§ 2.Объединение Италии
Каким же образом Кавур собирался достичь своей цели? Как полагает Серова, Кавур похоже даже не имел изначально точного плана достижения единства1. Слагаемые процесса объединения семи государств – результат умело решенной очередной небольшой тактической задачи.
Первое, что пришлось сделать Кавуру, это присоединиться в 1856 г. к Крымской коалиции. Это не было следствием дальновидного замысла Кавура, а лишь результатом длительного и сложного политического развития2, отмечает Канделоро. Серова также придерживается этого мнения: антирусский союз стал для Кавура необходимостью3. Кавур связывал свои надежды с тем, что австрийский император примкнет к Англии и Франции в приближавшейся войне, то Виктор-Эммануил, по мысли Кавура, должен будет последовать его примеру в надежде, что Франц-Иосиф, завладев обширными и богатыми территориями на востоке, согласится уступить сардинскому королю Ломбардо-Венецианскую область; если же австрийский император не пожелает ввязываться в войну, то предложение услуг со стороны Пьемонта будет еще приятнее западным державам и впоследствии будет вознаграждено с тем большей щедростью, чем меньше оснований будет у этих держав быть довольными Австрией
26 января 1855 г. Был заключен союз, по которому Сардиния обязывалась принять участие в войне, выставив вспомогательный корпус численностью 15000 человек. Вскоре после того (в апреле 1855 г.) войска под начальством генерала Ламарморы отправились на восток. Они сражались там очень хорошо, особенно в битве при Черной речке (16 августа), и содействовали удачному окончанию войны.
Но Парижский конгресс 1856 г. не принес никаких практических результатов. Кавур начал склонятся к мысли, что единство Италии возможно, правда в отдаленном будущем, главной же целью своей внешней политики он считал изгнание австрийцев. Он пришел к выводу, что сделать это не возможно в рамках законности, установленной действующими международными договорами, но лишь в результате войны с Австрией, опираясь на право народов на независимость и свободу. Он надеялся на поддержку Франции и благожелательность Англии. Кавур ошибся, уверовав в возможность открытой поддержки Англии в войне против Австрии.
О предстоящей войне он говорил: «Если дипломатия бессильна, мы должны прибегнуть к чрезвычайным мерам. Придерживаясь умеренных взглядов, я скорее предпочитаю дерзкие и крайние средства1».
Угрозой перехода инициативы в борьбе за объединение к радикальному движения Кавур оправдывал перед Европейскими государствами свое стремление к освободительной войне. «Наш образ действия диаметрально противоположен образу действия подстрекателей беспорядков. Мы их лишаем их главного оружия, давая законное удовлетворение желаниям народов и следуя прогрессу на почве законности. Эта система является лучшим средством против волнений, чем их слепое подавление. Будьте уверены, что если предоставят мадзинистам выбор освободиться от нас или от австрийского правительства, но они захотят сначала увидеть исчезнувшими нас, как самое большое препятствие осуществлению их проектов».
Однако не смотря на такие заявления, с 1856 г. Кавур стал налаживать более тесную связь с движением за объединение Италии под эгидой монархии во главе с Паллавичино, Гарибальди, Ла Фарина. Весть о соглашении между Кавуром и Гарибальди накануне войны оказала огромное политическое воздействие и в немалой степени способствовала рождению той атмосферы объединения всех патриотических сил для борьбы с Австрией, которая была характерна для 1859 г. С 1857 г. по всей Италии действует разветвленная конспиративная организация из демократов и умеренных «Итальянское национальное общество», связанная с Кавуром. Оно занималось организацией восстаний против Австрии. Так, Кавур, стремясь объединить Италию сверху под эгидой монархического Пьемонта, использовал дипломатическую поддержку Англии и Росси, военный союз с Францией и демократическое движение внутри Италии.
О решительности Кавура, о его ориентации прежде всего на реальную ситуацию и согласование с ней своих принципов, свидетельствует тот факт, что именно он был инициатором принятого закона, позволяющего «правительству короля» на все время военных действий «издавать распоряжения, временно ограничивающие свободу печати и свободу личности, чем фактически введена диктатура и прекращено функционирование парламентского режима, возобновленное лишь год спустя.
Мир, заключенный Францией за спиной у Италии, вызвал возмущение Кавура, принявшего на себя руководство национальным движением1. На несколько месяцев он уходит в отставку.
С апреля по сентябрь 1860 г. руководство национальным движением перешло от умеренных к демократам, что немало беспокоило первых. В эти месяцы Кавуру приходилось с трудом и не без противоречий приспосабливать свою политику к весьма сложной для него ситуации, вплоть до того момента, когда он смог перехватить инициативу, послав экспедицию в Марке и Умбрию и введя затем королевские войска в южную Италию.
