Псалом 138

Псалом сей, представляющий собою хвалебно-благодарственную песнь благочестивого раба Иеговы своему Господу как всеведущему, вездесущему и премудрому Богу, защитнику и покровителю народа Своего, Израиля, всегда и всеми признавался принадлежащим Давиду, как составителю его, что видно и из сего, общего со многими другими псалмами, надписания: В конец Давиду. Что же касается прибавления к сему надписанию: псалом Захариин, в разсеянии, то можно допустить, как частное мнение, что прибавление это сделано LXX толковниками, для показания того, что псалом сей пет был во времена Захарии, по желанию и распоряжению сего пророка, в то время, когда еще многие иудеи находились в рассеянии между различными народами. Блж. Феодорит, не соглашаясь с таким мнением, говорит, что "указанного прибавления к надписанию нет ни в еврейских списках, ни у семидесяти, ни у других толковников, но кто-то своевольно, по своему разумению псалма сего, прибавил сию надпись". Но он же (блж. Феодорит) допускает мнение других, что этот "псалом относится к лицу Захарии, когда сыны Израилевы находились еще в плену, и сам пророк Захария с ними. Он же означает и призывание народов, и пререкание Христу Спасителю со стороны израильского народа, почему в конце и написано указание на время пришествия Его" [7, с 1079].

Ст. 1, 2 и 3. Господи, искусил мя еси и познал мя еси: Ты познал еси седание мое и восстание мое. Ты разумел еси помышления моя издалеча: стезю мою и уже мое Ты еси изследовал и вся пути моя провидел еси. Имея намерение восхвалить и достодолжно выразить в сем псалме всеведение и вездеприсутствие Божие, псалмопевец-пророк начинает говорить о себе лично, о своей полнейшей зависимости от Бога, в смысле своей известности Ему, как верховному Существу. Он как бы так говорит: от Тебя, Господи, ничто не сокрыто, всевидящим взором Своим Ты проникаешь в самые глубокие изтибы сердца человеческого, Ты знаешь меня настолько, как бы я подлежал Твоему всегдашнему испытанию (искусил мя еси), хотя и без всякого испытания Тебе все известно. Хожу ли я, или сижу, или встаю (седание мое и востание мое), - все это Тебе известно, и известно даже "прежде бытия всего" (Дан. 13:42). На слова: искусил мя еси - св. Иоанн Златоуст делает такое замечание: "что ты говоришь.- Бог узнал по испытании? а до испытания разве не знал? нет, вовсе не так! но выражение "Ты испытал" означает самое ясное знание, т.е. Ты в точности знаешь меня" [7, с. 1079]. Далее пророк говорит, что Господу Богу известно все: когда я сажусь, чтобы отдохнуть, и когда я встаю, чтобы начать ту или другую работу, словом - Господь знает всю мою жизнь во всех ее подробностях, и не только эти внешние движения или проявления деятельности Ему известны, но Он знает, говорит пророк, и помышления мои издалеча, т.е. задолго прежде, чем возникли в моей душе те или другие мысли и чувства, те или иные желания и стремления души моей. Так толкуют это и св. отцы Церкви. "Сидением и востанием, - говорит св. Иоанн Златоуст, - означает он всю жизнь, потому что в этом проходит наша жизнь: в делах, движениях, входах, выходах. Бог знает и помышления, не только появляющиеся в уме, но еще прежде, нежели они появились, и не просто прежде, нежели появились, но задолго прежде". Никто, не только из людей, но из самых высших ангелов, такого всеведения не имеет. Свойство ясно видеть и знать отдаленное и сокровеннейшее будущее принадлежит одному только уму Божественному. В объяснение сего блж. Феодорит выражается так: "Издавна и изначала, за много родов до моего создания, Ты не только деяния мои предвидел, но предусмотрел и будущие мои помыслы" [6, с. 650]. По переводу с еврейского, изречения 3-го стиха читаются так "Иду ли я, отдыхаю ли, Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе". Это значит, что Господь, вездесущий и всюду окружающий меня, знает все подробности моих движений, всякое мое состояние и всякую мою деятельность не только с внешней, но и с внутренней ее стороны. Ему известны все мои мысли, чувствования, желания и стремления, дающие начало и направление всем моим действиям и поступкам. "Всегда и везде, - говорит святитель Тихон Воронежский, - где мы ни имеемся, пред Богом имеемся и обращаемся, и что ни делаем, говорим, мыслим и начинаем, пред Ним все делаем, мыслим, начинаем и говорим. Ибо Бог на всяком месте присутствует и всякое дело наше видит, и всякое слово наше слышит. Сего ради, в доме ли имеемся? Пред Ним имеемся. Дело ли какое делаем? Пред Ним делаем. Речь ли какую говорим? Пред Ним говорим. Мыслим ли и начинаем что? Пред Ним мыслим и начинаем. С людьми ли имеемся и беседуем? Пред Ним беседуем. Едим ли или пием? Пред Ним едим и пием. Купуем ли или продаем? Пред Ним купуем и продаем. Любим ли что, или ненавидим? желаем ли чего, или отвращаемся? все тое пред Ним бывает. На ложе ли имееся и упокоеваемся? пред Ним почиваем. По пути ли идем? Он с нами есть и пред Ним идем. Словом: всегда и везде, где ни имеемся, Он с нами есть, и мы пред Ним обращаемся, и что ни делаем, мыслим и говорим, все Ему явно и откровенно" (см. Иер. 23:24; Иов. 34:21; Сир. 23:27-29; Евр. 4:13).

