Глава 3. Взгляды м. Хайдеггера на назначение философии

Предмет мысли Хайдеггера — человек как неопределимое и открытое всему существо, способное вместить в себя Целое. Он говорит, что средневековый тезис «сущность предшествует существованию» — к человеку не приложим. С точностью да наоборот Хайдеггер формулирует основную идею экзистенциализма: «Субстанция человека есть его экзистенция... Человек есть в той мере человека, в какой он экзистирует». Но, разъясняет он, это вовсе не означает, что экзистенция актуализирует эссенцию и тем более, не экзистенцией производится и полагается эссенция.

Экзистировать — значит принадлежать своему существу, значит слышать «зов бытия». Только в ответе на его зов человек выражает то, в чем его существо, и в этом находит источник собственного определения. Это значит, что у человека нет никакой предзаданной ему сущности.

Все определения человека как «духовно-душевно-телесного существа» или как субъекта, над которым «надстраивается» духовность, и он становится личностью, — по Хайдеггеру, ничего не дающие абстракции, лишь затемняющие суть дела и сами нуждающиеся в прояснениях. Человек как живое существо просто «вброшен» в этот мир. Если растения, животные, находясь в мире, всегда остаются таковыми, то человек не всегда становится человеком и не всегда им остается. Индивидуальную сущность ему никто не преподносит — он сам ее создает. Поэтому человек, осознав свое отличие от других, должен создать модель собственного бытия, свой мир, свое мировоззрение. Но сделать это трудно, и, видимо, не каждый способен на это. И вообще, человек стремится отказаться от решения такой задачи. Ему легче жить «как все», он хочет слиться с логикой вещей, жаждет раствориться во всеобщем и забыть свою свободу. Она ему не нужна. Ему невыносим сам акт выбора. Он хочет жить комфортно внутренне, а выбор — всегда дискомфорт.

Не умея и не желая ответить себе на вопросы: откуда, куда и зачем я иду, человек пытается уйти от главного — проблемы абсурда смерти — в повседневность обезличенного человека. Эта жизнь есть «неподлинное» существование. Человек оказывается всего лишь «сторожем бытия», при бытии, тогда как по определению он должен быть «пастырем бытия».

Весь мир человека - общество, государство, история, мораль и т.п. — лишь более утонченные, замаскированные формы абсурда существующего, «неподлинности», «заброшенности» современного человека. «Заброшенность» у Хайдеггера имеет онтологический статус «первоначального» феномена, задающего структуру бытия и структуру сущности человека. Поэтому у Хайдеггера мы не найдем традиционных категорий спекулятивной метафизики. «Страх», «забота», «вина», «тревога», «смерть» — вот проявление существа человека, онтология его существования.

Характерная категория человеческого существования — «забота», выражающая нашу обусловленность внешним. Человек всегда чем-то озабочен, при этом он ориентирован вовне. Погружение в мир заботы есть то, что Хайдеггер назвал «Das Man» (безликое «Оно») — безликость, за которым стоит стремление человека «быть как все». В связи с этим он приводит притчу Гете из второй части «Фауста». Забота создала человека из праха земного и попросила Юпитера вдунуть в него душу. Кому же из них — Земле или Юпитеру — должен принадлежать человек? Призванный рассудить их Сатурн решил: Юпитер получит после смерти человека его душу, Земля — тело, пока же человек жив, он принадлежит миру Заботы.

Хайдеггер хочет вырвать человека из этого мира. Он напоминает, что, как бы комфортно человеку ни жилось, придет время, когда ему не поможет das Man. Единственное, что способно возвратить человеку человеческое, — это осознание собственной смерти.

Первое чувство, возникающее в результате осознания факта собственной смерти, — панический страх. Но страх предметен, имеет конкретную причину, поэтому человек, не выходя из мира заботы, воспринимает факт смерти как потерю чего-то внешнего (друзей, близких, результатов собственного труда), хотя и сам теряется в отношении всего остального, буквально «теряет голову». И только непосредственное касание смерти вызывает эмоцию иного порядка, состояние метафизического ужаса, когда он боится не потерять что-то конкретное, но не быть вообще, боится края бездны, Ничто. «Ужасом приоткрывается Ничто».

