4. Книжное дело.

Один из сподвижников Петра Великого В. Н. Татищев писал когда-то, что человечество пережило только три по-настоящему великих события: изобретение букв, пришествие Христа и открытие книгопечатания.

В России первой четверти 18 века значительно увеличилось издание книг, особенно учебных, так как развитие школы было невозможно без основательной учебной базы, без учебников, справочной литературы, наглядных пособий. За эти годы было издано книг больше, чем за все предшествующие 150 лет с начала книгопечатания. Книга становилась иной по содержанию, оформлению, по своему назначению, превращалась в источник нужных и полезных знаний. Учебников было не много, образование начиналось с популярных изданий, которыми пользовалось несколько поколений россиян: «Букварь» Ф. П. Поликарпова, «Первое учение отрокам» Ф. Прокоповича, «Арифметика» Л. Ф. Магницкого, «Грамматика» М. Сторицкого, которые М. В. Ломоносов назвал «вратами своей учености». А также печатались словари. В профессиональной школе использовались практические руководства по механике, технике, архитектуре. Все они, как правило, были иллюстрированы гравюрами, схемами, чертежами. Не учитель, а учебник – главный герой светской школы 18 века.

Правительство активно использовало книгу для пропаганды проводимых реформ. В указах, регламентах, манифестах, публицистике излагались события внутренней жизни, утверждалась и обосновывалась необходимость преобразований. В 1703 году появилась первая в России газета «Ведомости». Она была размером всего с тетрадный лист и печатала почти исключительно официальные сообщения о военных, хозяйственных и культурных событиях.

Самым интересным изобретением массовой печати стал жанр календарей, который не утратил своей популярности и в последующие века, при всех властях. Их массовый выпуск начался с 1708 года. Календари удачно соединяли информацию, полезные знания в популярной форме и развлечение. В них помещались сведения по агрономии, математике, истории, информация о погоде, печатались гороскопы и толкования снов, песни и стихи.

Дальнейшим важным шагом в утверждении светской культуры были введение гражданской азбуки и начало гражданской печати. Реформа шрифта, проведенная в 1708-1710 гг., упростила сложную кириллицу и способствовала дальнейшему разделению светской и церковной книжности. По меткому выражению М. В. Ломоносова, «при Петре Великом не одни бояре и боярыни, но и буквы сбросили с себя широкие шубы и нарядились в летние одежды». Окончательный вариант гражданской азбуки был утвержден Петром 1 в 1710 году «Сими литерами, - указывал он, - печатать художественные и мануфактурные книги». Новое начертание букв было максимально приспособлено к типографскому способу печати, облегчало обучение чтению, соответствовало потребности в новом типе образованности.

Реформа шрифта не затронула церковную книгу, тем самым положив начало отчуждению духовного, религиозного образования от светского, государственного. Религиозная литература по-прежнему ориентировалась на уникальность, свойственную рукописной книге. Два типа образованности в буквальном смысле стали говорить и писать на разных языках, все меньше понимая друг друга.

Именно учебники начали войну против церковной учености и церковной книги. Светская книга решительно отделилась от церковной по языку, типографскому шрифту, орфографии и даже по внешнему облику. Новая книга должна была быть легкой, прочной, легко читаемой, приспособленной к заучиванию. Ее ценность состояла не во внешней внушительности, а в практической пользе. Религиозная старопечатная книга, безусловно, заняла свою нишу в просвещении, но уже никогда не была ведущей в книжной литературе. Рукописная старообрядческая книга, старопечатные книги сохранялись в церковной и народной среде, питая традиционную культуру и традиционную образованность. Кроме того они послужили основой для такого вида книжного искусства, как русский рисованный лубок. Одной из первых в этом роде была лубочная картина «Как мыши кота хоронили», созданная в среде противников преобразований.

