166 Гарф. Ф. Р-9401. On. 1. Д. 4410. Л. 115.

60

за нарушения общественного порядка. Четвертым был упоми­навшийся выше Б.¹⁶⁷

Распространение «хулиганской» болезни и появление ее но­вых мутаций заставили власти действовать более решительно. 25 октября 1956 г. Совет Министров СССР и ЦК КПСС прини­мают секретное постановление «О мерах по улучшению работы МВД СССР», президиумы верховных советов союзных респуб­лик — указы об усилении ответственности за мелкое хулиган­ство. Резко увеличилось количество «изъятий» с улиц хулиганов и пьяных. В первом полугодии 1957 г. пьяных было задержано почти в два раза больше, чем за тот же период 1956 г.¹⁶⁸ В ре­зультате усиления милицейской службы и мер по наведению по­рядка в самой милиции массовые беспорядки городских марги­налов пошли на убыль. На какое-то время было восстановлено статус-кво. Массовое хулиганство вернулось к более привычным формам. Но уже в сентябре 1958 г. исполняющий обязанности Генерального прокурора СССР А. Мишутин информировал ЦК КПСС об очередном Массовом хулиганском нападении на работ­ников милиции и людей, попытавшихся прийти к ним на по­мощь.

На этот раз события произошли в столице Латвийской ССР г. Риге. Их спровоцировало «покушение» милиции на узурпи­рованное местными маргиналами право распивать спиртные напитки в хорошей компании прямо на улице. 7 сентября 1958 г. в 20 часов 10 минут группа местных пьяниц расположилась с бутылками на открытой площадке вблизи трамвайного кольца. Вероятно, при этом они громко ругались маТом, вообще вели себя вызывающе. Пьяницы не реагировали на замечания посто­вого милиционера, вступили с ним в пререкания, а после по­вторного требования «о прекращении распития спиртных на­питков» набросились с кулаками. Заодно был избит пришед­ший на помощь сотруднику милиции рабочий. Милиционер вырвался и попытался убежать. Но один из хулиганов — коче­гар строительной конторы отломал доску от забора и погнался за постовым. После предупреждения милиционер выстрелил в нападавшего и убил его. Вызвав скорую помощь, он стал зво­нить в районное отделение милиции из павильона трамвайно­го парка. Собравшаяся к этому времени толпа, подстрекаемая друзьями убитого, выломала окна и двери павильона и жесто­ко избила милиционера и его пришедшего на выручку сослу-

ГАРФ. Ф. 9401. On. 1. Д. 4446. Л 124-125; Оп. 2. Д. 482. Л. 21-22. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 492. Л. 32-33.

114

живца¹⁶⁹. После этих событий, Бюро ЦК КП Латвии приняло решение о необходимости сорокакилометровой зоны вокруг Риги с особым паспортным режимом, дающим возможность отказать в прописке лицам с паспортными ограничениями (су­димым за опасные уголовные преступления и т. п.)¹™.

В мае 1959 г. заместитель Генерального прокурора СССР В. Куликов информировал ЦК КПСС о нападении группы ху­лиганов на членов народной дружины в Горьком. Двое пья­ных (один нигде не работал) встретили дружинников, вспом­нили, что те когда-то уже задерживали их за хулиганство и решили отомстить. Поблизости оказалось пять или шесть зна­комых. Хулиганы напали на дружинников и стали их избивать. Один из дружинников (тот, на кого затаили обиду, — студент инженерно-строительного института) получил семь ножевых ранений¹⁷¹.

В этом и ему подобных случаях хулиганы не сумели или не успели организовать толпу на массовые беспорядки. Однако внутримилицейские проблемы, создававшие питательную почву для коалиций «хулиганы — население», были далеки от своего разрешения. Поэтому хулиганская апелляция к чувству попран­ной справедливости (феномен «невинной жертвы» и т. д.) впол­не могла мобилизовать толпу на волнения, превратить столк­новение хулиганов и милиции в насильственный конфликт между населением и властью. Требовались дополнительные меры по наведению порядка в самих органах внутренних дел.