Перед лицом «Ничто» ужас лишает нас дара речи. «Тем не менее, благодаря ему и в нем Ничто приоткрывается... Оно впервые ставит наше бытие перед сущим... Ничто есть условие раскрытия сущего как такового для человеческого бытия» . Перед «Ничто» человек осознает, что он «вброшен» в мир не по своей воле и не по своей воле уйдет из него. Невозможность «вечного возвращения», о котором говорили древние греки, или « вечного повторения», (Ницше) делает человека совершенно уникальным существом. Переживание факта собственной смерти отличает человека от животного. Именно оно, это переживание, становится для человека основой собственного « жизнестроения ».

Поэтому осмысленную жизнь человека Хайдеггер называет «бытие-к-смерти»: человек тогда становится человеком, когда на заднем плане присутствует смерть. Это не значит, что он замирает в бездействии. Просто ощущение собственной уникальности особенно обостряется в присутствии смерти. О ней необходимо помнить. Как только это забывается — человек тут же скатывается к das Man, начинает заниматься массой «ненужных вещей». Однозначно понятая идея «бытие-к-смерти» в духе стоицизма (живя — умирать, умирая — жить) вызвала и вызывает достаточно много критики в адрес Хайдеггера.

Действительно, жить со смертью в голове, быть постоянно на пределе в спокойные для окружающих времена — оборотная сторона обреченности, рано или поздно завершающаяся прерывом, оцепенением, чувством безнадежности своего стояния на пределе. То, что «марафон» со смертью в голове невозможен, Хайдеггер прекрасно понимает — он жизненный реалист. Его «Ничто» скрывает нечто свое — другое, более глубокий смысловой план.

С одной стороны, Хайдеггер как атеист, погружая человека в бездну «Ничто», тем самым как бы говорит, что человек как таковой существует постольку, поскольку у него нет возможности думать о Боге, о Высшей инстанции. В противном случае он потеряет чувство собственной уникальности, ответственности: человек будет надеяться. Но лишь разрыв с надеждой обостряет сознание неповторимости времени жизни и ответственность за себя, свои поступки.

С другой стороны, в «Ничто» Хайдеггера просматривается трансформированная мыслителем идея апофатического (отрицательного) богословия, в котором Бог есть «бездна Ничто». В частности, Мейстер Экхарт настаивал на том, что Абсолют непредставим человеку, с его скромными способностями мыслить возможное по своей человеческой мерке. А потому для ограниченного человеческого сознания Бог и есть «Ничто». Но это «Ничто» как невозможная возможность, или возможная невозможность, что то же самое, означает: то, чего нет, — всегда может быть чем-то. Хайдеггер на всякий случай ссылается на авторитет Гегеля, его тезис в «Науке логики»: «Чистое ничто и чистое бытие суть поэтому одно и то же». Бытие и Ничто взаимопринадлежат друг другу не по причине своей неопределенности, абстрактности, «а потому, что само бытие в своем существе конечно и обнаруживается в трансценденции выдвинутого в Ничто человеческого бытия».

Бытие и Ничто оказываются тождественны благодаря принципиальной открытости, разомкнутости, незавершенности, незаданности человека и его сознания, способного выйти за свои пределы. Трансцендирование — это удел человека, удел неустанного движения за свои границы, отличения от того, что есть и было, постоянное стремление к иному. Так оказывается, что трансцендирование — это самопроектирование человека, когда он осознает свою отличность от мира, не зависит от него и становится causa sui, причиной себя, собственного бытия.

Здесь интересно и другое. Настаивая на тождественности Бытия и Ничто, Хайдеггер тем самым отходит как от недостойного для человека, «исстари идущего» традиционного понимания бытия как «сущего, наиболее общего и всеобъемлющего» уже по своему определению, одновременно противостоящего и включающего в себя человека.

