процессуальности и «закрывает глаза» на процессуальность в форме движения и развития, предшествующих деятельности человека форм. Так, Платон, обосновывая первичность идей, сплошь и рядом приводит в качестве типичных примеры из практики людей, в которых вначале возникает идея, а потом уже она претворяется в вещь. Аналогичным образом обосновывает Аристотель первенство формы по сравнению с материей, толкуя ее как материал, который ею «формируется». И такая «схема» экстраполируется ими на процессы природы.

Но исчерпывается ли процессуальность формой движения или развития? Нет, как не исчерпывается она и формой деятельности. Она – неисчерпаема. Как развитие есть отрицание, следовательно, ограничение движения, так и деятельность есть ограничение движения и развития в их претензиях на необходимость и достаточность их как категорий, раскрывающих все формы процессов действительности. Хотя категория развития отрицает всеобщность категории движения, она имеет с ней общие характеристики. Это становится основой для вычленения категории деятельности, долгое время «спрятанной» в них, когда деятельность толкуют не более чем «разновидностью» движения или развития. Ныне деятельность все более выходит из этого состояния, отделяется от движения и развития, претендуя на самостоятельный категориальный статус, соразмерный «истории», а не «природе»1. В настоящее время заявлять о необходимости и достаточности категорий движения и развития, «растворяя» в них деятельность человека, значило бы брать действительность только в форме объекта, или в форме созерцания, соглашаясь с тем, что деятельность, если она даже участвует в процессе движения и развития, выполняет роль того механизма, при помощи которого неумолимые законы осуществляют то, что

1 Межуев В.М. Историческая теория Маркса и современность//Философское сознание: драматизм обновления. М.: «Издательство политической литературы», 1991. С. 279-305. Здесь следует указать и на долгий и трудный процесс формирования понятия «общество», которое «отпочковалось» от понятия «природы», став основанием для возникновения наук не только о природе, но и об обществе (О. Конт) и о духе (Г. Риккерт).

159

ими предназначено. Логично сказать иначе: заявлять о необходимости и достаточности движения и развития равносильно тому, чтобы отрицать необходимость выхода за пределы первого и второго уровня при определении бытия, игнорировать третий уровень определения бытия как связанного с человеком и историей, без его «растворения» в качестве «средства»; напротив, брать и учитывать его как «субъекта», «личность», «цель в себе», если использовать выражение И. Канта.

Категории движения и развития суть категории «миропонимания». Категория деятельности есть прорыв «миропонимания», прорыв в «миропреобразование». В таком случае действительность берется уже не столько в форме объекта, или созерцания, сколько как человеческая деятельность, практика, следовательно, «субъективно», что характерно, например, для К.Э. Циолковского, для философии русского космизма в целом, для марксизма как «философии практики» и т.д. Это различие между категориями движения и развития, с одной стороны, и категорией деятельности, с другой, выражается в том, что деятельность есть не голое изменение или развитие: в них входит цель, и это превращает процесс в процесс целеполагания.

Движение и развитие, в свою очередь, низводятся до абстрактной стороны деятельности (как в развитии, но в другом отношении, до абстрактной стороны низводится движение). Ведь ни движение, ни развитие не есть процесс целеполагания. Игнорирование данного обстоятельства составляет существенный недостаток многих современных работ по философии, авторы которых хотят видеть в деятельности процесс развития. С тем же правом в ней можно увидеть не прогресс, который составляет главную тенденцию развития, а деградацию. Поэтому совсем не случайно, что ряд мыслителей, в частности Карл Поппер, отказывается видеть в истории людей процесс развития. Он принимает мнение тех древних мудрецов, которые видели «золотой век» человечества не впереди, а позади, в прошлом, когда человеческая история еще только начиналась. По его мнению, последовавшие в истории людей (как