Поставив книгопечатание на службу преобразования, Петр Великий содействовал расширению базы для развития книжного дела. В это время увеличилось число типографий, появились типографии гражданской печати, началась их специализация по виду издания литературы (учебники, карты, таблицы, официальные материалы и т.д.). В Москве в 1705 году первую гражданскую типографию открыл В. А. Кипранов. Он был одним из активных деятелей петровских преобразований. Также известен как составитель некоторых учебных пособий, соавтор «Арифметики» Л. Ф. Магницкого, в его типографии гравировались таблицы к этой книге.

Усилиями молодого царя книжное дело быстро обрастало своими учреждениями. С 1714 года в Петербурге началось собрание книг для первой в России библиотеки. С 1719 года книжное собрание существовало при Кунсткамере, а позже составило материальную базу для учрежденной в России Академии наук. Также в 1714 году открылась государственная книжная лавка в Петербургском гостином дворе. Здесь продавались печатные указы, учебники и азбуки, гравюры, календари. В Москве книги продавались в лавке Печатного двора.

Обеспокоенное появлением печатных и рукописных произведений, в которых осуждалась преобразовательная деятельность, правительство в 1721 году издало указ, запрещающий без разрешения Синода печатать и распространять «листы и картинки». Этот указ положил начало официальной цензуре.

37.  По своему масштабу и стремительности проведения  реформы  Петра  I  не имели аналогов не только в российской, но и, по меньшей мере, в  европейской истории. Мощный и  противоречивый  отпечаток  наложили  на  них  особенности предшествующего развития страны, экстремальные внешнеполитические условия  и личность самого царя. Опираясь на некоторые тенденции, наметившиеся  в  XVII в.,  Петр  I  не  только  развил  их,  но  как  бы  «пришпорив»  страну,  за минимальный исторический промежуток времени вывел ее  на качественно  более высокий уровень. Всего лишь  за  четверть  века,  причем  века     XVIII-го, отнюдь не  столь  стремительного,  как XIX-й  и  уж  тем  более  XX-ый,  он превратил Россию в могущественную державу, которая по своей  промышленной  и военной силе не уступала самым развитым странам того времени. Петр  приобщил Россию к передовым достижениям западной культуры, добился широкого выхода  к Балтийскому морю, чего не могли  добиться  московские  государи,  начиная  с XVIв. Из своего изолированного, захолустного  положения  страна  не  только вступила «на порог» Европы, но и стала  доминировать  на  Востоке  и  Севере континента.       Платой за эти  радикальные  изменения  явилось  дальнейшее  укрепление крепостничества,   временное   торможение   формирования   капиталистических отношений и сильнейший налоговый нажим на население. И все же вряд ли  можно согласиться с известным тезисом П.Н.Милюкова о  том,  что  «ценой  разорения Россия была возведена  в  ранг  европейских  держав»,  а  уж  тем  более  с реанимируемыми   в   последнее   время    положениями    об   «исторической неоправданности»  действий  Петра,  которые  де  «в  максимально   возможной степени затормозили прогрессивное развитие  России».  Выше  уже  отмечалось, что, несмотря на огромные тяготы  реформ  и  действительное  разорение  масс сельского и городского населения, промышленность  и  торговля  при  Петре  I шагнули далеко вперед и  даже  сельское  хозяйство,  невзирая  на кризисные явления,  порожденные  Северной  войной,  удовлетворяло  в  целом  возросшие внутренние и экспортные потребности.       Ключевым, для оценки петровских преобразований, является вопрос о том, можно ли было решать насущные проблемы с меньшими издержками,  не  за  счет усиления  крепостничества  и  самодержавия,  а  развивая   капиталистические отношения? Ответ, по-видимому, будет отрицательным. Объективные  потребности страны в преодолении крайне  неблагоприятного  международного  положения,  в морских  путях,  необходимых  для   развития   товарно-денежных   отношений, неизбежно подталкивали к войне, а та,  в  свою  очередь, -  к  максимальной централизации власти и мобилизации всех ресурсов. Отсюда и  «государственно-крепостнический» характер многих реформ и  их  радикализм.  С  точки  зрения внутренних  условий,  российские  традиции   крепостничества,   самодержавие (которых не было в Западной  Европе),  несформированность  капиталистических отношений и их социальных «носителей» также  делали невозможным  буржуазное развитие. К тому же, не стоит  забывать,  что  почти  вся  Европа,  исключая Голландию и Англию, в XVIII в. отнюдь  не  рассталась  еще  с  феодализмом, пусть  и  гораздо  более  мягким  и  предрасположенным  к  капиталистической эволюции, чем российский.       Несмотря на всю противоречивость личности Петра и его  преобразований, в   отечественной   истории   его   фигура   стала  символом   решительного реформаторства,   плодотворности   использования   достижений    Запада    и беззаветного,  не  щадящего  ни себя,  ни  других,   служения   Российскому государству. У потомков Петр I, практически,  единственный  среди  царей  по праву сохранил дарованный ему при жизни титул Великого.