При таком понимании «бытие остается потаенным», неразгаданным, чужим, посторонним человеку, которому уготована роль внешнего, пассивного наблюдателя. В лучшем случае, говорит Хайдеггер, будущая судьба такому мышлению видится в том, что самое главное — «надо повернуться лицом к истине бытия и попытаться найти себя в ней». Практический «выход» такого решения не просто ничтожен, но бесчеловечен. В частности, из, таким образом понятого бытия появилось распространенное понимание «современности» как анонимно-социального задания человеку идти в ногу со временем, т.е. «не отставать от сегодняшнего дня». Но, говорит Хайдеггер, не время и не общество, но только человек «есть само сущее в своей бытийно-исторической основе». Ирония жизни в том, что человек в своем существовании и создает человеческое бытие как систему социальности и одновременно испытывает его воздействие в силу имманентной логики развития этой системы, часто искажающей его человеческую суть. «Быть современным» в этом случае — значит сознательно лишать себя собственной экзистенции, гоняясь за «убегающим зеркалом» современности. И в этих гонках за сиюминутностью «сущего» растворить себя в зыбкой мозаике меняющихся эталонов, моделей, идеалов. ⁵

Следует заметить, что размышляя о метафизике, Хайдеггер интерпретирует ее по-своему, и эта интерпретация отличается от традиционного понимания метафизики, которая часто рассматривалась как синоним философии вообще или как синоним философии, игнорирующей диалектику. По его мнению, вся философия Нового времени представляет собой метафизику субъективности. Причем эта метафизика представляет собой подлинный нигилизм. Мыслитель считал, что философия приводит в движение метафизику, но последняя является корнями дерева философии. Хайдеггер считал, что в нашу эпоху прежняя метафизика, ставшая синонимом нигилизма, завершает свою историю. Доказывает это, по его мнению, превращение философии в антропологию. Причем, “сделавшись антропологией, сама философия гибнет от метафизики”. Свидетельством завершения прежней метафизики, полагал Хайдеггер, является провозглашение лозунга “Бог мертв”. Этот лозунг, выдвинутый Ф. Ницше, означал отказ от религии и признание недееспособности веры в Бога, что являлось доказательством разрушения прежних оснований, на которых покоились идеалы и базировались представления о целях жизни. Исчезновение авторитета Бога и церкви с их “учительной миссией” означает, что на место Бога “заступает авторитет совести, авторитет рвущегося сюда же разума... Бегство от мира в сферу чувственного замещается историческим прогрессом. Потусторонняя цель вечного блаженства преобразуется в земное счастье для большинства. Попечение о религиозном культе сменяется созиданием культуры или распространением цивилизации. Творческое начало, что было прежде чертой библейского Бога, отмечает теперь человеческую деятельность. Людское творчество переходит, наконец, в бизнес и гешефт”. После этого наступает стадия разложения культуры. Знамением Нового времени, приведшего к такому состоянию, является нигилизм. Согласно Хайдеггеру, “нигилизм” есть приходящая к господству истина о том, что все прежние цели сущего пошатнулись. Но с изменением прежнего отношения к ведущим ценностям нигилизм достигает полноты, становится свободной и чистой задачей установления новых ценностей”. Нигилистическое отношение к прежним авторитетам и ценностям все же не равно остановке развития человеческой мысли и культуры.

Касаясь философии истории Хайдеггера, надо учитывать, что, по его мнению, “последовательность эпох, вмещаемых бытием, и не случайна, и не может быть вычислена как неизбежная”. Мыслитель считал, что люди не могут ускорить приход грядущего, но они могут увидеть его, только надо научиться спрашивать и вслушиваться в бытие. И тогда новый мир сам придет незаметно. Этот мир будет руководствоваться, по Хайдеггеру, “чутьем”, т. е. подчинением “всех возможных устремлений цельной задаче планирования”, а недочеловечество станет сверхчеловечеством.

