9. Лексические ресурсы языка: архаизмы, варваризмы, неологизмы

Архаизмы. В качестве средств образного воспроизведения действительности писателями используются и особые лексические ресурсы языка. В ряде литературных произведений мы находим архаизмы, то есть устаревшие, вышедшие из употребления или не имеющие уже сколько-нибудь широкого распространения в живой разговорной речи слова и выражения. Хотя сфера применения архаизмов в поэтической речи и не широка, тем не менее при определенных обстоятельствах и они выполняют отводимую им писателями роль в изображении жизни.

Архаизмы употребляются главным образом в произведениях, рисующих далекое прошлое, и способствуют в этом случае созданию соответствующего исторического колорита.

Обычно писатели строго ограничивают их количество и выбирают те из архаизмов, которые наиболее понятны для современного этим писателям читателя. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к таким произведениям, как «Борис Годунов» Пушкина, «Петр I» А. Толстого, «Емельян Пугачев» В. Шишкова.

Великий князь вместе со своими надменными голштинцами презирает великую княгиню, презирает все русское. А великая княгиня русский народ любит и славой российского оружия дорожит. Она чает, что на ее защиту встанут офицеры гвардии и войско, она также полагает найти опору и в публике... - Вдруг он спохватился, нахмурил брови, отрицательно затряс головой. - Нет, нет... Клевещу на нее. Этого желания я из ее уст не слышал и вам о нем не говорил. Ее высочество лишь обретается в сугубом унынии и день и ночь. Ее высочество зело скорбит, однако к ограждению покоя своего никаких мер принимать не тщится, во всем полагаясь на произволение Божие...

В. Шишков вводит в речь Григория Орлова только несколько слов, не употребляющихся в современном русском языке («такожде», «зело», «тщится», «произволение»), но все же понятных современному читателю. Некоторые слова в речи Орлова, хотя сами по себе и не являются архаизмами, употреблены в таком контексте, в котором мы теперь употребили бы другие: у Орлова - «обретается», «сугубом», «ограждению», в современной речи - «находится», «особенном», «защите». Наконец, слово «чает» (вместо «надеется»), известное, но малоупотребительное в наше время, дано как общеупотребительное в речи русских людей изображаемой эпохи. Как видно, архаизмы и архаические обороты речи введены В. Шишковым скупо, но в то же время они и достаточны для создания исторического колорита и не затрудняют понимания написанного.

Иногда архаизмы употребляются писателем в целях придания особой торжественности и исключительности поэтической речи, как, например, в стихотворении Пушкина «Пророк».

Такими словами и явились для Пушкина славянизмы («восстань», «виждь», «внемли», «глаголом»). Они уже не употреблялись в живой речи того времени, но были понятны вследствие их использования в церкви и церковных книгах.

В некоторых случаях архаизмы служат средством иронической характеристики отдельных действующих лиц. Таковы архаизмы в речи попа из «Мистерии-буфф» Маяковского: «Братие!», «Сие на сорок ночей и сорок ден». Эти выражения раскрывали комическое несоответствие данного персонажа изображаемой поэтом революционной эпохе.

К определению архаизмов нужно подходить конкретно-исторически, учитывая развитие языка. Многие слова, являвшиеся архаизмами для Пушкина и Гоголя, не были еще таковыми в XVIII веке. Тогда эти слова непосредственно входили в словарный состав народного языка.

Неологизмы. Это новые, ранее не существовавшие в языке слова. Не следует смешивать двух разных явлений: употребления писателями неологизмов, которые уже вошли в словарный состав языка, и создания неологизмов самими писателями. В первом случае неологизмы используются писателями наравне со всеми другими словами, составляющими словарный состав национального языка, и отнюдь не становятся каким-то особым художественным средством. Другое дело, когда писатель, не находя в языке точного названия тому или иному изображаемому им явлению, сам создает нужное, на его взгляд, новое слово. В этом случае неологизм выступает в ряду специальных изобразительно-выразительных средств поэтической речи (до тех пор, пока он не станет общеупотребительным и не потеряет своей особой новизны).

Средствами художественного изображения служат порой диалектизмы, или провинциализмы, то есть слова, неупотребляемые в литературном языке, а характерные лишь для жителей отдельных областей. Применение диалектизмов в художественных произведениях очень ограничено. Преимущественно они употребляются в речи действующих лиц для их характеристики.

Варваризмы. Такие слова и обороты речи иностранного происхождения, которые или еще не вошли в качестве равноправных лексических ресурсов в национальный язык писателя, или не могут войти. Виды варваризмов и возможности употребления их в литературных произведениях различны. Писатель подчас обращается к иностранным словам, дающим точное наименование явлению, которое в родном языке писателя такого наименования еще не получило. Пушкин, стремясь определить отличие Татьяны от претенциозных светских дам, писал о своей героине:

Никто б не мог ее прекрасной

Назвать, но с головы до ног

Никто бы в ней найти не мог

Того, что модой самовластной

В высоком лондонском кругу

Зовется vulgar. (Не могу...

Люблю я очень это слово,

Но не могу перевести;

Оно у нас покамест ново,

И вряд ли быть ему в чести,

Оно б годилось в эпиграмме...)

Поэт потому привел иностранное слово, что соответствующего ему в русском языке не нашел. Характерно, что позднее слово «вульгарный» вошло в словарный состав русского языка.

Возможность использования варваризмов в авторской речи определяется только действительной необходимостью. Употребление же писателем таких иностранных слов, которым точно соответствуют слова его национального языка, Только вредно: создается неоправданный параллелизм и тем самым засоряется язык.

Большое применение находят варваризмы в речи персонажей, служа средством их характеристики. Так, Фонвизин, отмечая увлечение русского дворянства конца XVIII века всем французским, передает свойственное речи этого дворянства нелепое смешение обычных русских слов с вульгаризмами и варваризмами. Возмущенная упреками мужа Советница («Бригадир») говорит ему:

Неужели ты меня мотовкой называешь, батюшка? Опомнись. Полно скиляжничать. Я капабельна (искажение французского слова capable - способна. - Г. А) с тобою развестись, ежели ты меня так шпетить станешь.

А вот образец речи Иванушки в той же комедии:

Признаюсь, что мне этурдери (легкомыслие - Г. А) свойственно, а инако худо подражал бы я французам.

Довольно часто писатели передают ломаную, исковерканную речь людей, говорящих на чужом национальном языке. Хотя в такой речи может и не быть варваризмов в собственном смысле этого понятия, однако вся она по своему строю становится варваристичной, характеризуя чужеземную национальность говорящего. Такова речь Вральмана в фонвизинском «Недоросле»:

Умарить хотят репёнка! Матушка ты моя! Сшалься нат сфаей утропой, катора тефять месесоф таскала, - так скасать асмое тифа ф сфете.