2 «Литературное обозрение», 1980, № 7, с. 6—7,

Это давняя традиция марксистской публицистики, по поводу которой К- Маркс высказался так: «Если такие вопросы интересуют публику уже как вопросы повседневной печати, то, значит, они стали во­просами дня. Тогда вопрос уже не в том, следует ли их вообще обсуждать, а в том, где и как их обсуждать. . .» '. И публицистическое вмешательство в интересующие аудиторию вопросы может оказаться важным не только в узком смысле проникновения в конкретику «трудного» вопроса, но и в широком смысле формирования верного общественного мнения и, затем, мировоззренческих по­зиций. В частности, при обсуждении темы, «экстра­сенсов» важным оказывается противостояние мистике, иррационализму, предрассудкам и суевериям, борьба против спекуляций на еще не познанном, за материали­стический подход ко всем сложным, необычным, «стран­ным» явлениям. Размышления публициста над этим и подобными явлениями позволяют выйти на простор философско-идеологических обобщений.

При этом ведение каждого крупного направления, публицистическая разработка актуальной темы требует сосредоточенных усилий, целеустремленности и после­довательности, объединения сил публицистов. К сожа­лению, такая целостность в разработке тематических пластов проявляется далеко не всегда. Но когда про­является— пусть и в незавершенном виде, — эффект оказывается весьма значительным. Это легко увидеть на движении публицистической темы «делового челове­ка», постепенно разворачивающейся в богатстве своих граней и одним из своих общезначимых выходов выяв­ляющей все отчетливее проблему деловитости как свой­ства поведения советского человека вообще.

Эта тема в научной и художественной литературе разрабатывается давно, уже с самого начала социа­листического строительства. Для наших же дней в пуб­лицистике первый крупный, вызвавший серьезное дви­жение в общественном мнении подход к масштабной разработке темы был предпринят Александром Левиковым в серии статей в «Литературной газете», которые оказались внутренне достаточно едиными и потому ста­ли основой книги «Деловые люди». В книге произошла дальнейшая систематизация совокупности затронутых публицистом вопросов. Притчевый приступ первого раз­дела «Царь, мудрец и архитектор» дал возможность на отчетливой житейской параллели, а потому и в общеинтересном развертывании обратиться к вопросу о правах «деловых людей», организации управления пред­приятиями, характере и уровне «делового» мышления и разных звеньях управления, причинах, психологиче­ских и юридических опорах бытования в среде управ­ленцев принципа «мое дело маленькое»... Раздел «Ра­бота и антиработа» уже своим названием показывает, что разрабатывается еще один аспект проблемы — при­чины работы впустую, бумаготворческой иллюзии дея­тельности, вопрос о цене слова. А заключительный раз­дел назван нарочито остро: «Как стать министром?» Тут своя серия разборов: как приходят в высокие кабинеты управления промышленностью? кто учит управлять? что такое начальник цеха и каково его место в иерархии управления, каковы перспективы делового роста? поче­му возникают ошибки при назначениях на руководящие посты? есть ли критерии, которыми надо руководство­ваться здесь, и как они применяются? Так на множестве «этюдов с натуры» обнаружились многие грани темы и оказались поставленными многие важные вопросы. От Левикова эстафету как бы принял Александр Нежный, также собравший потом свои статьи и очерки в книгу «Решающий довод (Портрет делового челове­ка)». Но принцип подхода и компоновки тут другой. Каждая глава — это очерк об одном из реальных «дело­вых людей» во всем своеобразии склада характера и жизненной судьбы. И при этом, подвергнув публицисти­ческому исследованию ряд ситуаций их жизни, Нежный в конце каждой главы выдвигает доминирующую черту, остро проявившуюся в ситуации и важную для после­дующего обобщенного изложения. Это позволяет пуб­лицисту, не упрощая характеристик своих героев, под­черкивать каждый раз существенно важное. Благодаря этому книга очерков, вполне самостоятельных и вну-трсчик⁴ завершенных, получила как бы дополнительную целостность: от очерка к очерку формируется обобщен­ный образ делового человека как система его ведущих необходимых черт. Сочетание очерковой образности и «статейного» обобщения ведет повествование, делая его структуру упругой и динамичной. Если первый очерк подчеркивает такое свойство «делового человека», как неуспокоенность, то второй ставит вопрос о воле к дей­ствию, третий — о преданности делу, четвертый — остро­ты восприятия нового, а заключительный — страсти к творчеству.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т, 1, с. 108.

