1 6 Собственноручное наставление Екатерины II князю Вяземскому при вступ­ лении им в должность генерал-прокурора //Сб. Рио. Т. 7. С. 346.

17 Дитятин н. И. Верховная власть в России XVIII столетия // Русская мысль. 1881. № 3. С. 24.

171

повелительницы гигантской страны, размеры которой продолжали увеличиваться. В царствование Екатерины II разнообразные rech ■ политические факторы, связанные с расширением империи, начи­нают оказывать все более серьезное влияние на внутреннюю по-⁴ литику, устройство государства. Если при Петре I, когда Россия получила название Империи, для политики все еще были харак­терны типично средневековые представления о статусе многих за­воеванных и добровольно присоединившихся к России территорий как о вотчинах, «царствах» русского царя, то в екатерининское время все изменилось. По мере расширения экспансии на Запад (разделы Польши) и Юг (завоевание Причерноморья и Крыма) эта политика становится имперской, т. е. отражает устойчивый комплекс специфических имперских идей властвования над дру­гими народами. Речь идет не об имперской политике, «поверну­той» во внешний мир, основанной на праве силы и схожей в этом смысле по многим своим проявлениям с политикой других импе­рий, а о политике внутри многонациональной империи. Сутью ее в аннексированных, лежащих за пределами первоначального рас­селения великорусской народности землях, становятся три прин­ципа: русификация, централизация и унификация, а также на­сильственное распространение православия.

Русификация проявлялась не только в естественных процессах усвоения многих ценностей европейской цивилизации через рус­скую культуру и русский язык или в расширении естественного для континентальной империи переселенческого движения рус-: ских на окраины империи, но и в сознательном стремлении власти подчеркнуть русские культурные и политические приоритеты. Во многом это объясняется особым патриотизмом самой императри­цы. Нетрудно понять, откуда это пришло. Здесь и трезвый по­литический расчет — Екатерина II не забыла, что пренебрежение Петра III ко всему русскому стало одной из причин его падения. Здесь и искренняя любовь Екатерины II к стране, которая сделала ее великой императрицей, принесла ей бессмертную славу. Здесь и восхищение русским народом, за спиной которого, при всех ^сложностях, можно чувствовать себя, как за каменной стеной («Русский народ есть особенный в целом свете, Бог дал отличные от других свойства»). Нельзя сбрасывать со счета и психологиче­ские особенности патриотизма вчерашней иностранки, страстно хотевшей, чтобы русские признали ее своей.

Имперское сознание Екатерины II имело своим истоком непо­колебимое убеждение в изначальном превосходстве русских над другими народами. В отношении нерусских частей империи Ека­терина II осторожно, но последовательно проводила политику уси­ления русского элемента, при ней осуществлялась продуманная стратегия постепенного выравнивания статуса этих территорий, которые исторически отличались от России. Делалось это преиму­щественно путем административных изменений, на основе унифи­кации и централизации.

С петровской эпохи, с проведения губернских реформ, утвер­дился универсальный унификационный принцип, согласно кото­рому все области России, вне зависимости от национальных, со-

172

циальных, исторических особенностей и географического положе­ния, получали единую систему местного управления, построенную на основах строгого централизма и бюрократизации. В послепет­ровские годы система местного управления, заимствованная из Швеции, утратила многие черты своего оригинала. Начала каме-рализма, разделение функций различных ветвей власти — все это было забыто: слишком громоздким, дорогим и неудобным казался весь созданный Петром I аппарат. В целом в системе местного уп­равления при ближайших преемниках Петра Великого произошел серьезный откат от петровских принципов регулярного государст­венного устройства, началось возвращение к примитивной допет­ровской воеводской системе управления.

Такое наследие не удовлетворяло императрицу в силу несколь­ких причин. Характер власти воеводы, воплощавшего в одном ли­це судью, главного финансиста и администратора, принципиально не соответствовал просветительским концепциям Екатерины II в области права. Существующая система местного управления ка­залась императрице архаичной, порождавшей извечные пороки русской бюрократии, была слабо управляема из центра, поражала дикостью нравов. А. Б. Каменский писал, что реформирования всей системы местного управления требовала и «сама логика раз­вития самодержавного государства, причем по мере расширения границ империи задача эта становилась все актуальнее. Эта логи­ка диктовала создание строго централизованной и унифицирован­ной системы местного управления, при которой каждая клеточка обширной территории и каждый ее обитатель находились бы под неусыпным и бдительным контролем правительственного чинов­ника».¹⁸ Естественно, нельзя не усмотреть в постановке Екатери­ной II подобной задачи возвращения, уже в новой обстановке, к петровским принципам «регулярности», стремления императрицы продолжить неоконченное петровское строительство регулярного полицейского государства со всеми его атрибутами.

Но только этим дело не ограничивалось. Каменский показал, что одновременно с чисто полицейскими задачами в ходе реформы местного управления Екатерина II намеревалась решить и соци­альные проблемы, точнее — проблемы социальной политики и «социального конструирования». Так три группы причин (право­вые, полицейские и социальные) сделали реформу местной систе­мы чрезвычайно важной в общей структуре екатерининских ре­форм.

«Учреждения для управления губерниями», изданные в 1775 г. и дополненные в 1780 г., были написаны в основном самой импе­ратрицей, которая при работе над текстом прибегала к помощи знатоков западноевропейской и прибалтийской местной админи­страции. По своему значению «Учреждения» стали крупнейшим после Наказа произведением Екатерины II как государственного деятеля. Если Наказ был во многом публицистическим сочинени­ем, то «Учреждения» явились полноценным законодательным ак-