3.4.5. Развитие идей и. Канта в немецкой классической философии и учение г. Гегеля

Важнейшая задача цивилизации — научить человека мыслить.

Томас Эдисон

Учение Канта положило начало немецкой классической фи­лософии, его идеи получили развитие в системах Иоганна Готлиба Фихте (1762—1814), Фридриха Вильгельма Йозефа Шеллинга (1775—1854) и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770—1831). Эти системы стали завершением, высшей точкой развития фи­лософии Нового времени.

«Весь мир — это Я» (Фихте)

Фихте родился в саксонской деревне, в бедной семье и был старшим из восьмерых детей. Семья не смогла бы оплатить его образование, но вмешался счастливый случай: Фихте обладал по­разительной памятью, и однажды некий барон фон Мильтиц (имя которого история сохранила именно потому, что он помог Фихте) опоздал на воскресную проповедь в сельскую церковь. Крестьяне сказали ему, что если позвать «гусятника Фихте» (ма­ленький Фихте пас в деревне гусей), тот повторит ему всю пропо­ведь наизусть. Так и оказалось. Пораженный фон Мильтиц пред­ложил родителям десятилетнего мальчика оплату его образова­ния. Благодаря этому Фихте удалось окончить частную школу и поступить на богословский факультет Йенского, а потом Лейп-цигского университета. После окончания университета он стал работать домашним учителем в богатых семьях Саксонии. Благо­даря своей учительской деятельности он и узнал о философской системе Канта, — один из учеников задал ему вопрос о взглядах великого кенигсбержца. Фихте, взяв в руки книгу Канта, не смог от нее оторваться: кантовские идеи оказали на него огромное воз­действие, он стал считать себя кантианцем. Сам Фихте писал о влиянии Канта на свои взгляды так: «Я растворился в философии Канта... Прочитав «Критику практического разума», я увидел себя живущим в новом мире: она превращает в руины то, что казалось неопровержимым. Доказывает то, что казалось недоказуемым». В 1791 г. Фихте поехал в Кенигсберг, чтобы познакомиться с че­ловеком, перевернувшим его внутренний мир.

Этот визит обманул ожидания Фихте: Кант не обратил вни­мания на неизвестного учителя, а сам Фихте был разочарован лекцией уже пожилого Канта (в начале своей преподаватель­ской карьеры Кант читал лекции блестяще). Однако Фихте ос­тался еще на некоторое время в Кенигсберге и написал там ра­боту в духе кантианства. На Канта рукопись молодого Фихте произвела положительное впечатление, он помог ее опубликовать. Известность пришла к Фихте внезапно. В 1792 г., когда читающая публика ожидала увидеть новый труд великого Канта, был опубликован анонимный «Опыт крити­ки всяческого откровения», написанный Фихте, но немедленно принятый читателями за работу Канта. Когда выясни­лось, что автор — Фихте, то домашний учитель, о котором никто ранее не слышал, сразу прославился.

После этого Фихте стал профессором Йенского университе­та. Его друзьями были Шиллер и Гете. Он читал лекции по тео­рии права, этике и по новой, основанной им самим дисциплине- «наукоучению». В философии Фихте содержались элементы пантеизма, но его противники приписывали ему атеизм. Эмо­циональный Фихте защищался с присущей ему горячностью, спор довольно быстро перешел на личности, отношения с кол­легами были испорчены, а Фихте покинул университет.

К этому моменту он был уже известным философом, поэто­му получил приглашения на работу из различных университе­тов — в том числе, из Российской империи, на кафедру филосо­фии создававшегося тогда Харьковского университета. Фихте в конце концов остановился на Берлинском университете. Когда он жил в Берлине во время наполеоновской оккупации, он обра­тился к соотечественникам со своими знаменитыми «Речами к немецкой нации», в которых призывал к борьбе против иноземно­го ига. В этих «Речах» Фихте высказывал и националистические идеи, в том числе относительно того, что немцы — избранный народ, который должен стать во главе всех европейских народов и спасти их от внутреннего разложения и упадка. Эти идеи впо­следствии пытались использовать нацисты в своей пропаганде. Во время войны с Наполеоном Фихте записался в ополчение, его жена ухаживала за ранеными в госпитале. Она заболела ти­фом и заразила мужа, что и стало причиной смерти Фихте.

Влияние Канта было велико, но Фихте никогда не считал идеи своего учителя истиной в последней инстанции. Со свойст­венным ему критицизмом свою философию Фихте построил так, чтобы исправить то, что он воспринимал как непоследователь­ность кантовской философии. Прежде всего, это касалось кантовского учения о «вещи в себе». Кант признавал «вещи в себе», то есть объективный, независимый от человека мир являлся для него безусловно существующим (хотя мы и не можем его по­знать). Фихте счел эту предпосылку кантовской философии не­доказуемой и попытался вывести все разнообразие форм познания только из сознания.