При этом Нежный видит, что исчерпывающего пе­речня, рационалистически жестко фиксирующего все не­обходимое, быть не может. И потому в заключение заме­чает: «Я далек от мысли, что портрет делового человека, такой, каким он предстал перед читателями «Решаю­щего довода», исчерпывающе полон. Но все другие его качества, думается мне, как бы подразумеваются в нем, ибо, например, неуспокоенность означает одновременно и непримиримое отношение к недостаткам, волю к дей­ствию — исключительную добросовестность, преданность делу—абсолютную порядочность... А фундамент, осно­ва личности советского делового человека — его высо­кая идейность, его глубокая приверженность коммуни­стическим идеалам» ^!.

Еще один вариант разработки темы делового чело­века предложил Александр Радов — публицист с социо­логической подготовкой специалиста по управлению. Его всегда интересует — пишет ли он безадресный очерк о начальнике цеха или обращается к вполне конкрет­ному руководителю Ждановского завода тяжелого ма­шиностроения в «Принципах директора Карпова» — вся система отношений руководителя под углом зрения про­являющихся в них принципиальных основ делового поведения, свойств стиля руководства и отношений с де­ловыми партнерами. Причем из этого анализа выясня­ется «перечень» принципов поведения делового челове­ка: «каждый работник должен знать свой маневр», «по­добрать и подготовить тех, кто способен осуществить маневр», «уметь поставить каждого подчиненного в от­ветственное положение», «искать способы победы», «не позволять средствам становиться важнее цели», «создать на заводе высокое напряжение». И это тоже не догма­тически завершенный список. Но он хорошо дополняет совокупность личностных свойств, проясненный А. Неж­ным, и как бы продолжает отвечать на вопросы, постав­ленные Левиковым. Так, усилиями нескольких публи­цистов развивается тема, поворачивается разными гра­нями образ и принципы поведения делового человека.

Новый поворот темы сделал Юрий Аракчеев в книж­ке '«Деловые люди»: перенеся ее на сельскую почву, публицист, что особенно важно отметить, в свете тре­бований к деловому человеку рассматривает деятель­ность всех — от генерального директора до комбайнера.

«Деловые в лучшем смысле этого слова. Отдающие себя делу самым правильным, самым рациональным и чело­вечным образом» '.

Эти такие разные -по подходам и творческим особен­ностям их авторов книги выходили одна за другой и имеете с тем хорошо дополняли друг друга, потому что мысль публицистов звучала в унисон и гражданская позиция требовала своей реализации. Усилиями этих, а также, конечно, и других публицистов², обращавших­ся к актуальной и требовавшей прояснения для широ­кого круга читателей теме, в общественном мнении ста­ло складываться представление о социальной сущности, свойствах характера и чертах поведения советского де­лового человека. Больше того, в меру широты мышле­ния публицистов, в меру их умения донести до читателя общесоциальное содержание понятия «деловой человек», его применимости к каждому человеку нашего обще­ства, черты «делового» поведения становятся личност­ными признаками многих и многих. Свидетельством тому стала изобретательно найденная публицистами «Литературной газеты» форма аккумуляции «деловых» потенций своих читателей — рубрика «Если бы директо­ром был я...». Здесь в качестве «деловых людей» про­явили себя тысячи читателей (и множество предложе­ний было принято), причем не следует сбрасывать со счетов того обстоятельства, что другие читатели газеты так или иначе впитывали с публикациями этой рубрики стиль делового мышления. А это так или иначе про­явится в их жизни. Тем самым публицистика через об­щественное мнение выходит на формирование важных черт социалистического образа жизни в их практиче­ском воплощении. Таково последействие публициста ак­тивной гражданской позиции, позиции знающего нужды общества и стремящегося своим словом помочь общему делу.

¹ Нежный А. Решающий довод. М., 1979, с. 189.

¹ Ар акч.е-ев Ю. Деловые люди. М., 1981, с. 56.

² М о и с е е в В. А. Портрет Делового человека в публицистике. Киев, 1980.