38. Прутский поход Петра Великого в 1711 году

Карл XII, потерпев поражение под Полтавой, бежал в Молдавию и, благодаря проискам своего поверенного в Константинополе, графа Понятовского, добился того, что султан объявил войну России. В ноябре 1710 г. крымский хан Девлет-Гирей получил предписание приготовиться к походу; русский посланник Толстой посажен был в Семибашеннный замок. В начале января 1711 г. Девлет-Гирей вторгся в Россию и проник до Харькова, но, после нескольких неудачных стычек с русскими, вернулся в Крым. С другой стороны, буджакские татары и враждебные королю Августу поляки, перейдя Днестр у Бендер, опустошили страну от Немирова до Киева; но атакованные стоявшими на границе русскими отрядами, под начальством Шереметева, они ушли в Бессарабию. Эта неудача первых действий против русских возбудила подозрение верховного визиря Балтаджи-паши против Девлет-Гирея и покровительствуемого им молдавского господаря Кантемира. Последний, опасаясь происков своего врага, Бранкована, господаря валахского, и видя, как нетерпеливо ожидает все христианское население прибытия русских, решился перейти на сторону русских. Примеру его притворно последовал и Бранкован, еще в 1709 г. завязавший сношения с Россией. Петр I, узнав о набеге татар и о заточении посла, не замедлил выступить в поход. 18 января 1711 г., на созванном им совете, он выразил мнение, что всего выгоднее идти прямо к Дунаю, дабы помешать неприятелю вторгнуться в Молдавию. Бранкован обещал снабдить нашу армию обильными жизненными припасами, и, кроме того, поддержать ее 30 тыс. собственных войск и 20 тыс. сербов; польский король Август отделил для этого похода 30 тыс.; русская же армия считала в своих рядах 30—40 тыс. Силы эти Петр считал более чем достаточными. Договор с Кантемиром (по которому Молдавия отдавалась под покровительство России) подписан был 13 апреля; однако, сам Кантемир еще колебался открыто принять сторону русских и решился на это лишь тогда, когда Шереметев, подошедший к Днестру, выслал в Яссы 4-тысячный вспомогательный русский отряд. Двигаясь вперед, Шереметев, с 15 тыс. войска, 5 июня подошел к селу Чечора, на реке Пруте. В это же время турецкая армия приближалась к Исакче и навела мост через Дунай; но великий визирь медлил переправой, напуганный слухами о многочисленности русских и о переходе молдаван на их сторону. Кантемир, в сопровождении нескольких бояр, явился к Шереметеву, принявшему его со всякими почестями, и обнародовал манифест, которым призывал молдаван к вооружению. Через 2 недели 17 полковников и 176 ротных командиров уже были на службе, но кадры молдаванских рот (100 человек каждая), по краткости времени, не находились еще в полном комплекте. Вскоре, однако, некоторые из молдаван изменили общему делу: так боярин Лупа, которому поручена была Кантемиром закупка припасов для русской армии, сообщил Шереметеву ложные слухи о турках, а великого визиря побуждал перейти Дунай ввиду малочисленности русских и претерпеваемого ими недостатка в продовольствии. Петр I находился еще в Ярославе (в Галиции), ожидая прибытия польского вспомогательного войска, с которым король Август обещал присоединиться к русским у Прута. Действительно, 30 тысяч поляков, под начальством генерала Синявского, выступили в поход; но, дойдя до границ Молдавии, они отказались идти далее, ожидая, чем решится дело между русскими и турками. Этим остановлен был также 12-тысячный отряд князя Долгорукова-старшего, который должен был действовать совокупно с поляками. Наконец, подошла на театр военных действий наша главная армия, уже очень истощенная походом от Риги до Днестра. С частью войск, менее утомленной, Петр, 20 июня, перешел через Днестр. На собранном им немедленно военном совете прочтено было письмо Кантемира, умолявшего о возможно поспешном наступлении и уверявшего, что 30 тыс. русского и молдаванского войска вполне достаточно, чтобы остановить турок. Между тем, получено было известие об измене Бранкована, который, устрашившись близости великого визиря, отступился от русских, прекратил выдачу им продовольствия и сообщил неприятелю планы их действий. Петр сначала недоумевал, что предпринять, но все-таки предложил ускорить переходы, не ожидая подкреплений из России. Все генералы были того же мнения, за исключением Галларда (см.), заметившего, что русская армия находится теперь почти в том же