Для того чтобы это могло произойти, необходимо пройти долгий путь познания, заблуждений и ошибок. Свою лепту в преодоление этого пути может внести осмысление нигилизма, поразившего европейское сознание. Согласно М. Хайдеггеру, “осмыслить “нигилизм” не значит... носить в голове “обобщающие мысли” о нем и в качестве наблюдателей уклоняться от действительного. Осмысливать “нигилизм” значит, наоборот, стоять внутри того, в чем все деяния и все действительное этой эпохи западной истории имеют свое время и свое пространство, свое основание и свои подосновы, свои пути и цели, свой порядок и свою легитимацию, свою обеспеченность и необеспеченность — одним словом свою “истину””. Этим занимается философия. Но успешно может идти по пути изучения мира посредством прислушивания к нему лишь новая философия, которая не должна быть связана ни с прежней “научной философией”, ни с наукой. В развитии последней Хайдеггер видит тревожный симптом разрастания в ней значения исчисляющего мышления и угасания осмысливающего мышления. Выделение в работе “Отрешенность” (1959) этих двух типов мышления и их анализ составляют основу теории познания общественных явлений М. Хайдеггера. По его мнению, вычисляющее или рассчитывающее мышление планирует и исследует, оно калькулирует возможности, не анализируя последствия их реализации. Этот тип мышления эмпиричен и неспособен “подумать о смысле, царящем во всем, что есть”. Что касается осмысливающего мышления, то оно в своих крайностях отрывается от действительности. Но при наличии и специальной подготовки, и упражнений осмысливающее мышление в состоянии избежать этой крайности и достичь истины бытия. Это, по Хайдеггеру, возможно посредством феноменологии, выступающей в качестве “знания толкования”, или герменевтики.

«Философия ищет, что есть сущее, поскольку оно есть. Философия находится на пути к Бытию сущего, т.е. к сущему в его отношении к Бытию. Аристотель поясняет это, добавляя к имеющемуся в приведенном положении вопросу о τί τὸ ὄν (что есть сущее?), следующее: "Это (именноτί τὸ ὄν) означает: что есть сущность сущего?" Бытие сущего заключается в сущности. Последнюю же, οὐσία,  Платон определил как ἰδέα, а Аристотель — как ἐνέργεια.»

« Φιλοσοφία есть самостоятельно выполняемое соответствие, которое говорит, поскольку внимает зову Бытия сущего. Это соответствие прислушивается к голосу Бытия. То, что взывает к нам как голос Бытия, располагает наше соответствие. "Соответствие" означает, следовательно: быть расположенным, être disposé, и именно Бытием сущего. Dis-posé означает здесь буквально следующее: расположенное порознь, проясненное и тем самым оставленное в отношение к тому, что есть. Сущее как таковое располагает речь таким образом, что она настраивается (accorder) на Бытие сущего. Соответствие является настроенным обязательно и всегда, а не лишь иногда и случайно. Оно есть некая настроенность. И только на основе настроенности (disposition) повествование cсоответствия получает свою точность, свою расположенность».

« Именно принятое на себя и проводимое нами соответствие, которое отвечает на зов Бытия сущего, и есть философия. Мы узнаем и знаем, что такое философия, лишь когда испытываем как, каким образом философия существует. Она существует в мелодии соответствия, настраивающееся на голос Бытия сущего».⁶

В целом идеи М. Хайдеггера представляют собой попытку преодолеть недостатки старой философии и найти пути к решению проблем выживания людей. ⁷

Заключение

Георг Гегель основой всего существующего полагает некое безличное духовное начало, которое он называет «абсолютной идеей».

Весь мир, развивающийся в диалектической последовательности, есть по сути дела самопроявление абсолютного духа, который постоянно раздваивается и из этой раздвоенности вновь возвращается в себя. Это основная мысль гегелевской системы, механизмом и законом которой является логический закон диалектики. «Абсолютная идея» внутренне противоречива, она движется и изменяется, переходя в свою противоположность.

Учение Гегеля и есть, по его мнению, та философская система, которая воплотила все мировые достижения философского духа. В изображении Гегеля все развитие приобретает противоречивый, двоящийся и двойственный смысл.

По мнению Хайдеггера, бытие можно познать только с помощью философии. Она мыслит о смысле, который делает вещь именно таковой, какая она есть. Истина бытия не связана с ее практическим использованием, как это имеет место в науках. Цель наук - овладение миром, но не понимание смысла. Философия не стремится овладеть бытием, а направлена на постижение его смыслов. Поэтому философское мышление так близко к поэзии и вообще к слову. Постигая смысл бытия, философ самоосуществляется в нем. Ученый при исследовании все время смотрит на мир как бы сквозь "предметные очки". Философски же мыслящий человек повернут к миру лицом, и слушает его зов, постигает его тайны, которые все больше закрывают от нас современные наука и техника.