Актуальная тема, важная проблема, глубокая идея и прицельно обращенном к общественному мнению про­изведении— вот в чем проявляется гражданская пози­ция и мысль публициста. И благодаря этому создание публицистического фрагмента из истории современно­сти оказывается и активным вторжением в жизнь, при водящим к практически значимым результатам. Маркс и Энгельс характеризовали это как «повседневное вме­шательство в движение» ', а Ленин требовал от публи­цистической истории современности, «чтобы наше быто­писание приносило посильную помощь непосредствен­ным участникам движения» и способствовало «созна­тельному выбору средств, приемов и методов борьбы, способных при наименьшей затрате сил дать наиболь­шие и наиболее прочные результаты» -.

Стремление к практическому вторжению в жизнь, прямое вмешательство в социальную практику — та грань проявления гражданской позиции публициста, которая непосредственно связана со стремлением .не только о чем-то, но и что-то сказать читателю. В самом, деле, таким образом направленная мысль публициста неизбежно обнаруживает в жизни и то, чему надо учить­ся, что надо перенимать, распространять, и то, что тре­бует переделки, сосредоточения усилий, принятия новых решений. Это внутреннее единство хорошо передается словом «ориентация», поскольку создание в публицисти­ке представления о фрагменте действительности сопро­вождается советом, рекомендацией, требованием публи­циста.

.. .Сколько было мнений и решений по приусадебным участкам, по личным садам и огородам. Наконец выра­боталась ясная позиция: это важная часть нашего хо­зяйства, быта, жизни города и села.. Но ясность принци­пиальной позиции, выработанной не без вмешательства публицистики, заставляет ставить дальнейшие вопросы: а как обстоят дела на самом деле, каковы успехи и про­блемы, что надо делать дальше?

Анатолий Иващенко в небольшой книжке «Свой ого­род и поле за ним» провел исследование отнюдь, как оказалось, не простой проблемы приусадебного участка в самых разных связях — общественное и личное, эко­номика и нравственность, техника и организация и т. д. Проблематика произведения Иващенко начинает раз­вертываться на первой странице. Публицист просто об­ращает внимание на очевидные (ц многих занимающие и удивляющие) факты. Приусадебные участки, площадь которых относительно общего поля невелика, дают зна­чимую (хотя ее можно и еще весьма увеличить) долю «сельхозпродукции», притом такого ассортимента и ка­чества, которые не чета купленной в магазине. А про­дуктивность— притом, что вопреки агрономическим нор­мам «картошка идет по картошке», что нет малой техни­ки и даже лошадь, чтобы вспахать огород, — проблема, по никто не заботится об удобрениях для него и кор­мах для домашней живности, и т. д. и т. п., а продук­тивность ведения такого хозяйства весьма и весьма высока. Преждевременно оказалось свертывать этот сектор производства, — значит, надо помочь его разви­тию? Но не так прост ответ, все в жизни села взаимо­связано и экономически, и психологически, и технически, и организационно.

«И в то же время мне не раз приходилось слышать горькие сетования бригадиров и председателей колхо­зов, секретарей райкомов и председателей райисполко­мов, костеривших огородную обузу в хвост и в гриву. Мысленно собираю те доводы, и образуется такой ряд:

• Выходит, я должен ждать, пока мои трактористы вскопают свои «сотки», посадят картошку, а уж потом соизволят пахать совхозную плантацию. Потом снаря­жай им грузовики торговать по базарам первыми огур­чиками из парников да теплиц по пятерику за кило. А из города зови шефов убирать и картошку, и помидо­ры, и кукурузу... Нет! Я по тем парникам прогнал буль­дозер и смел начисто.

• Почему бы не предложить колхозникам купить для себя наших племенных коров? Просто потому, что бесполезно предлагать. Пойдите даже на старую ферму, поговорите с доярками. Ни одна не согласится сначала смену отломать в домашнем хлеву, а потом еще идти на ферму. Здесь-то свет, вода, тепло, кормораздача. А дома?

• Раз хозяйство личное, да еще, как правильно говорится, подсобное, то пусть каждый им лично и зани­мается в свободное время.

• Какие огороды, какие коровники?! Мы проекти­руем для колхозников поселок городского типа. Фонтан в центре, плакучие ивы на главной аллее... Не ставить же среди них сараи.

¹ М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 7, с. !.

² Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 9, с. 208.

168

- Два раза уже от позора просился на пенсию. По всей округе колхоз иначе как веничным не называют. Нет в огородах ни. клубники, ни укропу, ни чесноку. Сплошь — одни веники. Всю осень и зиму плетут их в каждой избе и торгуют по всему свету — полтора рубля за помело. А в четвертой бригаде зародилась другая мода — переключаются на тюльпаны. Того и гляди скоро прилепится прозвище «Фаифан-Тюльпаи»...»