Ст. 4 и 5. Яко несть льсти в языце моей: се, Господи, ты познал еси вся последняя и древняя: Ты создал еси мя и положил еси на мне руку Твою. Некоторые толковники, принимая во внимание славянский текст, вполне согласный с греческим, слова: Яко несть льсти в языце моем ( - нет слова ложного, беззаконного) - объясняют в смысле лести, лукавства, тогда как в переводе с еврейского это место читается так: "Еще нет слова на языке моем", так оно читается и в Вульгате: quia non est sermo in lingua mea; так и по толкованию блж. Иеронима, в "Письме к Суннии". А в связи с последующим изречением весь этот стих читается так "Еще нет слова на языке моем, но се, Ты, Господи, уже знаешь все". Так продолжает пророк выражать свои мысли о всеведении Божественном. Вот мысль моя, как бы так говорит он, еще не облеклась в форму, еще не выразилась в слове, а Ты, Господи, уже знаешь, какое слово будет произнесено мною. Потому что все Тебе известно, все прошедшее и все будущее: Ты познал еси вся последняя и древняя. Кроме сего, Ты создал еси мя, т.е. Ты сотворил как меня, так и всякого человека и, по создании, не оставил без Своего попечения, как поступают иные художники с своими произведениями, но положил еси на мне руку Твою, чтобы сохранить и спасти меня, ибо в противном случае я мог бы обратиться в прах и прежнее небытие. По переводу с еврейского, этот стих (5) читается так: "Сзади и спереди Ты объемлешь меня и полагаешь на мне руку Твою". Объемлющий и окружающий человека Господь, конечно, в совершенстве знает не только внешнюю, но и внутреннюю жизнь человека и потому без малейшего затруднения может иметь всяческое попечение о нем, на всех путях его жизни; может устроять и направлять обстоятельства его жизни, сообразно с премудрыми планами Божественного Своего промышления о нем, так что в его власти - и избавить человека от неминуемых, по-видимому, бед, напастей и скорбей, и - подвергнуть его страданиям, скорбям и несчастиям, если они окажутся полезными и необходимыми для его нравственного очищения и усовершенствования, как показывает пример царя Давида, подвергшегося по воле Божией разнообразным скорбям и несчастиям, за совершенное им великое преступление. Потому-то псалмопевец и говорит Ты полагаешь на мне руку Твою, т.е. Ты держишь меня в полной Своей власти, хотя в то же время я сознаю, что имею некоторую самостоятельность, способность действовать сообразно с требованиями своей разумно-нравственной природы. Но, получив от Бога нравственный закон свободы, человек не может и не должен забывать, что закон этот вложен в его природу Творцом и имеет непреложно-обязательное значение для человека: отменить или заменить его другим человек не имеет ни малейшей власти.