Проблема познания оказывается у Хайдеггера связанной с проблемой трагичности существования человека. Познавательные (как и всякие иные) способности человека ограничены его существованием, которое в индивидуальном смысле конечно. Трагизм существования проявляется как страх личности перед бесконечностью бытия. Освободить человека от его переживаний способна только философия, ибо она дает надежду на проникновение в тайну бытия.⁸

Хайдеггер, как и Гегель, во французской мысли середины ХХ в. зачастую воспринимается, прежде всего, как «философ смерти» (его знают, главным образом, по экзистенциальной аналитике «Бытия и времени»). Аналогично тому, как гегелевский «дух» был призван растратить себя в области смерти, «распространиться вовне», выстоять в абсолютной разорванности и удержать мертвое, экзистенция у Хайдеггера набрасывает, «проецирует» себя на смерть как на наиболее «собственную» из своих возможностей. Эта возможность более не быть способом Dasein, или, по выражению Хайдеггера, «возможность невозможного», составляет собой основу всех прочих экзистенциальных возможностей. Соотношение с этой радикальной возможностью, со своей стороны, и образует оригинальный способ существования Dasein – бытие-к-смерти, или же набросок (Entwurf, во французском переложении – projet, проект), в котором Dasein призвано блюсти свою конечность – поддерживать эту крайнюю возможность открытой. Гегель пытался описать движение негации как со стороны «сознания», так и со стороны «предмета», стремясь тем самым разрешить в диалектическом синтезе традиционную оппозицию субъекта и объекта.

У Хайдеггера – при всем его решительном отказе от субъект-объектного языка – встречается в чем-то подобная двойственность, которую образует прежде всего игра «собственного» и «несобственного», а также, «личного» и «безличного» в составе самого Dasein. Бытие-к-смерти, представляющее собой чуть ли не «истину» экзистенции в гегелевском смысле, проявляет себя двояким образом: с одной стороны, в заступающей решимости , что требует мобилизации всех собственных ресурсов Dasein, с другой – в элементарном экстазе временения, который осуществляется сам по себе и безучастен к какому-либо собственному решению. При этом основу происходящего «самого-по-себе» темпорализующего экстаза составляет исходное «не-по-себе», или «выдвинутость в ничто», выступающее, в свою очередь, экзистенциальным аналогом гегелевской общеонтологической фигуры изначального смещения и разрыва.

И Гегель, и Хайдеггер, и вслед за ними экзистенц – философия утверждают преимущественно имманентность смерти как собственного и внутреннего. Эта собственность смерти начинает составлять в современности некий телос, включается в телеологическую перспективу: нужно стать уничтожающим, предвосхищая смерть, нужно мимикрировать под смерть, нужно признать ее.⁹

В контексте вопроса о взаимосвязи времени и бытия Хайдеггер рассматривает, в какой степени тезис Гегеля о "времени как истине пространства" может быть интерпретирован в смысле фундаментальной онтологии. Хайдеггер однозначно отвергает всякую возможность сближения своего понимания связи бытия и времени с гегелевским, принимая гегелевскую концепцию времени за наиболее последовательное формулирование "вульгарного опыта времени". Гегель ориентирует свое понимание времени на момент "теперь" как наиболее абстрактную и негативную темпоральную характеристику, однако, не раскрывает его структуры. "Теперь" может быть определено, по Гегелю, лишь в форме чистого отрицания: "ещё не", "уже не". Время снимает эту неопределённую точечность момента "теперь", превращая его в становление. "Самое подходящее выражение для гегелевского понимания времени состоит поэтому в определении времени как отрицания отрицания”. Из такого определения времени следует необходимость истории, т.е. "падения духа в стихию времени", поскольку формальная структура времени и духа тождественна. Дух есть "абсолютная негативность" (в чём Хайдеггер видит формализацию декартовского принципа самосознания), время - абстрактная негативность или самая крайняя форма отчуждения духа от самого себя (при сохранения самотождественности). Как раз такой способ связи духа и времени Хайдеггер считает подчинённым отношению "наличности", т.е. выпадающим из фактической экзистенции. То, что время у Гегеля оказывается лишь абстрактной формой проявления духа, демонстрирует его зависимость от вульгарного понимания времени. ¹⁰