.. .Нет, не просто все с подсобным хозяйством на приусадебном участке, и не так уж нелепы возражения, сомнения, вопросы. И публицист, четко сформулировав их для себя, пытается найти ответы —притом ответы, не обходящие проблемы, а решающие их, ответы «дель­ные», с которыми согласятся оппоненты, люди «дело­вые». Внимательно разбираясь в проблеме, изучая опыт различных районов страны, мнения руководителей и колхозов, знакомясь с состоянием дел с производством «малой» техники, обеспечением удобрениями и корма­ми, законодательством и инструктивными актами, тен­денциями строительства на селе, работой торговли и т. д., Иващенко находит «дельные» ответы. Притом эти от­веты — надо оценить вдумчивость и осторожность пуб­лициста— различны и для различных районов страны, и для людей различного уклада жизни и даже различ­ного склада мышления. А иногда и вовсе неожиданные, хотя и уже где-то плодотворно реализованные (скажем, идея отправить своих коров в общее стадо, «сложить» приусадебные участки все вместе, в целое поле, «зака­зать» способ использования земли, уплатить за работу, а осенью получить продукцию). При этом «при усадьбе» сохранится маленький участок для своего повседневно­го «стола», и — неожиданно — не только для «стола», но и потому, что...

Вот разговор с Владимиром Яковлевичем Первицким, знаменитым Первицким,- действующим на земле индустриальным методом:

«Как-то спросил Первицкого:

— Представь, что в садах, на плантациях, фермах по всей округе звенья и бригады получают так же мно­го фруктов, овощей, мяса, как вы — пшеницы, кукурузы, подсолнухов, гороха...

— Копал бы я грядку? - Да-

— Копал бы. Во-первых, до изобилия далеко. Во-вторых, как же мне ее не копать, если даже на заводах тысячи людей просят дать им участки под сады, ездят сажать их за десятки километров. А тут земля под ру­кой. Как ни намаялся за день, придешь домой — польешь цветы, прополешь огурцы, сядешь на порог и смотришь, как распускаются яблони, цветет вишня... Хорошо становится на душе, усталость снимается. И потом, это же на весь год свой магазин «фрукты — овощи». И такого магазина на хуторе, может, никогда не будет»¹.

Практическая нацеленность всего этого публицисти­ческого исследования очевидна. Оно не только помогает читателю увидеть в истинном свете крупную проблему нашей современной жизни, формирует ясное обществен­ное мнение во всех его компонентах, ко и взывает к при­нятию решений, к развязыванию проблемных узлов в самых разных сферах. Не случайно публицистику часто метафорически называют разведкой, а разведка тогда ведь успешна, когда полученные разведданные точны, полны и годны для принятия решений.

Впрочем, точно ли говорить «не только, но и»? Не точнее ли будет употреблять формулу «как то, так и другое»: публицистика выполняет задачи отнюдь не толь­ко по выражению и формированию своего «контраген­та»— общественного мнения, но и решает другие зада­чи— выступает советчиком, консультантом, «социальным инженером», борцом за преобразование жизни, распро­странителем передового опыта, — словом, активной со­циальной силой, добивающейся непосредственного прак­тического результата.

И это понятно. Ведь произведение, которое в соот­ветствии со своей природой всесторонне рассматривает ситуации текущей жизни общества, оценивает их на фойе желаемого будущего и выносит свой приговор, не может не вмешиваться в социальные процессы. Ведь общественное мнение воздействует не только на образ мысли людей, но и на образ их действий. Кроме того, среди читателей очень часто бывают люди, несущие пря­мую ответственность за положение дел, по поводу ко­торых выступает публицист. И их прямая обязанность, их служебный п гражданский долг — учесть в своей практическом работе, при выполнении своих служебных функции нес, что песет публицистическое произведение. «Учесть» — это не обязательно действовать, как будто отдан приказ. Да и публицистика не всегда содержит прямые советы и предложения; порой в мучительных поисках она только ставит проблемы. «Учесть» — это значит обдумать, рассмотреть, оценить предлагаемый публицистом «материал» и принять решение, иногда иное, чем предлагаемое публицистом, но всегда на поль­зу делу.