Ст. 6. Удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему. Здесь нужно опять указать на неточность греко-славянского перевода, который заставляет потому обратиться к переводу с еврейского, в котором этот стих читается так: "Дивно для меня ведение Твое, - высоко, не могу постигнуть его!" Нисколько не противореча первому переводу, последний только выясняет смысл его. В предыдущих стихах пророк достаточно выяснил и доказал, что всеведение Божие распространяется на все относящееся к человеку: человек может до некоторой степени постигать и может быть убежден, что Господь все знает, видит, всегда и везде присутствует, но никогда человек не может постигнуть того, как Господь может знать все, присутствовать везде, каким образом Бог предвидит будущие, и тем более свободные, действия человека, которые могут быть и не быть. Потому-то, изобразив проявления Божественного всеведения, насколько это доступно для человеческого ума и слова, псалмопевец выражает удивление пред тайной этого Божественного свойства, сознается в невозможности постигнуть его вполне и исповедует, что он не обладает достаточными для этого силами: "Дивно для меня ведение Твое, - высоко, не могу постигнуть его!" Объясняя эти слова псалмопевца, св. Иоанн Златоуст говорит: "смысл этих слов следующий: хотя и промышлением Твоим я пользуюсь и знаю, что Ты провидишь все, однако не могу иметь о Тебе знания точного и вполне ясного: оно удивися, т.е. превышает, превосходит меня, - так обширно, что не может быть обнято умом моим, так оно дивно, так велико! Рассуждая о знании, псалмопевец не говорит: я не знаю Бога, но: я не имею о Нем знания совершенного и ясного".

Ст. 7, 8, 9 и 10. Камо пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси: аще сниду во ад, тамо еси. Аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо во рука Твоя наставит мя, и удержит мя десница Твоя. Изречениями сих стихов пророк образно, или картинно, выражает и изъясняет ту же мысль о вездеприсутствии и всеведении Божественном. Задумываясь или размышляя о том, найдется ли где такое место во вселенной, где бы можно было человеку укрыться от Бога или избежать Его власти, он приходит к заключению отрицательному, и для того, чтобы выразить свои мысли в наиболее понятных образах, он берет самые крайние, самые отдаленные пределы во вселенной - небо и ад (по понятиям ветхозаветных иудеев, находившийся в самой глубокой и отдаленной части вселенной, в преисподней), и говорит, что и здесь, в самых отдаленнейших частях мира, Господь находится всем существом Своим и здесь над всем назирает и всем управляет, так что если бы человек и имел возможность быстро перенестись в те места, он никак не укрылся бы от Его всевидящего взора и не мог бы избежать Его власти и силы. Самое существо Божие пророк именует здесь а) духом, соответственно понятию людей, в существе которых важнейшая часть природы тоже есть дух, и б) лицем, чтобы выразить живую личность существа Божия, обладающего такими сверхъестественными свойствами, как всеведение и вездеприсутствие. И вот он (пер. с евр.) говорит: "Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты". Ты не только наполняешь небеса (Иер. 23:24), но и не вмещаешься в них (3 Цар. 8:27). И самая преисподняя, несмотря на глубочайший мрак, господствующий в ней (Иов. 10:21-22), - она совершенно обнажена и открыта пред Ним (Иов. 26:6; притч. 15:11), так что никто и ничто не может укрыться здесь от Него, Он и здесь полный хозяин и неограниченный владыка, Он не только низводит людей в преисподнюю, но и выводит их из нее (1 Цар. 2:6). Господь, по словам блж. Феодорита, "все наполняет: и горнее, и дольнее. Небо есть край высоты, и ад - край глубины". В последующих стихах, по замечанию того же блж. Феодорита, к высоте неба и глубине ада, о которых говорит выше, пророк присовокупил восточную долготу и западную широту, именно: словом рано означил восток, а словами последняя моря запад, и таким образом продолжает и здесь раскрывать ту же необъятность и неописуемость существа Божия [6, с. 651-652]. "И пророк Иона также испытал силу сию, - по словам того же Феодорита, - ибо, решившись бежать от Бога всяческих, он был уловлен и связан волнами и ввержен в кита, как бы в темницу, и поведен в тот город, куда был послан прежде; и оказалось истинным то, что сказано: если поселюсь и в бездны моря, то и там рука Твоя укажет мне путь и удержит меня десница Твоя" [7, с. 1083]. Как в самых отдаленных высотах и глубинах вселенной не находится места, где бы можно было укрыться от лица Божия, так точно и на крайнем востоке, и на самом крайнем западе нельзя найти такого места, где бы не было Бога. "Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря; и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя" (пер. с евр.). Такому вездеприсутствию Божественного Существа не противоречит, однако, то, что Бог устраивает Себе обитель на небе, в св. храмах Божиих и в душах праведников. На небе Он являет свое блаженное присутствие ангелам, как ограниченным существам, а потому имеющим определенное место своего пребывания; в храме являет свое благодатное присутствие верующим, преимущественно в таинствах; в душах праведников обитают Его образ и подобие, дающие возможность чистым сердцем видеть Бога (Мф. 5:8). Весь мир - небо и земля - служит храмом Бога невидимого.