В начале Кавур через посредников пытался отговорить Гарибальди, а Виктор Эммануил II поощрял приготовления Гарибальди. Начало же экспедиции побудило Кавура изменить свою позицию. Во-первых, потому, что видел в этом единственный способ влиять на тех, кто стремился помочь Гарибальди, во-вторых, не мог пренебречь общественным мнением. Кавур: «Проблема, которую мы должны решить, такова: помочь революции, но сделать это так, чтобы в глазах Европы она воспринималась спонтанным актом. В таком случае Франция и Англия окажутся на нашей стороне, иначе не знаю, что они предпримут1». Чуть позже Кавур уже более определенно писал об экспедиции Гарибальди: «Поможет ли ему Англия? Все возможно. Воспрепятствует ли ему Франция? Не думаю. А мы? Открыто поддерживать его нельзя, подавлять индивидуальные акции в его пользу тем более нельзя. Поэтому мы решили не разрешать отправки новых экспедиций из портов Генуи и Ливорно, однако не мешать посылке оружия и боеприпасов, лишь бы это осуществлялось с должной осторожностью. Я прекрасно сознаю все неудобство плохо выработанной линии, которой мы следуем, но не вижу никакой иной, которая не была бы сопряжена с еще более серьезными, более опасными неудобствами2». Волнения Кавура оказались напрасны: Франция и Англия благоприятно относились к присоединению Сицилии к Пьемонту. Кавуру пришлось заверить Англию, что расширение Пьемонта не повлечет территориальных уступок Франции.
Чтобы иметь возможность вмешиваться в сицилийские дела, Кавур направил в Палермо своего сторонника, приверженца присоединения Сицилии к Пьемонту Ла Фарину, секретаря и фактического руководителя Национального общества. Однако Гарибальди выслав Ла Фарину с Сицилии.
Конфликт между либералами и демократами заключался в следующем: Кавур выступал за объединение как постепенное расширение Сардинского Королевства, демократы же – за Учредительное Собрание и равноправие итальянских государств. Гарибальди не спешил с присоединением Сицилии к Пьемонту, видя в ней базу для освобождения континентального юга. Кавур настаивал на немедленном присоединении острова, поскольку это усилило бы его позиции в ходе переговоров с неаполитанским правительством (посредничество Франции в них уже намечалось) и к тому же создавало возможность помешать Гарибальди и демократам превратить остров в свою не только военную, но и политическую базу, не подвластную Пьемонту.
Вступлению Гарибальди в Неаполь предшествовала попытка Кавура организовать там восстание, которая закончилась неудачей. Эта акция была продиктована стремлением Кавура лишить демократов перешедшей к ним инициативы в руководстве итальянским национальным движением. Кавур поддержал восстания в Умбрии и Марке, чтобы задержать дальнейшее продвижение Гарибальди.
Успешное и быстрое завершение кампании в Марке и Умбрии позволило Кавуру достичь поставленной цели, ибо это открыло возможность для интервенции королевских войск на юг, подняло престиж Пьемонта, показало намерение умеренных добиваться объединения Италии, перехватив тем самым инициативу у демократов. Кавур исходил из убеждения, что «революционная эра должна быть завершена1», а южная Италия срочно присоединена к Сардинскому королевству, чтобы положить конец революции. Кроме того, он не желал начала международной интервенции, в случае попытки присоединить Рим. Именно поэтому он дал решительную отповедь в парламенте тем, кто склонен был «извлечь пользу из революционного дела ради завершения освобождения Италии2», то есть присоединения Папского государства и Венеции. В октябре-ноябре в Неаполе, Сицилии, Марке, Умбрии проведен плебисцит, результатом которого было присоединение к Пьемонту.
После провозглашения Виктора Эммануила королем Италии, перед Кавуром встали две задачи. Во первых – завершение объединения Италии, и во вторых – дальнейшее устройство созданного государства. Присоединение Венеции могло осуществиться только через войну с Австрией, которую Кавур считал на данном этапе невозможной. Поэтому целью Кавура было заключения соглашения с папой, чтобы тот передал объединенному государству функции светской власти. В обмен ему гарантировалась свобода действия церкви в Италии. Кавур полагал, что именно Рим должен быть столицей Италии, но с согласия Франции и так, чтобы католики не истолковали присоединение Рима как свидетельство порабощения церкви, то есть так, чтобы органы управления государством не распространяли своей власти на церковные порядки. Однако Кавура отличали сильные светские стремления и попытка примирения с папством не удалась.
Заключение
Таким образом, мы можем сделать следующие выводы. По своим убеждениям граф Кавур был политиком «золотой середины» как он сам отмечал в своих мемуарах. Прежде всего, он был либеральным политиком, являясь сторонником невмешательства государства в экономическую жизнь и ярым противником социализма. Но на практике Кавур допускал и участие государства в экономике и проводил в парламенте ряд законов на благо рабочего класса. Наилучшей политической системой для Италии он видел конституционную монархию.
Что касается роли Кавура в объединении Италии, то нельзя не отметить его большие заслуги. Находясь у руля Пьемонта, Кавур, можно сказать, исполнял роль дирижера в этом процессе. Лавируя между различными политическими группировками и странами, Кавур избежал конфликтов с другими странами и сумел сохранить верховную власть в своих руках.