29 января 1958 г. ЦК КПСС принял постановление «О фак­тах нарушения законности в милиции». А 24 февраля Генераль­ный прокурор СССР Р. А. Руденко распорядился усилить проку­рорский надзор и активнее возбуждать уголовные дела по фак­там фальсификации материалов дознания, проверять жалобы граждан, обоснованность решений МВД, выявлять виновных в незаконном задержании и водворении граждан в КПЗ и т.д.¹⁷² Однако «факты грубых нарушений законности» оставались хро­нической болезнью органов МВД. Как писал, например, Гене­ральный прокурор Руденко в июле 1960 г., «отдельные работни­ки милиции при производстве дознания, а также в оперативно-розыскной работе, прибегают к незаконным приемам вплоть до физического воздействия на свидетелей и подозреваемых, к про­

¹⁶⁹ См.: ГАРФ. Р-8131. Оп. 32. Д. 5603. Л. 114.

¹⁷⁰ См.Г Там же. Л. 358-359.

¹⁷¹ ГАРФ. Р-8131. Оп. 32. Д. 6190. Л. 238.

¹⁷² См.: ГАРФ. Р-8131. Оп. .32. Д. 5598. Л. 8-9.

61

вокационному использованию агентуры и прямой фальсифика­ции обвинения в отношении невинных граждан»¹⁷³. «Фактор риска» оставался, сохранялся и социальный фон для конфрон­тации милиции не только с хулиганами, но и с законопослуш­ными жителями городов.

«АНТИСОВЕТСКОЕ» ХУЛИГАНСТВО: ПОЛИТИЧЕСКИЕ МИФЫ СОВЕТСКИХ МАРГИНАЛОВ

Советский режим в поисках эффективных средств борьбы с массовым хулиганством, блатными группировками, хулигански­ми «оккупациями» и «войнами» не мог опереться на современ­ные формы самоорганизации населения страны. Более того, практически любые формы такой самоорганизации воспринима­лись режимом как политическое преступление. Поэтому он каж­дый раз и оказывался в тупике, когда в силу необходимости вставал на путь относительного смягчения существующих поряд­ков. Все социальные аномалии, неизбежные в любом обществе, в послесталинском СССР приобретали, в конечном счете, поли­тическое звучание — как из-за масштабов своего распростране­ния, так и из-за архаичных способов «лечения».

В свою очередь, хулиганская «антисоветскоеть» при определен­ных обстоятельствах могла играть роль мобилизующего фактора при спонтанном возникновении городских бунтов. В документах, описывающих волнения и беспорядки городских маргиналов эпо­хи раннего Хрущева, время от времени упоминаются некие «ан­тисоветские выкрики», доносившиеся из взбудораженной толпы. Источник обычно не проясняет содержания этих высказываний. Но можно с уверенностью утверждать, что ничего особенного, исключительного, отличного от обычных нападок на власть раз­драженные, обиженные, а часто пьяные люди не кричали. . Реконструкция раздававшихся в толпе выкриков вполне воз­можна. Достаточно обратиться к делам об осуждениях по ст. 58—10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) и аналогичных статей уголовных кодексов других союзных рес­публик (впоследствии ст.70 УК РСФСР). Всего по этой статье в 1956—1960 гг. было осуждено 4676 человек. Большинство из них (3380 или 72,3 процента) были жертвами волны политичес­ких репрессий 1957—1958 гг.¹⁷⁴ Нас в данном случае интересу­

ГАРФ. Р-8131. Оп. 32. Д. 6410. Л. 36.

«О массовых беспорядках с 1957 года...» // Источник. 1995. № 6. С. 153.

61

ют наиболее простые эпизоды (ехал пьяный в электричке и ругал Хрущева, был задержан милицией и «нецензурно выра­жался в адрес руководителей партии и правительства» и т.п.), «заборные» и «туалетные» надписи, матерные хулиганские письма на имя «вождей», распространенные в тюрьмах и лаге­рях татуировки и т. п.