Понятие бытия занимает особое место и в системе философских наук Гегеля, и в проекте научной онтологии Хайдеггера. Так, у Гегеля бытие выступает либо как первое в порядковом смысле и абстрактное начало философской науки (чистое бытие), либо как содержащее в себе всю полноту мыслимых определений завершение этой науки (истинное бытие). У Хайдеггера бытие имеет также и сущностный приоритет, оно первое по рангу. Бытие, не будучи сводимым ни к чему-либо сущему, является здесь собственным предметом философии, посредством которого она отличается в предметном отношении от всех прочих наук. Бытие и есть для Хайдеггера то, что философская наука, т.е. онтология, призвана тематизировать.

Как для Гегеля, так и для Хайдеггера периода фундаментальной онтологии философская работа имеет научный и только научный характер. Для обоих мыслителей философия есть наука. Более того, каждый из них противополагает содержание понятия научности, применимого к философии, содержанию этого понятия, применимого ко всем другим наукам. (Например, в системе Гегеля имеет место противопоставление философии как бесконечной науки всем прочим наукам как конечным).

Хайдеггер отличает философию как трансцендентальную науку о бытии от других наук как позитивных наук о сущем. Иными словами, для обоих мыслителей является значимым различие понятий философской и нефилософской научности или различие философского и нефилософского понятий научности. Особое содержание философского понятия научности в обоих случаях, – по крайней мере, в некоторых моментах – определено местом и содержанием понятия бытия в философских науках.¹¹

Список литературы

1. Алексеев П. В, Панин А.В. Философия, 2005г. С. 4-28.

2. Бердяев Н.А «Самопознание». М., 1990. С. 47.

3. Бердяев Н.А. «Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения» // «Философия свободного духа». М., 1994. С. 232—233.

4. Кириленко, Г.Г. Философия. – М.: АСТ: СЛОВО, 2009. – С.151-156

5. Кириленко, Г.Г. Философия. – М.: АСТ: СЛОВО, 2009. – С.184-190

6. Кузнецов, Миронов, Философия ИНФРА-М, 2004. С. 79.

7. Соловьев В. С. «Несколько слов о настоящей задаче философии» // «Сочинения в двух томах». Т. 1. М., 1989. С. 16—17.

8. Яковлев В. П. «К специфике философии» // «Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки». Ростов-на-Дону, 1976. № 1. С. 12—13.

9. http://www.grandars.ru, Философия, Новое время, «Философия Мартина Хайдеггера»

10. http://wklim.ru/content/articles/71/219/, Муравьев А.Н.

11. http://ec-dejavu.ru/p/Philosophy.html  М. ХАЙДЕГГЕР,  Что это такое — философия?

12. http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/351/image/351-050.pdf, М.Н. Евстропов, «НЕКРОГЕНЕАЛОГИЯ СМЫСЛА: ГЕГЕЛЬ, ХАЙДЕГГЕР, БЛАНШО. СООБЩЕНИЕ I».

13. http://ecsocman.hse.ru/data/083/363/1223/Plotnikov_Absolyutnyj_duh.pdf, Н. Плотников «Абсолютный дух и другое начало. Гегель и Хайдеггер».

14. http://www.sovmu.spbu.ru/main/sno/ontological_soc/o_soc/seminar/patkul_abstracts.pdf, Паткуль Андрей Борисович, «Бытие как предмет научной философии у Гегеля и Хайдеггера»

1 Бердяев Н.А «Самопознание». М., 1990. С. 47.

2 Бердяев Н.А. «Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения» // «Философия свободного духа». М., 1994. С. 232—233.

3 Кириленко, Г.Г. Философия. – М.: АСТ: СЛОВО, 2009. – С.151-156

4 http://wklim.ru/content/articles/71/219/, Муравьев А.Н.

5 Кириленко, Г.Г. Философия. – М.: АСТ: СЛОВО, 2009. – С.184-190

6 http://ec-dejavu.ru/p/Philosophy.html  М. ХАЙДЕГГЕР,  Что это такое — философия?