Ст. 11 и 12. И рех: еда тма поперет мя? И нощь просвещение в сладости моей. Яко тма не помрачится от тебе, и нощь яко день просветится: яко тма ея, тако и свет ея. После некоторого размышления, я сказал, говорит о себе пророк, может быть, тьма сокроет меня от Бога (поперет мя)? И сейчас же, как бы не допуская возможности такого вопроса, он дает на него и ответ: но и ночь, как свет, вокруг меня, то есть тьма у Бога не есть тьма, но свет, как сказано и в Евангелии: "Бог есть свет... и свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (1 Ин. 1:5; Ин. 1:5). Если свет солнечный, вещественный, не может быть помрачен тьмою, то тем паче несозданный свет Божества не может быть обнят никакою тьмою, а напротив, всякую, и самую густую тьму, разгоняет. Для Бога все равно, что день, что ночь, потому что и в ночной темноте Он видит не меньше, как и во свете дня. Итак, в какое бы место ни скрылся человек, и как бы это место ни было уединенно и темно, он ни на одно мгновение не может сокрыться от Бога. И потому самое лучшее, что можно дать человеку, сознающему свои грехи пред Богом, - это указать ему на весьма трогательное и назидательное размышление о вездесущии Божием святителя Тихона Воронежского. Нигде я от Тебя уйти не могу, это слово Единому Богу приличествует, говорит сей святитель. "От Него мы уйти нигде не можем, куда ни побежим; и нигде сокрыться не можем, где ни вздумаем скрываться. Везде Он нас предваряет, куда ни хощем бежать, и тамо присутствует, где ни хощем скрытися. В доме твоем имеешися? Тут Бог. Путем идеши? Не оставляет тебе Бог. На квартиру пришел? Тут Бог. Во граде или селе пребываеши? Тамо присутствует Бог. В пустыню или в конец земли побежиши? Тамо прежде тебе Бог. В земле или глубине морской хощешь скрытися? И тамо Он с тобою. Думаешь, не скрыюся ли во тьме и нощи от Него? Нет, ненадежное сие убежище! У нас день и нощь, свет и тьма, но у Бога нет тьмы, нет нощи, но все свет и день... Нигде убо от Бога уйтить и скрыться небозможно. О, бедный грешник! куда ты от Того убежишь, Который везде есть? И где ты от Того скрыешися, который все видит? Знаеши ли, куда бежать? От правды Его к благости Его, и от суда Его к милости Его бежи. Яко бо величество Его, тако и милость Его. И сокрывайся верою в пресвятых язвах Христовых. Се есть град убежища, к которому христиане прибегают и безопасно сокрываются от гнева Божия! О Иисусе! Сынове человечестии в крове крилу Твоею надеятися имут" (Пс. 35:8). Яко же птенцы под крилами кокоши, тако грешники под кровом благости и человеколюбия Твоего сокрываются. "Господи, прибежище был еси нам в род и род" (Пс. 89:2). Придадите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 3:28)" (Сокровище духовное, от мира собираемое).

