Референциально – ролевая и номинативная грамматика.

Роберт Ван Валин, автор референциально-ролевой грамматики, предназначенной для описания америндских языков, но претендующей и на универсальную эффектив­ность, вводит разделение двух ярусов. Один ярус образует кон­тинуум тематических отношений «агенс», «эффектор», «экспериенцер», «место», «тема», «пациенс». Пациенс подвергается радикальному изменению состояния. Под темой понимается уча­стник, который, как пациент, подвергается воздействию, но не меняет своего состояния (например, перемещается). Под местом имеются в виду источник, путь, цель, реципиент и пр. Термином эффектор именуются либо инструмент, либо сила, но ни в одном, ни в другом случае не предполагается волевое начало. Агенс же обязательно им обладает. Во втором ярусе различаются макроро­ли «АКТОР» и «ПРЕТЕРПЕВАЮЩИЙ / UNDERGOER». Глав­ным претендентом на макророль «АКТОР» является агенс, затем в порядке очерёдности эффектор, экспериенцер, место, иногда тема. В очереди на макророль «ПРЕТЕРПЕВАЮЩЕГО» стоят пациенс, тема, место, экспериенцер, подчас эффектор. Выбор ро­лей предписывается логической структурой глагола.

Как сам синтаксический предикат, так и каждая из семанти­ческих ролей синтаксических актантов в принципе кодируются определёнными, стандартными для данного языка формальными показателями.

Если в представлениях единичных семантических конфигу­раций опустить указания на конкретных участников соответст­вующих ситуаций и не конкретизировать отношения (или свойст­ва), то мы получим абстрактное представление для класса семан­тических конфигураций, например: "Отношение, возникающее в процессе передачи собственности + Объектив + Бенефактив + Агентов". Такие структурные схемы представляют собой конст­руктивно-семантические инварианты, о которых можно говорить, что они являются фактами не только речи, но и языка.

Инвариантный характер таких пропозициональных схем подтверждается, в частности, возможностями построения пери­фраз, не нарушающих инвариантного характера пропозиций. Ср.: Отец оставил сыну в наследство дом — Дом перешёл / остался сыну в наследство от отца — Сын унаследовал / получил в на­следство дом от отца.

Между семантемами и синтаксемами не всегда имеет место одно-однозначное отношение. Так, в позиции синтаксического актанта может появиться и предикатное, или пропозициональное, имя (Он размышлял о проблемах семантического синтаксиса. Размышления прервал приход друга).

При описании посредством предложения или же текста сложных денотативных ситуаций элементарные пропозиции мо­гут соединяться в семантические блоки, в соответствие которым ставятся блоки пропозиций. В синтаксических блоках образую­щие их элементарные конструкции могут просто присоединяться одна к другой или включаться (иногда после определённых трансформаций, в частности прономинализации, номинализации и т.д.) одна в другую (включающая синтаксическая конструкция выступает как матричная). Аналогично (путём соединения эле­ментарных пропозиций в сложную пропозицию и менее сложных пропозиций в ещё более сложную) строится пропозициональная структура текста (его макроструктура). Например:

Пришёл Максим. Он (Максим) принёс компакт-диск.

Пришёл Максим. Его приход (= то, что он пришёл) всех об­радовал.

Пришёл Максим. Мы его ждали. Он принёс взятый у меня накануне компакт-диск.

Связанные в одном тексте предложения должны отвечать принципу релевантности, т.е. относиться к одной и той описы ваемой ситуации, к одному положению дел, к теме (содержанию) данного текста. Тема текста может быть репрезентирована одной элементарной пропозицией. Так, всё содержание новеллы, рас­сказывающей о том, как Пушкин познакомился с Натальей Гон­чаровой, как он ухаживал за ней, как делал предложение, как он приводил в порядок свои хозяйственные дела, чтобы изыскать средства для содержания семьи, как проходила свадьба и как ста­ла складываться в самом начале его семейная жизнь, можно све­сти к пропозиции Пушкин женится на Наталье Гончаровой (в результате номинализации та же пропозиция выступает сле­дующим образом: Женитьба Пушкина на Наталье Гончаровой). Номинализации пропозиций часто используются в качестве заго­ловков текстов.

Некоторые семантические конфигурации или их отдельные элементы могут не найти соответствия в синтаксической струк­туре, т.е. остаться не выраженными, скрытыми, имплицитными, что, однако, не всегда препятствует пониманию (так, например, при восприятии высказывания Даже он не смог перевести этот текст мы можем достаточно легко восстановить так называемую пресуппозицию 'Я не ожидал этого'; осознание пресуппозиций как раз и позволяет лучше понимать воспринятое высказывание).