¹ Стоит добавить к этому наблюдение, сделанное также публи-: огород сохранится еще и потому, что человеку присуще стремление к цельности. В индустриальный век расчлененного труда •но невозможно, потому-то так велика тяга к садовому участку или техническому моделированию, всякого рода столярным, слесар* ним, художественно-прикладным поделкам, собиранию коллекций, псдь тут все делается «ремесленнически» — своими руками от на­чала до конца.

Юрий Черниченко — публицист, которому в высокой степени свойственны профессиональная рефлексия, твор­ческий самоанализ, и это часто отражается в его вы­ступлениях. В одной из своих статей — «Такая рабо­та»—он подчеркивает, как важно верно и своевременно поставить назревший вопрос. Это уже само по себе воз­можно только при активной жизненной позиции и твор­ческой неуспокоенности: ведь такая постановка вопроса возможна только в том случае, если публицист посто­янно сопоставляет четко осознаваемый идеал с ясно ви­димой реальностью. Приведя притчеобразный афоризм одного из своих героев — литовского ученого-земле­дельца А. Будвитиса («Если хочешь темной ночью по­пасть к себе на хутор, нужна лампа на твоем окне и нужен фонарь в руке. Без дальнего огня потеряешь цель, без ближнего —сломаешь ногу»), Черниченко утверждает: правильно задавать вопросы — значит по­могать делу.

«Вопросы ставить легко? Не скажите! Это вовсе не «таканье» за спиной у рубящего, не бросание камня в колодец для пословичных мудрецов. Это такая работа. Василий Белов как-то говорил: «Ты долго воевал за качество пшениц — и что толку? Только пар выпустил, так?» Не так, я как мог помогал — ставил вопросы. Про картошку. Про чернозем. Про засуху. И старался воз­можно меньше ошибаться в самой постановке вопросов. Такая работа».

И только публицисту, задающемуся важными и точ­но сформулированными вопросами, открывается (или хотя бы приоткрывается) искомая большая правда, важная и для общественного мнения, и для принятия решений. В той же статье Черниченко пишет: «Одно .из последних открытий публицистики сделано Иваном Ва­сильевым прямо на околице Великих Лук, места его прописки. Городок окружили подобия феодальных зам­ков: свой забор, своя труба котельной, свой счет — «Сельхозтехника», «Сельхозхимия», «Сельхозтранс» да мелиорация, стройконтора, дорстрой... Несмотря на «гельхоз» в вывеске, этот агросервис живет вне сель­ских реалий, без засух, вымоканий и без «колорадо», его прибыли-убытки никак не связаны с доходами-убыт­ками колхоза. Открыв агросервис, которому служат, Иван Васильев был отмечен особой читательской на­градой: его очерк ксерокопировало и рассылало на ме­ста само Министерство сельского хозяйства Российской Федерации...»¹ Дальнейшая разработка темы и перевод ее в русло делового решения привели к выдвижению предложений, которые были учтены в партийно-государ­ственных документах, составивших Продовольственную программу на 80-е годы.

Публицистика ориентирует по своей природе двояко: дает представления о жизни и предлагает решения. Ко­нечно, в зависимости от многих причин соотношение мо­жет быть разным, тю наличие обоих типов ориентации составляет существенную черту искусству публицисти­ки. Естественно, публициста может увлекать множество частных задач — от поиска точных фактов и характери­стических деталей до обработки композиционно-стили­стической формы. Но если за всем этим нет «надзора» с точки зрения искомого конечного результата в его двуединстве, если увлекают результаты промежуточные, произведения с широким резонансом в общественном мнении и у «деловых» людей не получится.

Публицистика — сила. Но превращение возможно­стей в действительную силу зависит от того, насколько согласованно она выступает в обеих своих ипостасях, насколько способно произведение влиять и на обще­ственное мнение, и на принятие решений. При этом лег­ко заметить, как возрастает эффект публицистического выступления, если в оба «адреса» (еще Ленин обращал внимание на то, что газетные публикации адресуются одновременно «нашим ведомствам и читающей массе рабочих и крестьян»²) информация доходит и оказы­вает оптимальное воздействие: ведь сознание силы об­щественного мнения побуждает «ведомства» с двойным вниманием отнестись к постановке практической про­блемы и предлагаемым путям ее решения, а внимание «деловых людей» и их активная ответная реакция укреп­ляют и активизируют общественное мнение.