Ст. 13 и 14. Яко Ты создал еси утробы моя, восприял мя еси из чрева матере моея. Исповемся тебе, яко страшно удивился еси: чудна дела Твоя, и душа моя знает зело. Здесь, как видно, опять недостало слов у пророка для выражения его мыслей и чувств. К слову создал, в подстрочном примечании в славянской Псалтири добавлено: стяжал. А это значит: приобрел в собственность, завладел. Кто создал, устроил, тот и овладел, сделался хозяином и знает свой предмет, устроенную им самим вещь, лучше, чем кто-либо другой (в соответствующем значении употреблены: possedisti в Вульгате, а в греческом , ). Весь 13-й стих, по переводу с еврейского, читается так: "Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей". По изъяснению св. Иоанна Златоуста, под внутренностями пророк разумеет всего себя, выражая частию целое. "Ты, говорит, Господи, стяжал (сотворил) меня и сделал Своею собственностью, удостоивая Промысла и попечения Своего, так как кто приобретает что-либо, тот и заботится о приобретаемом" [7, с. Ю84]. При внимательном прочтении сего псалма и после тщательного рассмотрения хода мыслей в этом псалме, оказывается, что 13-й стих имеет причинную связь не с изображением только пророком вездесущия Божия, а с главною мыслию этого псалма, выраженной в 1 -м стихе его словами: "Господи, Ты испытал и знаешь меня", - и проникающей весь изъясняемый псалом. Изречениями сего стиха (пер. с евр.) пророк дает понять, что Бог все видит и все знает потому, что Он находится везде и все проникает, будучи независим и неограничен ни пространством, ни временем. Другое основание всеведения Божия вообще и, в частности, в отношении человеческой природы, заключается в том, что Бог есть Творец вселенной и человека и, как Творец, без сомнения, в совершенстве знает Свои творения. На это именно основание пророк и указывает здесь. Ты, Господи, говорит, знаешь меня в совершенстве, во всех отношениях, потому что Ты мой Творец, Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей. Самое возникновение моей жизни, ее постепенное развитие во всех ее частностях и подробностях и ее конец находятся в полной от Тебя зависимости: мое зачатие, таинственное развитие в утробе матери и мое рождение суть действия всемогущества Твоего и осуществление Твоей премудрой мысли (ср. Иов. 10:9-11). Проникнутый такими мыслями и чувствами и воодушевляемый сознанием своего недостоинства, пророк взывает: Исповемся Тебе, яко страшно удивился еси, то есть, быв поражен размышлением о величии и чудесах неисчерпаемой премудрости Божией, проявившихся в устройстве человеческого организма, он не мог удержаться от выражения чувств удивления и восторга при виде дел Божественной премудрости: "Славлю Тебя, - говорит, - потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это" (пер. с евр.). Поистине, человек дивно устроен, и при устроении его совершено Господом множество дивных дел! И чем более новейшая наука изучает человеческий организм, тем больше открывает здесь Божественного всемогущества и премудрости, хотя она еще и до сих пор не может похвалиться, что здесь она все уяснила и все постигла. А потому и последнее выражение: и душа моя знает зело - нужно, по словам св. Иоанна Златоуста, понимать так, что душа моя вполне сознает, как непостижимы чудные дела Божий: "Ты создал меня, но я не знаю, как создал, Ты промышляешь, но я не могу обнять умом всего Твоего промышления, Ты везде присутствуешь, но я не постигаю и этого".

Ст. 15 и 16. Не утаися кость моя от тебе, юже сотворил еси в тайне, и состав мой в преисподних земли. Несоделанное мое видесте очи Твои, и в книзе Твоей вси напишутся: во днех созиждутся, и никтоже в них. Воздав славу и благодарение Господу Богу по обозрении внутренних составов и разных органов человека, пророк продолжает выражать удивление всемогущей творческой силе, при виде соединения и сочленения костей в человеческом организме. Сколько разного рода костей, говорит он, и больших и малых, и как крепко и целесообразно они соединены и разрознены, для всякого рода действий и передвижений человека, и несмотря на то, что все это устроено в тайне, как бы в преисподней части земли, - и все это не составляет для Тебя, Господи, никакой тайны. "Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы" (пер. с евр.). Выражение: и состав мой в преисподних земли - служит образом для обозначения матерней утробы, где в глубочайшей тайне и тьме образуется тело человеческое. О всем сказанном в сем, 15-м, стихе, св. Иоанн Златоуст говорит так: "итак, он говорит или о том, что Бог знает все тайное, или указывает на нечто другое, на создание и образование человека; даже и тогда, когда я образовался, Ты не знал чего-нибудь, но знал все; хотя природа составляла меня мало-помалу, хотя она действовала