3.5. Становление русской статистической науки

В конце XVIII — начале XIX в. описания России, ее отдельных районов становились все более детальными, насыщенными цифро­выми данными. Из них выделялась своей оригинальностью работа «Статистическое изображение России» (Спб., 1790). Г.е. автор — Иван Филиппович (Бенедикт Франц Иоганн) Гер­ман (1755—1815), австриец по происхождению, с 1782 г. живший в России. Специалист по горному делу, он с 1801 г. был начальни­ком Екатеринбургского горного правления, занимался устройством сталелитейных заводов, много ездил по стране. В своей книге он уделил главное внимание описанию природных богатств страны, ее народонаселения. Сопоставляя разные источники, Герман попытал­ся оценить численность населения России и пришел к выводу, что наиболее точную цифру можно получить на основе ревизий. Взяв данные первых трех ревизий, он прибавил к ним численность на­селения Финляндии, Лифлянндии, Эстляндии, Малороссии, а так­же численность неподатного населения, не охваченного ревизией, и насчитал в 1722 г,—14 млн. чел. (все население, включая жен­щин), в Г742 г.— 16 млн. чел., в 1762 г. — 20 млн. чел. Данные четвертой ревизии ко времени написания книги еще не были из­вестны, но были опубликованы сведения о количестве лошадей, которые дожна поставить каждая губерния согласно числу пла­тельщиков подушного налога по четвертой ревизии (без семи ок­раинных губерний). Герман исчислил вероятное количество подат­ного населения всей России (оба пола), прибавил оценку числен­ности неподатного населения и получил для 1782 г. 28 млн. чел. Он сравнил данные о численности родившихся и умерших по ряду местностей и пришел к выводу, что в среднем ежегодно рождается почти вдвое больше, чем умирает. Однако этот вывод не соответ­ствовал истине, Герман сильно преуменьшил смертность населе­ния, поэтому рассчитанная им перспективная численность насе­ления России была нереальной. Он вычислил численность населе­ния городов и пришел к заключению, что городское население сос­тавляло в 1788 г. 10% населения России (примерно 3 млн. чел.), рассмотрел плотность населения по отдельным районам и другие вопросы.

Герман исчислил народный доход России, включив в него подушную подать с государственных и помещичьих крестьян, оброк с государственных крестьян, оброк с других категорий населения, налог на торговлю, ремесла и граждан, доходы от водки, соли, таможенных пошлин, от горной промышленности и монетного де­ла и пр.

Широкую известность получила статья И. Ф. Германа «О сос­тавлении и употреблении народных таблиц. В ней были по­ставлены два основных вопроса: как нужно организовать в стране статистику и какова должна быть методология статистического учетa населения. И. Ф. Герман высказался за централизованную организацию общегосударственной статистики, наметил порядок ра­бот, программы сбора данных, таблицы, в которых должен соби­раться и обрабатываться материал, и т. д. Чтобы практически пред­ставить себе, с какими реальными трудностями встретится система работ, которую он запроектировал, Герман провел в подчиненном ему Уральском округе заполнение разработанных им таблиц. Его предложения повторяли тот самый план организации администра­тивной статистики, который в основном был осуществлен в России в 1809—1811 гг. с организацией Статистического отделения Мини­стерства полиции.

И. Ф. Герман выдвинул целый ряд рекомендаций, совпадающих с требованиями современной статистики населения: предложил использовать специальные формуляры наблюдения; выдвинул идею единого критического момента; рекомендовал учитывать наличное население со специальной отметкой о временно отсутствующих; проводить учет населения в зимнее время и т. д.

Говоря о значении практической статистики, К- Ф. Герман писал: «Без сего Статистика есть и будет одно пустое слово, а Профсссоры сей науки будут преподавать своим ученикам вместо настоящих и справедливых сведений, ни что иное, как сумнительныя предполо­жения я догадки!» (Статистический Журнал. 1806. Т. 1. Ч. 2. С. 32).

Труды И. Ф. Германа свидетельствуют о том, что русская ста­тистика существенно отошла от описания достопримечательностей. К числу основных принципов статистического познания Гер­ман относил достоверность данных: «Истина, в строжайшем смыс­ле сего слова, есть первейшая и священнейшая должность Ста­тистика» (Там же, § 78). Конкретизируя эту мысль, Герман пи­сал: «Статистик должен стараться о похвальной недостаточности... Он никогда не должен предположениями заменять то, чего он не знает...» (Там же. С. 86). В этом в определенной степени сказы­валась приверженность ученика описательной школы. Уже поли­тические арифметики показали и важность и необходимость ста­тистики по известному находить неизвестное. Герман отрицал этот подход. Он с величайшей тщательностью относился к проверке достоверности исходных данных. Достаточно сказать, например, что в работе «Статистическое описание Ярославской губернии» (1805) данные о численности населения губернии Герман брал из шести разных источников с тем, чтобы через их сравнение и со­поставление обеспечить максимальную достоверность материалов. Подобным образом Герман поступал не только при учете населе­ния, восполняя, где это возможно, дефектные данные официаль­ной статистики материалами специально организованных иссле­дований (сведения о мануфактурах Ярославской губернии).