Итак, семантическая конфигурация (пропозиция) моделиру­ет внеязыковую (денотативную) ситуацию в основных её элемен­тах и отношениях. Синтаксическая структура языка располагает набором конструктивных возможностей для номинации фактов действительности и сведения необозримого множества конкрет­ных элементарных ситуаций к относительно небольшому числу их схем. Такие схемы препозитивной номинации заложены в са­мой природе предложения. Воспроизводимы не схемы распро­странённых и усложнённых предложений, а схемы элементарных синтаксико-семантических конструкций и правила их развёрты­вания и преобразования при конструировании предложений. На этом и основана трактовка предложения как ведущей единицы синтаксической (конструктивной) номинации. При развёртыва­нии текста происходит сцепление пропозициональных структур отдельных предложений в пропозициональную структуру текста (макроструктуру).

При исследовании предложения в номинативном (или собст­венно семантическом) аспекте устанавливается соответствие меж­ду структурой репрезентируемой ситуации и структурой предло­жения. Этот аспект предложения долгое время оставался в тени, так как в традиционном синтаксисе прежде всего (начиная с Пла­тона и Аристотеля) соотносилось строение предложения (грамма­тические субъект и предикат, иначе — подлежащее и сказуемое) и логического суждения (логические субъект и предикат), а впослед­ствии стали также сопоставляться строение предложения (подле­жащее и сказуемое) и структура передаваемого в нём сообщения (тема и рема — коммуникативные субъект и предикат).

Номинативный (пропозитивный) план предложения оказался в центре особого внимания исследователей с конца 60-х гг. 20 в. в связи с запросами со стороны представителей дисциплин, зани­мающихся автоматической обработкой текста и порождением ре­чи человеком. Это отразилось в появлении в лингвистике ряда теоретических моделей, исходящих из приоритетной роли глаго­ла (предиката) в развёртывании предложения. Предикатному компоненту была отведена роль верхнего узла (вершины, корня) в графическом представлении предложения в виде дерева порож­дения. На первый план были выдвинуты идеи валентностного анализа, синтаксиса зависимостей, семантической роли, глубин­ной (или смысловой) структуры и т.п. Таковы теории Л. Теньера (актантный синтаксис), А.А. Холодовича (валентностный синтак­сис), С.Д. Кацнельсона (структура "предикат + предикандумы"), Ч. Филлмора (падежная грамматика), И.П. Сусова (реляционная структура с релятором и релятами, аналог пропозиции с её пре­дикатом и актантами), В.В. Богданова (структура "предикат + ак­танты").

В то же время лингвистика использовала и достижения так называемой реляционной логики, которая в структуре пропози­ции выделяет предикат (предикатную функцию, функтор), под­чиняя ему аргументы (предметные переменные, термы, актанты). Многие языковеды впоследствии взяли на вооружение разрабо­танное в логике понятие пропозиции как семантического инвари­анта, лежащего в основе исходного предложения и его трансфор-мов (ср.: Студенты сдают экзамен. — Сдают ли студенты эк-замен? — Если бы студенты сдавали экзамен... - Сдача экзамена студентами). В психолингвистике было подтверждено, что в основе работы механизма порождения высказывания лежит именно предикатно-актантная схема.

Внимание к номинативному аспекту предложения, к его предикатно-актантной (или, в иной терминологии, пропозицио­нальной) структуре позволило по-новому подойти и к проблеме членов предложения.

Во-первых, выдвижение на роль конструктивного ядра (вершины) предложения глагола как слова, обладающего наи­большими валентностными потенциями, означает необходимость рассматривать подлежащее как член предложения, подчинённый сказуемому и равный по своему иерархическому статусу допол­нениям (Л. Теньер).

Во-вторых, рядом с понятием главных членов предложения (подлежащее и сказуемое), наличие которых не всегда достаточ­но для выделения конструктивного минимума предложения, так как не обеспечивает его завершённости, можно постулировать понятие необходимых членов предложения (подлежащее, сказуе­мое и дополнение). Кстати, синтаксическая типология обычно оперирует этой трёхчленной схемой.

В-третьих, иерархические отношения между членами пред­ложения можно представить следующим образом. Вершину об­разует сказуемое. Ему подчинены подлежащее и дополнение (или дополнения), входящие вместе со сказуемым в конструк­тивный минимум предложения. Обстоятельства относятся к периферии, а определение по существу является не членом предложения, а лишь частью члена предложения. Их объединя­ет наличие у них предикатного статуса (в их позициях выступа­ют, как правило, предикатные слова, т.е. носители предикатных семантем), поэтому определения и многие обстоятельства не­редко трактуются как предикаты второго порядка. Они реали­зуют включённые пропозиции. Обстоятельства места, в позиции которых обычно выступают предметные слова, т.е. носители непредикатных семантем, фактически близки к дополнениям. И поэтому они, как правило, включаются в конструктивный ми­нимум предложения.