У Канта опыт есть продукт двух начал: с одной стороны, «вещи в себе», действуя на наши органы чувств, вызывают ощу­щения, а с другой — априорные формы вносят порядок и зако­номерность в хаотический материал чувственных впечатлений. Фихте же едко высмеивал такое толкование кантовского учения (он был уверен, что и Кант вовсе не имел в виду такой двойственности, но тут он ошибался). «Если послушаешь, — писал он, — некоторых кантианцев о понятиях a priori, то можно поду­мать, что априорные формы стоят в человеческой голове, как развернутые складки, и ждут, пока чувственный опыт не напол­нит их своим содержанием». Что-нибудь одно, говорил Фих­те, — или «вещь в себе» как внешний предмет, или сознание яв­ляется источником и условием познания и опыта. В первом слу­чае мы приходим к материализму, во втором — к субъективному идеализму. Всякая третья комбинация, считал Фихте, непоследо­вательна и ведет к противоречиям. Говорят, Кант, ознакомив­шись с этими рассуждениями Фихте, сказал: «Спаси нас, Боже, от. наших друзей, а уж с врагами-то мы и сами справимся».

Свою систему Фихте называл «наукоучением», то есть в ней (так же, как и многие другие мыслители Нового времени, в том числе, Кант) он попытался построить новый образ науки. Осно­вание науки Фихте выводил из трех основных принципов:

1. Я полагает само себя (Я = Я).

2. Я противополагает себя не-Я (Я м не-Я).

3. Я полагает себя и свою противоположность (Я^Яи не-Я). На первый взгляд, не очень понятно, что хотел Фихте ска­зать этими тремя положениями. Попробуем в этом разобраться.

Я полагает само себя

Изначальным принципом, отправным пунктом любого по­знания может быть только тот, кто познает — субъект, или «Я». В принципе, об этом говорил еще Декарт, определяя как абсо­лютно достоверную и самоочевидную идею свое положение: «Мыслю, следовательно, существую». Ну, а после кантовских идей предполагать, что человек лишь пассивно отражает, копи­рует окружающий мир в своем сознании, было бы и вовсе наив­но. Для Фихте активное сознание лежит в основании всей дея­тельности субъекта. В то же время, с точки зрения аристотелев­ской и любой другой логики, высказывание всегда тождественно само себе: А = А, Б = Б и т. д. Значит, можно сказать, что и Я = Я, то есть Я (сознание) является фундаментом любой деятельно­сти (познавательной в том числе), причем это Я совпадает само с собой. Я ощущает себя как данность благодаря самосознанию.

Я противополагает себя не-Я

Не-Я — это чувственно воспринимаемый мир вокруг нас. Когда мы определяем любой предмет, мы его тем самым выделя­ем из других. Например, когда мы определяем, кто такой «сту­дент» (учащийся высшего учебного заведения, университета или

академии, а также колледжа), то тем самым мы проводим грани­цу между студентами и не-студентами (всеми теми, кто не явля­ется учащимся высших учебных заведений и колледжей). Зна­чит, мы противополагаем студентам нестудентов. Но эта про­стая логическая операция применима и к Я. Очертив Я, мы таким образом показываем, что все остальное — это не-Я (или окружающий Я мир).

Я полагает себя и свою противоположность

Третий принцип Фихте является своеобразным синтезом, со­единением двух первых. Получается, что Я определяет не только само себя как целостность (мы, несомненно, ощущаем себя как такую целостность в своем сознании), но и противостоящий ему окружающий мир, не-Я, объект. «Вещь в себе» — лишь вообра­жаемый сознанием внешний предмет. Сознание невозможно вы­вести из материи, но материю вполне возможно вывести из дея­тельности сознания. Я творит мир, полагая не-Я. Именно субъ­ект (Я) определяет не только себя, но все, что существует вокруг. Знаменитая кантовская непознаваемая «вещь в себе», ут­верждал Фихте, есть только мысль и она не может воздейство­вать на наше Я.

Известный фихтевский афоризм: «Каков человек, такова его философия» вполне применим к его собственным взглядам. Фихте был страстной, увлекающейся, свободолюбивой натурой, и его философия тоже призывает к творческой активности субъ­екта. Свою философию он всегда воспринимал как практическую философию и писал: «Не знание само по себе, но действие, сооб­разное своему знанию, есть человеческое назначение». Поэтому из довольно абстрактного наукоучения Фихте выводил вполне конкретные этические, политические, юридические положения, имевшие революционное значение для Германии того времени.

