75. Женские образы
Уделяя внимание рассмотрению исключительно литературной специфики и художественных «достижений» житий, исследователи порой упускали из виду духовное содержание произведения.
Академик Д.С. Лихачев стремился ввести «Повесть о Петре и Февронии» в общий культурный фон эпохи, сравнивая ее («Повесть… ») с «Троицей» А. Рублева: «…Феврония подобна тихим ангелам Рублева… Между ее чувством, умом, волей нет конфликта: отсюда необыкновенная «тишина» ее образа».
Феврония никогда никого не осуждает. Она умеет дать понять, что люди не правы, какими-либо словами или действиями, очень тактичными, аккуратными, несуетными. Так, заметив, что один из приближенных во время путешествия по реке посмотрел на нее «с помыслом», Феврония просит его испить воды, почерпнутой с обеих сторон лодки, и толкует, что «едино естество женьское». Все исследователи обращали внимание на предсмертный жест Февронии («и вотче иглу свою в воздух и преверте нитью, ею же шиаше»), но незамеченными остались некоторые другие ее жесты, исполненные кротости и тишины. Например, в эпизоде превращения хлебных крошек в ладан: бояре видят в движении Февронии лишь то, что она «взимает в руку свою крохи, яко гладна»; жест Петра, разгибающего пальцы жены, укоряющий, но безмолвный: происходящее совершается только между ними, между супругами. Ответный жест Февронии смиренный, тихий (в сущности, она ничего и не делает): в полнейшей тишине происходит чудо.
По мнению В.В. Костылева, «вера ее была не в том, чтобы велеречиво краснобайствовать о добре. Вера ее крепка была делами праведными для людей бедных и нуждающихся — во славу Божию» Петр и Феврония прославлены как правители, семейный мир которых стал основой для идеального мира в княжестве. «И это важно для понимания взглядов и убеждений русского человека: социальное благополучие внутри государства невозможно без крепкой семьи. Такое прославление и почитание благочестивого брака глубоко коренилось в народном сознании. Даже совместная брачная жизнь двух людей может стать подвигом, достойным святости, если их любовь не сосредоточивается только на себе, но благотворно воздействует на внешнее окружение»
76. Публицистические послания
В Древней Руси не было специального термина для определения публицистики — как и не было его и для беллетристики; границы публицистического жанра, которые мы можем наметить, конечно, весьма условны. Публицистический характер имели, прежде всего, сочинения, провозглашавшие идеологию Русского государства как преемника величайших мировых монархий. важнейшие публицистические памятники XVI в. имели специфику, отличающую их от других памятников. Как правило, они были памятниками полемическими, направленными против конкретных противников и отстаивающими определенные политические и идеологические позиции. Как по своему идейному, так и по своему художественному характеру публицистика XVI в. отнюдь не была однородна. Правда, все дошедшие до нас публицистические памятники так или иначе были связаны с господствующим классом: сочинения авторов, отражавших позиции угнетенных классов (например, Феодосия Косого), не сохранились. И нестяжатели — Вассиан Патрикеев, Максим Грек, Артемий Троицкий, Курбский, анонимный автор «Валаамской беседы», и публицисты, чуждые этому направлению, — Иосиф, Даниил, Ермолай-Еразм (не говоря уже об Иване Грозном) — считали существовавшие в их время отношения между землевладельцами и крестьянами естественными и необходимыми.
Однако при всем своем разнообразии публицистика XVI в. представляла собой все же новое и чрезвычайно характерное явление для литературы того времени. Новым фактом было уже широкое и вполне конкретное обсуждение «мирских» вопросов (вместо почти исключительно религиозной тематики в сходных письменных жанрах предшествующего времени); не затрагивая наиболее острого вопроса о характере зависимости крестьян от их «государя», публицистика XVI в. все-таки заговорила о низшем классе общества — «ратаях» и «сиротах». Появление «крестьянской темы» в литературе XVI в. было весьма знаменательным явлением: оно свидетельствовало о том, что и после укрепления самодержавной власти острота этой темы не уменьшилась, а, скорее, усилилась; тема эта поэтому неизбежно привлекала к себе внимание самых различных мыслителей. XVI век был неблагоприятным временем для светской «неполезной» повести, но светские темы проникали зато в иные — «полезные» жанры; светская публицистика, получившая широкое распространение в XVI в., естественно, принуждена была обращаться к наиболее «проклятым вопросам» своего времени. Новой была и поэтика ряда публицистических памятников: обращение к мирским и бытовым темам влияло на стилистические приемы писателей, вынуждая их переходить от высокой риторики к бытовым деталям — «неистовых баб басням».