Герман отмечал, что статистик не должен выставлять «одно только действительно доброе», а о посредственном и плохом умалчивать, иначе его статистическое описание «будет идеальная картина, не имеющая никакой живности, поелику ни где не имеет тени» (Там же. С. 89). Вместе с тем Герман прекрасно понимал трудности, связанные с осуществлением принципа объективности статистики на деле. Он отмечал, что «показанная должность Ста­тистика сколь сама по себе непременна, столько и трудна для вы­полнения» (Там же. С. 89). Он подвергал глубокой критической оценке достоверность используемых статистических данных включая сведения государственной статистики, хотя и заслуживающие наибольшего уважения.

Рассматривая природу возможных ошибок, К. Ф. Герман сформулировал «правила», которыми должен руководствоваться статистик при проведении «статистической критики»: «1) Чем боле для людей может быть выгодно скрывать истину, тем должен о быть недоверчивее к показаниям их, хотя бы они помещаемы были и в государственных известиях...; 2) Таким образом Статистик оп­ределив вообще степень вероятности, каковую заслуживает такая от правительства выданная, или ему сообщенная таблица, должен оную сличить с другими подобными таблицами. Предметы про­мышленности столь между собою тесно соединены, что ясно по­нятие об оных можно получить только посредством сличения меж­ду собою многих таких таблиц; 3) Статистик должен сравнивать показания многих годов сряду; и если предположить, что нижние чиновники каждый год делали одинакие ошибки, то и в таком случае по крайней мере Статистическую истину усмотреть можно из взаимного содержания годичных сумм» (Там же. С. 83—84).

Как видим, советы Германа предваряют методы логического контроля, используемые современной статистикой. Вполне совре­менна его оценка опроса как источника статистических сведений; «Что касается до изустных известий, оныя составляют конечно очень хороший источник... Здесь все зависит от искусства спраши­вать, и от того, с какою проницательностью спрашивающий спосо­бен входить в содержание ответов и судить о качестве оных» (Указ. соч. С. 85—86).

Он считал, что основная задача статистики состоит в том, что­бы обслуживать потребности наук, изучающих общество, — поли­тической экономии, изучающей экономическую организацию обще­ства, и политики — науки о его государственном, социальном уст­ройстве.

Герман выдвигал две важнейшие методологические проблемы, в решении которых статистика не может обойтись без наук, из­учающих жизнь общества: раскрытие материального содержания и изучение тех величин, которыми оперирует статистика; обес­печение «ученого соединения» предметов. Он абсолютно верно мыслил, что через подобное «соединение», через рассмотрение статистических сведений в их связи «Статистик может показать много такого, чего в обыкновенных известиях . не означается»* (Там же. С. 98). Но кто определит порядок подобного «ученого соединения»? Для Германа ответ ясен — науки, изучающие пред­мет статистического исследования.

Он отграничивал статистику от географии, истории, народоопи­сания, гражданского права, политической экономии и политики, но считал, что все эти науки являются вспомогательными для ста­тистики.

В своих работах Герман применял группировки. В «Статисти­ческом описании Ярославской губернии» он провел группировки населения —по сословиям, населенных мест — по количеству жи­телей, промышленных предприятий —'по виду производства и размерам. Наряду с группировками он широко использовал раз­нообразные статистические показатели, в том числе средние и от­носительные величины, связывая статистический анализ с эконо­мической теорией. Герман выделял «производительный капитал», который подразделял на две части: «стоячий» и «обращающийся». К «стоячему» капиталу он относил не только машины, но и ра­бочую силу, которая в условиях крепостного труда действительно представляла для предпринимателя такое же средство производства, как и машина. Весьма интересны данные Германа о крепо­стном и вольном, мужском и женском труде.

В отличие от описательной школы статистики, которая утверж­дала, что статистику интересует только «настоящее время», что динамические сопоставления и изучение динамики — это дело ис­тории, Герман отмечал необходимость динамических сопоставле­ний как приема статистического анализа.

Значительное место в теоретических построениях Германа за­нимают вопросы истории статистики. Герман дал правильную характеристику путей ее зарождения и развития, в частности, убе­дительно раскрыл органическую связь статистики с практической жизнью, правильно определяя роль политической арифметики в формировании статистики, весьма глубоко и конкретно раскрыл связь между статистикой и науками, изучающими общественную жизнь и т. д.