в тайне и как бы в преисподних земли, - для Тебя, говорит, все обнажено и открыто... Ты совершенно знал меня и тогда, когда я составлялся по частям, Ты знаешь даже каждый член и приращение его". И в следующем стихе продолжает пророк раскрывать мысль того же 15-го стиха о том, что Бог в совершенстве знает человека, как Свое творение; но тут мысль эта получает несколько новое освещение, выражается в новых, усиливающих ее образах. И для того, чтобы яснее представить эти образы, нужно читать весь стих по переводу с еврейского: "Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге все то написано, и дни начертаны, когда еще ни одного из них не было". Здесь указывается на то, что Господь видит и самый зародыш человека еще до начала процесса его органического развития; видит и уже в совершенстве знает все заключающиеся в нем силы и способности; видит не только начало жизни зародившегося человека, но и продолжение, и конец ее, со всеми ее частностями и подробностями, так что Ему (от вечности) известны не только все дни человека, но и Его действия, имеющие совершиться в каждый из этих дней, в то время, когда еще не начиналась жизнь человека. Эту мысль о совершеннейшем Божественном предведении всех, даже мелких, подробностей жизни каждого человека пророк образно выражает, говоря: "в Твоей книге записаны и начертаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было". Этими словами он хочет сказать, что Господу известно не только число дней жизни каждого человека, но и отличительные свойства и особенности каждого из этих дней. По замечанию св. Иоанна Златоуста, "псалмопевец говорит это не потому, будто на небе есть книга, и не потому, будто кто-нибудь вписывается в нее, но книгою означает точное знание", или, по объяснению блж. Фсодорита, "под книгою надобно разуметь всеобъемлющее Божие ведение и ничего не забывающую Божию память" [7, с. 1087]. К последним словам добавлено: и никтоже от них (забвен будет). И это, конечно, сделано с тем намерением, чтобы показать истинный смысл этих слов, т.е. что не будет забыт никто из людей, равно как и никакое из деяний человека не подвергнется забвению.

Ст. 17 и 18. Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже, зело утвердишася владычестивия их: изочту их, и паче песка умножатся: востах, и еще есмь с Тобою. Здесь начинается вторая часть псалма, которая для понимания и объяснения ее представляется не менее (чтобы не сказать - более) трудною, чем и первая. Прежде всего, возникает вопрос, кто это - друзи Божии, и почему они в переводе с еврейского названы помышлениями Божиими*? Вот как читаются там эти два стиха: "Как непостижимы для меня помышления Твои, Боже! Как необъятно число их! Стану ли исчислять их, они многочисленны паче песка; когда я пробуждаюсь, я все еще с Тобою". Пред нами славянский текст, его и будем разбирать, не упуская из вида и текста еврейского. Были други и у Господа Иисуса Христа, которым Он говорил: "Вы друзи мои есте, аще творите, елика Аз заповедаю вам" (Ин. 15:14). Значит, друзьями Своими Господь Бог признает тех, которые исполняют заповеди Божий и вообще волю Его, в которой отражаются непостижимые для человека Божественные помышления. Для меня (мне же), говорит пророк, весьма досточтимы (зело честни быша) друзи Твои, Боже! Исполняя святую волю Твою, они тем самым делаются более и более близкими к Тебе; для них, хотя отчасти, открываются "безвестная и тайная премудрости Твоея" (Пс. 50:8). Владычества их над греховной природой человека и над темною областию злых духов, с помощию благодати Божией, так сильно утверждаются (зело утвердишася), что они именем Божественным, по обетованию Самого Христа, возлагают руки на болящих, и те выздоравливают, изгоняют бесов из одержимых ими людей, проповедуют имя Господне на разных языках, и даже смертоносное зелие, выпитое ими, не вредит им (см. Мк. 16:17-18). Размышляя о другах Божиих, под именем коих псалмопевец разумеет праведных и благочестно живущих людей, он приходит в удивление, как от того, что Бог из бездны несовершенства (преисподних земли) возводит их на такую высоту совершенства, что восприемлет в пространное Царство Небесное, соделывает равноангельными, другами и наследниками Своими, и даже - братиями и сонаследниками Единородного Сына Своего; так и от того, что не мог усмотреть числа их, находил число их превосходящим число песка. Вечером и утром каждого дня неутомимо занимался он изучением тайн Божественной премудрости, и все-таки не видел конца сему занятию; с наступлением каждого нового дня ему представлялся и новый предмет для размышления, ставилась новая задача для исследования; и он говорит: когда я пробуждаюсь, я все еще с Тобою, те. с мыслию о Тебе, о делах Твоей Божественной премудрости.

