Реализм Чарльза Диккенса

Диккенс постоянно касался в своих романах самых тёмных и отрицательных сторон действительности. Он изображал всевозможные пороки общества и его отдельных представителей, но его произведения никогда не оставляют у читателя чувства отвращения, ибо Диккенс постоянно имеет перед глазами идеал подлинной человечности, и всё, описываемое им, он сопоставляет с этим идеалом. Отсюда и возникает то ощущение большой моральной чистоты и красоты, которое оставляют в душе читателя романы великого реалиста.. Это качество Диккенса особенно наглядно вырисовывается при сравнении его произведений с книгами тех писателей конца XIX и начала XX века, которые объективно и натуралистично воспроизводят буржуазную действительность. Правильно показывая всю грязь жизни классового общества, такие писатели слишком подчиняются материалу действительности. Диккенс — реалист, но он в подлинно творческом духе перерабатывал этот материал, ставя его на службу высоким идейным задачам. Диккенс хотел быть учителем жизни, воспитателем людей. Но для этого он не прибегал к проповедям, а стремился всем строем своих образов, проникновением в социальную, моральную сущность героев вызвать у читателей либо чувства гнева, негодования, либо симпатии и любви к изображаемым им людям. Эмоциональность составляет одну из важнейших особенностей реализма Диккенса. Каждый характер, каждая ситуация предстаёт в его романах в определённом эмоциональном ключе. У Диккенса нет безлично объективных описаний. Мы всегда ощущаем отношение писателя к тому, что он изображает, и проникаемся сами этим же отношением. В произведениях Диккенса господствуют три эмоциональные стихии, получающие выражение в сатире, юморе и патетике. Когда писатель хочет вызвать у нас чувство негодования или от вращения к отрицательным явлениям действительности, он прибегает к сатире. Сарказмы Диккенса язвительны и убийственны. Он беспощадно обнажает нравственное уродство стяжателей и эгоистов — всякого рода деспотов. Уже самый внешний облик какого-нибудь Сквирса, Квилпа, Урии Гипа отвратителен. Но даже и тогда, когда персонаж обладает внешней респектабельностью, как «моральный» мистер Пексниф или гордый Домби, писатель достигает того же эффекта, срывая с них маски, обнажая бесчеловечность мотивов, определяющих поведение этих людей. Смех, вызываемый сатирой Диккенса, смешан с чувством негодования по поводу отрицательных и уродливых явлений или характеров, порождённых буржуазным обществом. Совсем иной оттенок смеха бывает у Диккенса тогда, когда он изображает в комическом виде положительные характеры: капитана Катля («Домби и сын»), Бетси Тротвуд («Давид Копперфильд»), Боффина («Наш общий друг») и других. Смех, вызываемый этими фигурами, только усугубляет нашу симпатию к ним, ибо даже их комические черты и забавные причуды лишь содействуют тому, что мы ещё нежнее любим этих хороших и добрых людей. Более того, хорошее и доброе, свойственное им, раскрывается в их чудаковатом поведении. В произведениях Диккенса патетика сопутствует драматически напряжённым ситуациям и характерам, предстающим в наиболее критические моменты своей жизни. Эта патетика имеет у Диккенса две разновидности. В одном случае перед нами характеры злодеев-преступников, как Билль Сайке («Оливер Твист»). В изображении таких персонажей и связанных с ними ситуаций Диккенс не избегает мелодраматизма. В других случаях перед читателем предстают патетические фигуры добрых, хороших людей, судьба которых складывается печально и даже трагически, как, например, Поль («Домби и Сын»). Страдания героев, их беззащитность перед лицом обстоятельств, которых они не могут преодолеть, вызывают у Диккенса чувство глубокой жалости к ним, часто переходящей в сентиментальную слезливость. Композиция многих романов Диккенса строится вокруг судьбы отдельного человека («Оливер Твист», «Давид Копперфильд» и др.) или целой семьи. Диккенс внимательно прослеживает жизненный путь героя, его борьбу за существование, в процессе которых формируется его личность. Этот тип композиции сближает романы Диккенса с романами реалистов XVIII века. Подобно Фильдингу и Смоллету, Диккенс исходит из задач формирования личности. Но произведения Диккенса отличаются от романов XVIII века большим драматизмом, свойственным конфликтам сложившегося буржуазного общества XIX века. В некоторых романах, начиная с 50-х годов, у Диккенса возникает иной принцип композиции. В «Холодном доме» в центре— канцлерский суд, в «Крошке Доррит» — тюрьма Маршальси, вокруг которых строится судьба действующих лиц. В критике было справедливо отмечено, что после Шекспира ни один английский писатель не создал такого большого количества живых образов людей. Именно в изображении характеров с наибольшей силой проявилась гениальность Диккенса как художника. Образы, созданные им, необычайно жизненны. Диккенс умел нарисовать портрет героя так, что читатель совершенно конкретно и точно представлял его себе. Лицо, фигура, одежда, манера речи, привычки, причуды — всё это представлено у Диккенса с изумительной наглядностью. Диккенс придавал каждому персонажу своеобразный, запоминающийся облик. При всём многообразии характеров, созданных Диккенсом, они могут быть сведены