положении, в каком был Карл XII при вступлении в Малороссию. Царь не внял его разумным доводам: войска были двинуты вперед и 24 июня прибыли к Загаранче, на берегу Прута, а затем спустились левым берегом реки до Чечоры, где соединились с отрядом Шереметева. Петр, между тем, съездил в Яссы, где ему оказан был восторженный прием. Кроме войск, достигших Прута, в южных областях России находились в то время еще 2 значительные армии, предназначавшиеся для действий против Крыма и Очакова. От них можно было притянуть крупные подкрепления; но этого не было сделано. Неосторожно понадеявшись на обещания мнимых союзников, Петр углубился в Молдавию, имея всего 30—40 тысяч регулярных войск, около 9 тысяч казаков и 7 тысяч молдаван, при 62 орудиях. Да и эти войска были крайне утомлены, терпели во всем недостаток, и движение их затруднялось огромными обозами. При переходе через Днестр войска разделились на 5 дивизий, из которых 1-й командовал сам Петр, 2-й — генерал Вейде, 3-й — князь Репнин, 4-й — генерал Галлард, 5-й — генерал Ренцель; драгунский корпус генерала Ренне, отправленный для разорения турецких магазинов по Днестру, не мог уже присоединиться к главным силам. Султан Ахмед III, узнав о приближения русских и опасаясь общего восстания всех своих христианских подданных, предложил Петру мир, обязываясь уступить все земли до Дуная; но предложения эти были отвергнуты, и царь послал генерала Ренне, почти со всей конницей, и отряд пехоты, под командой бригадира Крапоткина, для овладения Браиловым. После 3-дневной осады Браилов был взят, но донесение об этом было перехвачено и доставлено визирю, который, между тем, перешел Дунай с огромной армией и быстро приближался к Яссам по левому берегу Прута. Узнав о наступлении турок, Петр перевел свои войска на правый берег Прута и разделил их на 3 корпуса, двигавшихся на расстоянии 2 миль один за другим. Генералу Янусу, командовавшему авангардом, поручено было уничтожить мосты, построенные неприятелем через Прут, у Гура-Сарачии, но турки предупредили его и он, по приказанию Петра, отступил на корпус Шереметева. На рассвете следующего дня (8 июля) турки последовали за нашими войсками и вытеснили их передовой отряд (наполовину состоявший из молдаван) с позиции, занятой им около болота Балта-Прутецулуй. Так как в этот день задний корпус князя Репнина не мог поспеть на соединение с прочими войсками, то Петр, в течение ночи, отступил, для сближения с ним, и 9 июля, ранним утром, все корпуса наши соединились у деревни Станилешти, где и расположились огромным 4-угольником, задний фас которого прикрывался рекой. Позицию эту по возможности укрепили. С наступлением дня турки последовали за нашими войсками и немедленно атаковали их, но, несмотря на громадное превосходство турецких сил, все атаки были отбиты. Этот успех не мог, однако, поправить положения. В ночь на 10 июля, численность противника дошло до 200 тыс. Турки, обведя наш лагерь окопами и построив батареи на высотах и на противоположном берегу реки, приобретали возможность отнять у нашей армии (силой не более 31 тыс. пехоты и 6¹/₂ тыс. конницы) не только возможность отступления, но даже воду. Сознавая безнадежность своего положения, Петр написал письмо сенату, приказывая: если впадет в плен туркам, не почитать его уже государем и не исполнять даже его собственноручных повелений. На другой день (10) обстоятельства неожиданно переменились: турки изъявили готовность заключить мир, и армия была спасена. Это событие объясняют различно. По одним источникам визиря подкупили при помощи принадлежавших Екатерине I драгоценностей; по другим — он был вынужден на это бунтом янычар. Так или иначе, но 11 июля был заключен мир, по которому Россия возвращала Турции Азов с его округом, а крепости: Троицкая, Таганрог и другие укрепления на Дону и Днестре должны были быть срыты; кроме того, Петр обязывался не вмешиваться в дела Польши и признать запорожцев состоящими под властью Турции. Тщетно Понятовский, Крымский хан и сам Карл XII, прискакавший в турецкий лагерь, старались помешать заключению мирного договора; визирь не слушал их и даже отрядил особого чиновника для наблюдения, чтобы татарские отряды не тревожили нашу армию на ее возвратном пути. 12 июля русские выступили со своей позиции. На дороге присоединился к ним и отряд генерала Ренне, оставивший Браилов по получении известия о мире.

