Диссиде́нты в СССР (лат. dissidens — «несогласный») — граждане СССР, открыто выражавшие свои политические взгляды, существенно отличавшиеся от господствовавшей в обществе и государстве коммунистической идеологии и практики, за что многие из них подвергались преследованиям со стороны властей.

В рамках исследовательской программы, начатой в конце 1990 г. НИПЦ «Мемориал» для изучения истории диссидентской активности и правозащитного движения в СССР, предложено следующее определение диссидентства (диссента):

• совокупность движений, групп, текстов и индивидуальных поступков, разнородных и разнонаправленных по своим целям и задачам, но весьма близким по основным принципиальным установкам:

  • ненасилие;

  • гласность;

  • реализация основных прав и свобод «явочным порядком»;

  • требование соблюдения закона,

• по формам общественной активности:

  • создание неподцензурных текстов;

  • объединение в независимые (чаще всего — неполитические по своим целям) общественные ассоциации;

  • изредка — публичные акции (демонстрации, распространение листовок, голодовки и пр.)

• и по используемому инструментарию:

  • распространение литературных, научных, правозащитных, информационных и иных текстов через самиздат и западные масс-медиа;

  • петиции, адресованные в советские официальные инстанции, и «открытые письма», обращённые к общественному мнению (отечественному и зарубежному); в конечном итоге петиции, как правило, также попадали в самиздат и/или публиковались за рубежом[1].

Особое место внутри диссидентского мира занимало правозащитное движение, которое объединило разрозненные проявления независимой гражданской и культурной инициативы в единое целое. Правозащитники создали единое информационное поле, поддерживавшееся самой диссидентской активностью, что радикально отличало ситуацию 1960-х — 1980-х от разрозненных попыток создать политическое подполье в 1950-е гг. С середины 1960-х по начало 1980-х гг.) данное направление независимой гражданской активности абсолютно доминировало на общественной сцене[1].

Ория термина

В 1960-е годы термин «диссидент» был введён в употребление для обозначения представителей оппозиционного движения в СССР и странах Восточной Европы, которое (в противоположность антисоветским и антикоммунистическим движениям предыдущего периода) не пыталось бороться насильственными средствами против советского строя и марксистской идеологии, а апеллировало к советским законам и официально провозглашаемым ценностям[1][2]. Термин вначале стал использоваться на Западе, а затем и самими инакомыслящими — сперва, возможно, в шутку, но потом уже совершенно серьёзно. В зависимости от того, кто именно использовал это слово, оно могло приобретать разные коннотации.

С тех пор диссидентами часто называют главным образом людей, противостоящих авторитарным и тоталитарным режимам, хотя это слово встречается и в более широком контексте, например, для обозначения людей, противостоящих господствующему в их группе умонастроению.

Термины «диссидент» и «инакомыслящий» вызывали и продолжают вызывать терминологические споры и критику[3].

Так, например, Леонид Бородин, активно противостоявший советскому строю и подвергавшийся преследованиям, отказывается считать себя диссидентом, поскольку под диссидентством он понимает лишь либеральную и либерально-демократическую оппозицию режиму 1960-х — начала 1970-х годов, оформившуюся в середине 1970-х в правозащитное движение[4].

По выражению Л. Терновского[5], диссидент — это человек, который руководствуется законами, писанными в стране, где он живёт, а не стихийно установившимися обычаями и понятиями. [6]

Диссиденты отмежёвывались от какой-либо причастности к терроризму[7]:

…Диссиденты относятся к террору с негодованием и отвращением. … Мы обращаемся к работникам средств информации во всем мире с призывом употреблять термин «диссиденты» только в этом смысле и не расширять его включением лиц, применяющих насилие. … Мы просим помнить, что каждый журналист или комментатор, который не проводит различия между диссидентами и террористами, помогает тем, кто старается возродить сталинские методы расправы с инакомыслящими.

В официальных советских документах и пропаганде термин «диссидент» обычно употреблялся в кавычках: «так называемые „диссиденты“». Гораздо чаще их именовали «антисоветскими элементами», «антисоветчиками», «отщепенцами».

Идеология

Среди диссидентов были люди самых разных взглядов, объединяла же их главным образом невозможность открыто высказывать свои убеждения. Как таковой единой «диссидентской организации» или «диссидентской идеологии», объединяющей большую часть диссидентов, никогда не существовало[8].

Лариса Богораз писала в 1997 году[4]:

Если то, что было, и можно назвать движением — в противовес «застою», — то это движение броуновское, то есть явление скорее психологическое, чем общественное. Но в этом броуновском движении там и тут всё время возникали завихрения и потоки, куда-то движущиеся, — «движения» национальные, религиозные, в том числе и правозащитное.

По мнению Елены Боннэр, диссидентство 1960-х — 1970-х следует считать прежде всего нравственно-этическим движением, участники которого желали «освободиться от официальной лжи». По её словам, многие из диссидентов никогда не стремились к политической деятельности и, когда появилась возможность, сознательно от неё ушли[4].