к трём группам. Первую составляют образы идеальных молодых героев и героинь, судьба которых составляет основу сюжетов произведений писателя (Николай Никльби, маленькая Нелл, Артур Кленнем, Эми Доррит и другие). Ведя борьбу за существование, они противопоставляют злу в обществе своё нравственное благородство, самоотверженность и доброту. В финале романов изображается их моральная победа. Другую группу составляют злодеи, являющиеся носителями пороков буржуазного общества. Характеры злодеев приобретают у Диккенса чёткую социальную определённость. Это—ростовщики, капиталисты, законники-крючкотворы и всякого рода авантюристы, нечестными путями наживающие богагства (Ральф Никльби, Джонас Чезльвит, Квилп, Мердстон и другие). В конце романа их ожидает либо нравственная кара, либо физическая гибель. Третья категория персонажей Диккенса—всякого рода чудаки, люди стоящие вне буржуазной практики, за смешными причудами которых скрывается подлинная человечность. Они помогают героям и героиням в преодолении жизненных трудностей и бед. Диккенс не списывал с действительности, а творчески воспроизводил её. Большую роль в этом играло воображение художника, который, взяв какой-нибудь реальный факт или характер, домысли вал его до полной логической и жизненной завершённости. Это — то качество Диккенса, которое иногда характеризуют как склонность к преувеличениям. По существу, здесь следует говорить не о преувеличении, а о художественном заострении типичных жизненных явлений, полном выявлении содержащихся в них возможностей. Диккенс не боялся ни гротеска, ни карикатуры: в его руках они помогали полнее выявлять сущность характера, создавать ту эмоциональную атмосферу, о которой говорилось выше. Диккенс вводит в свои реалистические произведения некоторые элементы фантастики. Более того, даже реальные жизненные явления он иногда силой своего воображения доводит до такой степени напряжения, что и они приобретают несколько фантастический характер. В критике не без основания было замечено, что Диккенс пользуется приёмами народной сказки, как бы создавая новый фольклор — фольклор большого капиталистического города, сказки о чудесных происшествиях в условиях прозаической буржуазной цивилизации. С романтизмом Диккенса сближает и введение в романы какой-либо тайны, связанной с судьбами героев (тайна происхождения Оливера Твиста, тайна миссис Кленнем в «Крошке Доррит». В этом прояви лось то, что Диккенс, подобно романтикам, не мог до конца постигнуть законы буржуазного общества. Непонятность их и выражается у него в таинственности, окружающей некоторых его героев или сопутствующей событиям их жизни. Наконец выражением романтического начала у Диккенса становится также одухотворённость всего изображаемого им: не только ясно выраженный эмоциональный склад каждого человека, но и одухотворённость мира вещей. Дома, в которых обитают его персонажи, подобны живым существам, они подстать своим обитателям —то мрачные и суровые, то нарядные и весёлые. Природа не безразлична к героям Диккенса. Она радуется вместе с хорошими людьми, печалится вместе с ними, обрушивает свои грозы на злых и дурных. Эти элементы в сочетании с подчёркнутой эмоциональностью все го строя повествования дают право говорить о наличии черт роман тики в творчестве Диккенса. Как было сказано выше, такое сочетание является одним из свойств классического реализма XIX века. Язык Диккенса отличался необыкновенным богатством. И дело здесь не только в огромном количестве слов, составляющих словарь писателя, который насчитывает около 20 тысяч лексических единиц, а в том изумительном мастерстве, с которым Диккенс применял богатства живого народного языка. Персонажи Диккенса характеризуются не только своими поступками, но и особой, свойственной каждому из них манерой речи. Их характер выявляется и в том, что они говорят, и в том, как они это говорят. Диккенс был бесконечно изобретательным в придумывании особых форм и способов выражения мыслей у каждого персонажа. У каждого есть свои языковые вкусы и причуды. Нередко комизм того или иного действующего лица определяется именно смешны ми особенностями его речи. Язык авторских описаний у Диккенса отнюдь не был безличным; наоборот, авторская речь и была одним из главных средств, при помощи которого Диккенс придавал определённую эмоциональную окраску повествованию. Сатирические сарказмы, юмор, патетика— всё это получало выражение прежде всего в языке. Повторы, олицетворения, смелые метафоры, неожиданные сравнения — все фигуры речи, способные оживить рассказ, придать ему образность, в изобилии использовались Диккенсом. Он был мастером словесного пейзажа. Достаточно вспомнить описание бури в «Давиде Копперфильде», чтобы представить себе силу мастерства Диккенса в воссоздании картин природы. В произведениях Диккенса перед читателем во всей живости и наглядности предстаёт не только мир, в котором жил писатель, но и сам он. На всём чувствуется печать замечательной личности художника, который жил вместе с созданиями своего воображения. Перед нами раскрывается великая и прекрасная душа человека, который страстно ненавидел все уродства жизни и любил людей, стремясь сделать их силою своего искусства более счастливыми и хорошими.