39. Северная война (1700—1721) — война между Россией и Швецией за господство на Балтике, также известна какВеликая Северная война. Первоначально Россия вступила в войну в коалиции с Датско-норвежским королевствоми Саксонией — в составе так называемого Северного союза, но после начала военных действий союз распался и был восстановлен только в 1709 году. На разных этапах в войне также принимали участие: на стороне России — Англия (c1707 года — Великобритания), Ганновер, Голландия, Пруссия, Речь Посполитая; на стороне Швеции — Османская империя и Гольштейн. Война закончилась поражением Швеции в 1721 году с подписанием Ништадтского мирного договора.

К 1700 году Швеция была господствующей державой на Балтийском море и одной из ведущих европейских держав. Территория страны включала значительную часть побережья Балтики: всё побережье Финского залива, современнуюПрибалтику, часть южного побережья Балтийского моря. Каждая из стран Северного союза имела свои мотивы для вступления в войну со Швецией.

Для России получение выхода к Балтийскому морю было в этот период важнейшей внешнеполитической и экономической задачей. В 1617 году по Столбовскому мирному договору Россия была вынуждена уступить Швеции территорию от Ивангорода до Ладожского озера и, тем самым, полностью лишилась прибалтийского побережья. В ходевойны 1656—1658 годов часть территории в Прибалтике удалось возвратить. Были захвачены: Ниеншанц, Нотебург иДинабург; осаждена Рига. Однако возобновление войны с Речью Посполитой вынудило Россию подписать Кардисский мирный договор и вернуть Швеции все завоёванные земли.