«Сила природы» (Шеллинг)

Оттолкнувшись от философии Фихте, следующий представи­тель немецкой классической философии —Шеллинг — попы­тался ввести в свою систему не только субъекта, но и природу.

Отец Шеллинга был священнослужителем, он мечтал видеть пастором и своего сына. Шеллинг учился на богословском фа­культете Тюбингенского университета, где судьба свела его с Ге­гелем и Гельдерлином, впоследствии знаменитым немецким по­этом-романтиком. Эта студенческая дружба повлияла на взгляды каждого из трех: дружбу они сохранили на долгое время, хотя с Гегелем отношения у Шеллинга впоследствии испортились. Во время учебы в университете Шеллинг прочитал «Критику чисто­го разума» Канта и после этого решил заниматься не богослови­ем, а философией. Затем он начал сотрудничать с Фихте в Йенском университет, а когда Фихте покинул университет, сменил его на кафедре. Он работал профессором и в других университе­тах — Эрлангенском, Берлинском, стал членом Мюнхенской Академии наук.

Взгляды Шеллинга не представляют собой цельной, единой системы. Иногда кажется, что сочинения Шеллинга писали раз­ные люди, — так сильно менялись его философские убеждения в течение жизни. Особенно резкий перелом наступил после смер­ти его горячо любимой жены, Каролины, в 1809 г.: после этого трагического события Шеллинг практически не публиковал ни­каких работ. Шеллинг все больше склонялся к вере в бессмертие человеческой души, а в поздний период его философия стала носить ортодоксально христианский характер.

С точки зрения преемственности идей в немецкой классиче­ской философии, нам особенно интересен ранний период его творчества. В отличие от субъективного идеализма Фихте, Шел­линг обратил свое внимание на природу. Его не удовлетворял тот факт, что фихтеанское учение все свело к сознанию, совсем сбросив со счетов природный мир. Шеллинг, стремясь испра­вить это положение вещей, создал свою философию природы.

Шеллинг, как и Фихте, был диалектиком. Но диалектические закономерности развития он относил не только к сознанию, но и к внешнему миру. Он считал, что природа внутренне противоречи­ва, а с точки зрения диалектики, противоречия как раз и являют­ся источником, внутренней силой развития. Противоположности можно найти в ней всюду: это и полярность полюсов магнита, и положительный и отрицательный электрические за­ряды, и противоположные свойства кислот и щелочей, и многое другое. В то же время, природа внутренне едина. Эти две характеристики природы Шеллинг объе­динил так: природа порождена духовным началом (отсюда ее единство), но, вопло­тившись в материи, духовное начало раз­двоилось на противоположности и стало Шеллинг развиваться. В процессе своего эволюционного развития природа породила человека, наделенного сознанием. Таким образом, то, что для Фихте было источником его наукоучения, для Шеллинга само стало продуктом развития природного мира. Дух породил природу, а природа, пройдя определенные ступени развития, породила дух. Шеллинг высказал идею тождества духа и природы, которая и стала основной проблемой его философии. «Материя — оцепеневший дух», — писал Шеллинг. Поэтому если Фихте можно назвать представителем субъективного идеализма, то Шеллинг, конечно, развивал объективный идеализм.

Абсолютный разум (то есть породившее мир духовное нача­ло, которое можно назвать и Богом) содержал в себе все воз­можности развития. Затем от него «отпал» природный мир, в развитии которого заложенные изначально возможности реали­зуются, становятся реальностью. Взгляды Шеллинга были близ­ки пантеизму (поскольку природа рассматривалась им как про­явление Абсолютного разума). Человеческий разум — один из продуктов природного развития, который тоже, в свою очередь, начинает диалектически развиваться от ощущения через рассу­дочное познание к разуму, интеллектуальной интуиции. Диалек­тика объективного мира была дополнена у Шеллинга диалектикой субъективной мысли.

Как в природе всюду мы находим противоположности, точно так же и в себе можем увидеть два начала — бессознательное и сознательное. Формирование человека, личности (вернее, его са-моформирование) осуществляется в результате борьбы бессозна­тельного и сознательного, когда сознание становится все более значимой частью нашего Я.

Первоначально идеи Шеллинга нашли множество последо­вателей и поклонников, в том числе, в России (И. В. Киреев­ский, Ф. И. Тютчев, В. И. Соловьев). Многим импонировала его ориентированность на природу, тот факт, что природа рассмат­ривалась в его системе как развивающаяся реальность. Несколь­ко позже взгляды Шеллинга сильно изменились, он стал писать о Боге, откровении, божественном спасении... Шеллинг был по­забыт, а в интеллектуальной атмосфере эпохи царил Гегель, по­лучивший европейское признание.