Константин Иванович Арсеньев (1789—1865) —исто­рик, географ и статистик, с 1819 г. — профессор кафедры геогра­фии и статистики Петербургского университета, академик (1836). <5ыл близок по взглядам к К- Ф. Герману. С 1828 г. К. И. Арсень­ев преподавал историю и статистику наследнику престола—-буду­щему императору Александру П.

Его фундаментальный труд — «Начертание статистики Рос­сийского государства»— состоял из двух частей: первая часть *«О состоянии народа» (1818), вторая — «О состоянии правитель­ства» (1819). Вторая часть, сама по себе интересная, имела мало отношения к статистике. Первая часть включала три раздела: «О народонаселении», «О народном богатстве» и «О народной образованности». Самым интересным является первый раздел, в котором Арсеньев привел итоги ревизий населения и произвел на их основе расчеты численности всего населения. Кроме ревизий, никакого другого источника сведений о населении в то время не было. Только с начала столетия появились данные губернской отчетности. Материал же ревизий не включал в себя данных о населении, не подлежащем податному обложению. Так, до четвер­той ревизии не учитывались женщины, как не облагающиеся по­датью. Не подлежали учету также дворяне и некоторые другие ка­тегории населения. В результате расчетов Арсеньев получил сле­дующий динамический ряд численности населения России: 1722 г.— 14 млн. чел., 1742 г. — 16 млн. чел., 1762 г.— 19 млн. чел., 1782 г.— 28 млн. чел., 1796 г. —36 млн. чел., 1812 г. — 45 млн. чел., 1816 г. — менее 45 млн. чел. Он оценивал уменьшение численности населения России из-за войны 1812 г. примерно в 1 млн. чел. (Там же. Ч. I. С. 51—52). Расчетами Арсеньева до сих пор пользуются историки.

На основе данных о численности населения Арсеньев опреде­лял плотность заселения территории и проводил группировку губерний по этому признаку. Кроме того, он осуществил целый ряд группировок населения: по национальности, религии, месту про­живания (городское и сельское) и по состояниям. Наиболее интересной была группировка по состояниям, поскольку на -её основе Арсеньев группировал все население страны на производитель­ное и непроизводительное. К первому классу он относил тех, кто способствует умножению народного богатства, каковыми он счи­тал земледельцев, мануфактуристов или ремесленников и купцов. Ко второму классу он относил тех, кто живет за счет первого класса — «духовенство, дворянство, чины гражданские и военные, войско сухопутное и морское, служители и прочие» (Там же. Ч. 1. С. 63). Такая группировка в то время была весьма смелой. На ос­нове проводимых группировок Арсеньев исчислил целый ряд важ­ных относительных величин, устанавливая соотношение произво­дящего и непроизводящего классов, отношение сельского населе­ния к городскому и т. д. Он указал, например, что непроизводя­щий класс относился к производящему как 1 :9 «или что 9 про­изводителей содержат одного потребителя,... что одни земледель­цы почти в пять раз превосходят числом своим все прочия сосло­вия,... что класс фабрикантов, ремесленников и купцов содержит­ся к классу земледельцев как 1 : 20» (Там же. С. 64—65).

Арсеньев не довольствовался простым описанием, а анализиро­вал собранные данные, выявляя причины, от которых зависят установленные статистикой факты. В этом отношении любопытен анализ, который он провел, рассматривая упадок сельского хо­зяйства. Арсеньев считал, что основной причиной, отрицательно влияющей на состояние земледелия, является крепостное право; другой причиной он считал отрыв значительной части крестьян на обслуживание привилегированного населения, т. е. на непроизво­дительный труд.

Работы К. Ф. Германа и К. И. Арсеньева свидетельствовали о> зарождении в русской статистике особого политико-экономическо­го направления, которое было продолжено и окончательно сфор­мировалось в 40—50-е годы в трудах Д. П. Журавского, Д. А. Милютина, Н. И. Надеждина и др. (см. § 3.6).

Герман и Арсеньев критически отнеслись к наступлению реак­ции во второй половине царствования Александра I. В 1816— 817 гг. К- Ф. Герман читал частные лекции по политической эко­номии будущим декабристам, которые способствовали укреплению их антимонархических и антикрепостнических убеждений. Изменившаяся общественно-политическая атмосфера не благо­приятствовала научным занятиям. Дух эпохи точно выразил поэт Нестор Кукольник афоризмом: «Прикажут — буду акушером». Достижения виднейших русских ученых-статистиков ознаменова­лись не наградами, а опалой: в 1821 г. профессора Петербургского университета К. Ф. Герман и К. И. Арсеньев были отстранены от преподавания «за оскорбление религии и существующего поряд­ка». Их основные труды были запрещены для широкого пользо­вания, конспекты их лекций были отобраны у студентов. В изъя­тых студенческих тетрадях, приложенных в качестве доказательств обвинения К. Ф. Германа, ярко выражено его критическое отноше­ние к правительственной статистике: «Правительство не знает даже самых простых предметов. Я (Герман) не знаю точно даже чис­ла городов в России. Нигде не означено определенное число оных, никто утвердительно не может сказать, сколько выходит ведр вина, хлеба и пр. Самые официальные сведения, изданные прави­тельством, подвержены сомнению и требуют великой статистиче­ской критики...» (Цит.: М. И. Сухомлинов. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. I. Спб., 1889. С. 277).

В этих условиях политическим антиподом Германа и Арсеньева выступил Е. Ф. Зябловский (1764—1846), занявший кафедру статистики в Петербургском университете после их ухода (1821 — 1833).

В период реакции 20—30-х гг. прогрессивные тенденции в рус­ской статистике были выражены лишь в работах В. П. Андросова «Статистическая записка о Москве» (1832) и Т. Ф. Степанова «О статистике вообще» (1831).

В. П. Андросов (1803—1841) преподавал статистику и гео­графию в Московской земледельческой школе (1827—1829), в 1835—1838 гг, был редактором и издателем журнала «Москов­ский наблюдатель», в котором сотрудничали В. Г. Белинский, Н. В. Станкевич и другие прогрессивные литераторы.

Исследование Андросова «Статистическая записка о Москве» интересно широким привлечением статистических материалов (осо­бенно при характеристике городских строений, городского насе­ления и промышленности) и весьма квалифицированной их об­работкой. Продолжая традиции прогрессивной русской статисти­ки, он критически оценивал материалы, применял важнейшие приемы статистического анализа — группировки, средние и относи­тельные величины. Андросов дал новое оригинальное решение не­которых важных с точки зрения экономической статистики проб­лем. Он критиковал существовавшую посословную группировку населения, рекомендовал заменить ее группировкой по фактичес­ким занятиям. Андросов предлагал выделять: дворянство, с под­разделением на военное и гражданское, служащее и отставное; духовенство; торгующее сословие, с выделением купечества (с уче­том гильдий), торгующих мешая и торгующих крестьян разных категорий; промышленников — цеховых, в том числе вечных и вре­менных, а крестьян по категориям; людей «безискусственной ра­боты»—-также с учетом их сословной принадлежности. К эгой группе он относил тех, кто приехал в столицу из-за нужды в на­дежде поправить свои дела, крепостных, живущих при своих вла­дельцах, крепостных, живущих в Москве для промысла или со­стоящих на оброке и по доброй воле прибывших в столицу искать работы (Там же. IV, С. 51—67).

Андросов ставил вопрос о группировках в промышленности, о подразделении ее на фабричную промышленность и ремесла (Там же. С. 155—156). Это еще раз подтверждает, что он ясно понимал значение группировки как средства обобщения многооб­разных статистических данных.

Будущий профессор политической экономии Харьковского университета Т. Ф. Степанов в статье «О статистике вообще», опубликованной в 1831 г. в издававшейся А. Дельвигом «Литера­турной газете», выступил как прямой продолжатель идей (;К. Ф- Германа, развивая политико-экономическое направление в ^статистике. Однако он более резко, чем Герман, выступил против определения статистики как описания: «Статистик, — указывал юн, — не должен быть простой Механик или только списыватель всего того, что видит на земном шаре; но вместе должен быть ; мыслителем, должен понимать то, что выходит из-под его пера» (Литературная газета, 1831. Т. III. № 20. С. 162). Продолжая идеи К. Ф. Германа о неразрывной связи статистики с политической экономией и другими общественными науками, Степанов уста­новил разделение функций между политической экономией и статистикой при познании законов общественной жизни: «Показать оные законы есть дело Политико-Эконома и Политика;—Услов­ное же раскрытие изложить — есть дело Статистика» (Там же. г С. 163). Под «условным раскрытием» он понимал характеристику > закономерности в ее конкретном виде в определенных условиях времени и места. Степанов отмечал, что статистика «служит са-мым верным, безопасным руководством для Политики и Политической Экономии; ибо представляет для сих высоких Наук вер­ные опыты, служащие к объяснению и подтверждению их теорети­ческих начал» (Там же. С. 159). Работы Андросова и Степанова являются связующим звеном прогрессивного развития русской статистики в начале — середине XIX в.