Данию подталкивало к конфликту со Швецией давнее соперничество за господство на Балтийском море. В 1658 годуКарл X Густав разбил датчан в ходе похода в Ютландию и Зеландию и отторг часть провинций на юге Скандинавского полуострова. Дания отказалась от сбора пошлины при проходе судов через Зундский пролив. Кроме того, две страны остро соперничали за влияние на южного соседа Дании — герцогство Шлезвиг-Голштейн.

Вступление в союз Саксонии объяснялось обязательством Августа II вернуть Речи Посполитой Лифляндию в случае его избрания польским королём. Эта провинция оказалась в руках Швеции поОливскому мирному договору 1660 года.

Первоначально коалиция была оформлена договором 1699 годамежду Россией и Данией, причём Россия обязалась вступить в войну только после заключения мира с Османской империей. Осенью того же года к переговорам присоединились представители Августа II, заключившие с РоссиейПреображенский договор

Итоги войны неоднозначны и оцениваются по-разному. Ряд авторов указывает, что для разгрома Швеции, тем более в составе крупной коалиции (Дания, Саксония, Речь Посполитая), и обеспечения России выхода к Балтике вовсе не требовалось 20 лет. По словам историка В. О. Ключевского, «Ништадтский мир 1721 г. положил запоздалый конец 21-летней войне, которую сам Петр называл своей „троевременной кровавой и весьма опасной школой“, где ученики обыкновенно сидят по семи лет, а он, как туго понятливый школьник, засиделся целых три курса…» Однако сам Петр пояснял: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно, но наша школа троекратное время была. Однако ж, слава богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно» и добавлял: «такого полезного мира [Россия] не получала. Правда, долго ждали, да дождались».

Большинство авторов признают, что она полностью изменила (в пользу России) соотношение сил на Балтике; в то же время война не решила ситуацию на юге России (где ей противостоял союзник Швеции — Османская империя), которая к концу войны лишь ухудшилась.

По итогам войны были присоединены Ингрия (Ижора), Карелия, Эстляндия, Лифляндия (Ливония) и южная часть Финляндии (до Выборга), основан Санкт-Петербург. Российское влияние прочно утвердилось и в Курляндии. Однако согласно Ништадскому договору указанные территории не были уступлены, а были проданы Швецией России за огромные деньги — 2 млн талеров (ефимков), что легло тяжелым дополнительным бременем на страну.

Была решена ключевая задача, поставленная Петром I — обеспечение выхода к морю и налаживание морской торговли с Европой. В то же время боеспособная армия, сложившаяся за годы войны, после её окончания пришла в полный упадок, а флот оказался низкого качества и после смерти Петра быстро сгнил^].

Кроме того, все плюсы, приобретенные Россией в результате войны, перечеркиваются огромными и экономическими и демографическими потерями. Как указывают историки, война обернулась настоящим разорением России. Сумма налогов, собираемых с населения с 1701 по 1724 г. (вследствие их беспрецедентного увеличения), выросла в 3,5 раза, что, по словам историка Н. А. Рожкова, было достигнуто «ценою разорения страны». По результатам переписи населения 1710 г. общая численность населения страны сократилась на 20 %, причем, в областях, прилегавших к основным театрам военных действий, сокращение населения достигало 40 %^[17]. Как писал по поводу итогов Северной войны историк В. О. Ключевский, «Упадок переутомленных платежных и нравственных сил народа … едва ли окупился бы, если бы Петр завоевал не только Ингрию с Ливонией, но и всю Швецию, даже пять Швеций».

В историю Финляндии самый тяжёлый период войны с 1714 −1721 вошёл под названием Большая ненависть. До заключения мира страна подвергалась многочисленным грабежам и насилию со стороны русских войск, что было нормой при ведении войны в XVIII веке. Швеция утратила своё могущество и превратилась во второстепенную державу. Были потеряны не только территории, уступленные России, но и многие владения Швеции на южном берегу Балтийского моря (в руках Швеции остались лишь Висмар и небольшая часть Померании).