Ст. 19 и 20. Аще избиеши грешники, Боже: мужие кровей, уклонитеся от Мене. Яко ревниви есте в помышлениих, приимут в суету грады Твоя. Ревнуя о славе Божией, пророк выражает желание, чтобы други Божии, т.е ревностные хранители законов Божиих, более и более утверждались в вере и благочестии; и чтобы, наоборот, грешники и нечестивые, в том числе кровожадные убийцы (мужие кровей) и все вообще презрители и нарушители воли Божией подверглись наказанию. Благочестивому человеку и строгому ревнителю правды Божией, каковым и был царепророк Давид, вполне естественно такое желание: при избиении Богом грешников, он не только избавился бы от общения с нечестивыми и от зловредного: влияния их на другов Божиих, но и от всякого со стороны их соблазна для благочестивых. Посему он и молится: Господи! если Ты наказываешь грешников, как ненавистных Тебе, то и я стараюсь избегать их и говорю им: мужие кровей, удалитесь от меня! Таковое же пожелание в отношении с нечестивым выражено и у пророка Исайи: "Да возмется нечестивый, да не видит славы Господни!" По переводу с еврейского настоящие стихи читаются так "О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого! Удалитесь от меня, кровожадные! Они говорят против Тебя нечестиво; суетное замышляют враги Твои". Врагами Божиими называются здесь люди, которые дерзко и злобно восстают против Бога, не признают Его всеведения и вездесущия и потому безбоязненно произносят хулы на Него, живут и действуют совершенно вопреки требованиям Его святого закона. Св. Иоанн Златоуст склоняется к такому же пониманию этих слов, когда говорит: "он (псалмопевец) потому избегает и уклоняется их, что они вознеслись против славы Божией, что поступали беззаконно, что произносили слова богохульные". А блж. Феодорит выражается так "Тем паче я, говорит пророк, буду чуждаться общения с грешниками (мужами кровей), зная их упорный нрав, потому что не терпят добрых советов, но отвергают их по непреклонности сердца. Приимут в суету грады Твоя. Не вопреки справедливости избиваешь Ты их, но потому что напрасно заселяют грады, никакой пользы не извлекая из Твоих законов".

От. 21 и 22. Не ненавидящыя ли Тя, Господи, возненавидех, и о вразех Твоих истаях? Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быши ми. Похваляется ли здесь пророк пред Богом в своей ненависти ко врагам Божиим или только признается в ней, как в общечеловеческой слабости, - и это уже не безразлично, потому что ему хорошо известна была заповедь Божия о любви к ближнему, которая в новозаветной Церкви возвышена на степень любви ко врагам. Заповедь эта стоит в прямом противоречии с ненавистию к кому бы то ни было, а потому апостол Павел и заповедует христианам: "Умоляю вас, братие... будьте братолюбивы друг к другу... если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя... но дайте место гневу Божию" (Рим. 12:1, i о, 18-19). Таким образом, признание пророка в ненависти его к врагам Божиим как бы навлекает на него тень немиролюбия, человеконенавидения и вражды; тем более, что он говорит о себе в столь сильных выражениях: "Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя... Полною ненавистию ненавижу их: враги они мне" (пер. с евр.). Но здесь нельзя не принять во внимание те обстоятельства, из-за которых возникли ненависть пророка к ненавидящим Господа Бога и вражда его к ним. Он сильно и горячо любил Господа, восхищался делами Его премудрости и всемогущества, благоговел пред величием Его непостижимой благости и милосердия, с преданностью и готовностью исполнял Его святую волю (Пс. 17:2; 118:47,97 и др.), и потому столь же сильно и горячо ненавидел всех врагов Божиих, к которым принадлежат люди, словами и делами своими оскорбляющие Господа, уничижающие Его величие и славу; он считал их поэтому и своими злейшими врагами. В псалмах его мы часто встречаем выражения, свидетельствующие о ненависти его к людям беззаконным и нечестивым, со всеми законопреступными их делами: "Возненавидел я, говорит он, - сборище злонамеренных" (Пс. 25:5); "дело преступное я ненавижу..., тайно клевещущего на ближнего изгоню" (100:3, 5); "ненавижу