Воробьи и человек

Поразителен завоевательный поход воробьев по Земле, предпринятый ими в последние сто лет. Еще в середине прошлого столетия они были неизвестны в Северной Америке. Приблизительно в конце шестидесятых годов они попали в различные города восточного побережья (НьюЙорк, Бостон, Филадельфию и Балтимор) и за несколько десятилетий распространились почти по всему континенту. В конце столетия они достигли Сан-Франциско. Уже в 1889 г. Барроу писал: "Удивительная скорость умножения численности воробьев, ни с чем не сравнимая скорость их распространения и постоянно растущая площадь районов их обитания с 1875 г. до сегодняшнего дня не имеют аналогов в истории орнитологии."* Да, с востока на запад Америки воробьиный народ прошел победным маршем. /* Цитируется по книге Summers-Smith./

На рубеже столетия подобным же образом воробьями была завоевана и Южная Америка - особенно Аргентина, Чили, Перу и Боливия. Приблизительно в то же время воробьями всех видов были заселены прибрежные районы Австралии и Новой Зеландии. Так что сегодня с полным правом можно сказать, что все континенты и, за малым исключением, все страны и регионы густо населены домовыми воробьями и их родственниками.

Умение приспосабливаться у воробьев удивительное. Они, и отличие от многих других птиц, не связаны с определенными климатическими и элементарными условиями окружающего мира. С тем же успехом они могут держаться как субарктических областей, так и районов тропиков и сухих пустынь. Холод они переносят так же, как и жару, и кажется, будто они независимы от внешних обстоятельств.

В Кируне в северной Швеции они чувствуют себя так же хорошо, как и в Куябе, столице провинции Мату-Гросу в Центральной Бразилии. Но они живут и гнездятся и в сухом Адене, и в тропической Бирме.

О пределенно существует интимная связь между воробьями и человеческими поселениями. Уже при расселении в Америке можно было наблюдать, что они продвигаются - вместе с людьми - вдоль возникающих железнодорожных линий, от одного поселка к другому. Они всегда предпочитали те селения, где были не одинокие дома, а целые улицы и площади.

Даже если свободным и подходящим для строительства гнезда оказывался нежилой дом, они предпочитали не использовать представившуюся возможность, "ибо домовой воробей селится в нежилых домах только в том случае, когда они расположены вблизи от жилых. "

Во время второй мировой войны воробьи прошли с восьмой английской армией через северо-африканские пустыни и жили на лагерных стоянках. Из Нортумберленда в Англии в 1956 году пришло сообщение, что целая колония воробьев поселилась глубоко под землей, в одной из тамошних угольных шахт, и подкармливается угольщиками.

Но было бы не вполне оправданно предполагать, что эта внутренняя связь, существующая между воробьями и людьми, является безусловной; она вовсе не обязательна. Ибо воробьев можно обнаружить и на необитаемых островах вокруг Новой Зеландии, и в безлюдных высокогорьях Северной Индии.

Несмотря на эти исключения - хотелось бы сказать, именно поэтому - связь этой птицы с человеческим родом столь удивительна и совершенно особого рода. Что привязывает воробья к людям? Сам ли человек, или что-то другое, что с ним связано?

По отношению к человеку воробьи всегда остаются настороженными и пугливыми. Очень редко бывает, чтобы они стали доверчивыми и ручными, и едва ли действительно удавалось успешно держать и разводить их в неволе. Они откладывают тогда лишь небольшое число яиц и выкармливают птенцов без всякой радости.

О ни могут быть дерзкими и смело проникать в кухни и жилые комнаты, чтобы достать подходящую еду. Они подлетают к обеденному столу, но останавливаются только на секунду, улетая так же быстро, как и появились. Они живут при нас, но ни в коем случае не с нами.

Точнее, они держатся как бы в тени нашей деятельности. Там, где мы, люди, строили и действовали, где простирается область наших дел и стоят построенные нами дома. Где движутся и стучат машины - в вокзальных залах и на фабриках, на улицах и в жилых домах - там охотно живут воробьи. Они находят соответствующий себе мир в отходах от наших дел, там, где превращенный нами материал начинает снова распадаться - в пыли и копоти, дыме и песке.

Так не могло быть всегда. Ибо лишь последние сто лет произошла эта индустриализация человеческой жизни. Где были воробьи раньше? Их история и развитие едва ли ясны. Некоторые считают, что они шаг за шагом проникали в Европу из Азии, другие, напротив, полагают, что их родину нужно искать в Африке, и что они пробрались вдоль Нила на север. Различные виды воробьев (каменные воробьи, полевые воробьи, итальянские и испанские воробьи), смешиваясь в различных частях Земли, набросили густой покров на свою историю.

Но одно ясно точно: постепенное распространение воробьев в предыдущие тысячелетия происходило вдоль путей земледельческих народов. Там, где оставался и селился человек, чтобы возделывать поле, там его сопровождал и был рядом с ним воробей. Он был его спутником, хотя никогда не подходил слишком близко.

Может быть, мы можем - с некоторой осторожностью - нарисовать себе следующую картину становления воробьиного рода на Земле: сначала они путешествовали с земледельцами, двигаясь за дарами хлебного зерна. Затем они последовали за человеком в города и поселки. И наконец - с прошлого столетия - они сделали с ним следующий шаг и проникли в технический мир, который человек создал как окружение своей жизни.

Если верно приведенное выше сообщение из Нортумберленда, этот путь становится очень ясным. Домовые воробьи, сопровождая человека, нырнули в глубины земного вещества. Но, несмотря на это, они остались независимым от человека родом, не потерявшим свою радостную естественность, стремление к веселью и игре, болтливость и безгранич-ное доверие к миру.

Внеся свою птичью жизнь в глубины Земли, они, тем не менее, остались верны себе.