«Все разумное действительно, все действительное — разумно» (Гегель)

Гегель родился в семье финансового чиновника, в 18 лет он поступил в Тюбингенский университет, где и подружился с Шеллингом. Несмотря на то, что Шеллинг был на 5 лет моложе, Гегелю было с ним интересно общаться, — недаром Шеллинг считался «вундеркиндом» в философии. В студенчестве Гегель восхищался Французской революцией: говорят, в эти годы он даже посадил вместе с Шеллингом и Гельдерлином «дерево сво­боды» в университетском дворе. Но впоследствии Гегель изме­нил свое мнение об этом историческом событии. После оконча­ния университета Гегель работал некоторое время домашним учителем в Берне и Франкфурте, а затем, когда ему было уже за тридцать, получил место преподавателя в Йенском университете без гарантированного жалования (25-летний Шеллинг был в это время уже профессором Йенского университета и автором пяти нашумевших книг). Лишь в 1807 г. Гегель опубликовал первую из своих значительных работ — «Феноменологию духа». После Йены Гегель переехал в Баварию, где некоторое время был ре­дактором газеты, а затем — директором гимназии в Нюрнберге. В 1816 г. он вернулся к университетскому преподаванию, опуб­ликовав другие свои знаменитые работы — «Науку логики», «Энциклопедию философских наук», «Философию права» и дру­гие. Писал Гегель очень сложно, его терминология требовала специальной профессиональной подготовки, тем не менее, его идеи буквально захватили умы современников.

Гегель, как и Шеллинг, стоял на позициях объективного идеализма. Действительность для него — это Дух, который про­ходит различные стадии своего развития. Поскольку этот Дух обнимает собой все существующее, его можно считать Абсолю­том (Абсолютной идеей), не имеющим границ в своем становле­нии. Все вокруг нас — разные формы проявления этого Духа, его воплощения. Как всякий дух, Абсолют познает, но раз все вокруг — это Он сам, различные его формы и стадии развития, значит, Он познает самого себя. У Гегеля есть пример, иллюст­рирующий фазы самопознания Абсолюта: человеческий эмбри­он в теле матери уже существует, он реален, но не сознает себя, да и для других людей его еще нет. Затем он рождается: появля­ется человек, которого видят, любят, кормят, пеленают другие люди, но только когда разум ребенка созреет для самопознания, он становится личностью — для себя, и для других. То же самое происходит, по Гегелю, с Абсолютной идей: сначала она сущест­вует в себе, как чистая мысль (Гегель называл эту стадию «бытием-в-себе»), затем она проявляется вовне, реализуется в природе («бытие-для-другого»), но лишь осознав свою суть, становится Абсолютной идеей («бытие-в-себе-и-для-себя»). Соответственно этим трем стадиям становления Абсолюта и вся философская система Гегеля делилась на три части:

1) логика (исследовавшая жизнь «идеи-в-себе»);

2) философия природы (изучавшая «идею-в-другом», то есть воплощенную в природе);

3) философия духа (рассмотрение последней стадии развития идеи, когда она осознает себя духом).

Гегель отталкивался от идеи Шеллинга о том, что предметом философии является Абсолют как тождество мышления и бытия. Раз бытие и мышление совпадают, значит, логика (описывающая законы мышления в понятиях) совпадает с учением о бытии, а законы бытия — те же, что и законы логики. Это законы диалек­тики. Немецкий философ выделил три таких основных закона:

1) закон перехода количественных изменений в качествен­ные;

2) закон единства и борьбы противоположностей;

3) закон отрицания отрицания.

С точки зрения диалектики, развитие совершается неравно­мерно, скачками. Происходит накопление количественных из­менений, а затем, при переходе границы {меры) — качественный скачок. Например, нагревание воды (накопление количествен­ных температурных изменений) сначала не вызывает качествен­ных изменений, но переход меры — 100-градусной границы --приводит к качественному скачку, превращению воды в пар.

Согласно закону единства и борьбы противоположностей ис­точником развития является противоречие внутри самого явле­ния. Для всех процессов характерно наличие противоположных характеристик, «полюсов», которые взаимно предполагают друг Друга. Например, в эволюционной теории такими противопо­ложностями являются наследственность и изменчивость орга­низмов, в результате взаимодействия которых и происходит по­явление новых организмов.

Возникшее противоречие разрешается («снимается») появле­нием новой стадии процесса, — происходит отрицание предше­ствующего развития. Но развитие на этом не останавливается, новое противоречие опять снимается отрицанием предыдущей стадии. Таким образом, по закону отрицания отрицания, разви­тие идет по спирали и описывается в виде триад. Наша мысль, природа, человеческая история, культура — все на свете может быть схематично описано, по Гегелю, как закономерная смена трех ступеней: