Восточный и западный деспотизм
Мы почти всюду можем найти признаки деспотизма. В любой идеологии, в любой политической жизни он обнаруживается снова и снова с поразительным постоянством, переносимый из одних цивилизаций в другие.
По данным истории, до нашей эры, по-видимому, существовал восточный деспотизм, образцами которого были императорский Китай и фараонский Египет. Его основой служил принцип неравенства, общий для государств той эпохи, отвечавший необходимости функционирования способов производства, основанного на создании городов и поддержании добротной ирригационной системы. Деспот требовал абсолютного повиновения. Именно здесь фокусируются признаки, которые мы включаем в представление о деспотизме.
Перенесемся теперь в современное общество. У нас есть причины, позволяющие говорить о западном деспотизме. Можно с уверенностью утверждать, что это понятие было выдвинуто в эпоху Французской революции. Политические системы, господствующие формы партийного руководства, обсуждений, дискуссий разрешают проблемы путем периодического голосования. Но теоретически они не стабильны и ненадежны. Для того, чтобы избежать беспорядка нужен деспот. В эпоху более обширных и более неустойчивых человеческих скоплений, чем в прошлые времена, в чаще будут вспоминать о деспоте.
Став свершившимся фактом, массовое общество, естественно, тем или иным образом будет тяготеть к стабильности. Но оно сможет ее достичь не иначе, как модифицировав один из основополагающих факторов: равенство или свободу. Восстановление неравенства между гражданами – одно из двух решений уравнения,- по-видимому, невозможно.
Все политические проекты поддерживают в неприкосновенности фактор равенства и стремятся преобразовать фактор свободы, убеждая или вынуждая людей отказаться от нее. Нестабильность массового общества следует из неустранимого требования равенства и неверного использования свободы. Есть два возможных пути помочь этому. Первый состоит в том, чтобы передать власть в руки одного лица, второй – в том чтобы не передавать ее в руки какой-то личности, а доверить ее своего рода анонимной директории.
В одном случае все заканчивается демократическим деспотом, тем знакомым в Европе с того дня, как его изобрел Наполеон. Сталин тоже, почти как настоящий император, сконцентрировал в своих руках всю политическую и военную власть, соединив ее с обязанностями народного комиссара, согласно которым он был простым исполнителем коллективных решений.
Эти авторитетные, или харизматические, лидеры сохраняют видимость демократии. Они вновь и вновь подтверждают идею всеобщего равенства путем регулярных плебисцитов. Созываемые и опрашиваемые, массы могут ответить лидеру «да» или «нет». Они не правоспособны, ни обсуждать решение лидера, ни давать ему советы. Плебисцит является признаком свободы, от которой отрекаются в ту самую минуту, когда он осуществляется.
Понятиям тоталитарной системы, культа личности или авторитарного режима Серж Московичи предпочитает понятие Западного деспотизма, как более откровенное. Но даже из того немногого, что здесь было отражено. Можно заметить ограничение его аналогии с Восточным деспотизмом и то, что их различает. С одной стороны, вместо того, чтобы заниматься средствами производства, этот тип власти привлекает средства коммуникации и использует их как нервную систему. Они простирают свои ответвления повсюду, где люди собираются, встречаются и работают. Они проникают повсюду, чтобы запереть людей в клетку, заданных сверху образов и внушить им общую для всех картину действительности.
Восточный деспотизм отвечает экономической необходимости, а Западный прежде всего отвечает политической необходимости. Он предполагает захват орудий влияния или внушения, каковыми являются школы, пресса и радио. Первому удается господствовать над массами благодаря контролированию их потребностей (в воде, пище). Второй достигает этого контролем над верой большинства людей в личность, в идеал, даже в партию.
В современном деспотизме потребность в вожде определяется исключительными обстоятельствами и крайней напряженностью ситуации. Вождь масс – это всегда узурпатор, признанный ими. Это объясняется необходимым уважением принципа равенства. А вождь на самом деле не допускает, чтобы человек, кем бы он ни был, мог стоять выше сообщества. Так что всякий истинный лидер по существу своему незаконен. Но пока он занимает свои позиции, он безгранично распоряжается массой.
Историк Возрождения Burkhardtговорил: «Будущее принадлежит массам и тем личностям, которые смогут доступно объяснить им некоторые вещи». Не наука выдумала деспотизм и тип авторитарной личности в Европе. Это иллюзия и психологи намеревались с ней бороться. Деспотизм остается главной темой их работ, начиная с Ле Бона, который видел в нем черту человеческой натуры, до немецкого социолога Адорно…Они пытались преодолеть успокоительные речи, коснуться той глыбы, той части человека, которая заставляет его отказаться от свободы, от того, что называется правами человека. Они дают науке миссию говорить обо всем, как есть, задумываясь о том, какими вещи должны были бы быть, если стремиться их изменить.