Страдавшие от власти и враждебные ее порядкам й законам хулиганы, пьяницы, блатные, а тем более уголовники не при­нимали целей и ценностей своего «естественного» противника, а символы.и атрибуты, идеологические и политические святы­ни власти подвергали поношениям и оскорблениям. Этой «ан­тисоветчине» вряд ли можно (вслед за некоторыми не очень квалифицированными следователями 1950-х гг.) придавать осо­бое политическое значение, повторяя в перевернутом виде ошибку анархиста М. Бакунина, считавшего преступника «при­рожденным революционером». Преступники и маргиналы точ­но так же не были «прирожденными революционерами», как и «антикоммунистами» — они как были, так и остались «бунтов­щиками», способными только на бессмысленную и беспощад­ную агрессию. Если и была в их выкриках и высказываниях «идеология», то идеология прежде всего антигосударственная — с такой же страстью они отвергали бы принципы и атрибуты любой влаСти.

Однако советская ситуация все-таки была специфична. Оби­ду на власть чувствовали не только ее естественные оппонен­ты, но и миллионы людей, пострадавших от жестоких и не­справедливых приговоров сталинского времени, когда большой срок заключения человек мог получить даже за опоздание на работу, за прогул, за незначительное хищение «социалистиче­ской собственности». Жестокость властей отторгала многих лю­дей От нормальной жизни, превращала их в отбросы общества. И в этом смысле оскорбления «начальства» были более чем за­служенными. Неудивительно, что не только у людей с уголов­ным прошлым, блатных или злостных хулиганов под влияни­ем выпивки развязывался «антисоветский» язык. Время от вре­мени, чаще всего именно в расторможенном, пьяном виде, люди, за которыми до сих ничего «такого» не замечали, вдруг разражались озлобленной руганью, «оскверняли» государствен­ные и коммунистические святыни, выкалывали глаза на порт­ретах «вождей» и т. п.

В хулиганской «антисоветчине» было, таким образом, множе­ство оттенков и градаций. От «принципиальной» криминальной оппозиции до неконтролируемой спонтанной злобы или всплес­

117

ка справедливой обиды на режим, «ни за что» перемоловший жизнь в своих жерновах. Среди маргиналов, вообще не отли­чавшихся сдержанностью и крепкими нервами, попадались просто люди «без тормозов», чья из ряда вон выходящая спон­танность делала их своего рода антисоветскими «громкоговори­телями». Например, в ноябре 1956 г. опустившийся инвалид Л. (в конце концов, он украл и пропил чьи-то брюки), с неза­конченным высшим образованием, имевший судимость за ху­лиганство, напившись пьяным, направился не куда-нибудь, а прямо в городской отдел милиции и там стал «ругать условия жизни в СССР». Спустя несколько дней Л. порвал портреты Ворошилова и Микояна и сделал на них какие-то «антисовет­ские надписи». Много ругался Л. и по поводу вмешательства СССР в венгерские события¹⁷⁵. Причем делалось все это совер­шенно открыто, «расторможено». Окажись Л. рядом с каким-нибудь антимилицейским конфликтом, и у него были все шан­сы стать «зачинщиком».

Водка развязывала языки не только блатным и маргиналам. Пивные и закусочные (в пятидесятые годы их было много в Рос­сии и сравнительно недорогих) время от времени превращались в политические клубы, в которых «выступали» вполне законо­послушные, но временно «раскрепощенные» алкоголем гражда­не. Помощник капитана рыболовецкого судна Д. 9 ноября 1956 г. в шашлычной «Находка» декламировал стихи Лермонтова «Про­щай немытая Россия», Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», «Несжатая полоса». Потом, как бы связывая «критический реа­лизм» ХГХ века с современностью, громким голосом произнес: «Долой господ-коммунистов». И продолжал в том же духе: «У нас теперь не только полоски, а целые гектары пропадают», «пора покончить с коммунистами и советским правительством, пора рабочему классу взять в руки оружие и самому добиваться свободы, наше правительство не заботится о людях». Добавил и про Венгрию: «Давайте примкнем к Западу и покончим с ком­мунистами»¹⁷⁶. В криминальной и полукриминальной среде во­обще часто звучало обещание устроить «вторую Венгрию», «вто­рой Будапешт», обычно вместе с другими распространенными «антисоветскими» клише¹⁷⁷.

Для отпетых уголовников вообще был характерен демонстра­тивный «антисоветизм». Высшим шиком считалось запечатлеть