4. Стили политического процесса
Политический процесс в политике и политической науке – примерно то же, что рынок в экономике и науке экономической. Еще Т. Парсонс отмечал, что «власть как обобщенное средство мобилизации обязательств содействовать коллективному функционированию – и в том числе воздерживаться от подрывных или препятствующих действий – занимает в анализе политических систем место, во многих отношениях сходное с тем, которое занимают деньги в экономических системах». Любой системный подход связан с неизбежным признанием подобного изоморфизма.
Для примера рассмотрим работы современных политологов, в которых даются трактовки политического процесса. Прежде всего, это работа Т. Дж. Лоуи «Американское правительство: незавершенное завоевание» и сборник научных статей «Политические стили в Западной Европе». Обе книги есть в наших библиотеках.
Авторы статьи «Концепция политического стиля» (включенной в сборник на правах введения) Дж. Ричардсон, Г. Густафсон и Дж. Джордан рассматривают политический процесс в контексте анализа феномена, который они называют «политическим стилем», или «стилем политики». Стиль политики – это совокупность стандартных процедур выработки и принятия решения, т.е. некая идеальная и рациональная сторона политического процесса, регулируемая господствующими нормами и определяющая конкретный политический процесс (или линию, курс политики) и соответствующие методы его поддержания или осуществления. Политический процесс сложен и противоречив, его эмпирический анализ вызывает, по сути, очень много вопросов, а категориальный аппарат не является общепринятым, что позволяет авторам с самого начала предложить достаточно абстрактную типологию стилей политики, основанную, во-первых, на оценке подхода правительства к решению политических проблем и, во-вторых, на его отношениях с другими участниками политического процесса
Первая характеристика отражает активную или пассивную позицию правительства, его готовность действовать, предвосхищая события и соответственно прогнозируя их, или же лишь реагировать на происходящее. Вторая отражает манеру принятия политического решения: консенсусом или давлением, когда решение навязывается правительством. В результате мы получаем четыре основных «стиля политики», или, что в данном случае то же самое, четыре типа политического процесса: первый тип – консенсусный, при пассивном реагировании на проблемы; второй тип – тоже консенсусный, но связанный с активным формулированием и решением проблемы; третий тип – активный, в основе которого активная роль государства как в формулировании проблем, так и в вынужденной интеграции интересов; четвертый тип – реагирующий, пассивный в смысле постановки проблем и основанный при этом на активном преодолении сопротивления заинтересованных групп.
Сравнительная простота предлагаемой матрицы оправдана, по мнению авторов, не только не разработанностью проблемы политического процесса, но и реальной унификацией (если не упрощением) этого процесса в последние десятилетия в западноевропейских демократиях. Подобная унификация связана с двумя главными обстоятельствами.
Во-первых, постепенно размываются границы и исчезают существенные различия между обособленными сферами политической жизни, каждая из которых в прошлом вырабатывала свою политику, отличавшуюся определенным стилем. Это связано с заметным увеличением числа, активности и влияния различных заинтересованных групп. Их официальные и неофициальные связи с политически ответственными группами и лицами превращают современную политику в сферу деятельности масс. Особую роль играют также нетрадиционные формы участия в политике, ломающие сложившиеся правила и установившиеся принципы и дезорганизующие механизм принятия решений.
Во-вторых, во всех западноевропейских демократиях складывается особый политический слой, или класс, отличающийся единством культуры и представляющий собой результат сращивания бюрократии и заинтересованных групп, в который входят и профессиональные политики, стремящиеся к консенсусу. Они понимают, что целью политики, в конечном счете, является именно консенсус, а не процесс или результат решения проблем сам по себе.
В статьях, включенных в сборник, детально рассматриваются (учитывая всю условность такого понятия) «национальные стили политики»: особые, устойчивые формы самоорганизации политического процесса. Так, К. Дайсон пытается применить матрицу Ричардсона – Густафсона – Джордана к реальному опыту Германии. С поправкой на национальную специфику он определяет четыре варианта политического процесса, которые выглядят как «консолидация участников политического процесса»; «сохранение статуса» («переговорные» типы); «регулирование»; «активизм» (тип «навязывания решений»).
На практике первые два типа политического процесса предполагают сотрудничество с надежными партнерами, заинтересованными группами, в том числе и с профсоюзами, которые таким образом приобретают привилегированный, институционализированный статус. Реагирующая переговорная политика (первый тип), ориентированная на сохранение статуса, выражается в повседневном, рутинном сотрудничестве правительства с привилегированными группами (в политическом, а не в социальном смысле), т.е. со своими влиятельными, надежными партнерами в ключевых областях, и совсем не обязательно – с группами людей, обладающих высоким статусом и значительными средствами. Активное, предваряющее события участие правительства в политическом процессе (второй тип) связано с планированием политики и ее проведением с помощью «дипломатии в верхах».