всякий путь лжи.., ненавижу ложь и гнушаюсь ею; закон же Твой люблю" (Пс.104,163). Здесь чувства ненависти к людям нечестивым и беззаконным перемешиваются у пророка с чувствами любви к Богу и ревности о славе Божией, и последствием такого смешения чувств является то, что ненависть к людям беззаконным возбуждает в душе пророка желание, чтобы такие люди не существовали, или были истреблены Господом: "Да исчезнут грешники с земли", - говорит он (Пс. юз:35), - и беззаконных да не будет более. И столь ярко выраженная ненависть пророка к беззаконным и нечестивым, как врагам Божиим, без сомнения, относится не столько к лицам, сколько к их порокам, и если эти беззаконники не перестают противоборствовать Богу, то и мы, хотя и обязаны жить в мире со всеми, но должны сильно противостоять враждебным действиям беззаконных, а не молчать, чтобы молчанием своим не оказать содействия их противозаконной деятельности и являться, таким образом, изменниками правды Божией, которую мы должны ревностно защищать. О сем есть выраженные мнения и у наших святителей, Иоанна Златоуста и блж. Феодорита, из коих первый говорит: "Что же? неужели не должно ненавидеть врагов, хотя бы они были и эллины? Должно ненавидеть, но не их, а учение их, не человека, а злые дела и пребратные мысли их. Человек есть творение Божие, а заблуждение есть дело диавольское: посему не смешивай Божие с диавольским" [7, с. 1090]. А второй, т.е. Феодорит, - так "Я привязан к Твоей любви, Владыко, потому-то и люблю, и почитаю истинных служителей Твоих, а ненавидящих Тебя не только ненавижу, но и огорчаюсь против них и истаеваю от них. Ибо я ненавижу их, как законопреступников, а сожалею о них, как о людях, и, по естественной сострадательности к ним, вынуждаюсь оплакивать их, а по причине великого развращения их, я опять гнушаюсь ими" [7, с 1090].

Ст. 23 и 24. Искуси мя, Боже, и увеждь сердце мое: истяжи мя и разумей стези моя: и виждь, аще путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен. Если эти молитвенные изречения последних стихов поставить в логическую связь с словами предыдущих стихов, в которых пророк выражал ненависть свою и презрение к людям нечестивым и беззаконным, за их беззаконные и кровожадные дела; то сами собою представляются те мысли и чувства, какие могли возникнуть в душе пророка, взволнованной ревностию о славе и правде Божией, попираемых теми беззаконными и грешными людьми. По некотором размышлении, он мог сказать сам в себе: вот, я выразил свою ненависть к грешникам и беззаконным, желаю им погибели, а настолько ли чисто мое сердце и мои душевные помыслы, чтобы они могли устоять на праведном суде всеведущего Бога? Не в заблуждении ли я сам, и истинным ли путем иду к вечной жизни? Хотя Господь и подвергал меня испытаниям, хотя и от вечности известны Ему все помышления мои и все пути мои (ст. 1-3), но буду и еще молиться Ему, еще и еще умолять Его: искуси мя Божех "Проникни меня, Боже, и узнай сердце мое, испытай меня и узнай помышления мои, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечности" (пер. с евр.). Молю Тебя, говорит пророк, - по словам блж. Феодорита, - "Тебя, единственного Врача душ: изведай мою жизнь тщательно и испытай движения и стремления ума моего, и если что найдется в них противное Твоим законам, прошу уврачевания сему Твоею мудростию и наставления в шествии вечном" [7, с. 1091]. Под путем беззакония, путем опасным (пер. с евр.), путем скорби или страдания, надобно разуметь тот путь, который приводит человека к внутренним и внешним страданиям, составляющим неизбежное наказание за грехи и беззакония (Пс. 1:6), а путь вечный есть путь Божий, путь праведных, приводящий в вечность. Св. Иоанн Златоуст так говорит о нем: "Каков этот путь вечный? Тот, который ведет к небу и которому нет конца. Как все прочее временно и оканчивается настоящею жизнию, а блага, зависящие от сего пути, не однодневны и не временны, такова и добродетель: она приносит непрерывные плоды. Как же можно быть наставлену на сей, не имеющий конца, путь? Получив от Бога помощь и присовокупляя возможное и от себя" [7, с. 1091].