Леонид Бородин, который, как указано выше, не причисляет себя к диссидентам, давал такую характеристику[4]:

Диссидентство как явление зародилось в среде московской интеллигенции, в значительной мере в той её части, которая пережила трагедию отцов и дедов в конце тридцатых годов, испытала справедливое чувство реванша на волне знаменитой «оттепели» и последовавшее затем разочарование. На первой стадии московское диссидентство не было ни антикоммунистическим, ни антисоциалистическим, но именно либеральным, если под либерализмом понимать некую совокупность добрых пожеланий, не удостоверенных ни политическим опытом, ни политическими знаниями, ни, тем более, политическим мировоззрением.

Ещё в 1983 году Людмила Алексеева выделила несколько «идеологических типов» диссидентов в СССР:[9]

• «истинные коммунисты» — ориентировались на марксистско-ленинское учение, но считали, что в СССР оно искажено (например, Рой Медведев, НКПСС, «Молодые социалисты»)[10];

• «либералы-западники» — считали «правильным» строем капитализм западноевропейского или американского образца; часть из них были сторонниками «теории конвергенции»[11] — учения о неизбежности сближения и последующего слияния капитализма и социализма, однако большая часть «западников» считала социализм «плохим» (либо недолговечным) строем;

• «эклектики» — сочетали разные взгляды, противоречащие официальной идеологии СССР;

• русские националисты — сторонники «особого пути» России; многие из них большое значение придавали возрождению православия; некоторые были сторонниками монархии; см. также почвенники;

• иные националисты (в Прибалтике, на Украине, в Грузии, Армении) — их требования варьировали от развития национальной культуры до полного отделения от СССР. Они часто провозглашали себя либералами, но, добившись в период распада СССР политической власти, некоторые из них (например, Звиад Гамсахурдия) стали идеологами этнократических режимов. Как писал Леонид Бородин[4], «количественно националисты Украины, Прибалтики и Кавказа всегда преобладали в лагерях. Между националистической оппозицией и московским диссидентством, безусловно, были связи, но по принципу — „с паршивого москаля хоть шерсти клок“. Вяло приветствуя антирусские настроения московских оппозиционеров, националисты не связывали свои успехи с перспективами московского диссидентства, возлагая надежды на крах Союза в экономическом соперничестве с Западом, а то и на третью мировую».

К диссидентам причисляли также активистов сионистского движения, «отказников», активистов крымско-татарского движения за возвращение в Крым (лидер — М. А. Джемилев, а также религиозных деятелей-нонконформистов (православных — А. Э Краснов-Левитин, Б. В. Талантов, Г. П. Якунин, Д. С. Дудко, «истинно-православных христиан», баптистских — Международный союз церквей евангельских христиан - баптистов, католических в Литве, пятидесятников).

С конца 1960-х смыслом деятельности или тактикой многих диссидентов, придерживавшихся разной идеологии, стала борьба за права человека в СССР — прежде всего, за право на свободу слова, свободу совести, свободу эмиграции, за освобождение политических заключённых («узников совести») — см. Правозащитное движение в СССР.

В 1978 было создано Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся (СМОТ) — независимый профсоюз. В 1982 возникла «Группа за установление доверия между СССР и США».

Деятельность советских диссидентов

На тыщу академиков и член-корреспондентов, На весь на образованный культурный легион Нашлась лишь эта горсточка больных интеллигентов, Вслух высказать, что думает здоровый миллион!

— Стихотворение "Подражание В. Высоцкому" Юлия Кима (1968 г.)

Диссиденты направляли открытые письма в центральные газеты и ЦК КПСС, изготавливали и распространяли самиздат, устраивали демонстрации (например, «Митинг гласности», Демонстрация 25 августа 1968 года), пытаясь довести до общественности информацию о реальном положении дел в стране.

Один из плакатов демонстрантов 25.08.1968

Начало широкого диссидентского движения связывают с процессом Даниэля и Синявского (1965), а также с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию (1968).

Большое внимание диссиденты уделяли «самиздату» — изданию самодельных брошюр, журналов, книг, сборников и т. д. Название «Самиздат» появилось в шутку — по аналогии с названиями московских издательств — «Детиздат» (издательство детской литературы), «Политиздат» (издательство политической литературы) и т. д. Люди сами печатали на машинках неразрешённую литературу и таким образом распространяли её по Москве, а потом и по другим городам. «„Эрика“ берет четыре копии, — пел в своей песне Александр Галич. — Вот и всё. И этого достаточно!» (См. текст песни) — это сказано про «самиздат»: «Эрика», пишущая машинка, стала главным инструментом, когда не было ещё ни ксероксов, ни компьютеров с принтерами (ксероксы в 1970-x годах начали появляться, но только для учреждений, причем все работающие на них были обязаны вести учёт количества распечатанных страниц). Кое-кто из тех, к кому попадали первые копии, заново перепечатывали и тиражировали их. Так распространялись диссидентские журналы. Помимо «самиздата», был распространён «тамиздат» — издание запрещённых материалов за границей и их последующее распространение на территории СССР.

В феврале 1979 г. возникла группа «Выборы-79», члены которой намеревались явочным порядком осуществить предоставляемое Конституцией СССР право выдвижения независимых кандидатов на выборах в Верховный Совет СССР. Были выдвинуты кандидатуры Роя Медведева и Людмилы Агаповой, жены невозвращенца Агапова, добивавшейся выезда к мужу. Группа подала документы на регистрацию этих кандидатов, но не получила ответа к положенному сроку, в итоге соответствующие избирательные комиссии отказали в регистрации кандидатов.[9]