Как считают авторы статьи, посвященной Великобритании, Дж. Ричардсон и Г. Джордан, политической процесс в этой стране имеет преимущественно переговорный характер, что само по себе ограничивает возможность принципиальных политических изменений и предопределяет реагирующий характер политики правительства. Особенность британской политики – функциональная автономия различных ее сфер. Государственные учреждения выступают здесь в роли «патронов» в отношении своего круга «клиентов», с которыми у них существует развитая система взаимных обязательств. В связи с этим собственно правительственная деятельность представляет собой процесс согласования политики со всеми заинтересованными ведомствами, представляющими своих «клиентов», с которыми они в свою очередь консультируются. Важным передаточным звеном политического процесса в Великобритании является весьма развитая сеть консультативных комитетов, институционализирующих контакты заинтересованных групп с государственными учреждениями и по-своему гарантирующих достижение компромисса и его поддержание.
Время от времени в подобную, весьма сложную, веками отработанную рутину «врываются» авторитарные формы политики, к примеру, курс М. Тэтчер, включающий в себя изоляцию меньшинства (например, профсоюзов) и навязывание ему решений при отказе от переговоров. Такова, очевидно, одобряемая обществом «плата» за господствующий реагирующий стиль политики.
Ярко выраженный дуализм политических стилей, утверждает Дж. Хейуорд, характерен для Франции. Здесь сосуществуют и взаимодействуют две политические силы с различными системами ценностей. Реагирующий стиль преобладает, хотя важную роль время от времени играет и активный интервенционистский стиль. Реагирующий стиль в сочетании с поэтапным подходом к решению актуальных именно в данный момент проблем – политическая рутина, в то время как неформальная политическая элита способна навязывать активный стиль в сочетании с долговременными, универсальными программами.
Таким образом, анализируя реальную политическую практику и накопленный опыт различных государств, можно утверждать, что в разных странах действует нормативная установка на рациональность в политике и максимальную организацию политического процесса.
Такой подход в научной литературе принято называть рациональной исследовательской схемой. Эта схема в наибольшей степени отвечает взгляду на власть с позиции абстрактного представителя «суверенного народа», гражданина демократического государства, обладающего правом избирать и быть избранным на любую должность. То есть, это так называемый «горизонтальный» взгляд на рассматриваемую проблему. Взгляд «сверху» или «снизу» (не обязательно с точки зрения реального властителя или подданного) существенно меняет представление о политическом процессе. Здесь главное – осмысление того, как должны вести себя властитель и подданный, их правильное поведение.
В традиционных обществах, в государствах, где отправление власти – особый сакральный ритуал, «вертикаль» соединяет три самостоятельных уровня: властитель здесь находится в определенных отношениях с трансцендентными сущностями («вертикаль вверх») и с подданными («вертикаль вниз»). В современных демократических обществах вертикаль, отнюдь не исчезая, редуцируется до отношения с подданными и осмысливается чаще всего в терминах управления. По определению Т. Дж. Лоуи, политический процесс – не источник власти, а объект государственного управления.
Различие двух подходов коренится в глубинах культуры. В современной же демократической культуре исследователь и политик поставлены в обязывающее положение выбора одного из двух как бы равнозначных, но не сводимых друг к другу подходов. И даже если этот выбор удастся не заметить, приняв «горизонтальную» схему политического процесса, «вертикальное» измерение выявится и в ней хотя бы в виде последовательных логических выводов из развития того, что сборника назвали «активным» стилем политики.
«Вертикальность» политического процесса требует особого образа мыслей и действий, особого языка. Последовательно продумывая логику взаимоотношений между государством и подданными, мы практически неизбежно приходим к выводу об их насильственном характере у самых истоков. Тот же Т. Дж. Лоуи, отталкиваясь от противоречий современной теории политического процесса, возрождает, по сути, концепцию «завоевания» государством общества, с тем уточнением, что такое внутреннее «завоевание» у него не является полным. Сопротивление «завоеванию», которое оказывает общество, рано или поздно ведет к компромиссу, при котором «завоеванные» признают авторитет власти, а власть – определенную степень свободы нации. В центре внимания оказываются формы управления «завоеванными» и условия компромисса. Государство нуждается в признании «завоевания»: если его нет, то и «завоевание» не состоялось. Любое успешное «завоевание» не может быть неизменным состоянием, а представляет собой постоянный процесс, который и является политическим.
Его содержанием оказывается политическая социализация, т.е. приобщение подданных к тем ценностям, которые определяют условия «завоевания». Условием нормального политического процесса в таком понимании являются наличие управляющих, способных согласовать свои интересы с интересами других, и особый политический климат, предполагающий уважение к закону, умение подчиняться и быть управляемыми.
Таким образом, мы рассмотрели в самых общих чертах две основные версии политического процесса в современной демократии, условно названные «горизонтальной» и «вертикальной». Переплетение в реальной жизни типов политического поведения, соответствующих каждой из них, нечеткость теории и особая «переводческая» функция универсалий препятствуют их ясному разведению и противопоставлению друг другу. Понимание их своеобразия, однако, необходимо для исследователя, как необходимо для него и понимание того, что синтез обеих версий в родившейся на Западе политической культуре и политической теории — не случайность, а отражение их природы, раскрывшейся в многовековой истории. Реальный политический процесс в любой стране, однако, весьма изменчив: свидетелей и участников сегодняшних событий в нашей стране едва ли надо специально убеждать в этом. Идеальные типы политического процесса для того и выделяются, чтобы иметь действующий инструмент для его анализа. В противном случае возможно только обобщение политического опыта: полезное само по себе дело, но не дающее возможности ни сравнивать политические системы, ни разрабатывать научно обоснованные сценарии их развития.